Нобелевская премия по экономике за 2023 год «За углубление нашего понимания позиций женщин на рынке труда»

Материалы конференции

Премию по экономике памяти Альфреда Нобеля за 2023 год присудили американке Клаудии Голдин «за углубление нашего понимания позиций женщин на рынке труда»1. Результаты Голдин опровергают экономические стереотипы и показывают, в каких случаях гендерная дискриминация присутствует, а когда разница в зарплатах объясняется объективными экономическими и социальными процессами.

Клаудия Голдин более 50 лет специализируется на исследованиях женской занятости, тематика её статей включает женскую рабочую силу, гендерный разрыв и неравенство в доходах, технологические изменения, образование и иммиграцию. Голдин – третья женщина, получившая Нобелевскую премию по экономике за всю её историю, и первая, получившая её без мужчин-соавторов.

Традиционно в экономической науке считалось, что уровень участия женщин в рабочей силе зависит от этапа экономического развития: с развитием экономики на рынке труда появляется больше возможностей для занятости женщин. Проанализировав архивные данные, Голдин, доказала [1], что в долгосрочной перспективе (за последние 2–2,5 века) уровень участия женщин в рабочей силе по мере экономического развития сначала сокращается (с переходом от аграрного общества к индустриальному), а затем начинает плавно расти ( с развитием рынка услуг в начале

XX века), то есть представляет собой U-образную кривую2. Из-за того, что данные о работающих женщинах прошлого были отрывочными и неполными, экономисты недооценивали их роль на рынке труда [2].

Объем предложения женской рабочей силы – результат индивидуальных решений женщин, которые они принимают на разных этапах своей жизни под влиянием социальных норм, институциональных барьеров, потребностей членов семьи, а также на основе опыта родителей. Изменение положения женщин на рынке труда – это длительный процесс снятия ограничений со стороны спроса (например, отмена законодательных запретов на найм женщин) и со стороны предложения. В 1960-е гг. девушки, основываясь на опыте своих матерей, среди которых занятыми были около 30%, в основном считали, что не будут работать в 35 лет, однако занятыми после 35 лет оказались 65% из них. Следующая когорта женщин, достигшая совершеннолетия в 1970-е и 1980-е гг., уже скорректировала ожидания и инвестировала в образование больше, и это привело к увеличению доли трудоустроенных женщин.

Кроме того, в 1970-е на рынке женского труда произошла «тихая революция», связанная с изобретением оральных контрацептивов. Голдин доказала и достаточно точно измерила эконо- мический эффект «таблеток» [3]. Она сравнила карьерные траектории женщин, которые в молодости имели доступ к оральной контрацепции, и тех, кто не имели (разный возраст совершеннолетия в разных штатах) и оценила экономические последствия «таблеток», отделив влияние других факторов. Доступ к оральной контрацепции оказался главным фактором, из-за которого с 1970 по 1990 год увеличилось число студенток на «мужских» специальностях, требующих длительного обучения. Возможность женщин контролировать наступление беременности привела к их большим финансовым инвестициям в образование и карьеру, что сыграло роль в сокращении гендерных различий3. Эффект оральной контрацепции с точки зрения роли женщин на рынке труда оказался более сильным, чем эффект легализации абортов.

Во всём мире, включая и развитые страны, несмотря на все новации, на рынке труда сохраняется гендерный разрыв в оплате труда при выполнении одинаковой работы и сохраняется «стеклянный потолок» в женской карьере.4 В экономической литературе этот разрыв часто объясняют дискриминационными практиками: 1) мужчины склонны продвигать по службе мужчин, потому что им легче с ними общаться за «мужскими занятиями»5; 2) женщины от природы менее конкурентны, реже идут на конфликты и поэтому не могут добиться более высоких должностей и зарплат; 3) женщины сами выбирают специальности, где уровень оплаты ниже (и соответственно требования к навыкам ниже), потому что их легче совмещать с заботой о семье – проблема «самоот-бора». Клаудия Голдин последовательно проверяла и опровергала эти теории.

