Нормальная и патологическая количественная морфология мозжечка белой крысы (обзор литературы)

Введение. Выявить патологические изменения в организме подопытного животного можно различными способами, например по показаниям различных приборов или по результатам специальных методов исследования. Одним из них выступает морфометрия, которая позволяет дать количественную характеристику состояния организма и диагностировать различные патологические изменения на высоком уровне точности [2]. На практике этот метод исследования позволяет, к примеру, выявить особенности реагирования нервной ткани на воздействие неблагоприятных факторов на организм, а также углубить представления собственно об организации ЦНС.

Цель исследования. Описание нормальной и патологической морфологии мозжечка классического лабораторного животного – белой крысы – в количественном выражении.

Для этого были решены следующие задачи: описано строение мозжечка крысы в норме и при воздействии неблагоприятных факторов на всех уровнях организации мозжечка с особым акцентом на его макро- и микро-морфометрические показатели, установлены особенности структурных изменений.

Материалы и методы. Проведен научный поиск в российской научной электронной библиотеке еLIBRARY, в англоязычной базе данных биологических и медицинских публикаций национальной библиотеки США Pubmed, а также в электронной библиотеке диссертаций Российской государственной библиотеки.

Результаты и обсуждение. Наиболее часто в экспериментальных исследованиях используют белых крыс – альбиносов черной крысы (Rattus rattus) рода крыс (Rattus) семейства мышиных (Muridae) отряда грызунов (Rodentia) класса млекопитающих (Mammalia) типа хордовых (Chordata) царства животных (Animalia) [23].

Макроморфология мозжечка в норме и при воздействии неблагоприятных факторов. Мозжечок (Cerebellum) крысы расположен в задней части черепа на дорсальной поверхности ствола мозга [3, 18, 27, 48, 50]. Его масса относительно головного мозга составляет 12 %, при том что последний у взрослых половозрелых крыс, по данным различных авторов, весит 1,9–2,8 г [12, 17, 22]. В медиально-латеральном направлении в мозжечке выделяют червь и два полушария, однако в научной литературе сведений ни об их линейных размерах, ни о линейных размерах мозжечка мы не обнаружили. А между тем многие исследователи полагают, что они отличаются постоянством и их несоответствие установленным величинам может свидетельствовать о некоторых патологических состояниях.

Поверхность мозжечка разделяют борозды. Наиболее крупные и глубокие борозды I порядка обосабливают извилины I порядка, они же – первичные листья или дольки мозжечка, нумеруемые от I до X. Их объединяют в доли: переднюю (I–V), среднюю (VI–VIII), заднюю (IX–X), а также клочково-узелковую [32, 44]. Более мелкие борозды II порядка разделяют первичные листья на извилины II порядка [42, 49]. Таким образом, на поверхности мозжечка находится лишь небольшое количество коры, тогда как ее большая часть скрыта в складках, образуемых бороздами.

Извилины, хоть и отличаются по форме и размеру, имеют схожую цитоархитектониче-скую структуру: сердцевина каждой из них представлена белым и покрывающим его сверху серым веществом – корой мозжечка. Сведений о количественном соотношении белого и серого вещества в мозжечке крыс в научной литературе мы также не обнаружили, хотя для многих позвоночных и для человека этот показатель установлен и составляет для последнего 1:1,5–2 [33, 35]. Что касается толщины коры, известно, что она зависит от филогенетического отдела мозжечка: так, в его более старых отделах, как, например, в палео-церебеллуме и особенно в архицеребеллуме, она толще. В среднем толщина коры мозжечка крысы варьирует от 357 до 397 мкм [22].

Различными факторами могут быть обусловлены макроструктурные изменения морфологически зрелого мозжечка, который становится таковым к 22 дню постнатальной жизни крысы. Один из таких факторов – старение, которое в т.ч. манифестирует уменьшением объема мозжечка (главным образом за счет белого вещества), его линейных размеров, в особенности длины и высоты. Впрочем, как оказывается, существует множество других экзогенных факторов, влияющих на морфологию мозжечка [36, 43, 51]. Так, у крыс под воздействием солей метилазометанола (соединение растительного происхождения, нейротоксин) объём мозжечка уменьшается на 35 %, при этом именно этот отдел головного мозга по сравнению с другими оказывается наиболее чувствительным: объем обонятельных луковиц, к примеру, сокращается на 27 %, гиппокампа – только на 11 %. Отклонение макроморфометрических показателей мозжечка крыс от нормы также наблюдают у потомства стрессированных до и во время беременности самок крыс: снижается относительная масса мозжечка, толщина коры и ее слоев [22].

