Нигилизм как политическое течение в романе Достоевского "Бесы"

Р

оман «Бесы», написанный в 1869–1871 гг., Ф.М.Достоевский задумал как памфлет против русского революционного движения, критический показ нигилизма, т.е. отрицания существу- ющего строя в России и его уничтожения любыми, даже крайними средствами (заговоры, террор и т.д.). Время написания романа совпало с нашумевшим делом революционного общества «Народная расправа», которое возглавил С.Г.Нечаев, и довольно затяжным судебным процессом, проходившим в 1871г. в Петербурге. Деятельность этого заговорщического общества даже передовыми кругами радикальной мысли России была оценена как бессмысленная и жестокая (убийство члена общества, высказывавшего несогласие с его программой и тактикой). Нечаева осудили Н.К.Михайловский, Г.А.Лопатин, В.И.Засулич и многие другие радикалы за ошибочность и ненужность «нечаевщины» в революционном деле.

Процесс над Нечаевым (1871 г.) был первым гласным политическим процессом в России. Выступление на процессе адвокатов В.Д.Спасовича, К.А.Арсеньева, Е.И.Утина, зачитывание прокламаций общества, уставов, писем и т.д. давало результаты, обратные тому, что хотели получить от этого процесса его организаторы1. Официального судилища над «нигилизмом» не получилось, зато Ф.М.Достоевский на основании процесса получил богатый материал для своего романа, ставшего исключительно актуальным и значимым.

При написании романа «Бесы» Ф.М. Достоевский широко использовал для характеристики художественных образов «Катехизис революционера» М. Бакунина. Известно, что в «Катехизисе» анархист Бакунин излагал необходимость применения самых жестоких, крайних мер в борьбе с царским режимом. Бакунинские принципы были безоговорочно восприняты Нечаевым и нечаевцами как основополагающие для организации и деятельности «Народной расправы».

Не случайно главный герой романа Петр Верховенский (прототип Нечаева) высказывает положения, близкие к бакунинскому «Катехизису». Главный «бес» – Верховенский – и окружающие его «бесенята» для организации беспорядка и хаоса эксплуатируют все средства, помогающие использовать людей в провокационных целях. Провокация как способ достижения цели («чем хуже, тем лучше») широко использовалась бакунистами-нечаевцами. Достоевский показывает, что для достижения своих целей «бесы»

идут на убийства, поджоги, организацию скандалов, богохульство и т.п. Это соответствовало положениям «Катехизиса»: «Все нежные, изнеживающие чувства родства, дружбы, любви, благодарности и даже самой чести должны быть задавлены в нем (революционере. – Авт. ) единою холодною страстью революционного де-ла»¹. Дерзкий вызов моральным устоям общества со стороны бакунистов-нечаев-цев, их беспредельный фанатизм во имя осуществления революционной идеи был особо отмечен и отражен Достоевским на примере их представления о чести. Достоевский обыгрывает фразу из первого издания «Народной расправы»: «Мы из народа, со шкурой, прохваченной зубами современного устройства, руководимые ненавистью ко всему народному, не имеющие понятия о нравственных обязанностях и чести по отношению к тому миру, который ненавидим и от которого ничего не ждем кроме зла»². Писателя возмущала безнравственность показных революционеров-нигилистов. Он охарактеризовал их как грубую массу «мелких безбожников» и крупных бесстыдников, «фанфаронов либерализма, в котором они ухитрялись разглядеть лишь право на бесчестие»³.

В романе «Бесы» карикатурно изображаются крайне левацкие заявления, наподобие отмены права наследства, уничтожения государства и религии, брака и семьи. Изображение нигилизма у Достоевского – это пародия на утопический социализм Фурье, Сен-Симона и Кабе, прудонизм и др. Не случайно Достоевский вводит в роман «Бесы» характеристику Икарийской коммуны Э. Кабе, которая, как один из вариантов будущего социализма, представлялась ему «ужаснее и противнее всякой каторги»4.

Следует особо отметить, что в ходе работы над романом Достоевский первоначально намеревался показать сущность нигилизма как своеобразного ответвления западнических, наносных и чуждых для России идей. Но в дальнейшем писатель значительно изменил свой замысел: он отказался показывать нигилизм как проявление чего-то наносного, случайного. В отличие от романов русских писателей 1860-х гг., в которых нигилисты изображались не иначе как служители мифических врагов России, Достоевский глубоко и обстоятельно анализировал реалии общественно-политической жизни страны в эти годы. В окончательной обработке романа «Бесы» герои-нигилисты (Верховенский и Шигалев) не связывают себя с именами Белинского, Петрашевского, Добролюбова и Чернышевского. В подготовительных материалах к роману писатель отделяет своего основного героя от социалистических идей: «Нечаев не социалист, но бунтовщик, в идеале его бунт и разрушение, а там что бы ни было». Достоевский проводит четкую грань между взглядами политического честолюбца Верховенского (Нечаева) и социалистическими представлениями революционных демократов. В романе герой не только не озабочен достижением свободы для крестьян, но и совершенно безразличен к их правовому положению: «В сущности мне наплевать, меня решительно не интересует: свободны или несвободны крестьяне, хорошо или испорчено дело. Пусть об этом Серно-Соловьевичи хлопочут да ретрограды Чернышевские! – у нас другое – вы знаете, что чем хуже, тем лучше»5.

Документальное и художественное родство героев романа «Бесы» и их реальных прототипов было отмечено в современных автору рецензиях, которые зачастую носили полемически-публицистический характер и позволяли читателям-современникам глубже разобраться в сложностях идейнохудожественного содержания этого произведения.

Основную идею «настоящего» нигилизма Достоевский отделил от ее «уличных», искаженных истолкований, носителями которых в романе являются Лямшин, Шигалев и некоторые другие герои. В противовес этим героям автор утверждал, что «нигилизм без социализма – отвратительная нигилятина, а вовсе не нигилизм», что «настоящий нигилизм, истинный и чистокровный, это тот, который стоит на социализме», что настоящий нигилист «не может, не должен, не смеет ни с чем из существующего примириться»6.