В своих исследованиях учёная показала, что выпускницы программ MBA американских вузов получали такие же должности и зарплаты, как и их однокурсники-мужчины, успешно продвигались по службе и в течение первых нескольких лет разрыв в доходе практически отсутствовал, но к пятому году карьеры он увеличивался, а к десятому – удваивался [4]. Большая часть гендерного разрыва в доходах сейчас в основном возникает с рождением первого ребёнка, а не из-за различий в образовании и выборе профессии6. Особенно ему подвержены женщины, работающие неполный рабочий, чтобы уделять больше времени детям.

Голдин доказала, что в современном мире основной вклад в гендерный разрыв вносит разница в оплате труда внутри одних и тех же специальностей, а не между ними. Разрывы в зарплатах максимальные в профессиях, которые предполагают активное общение сотрудников с коллегами и клиентами в рабочие часы и сверхурочно (например, юристы в крупных компаниях) и минимальные там, где есть возможность работать в наиболее удобные для работников дни и часы (например, в научной деятельности или в IT-специальностях). Таким образом, «штраф» за отсутствие на работе – не столько следствие гендерной дискриминации, сколько специфика специальностей, где вознаграждается сверхурочная работа и не приветствуется гибкий график.

Голдин считает, что гендерные различия будут всегда, потому что женщины часто принимают сознательное решение перейти на меньшую занятость, чтобы совмещать семью с карьерой. Если женщины больше занимаются семьёй, то у них остаётся меньше времени на карьеру – они работают меньше часов, берутся за менее ответственную работу и, как следствие, меньше зарабатывают. Соблюдение здорового баланса между работой и личной жизнью отрицательно влияет на карьерный рост и доходы7. Но для многих женщин это по-прежнему вынужденный выбор, потому что на них ложится бóльшая часть ухода за детьми.

Даже пары, которые хотели бы разделить поровну уход за детьми, часто не могут этого сделать, потому что упустили бы довольно существенную часть своего дохода. К. Голдин называет этот феномен «жадной работой»8. Вознаграждение работника, который работает 24/7 непропорционально затраченному времени: удвоение рабочего времени увеличивает заработок более чем в два раза. Если у этого человека есть семейные обязанности, то тогда их кто-то должен взять на себя, и этот кто-то выберет работу с более гибким графиком и с меньшими требованиями, и, как следствие, будет зарабатывать меньше. Этим «кем-то» обычно становится женщина.

По оценкам Голдин, то, что женщины выбирают низкооплачиваемые профессии, может объяснить только 25–30% разницы в доходах между мужчинами и женщинами, а две трети зарплатного разрыва обусловлены «жадной» работой: подавляющее большинство гендерных различий происходит внутри профессий, а не между профессиями.

Помочь современным женщинам не терять в зарплате из-за материнства может переход компаний на более гибкий график, причём не только для женщин, но и для мужчин. Если работа по гибкому графику будет доступна и мужчинам, а не только женщинам, то не будет поводов для дискриминации. Стимулировать и убеждать мужчин, чтобы те активнее участвовали в уходе за детьми и считали это социальной нормой тоже нужно, но эти изменения потребуют много времени, потому что неравенство в семье и то, что «жадную» работу выбирают обычно мужчины, уходит корнями в исторические и культурные традиции. Пандемия показала, что «жадную» работу можно сделать более гибкой. В свою очередь, гибкую работу также можно сделать более продуктивной, т.е. более высокооплачиваемой, за счёт частичной работы из дома.

Для того, чтобы увидеть плоды политики по сокращению гендерного разрыва, потребуется время – её успех зависит от решений молодых когорт об инвестициях в свой человеческий капитал, о выборе профессии и создании семьи. Вероятно дело не в неправильной социальной или экономической политике – нужно просто подождать, пока сменятся поколения. Важную роль также играют сегодняшние ожидания женщин, формирующиеся под влиянием социальноэкономической политики9.

Неравное отношение к женщинам на рынке труда – это проблема не только справедливости, но и экономической эффективности. Неравенство возможностей приводит к большим издержкам для общества. По расчётам McKinsey за 2015 г., достижение в течение 10 лет полного гендерного паритета в мире привело бы к дополнительному увеличению глобального ВВП на четверть и удвоило бы вклад женщин в рост мирового ВВП10.