Микроморфология мозжечка в норме и при воздействии неблагоприятных факторов. Гистологическая структура мозжечка у крыс, как и у всех позвоночных, однотипная [3, 5, 6, 15, 24, 27, 31, 54, 56]. Кора мозжечка представлена тремя цитоархитектоническими слоями: наружным молекулярным, срединным ганглионарным и внутренним зернистым. У половозрелых крыс толщина молекулярного слоя составляет 156–168 мкм, зернистого и ганглионарного – 200–219 мкм [22].

Каждый из слоев коры мозжечка представлен строго определёнными нейронами. Так, в молекулярном слое расположены корзинчатые и звездчатые нейроны, при этом последние локализованы преимущественно в верхних двух третьих молекулярного слоя (ближе кнаружи – меньших размеров, вглубь – больших), оставшуюся треть заполняют корзинчатые нейроны [16, 20]. Корзинчатые и звездчатые нейроны – клетки от крупных до мелких размеров с перикарионами округлой или полигональной формы и округлыми ядрами с расположенным по центру ядрышком. Зернистый слой представлен клетками-зернами, которые в сравнении с другими нейронами расположены наиболее плотно. Они имеют округлые тела со слабо выраженной цитоплазмой и крупные ядра. Ганглионарный слой представлен расположенными в один ряд и равноудаленными друг от друга крупными клетками Пуркинье с большими округлыми ядрами и локализованным в центре ядрышком [12, 16, 20, 25].

По размеру эти клетки соотносятся следующим образом: площадь профильного тела звездчатых клеток у крыс равна 41,8– 43,5 мкм2, клеток-зерен – 24,4–24,7 мкм2, клеток Пуркинье – 269,1–277,1 мкм2 [20]. Однако, по данным другого автора, также определившего площадь сечения тела клеток Пуркинье у взрослых крыс, она составляет 205 мкм2 при площади ядра 105 мкм2 и цитоплазмы – 100 мкм2 [12]. Важно отметить, что размеры клеток Пуркинье и их ядер в разных областях мозжечка не различаются.

Что касается ядерно-цитоплазменного коэффициента, рассчитанного как отношение площади ядра к площади цитоплазмы, в нейронах молекулярного слоя, в клетках-зернах и в клетках Пуркинье он составляет 1,12, 1,03 и 0,88 соответственно [20]. Однако, по данным другого автора, ядерно-цитоплазменное отношение в нейронах Пуркинье составляет 1,37 [25].

Плотность распределения нейронов в коре мозжечка у крыс и у большинства позвоночных приблизительно одинакова: в молекулярном слое на единицу площади приходится несколько сотен клеток, в зернистом слое –десятки тысяч, в ганглионарном – десятки клеток [20]. В частности, у крыс количество нейронов на 1 мм2 площади в молекулярном слое составляет 418–450 клеток, в зернистом – 32 507–34 104, в ганглионарном – 25–26. При этом установлено, что крысы и другие подвижные животные отличаются более высокой плотностью нейронов в коре мозжечка, тогда как лягушки, черепахи, гадюки, ужи – меньшей.

Важно заметить, что по морфологическим признакам при электронной микроскопии в зернистом слое можно дифференцировать лишь клетки-зерна и клетки Гольджи, в молекулярном – корзинчатые и звездчатые клетки, в ганглионарном – клетки Пуркинье [6]. Однако благодаря развитию гистохимических методов было установлено, что эти «классические» типы нейронов неоднородны и в самостоятельную группу нейронов зернистого слоя выделяют также клетки Луга-ро, канделябровые клетки, униполярные кис-точковые клетки и клетки Гольджи [16, 38, 45, 46].

Необходимо учитывать, что различные нейроны мозжечка крыс достигают своей мор- фологической зрелости в разное время. Так, клетки Пуркинье образуются на 14–16-й день гестации, при этом у новорожденных они расположены в шесть рядов и лишь на 3–4-й день постнатальной жизни становятся в один ряд. Клетки-зерна созревают раньше ганглионарных нейронов – на 10–11-й день беременности, корзинчатые нейроны – на 6–7-е сут. При этом клетки-зерна занимают правильное расположение только после рождения, когда они мигрируют из наружного слоя (где они находились в пренатальный период) во внутренний зернистый слой [17, 28, 34, 37, 39]. У месячных крыс площадь профильного тела клеток Пуркинье составляет 212–241 мкм2 при ядерно-цитоплазменном коэффициенте 0,6–0,8, тогда как у клеток-зерен – всего 19,6–21,0 мкм2 [22].

Микроморфологические метаморфозы мозжечка крысы могут происходить при воздействии различных факторов, один из которых – старение. С возрастом в мозжечке крысы существенно снижается плотность клеток-зерен и клеток Пуркинье, уменьшаются размеры нейронов (в основном за счет цитоплазмы) и их дендритная крона [8, 9, 30]. Функции нейронов компенсируются за счет увеличения количества глиальных элементов, в связи с чем гиперплазия глиальных элементов является еще одним характерным признаком состаренной нервной ткани мозжечка.

Морфологические изменения в мозжечке на микроструктурном уровне могут быть также обусловлены воздействием других неблагоприятных факторов [19, 43, 47, 52, 53]. Например, самки крыс с индуцированным гипотиреозом во время беременности рождают потомство с морфологическими нарушениями в мозжечке, в частности со сниженным объемом зернистого и молекулярного слоев, уменьшенной плотностью клеток-зерен и возросшим количеством глиальных элементов. Нейротоксическим действием на мозжечок крыс обладает бисфенол А (входит в состав пластмасс и попадает в организм при использовании пластиковой посуды), алкоголь, соли метилазоксиметанола, приводящие к неравномерному многорядному распределению клеток Пуркинье в пределах ганглионарного слоя с эктопией в зернистый слой, уменьшению количества и размеров нейронов Пуркинье и клеток-зерен. Глубокие изменения в нейронах и клетках глии вызывают алкоголь и гипердинамия, гипоксия и гиподинамия, радиационное излучение [4, 7, 10, 13, 26]. Кроме этого, отчётливее проявляется взаимодействие нейронов с клетками глии, увеличивается объем нейронов за счет цитоплазмы, тогда как ядра, напротив, уменьшаются, деформируются и приобретают волнистые очертания. В ганглионарном слое мозжечка появляются гетеротопии, клетки Пуркинье меняют расположение из однорядного в многорядное. При этом тяжесть структурных изменений увеличивается с длительностью и интенсивностью воздействия: клетки зернистого слоя мигрируют в молекулярный слой, в связи с чем на микрофотографиях между ганглионарными нейронами можно наблюдать клетки-зерна; количество клеток Пуркинье уменьшается, и они меняют свои тинкториальные свойства: контур становится нечеткий, ядра и цитоплазма имеют трудноразличимые границы, вокруг нейронов видны участки просветления; в молекулярном слое заметны слабоокрашенные области.

К изменению тинкториальных свойств нейронов (слабо прокрашиваются цитоплазма и вещество Ниссля, что указывает на снижение метаболических процессов в клетках), уменьшению количества клеток Пуркинье и сморщиванию их перикарионов, образованию пузырьков с жидкостью между волокнами белого вещества приводит воздействие 3-нитропропионовой кислоты (содержится в некоторых грибах и растениях, ранее используемых в качестве кормовых культур для скота) и сахарозаменителя аспартама [29, 55].

С дегенерацией клеток-зерен в мозжечке крыс ассоциируют действие различных химических субстанций, например метилхло-рида, метилбромида, 2-хлорпропионовой кислоты, тиофена, фосфорорганических соединений фосфомедона и трихлорфона [40, 41]. Фосфомедон в течение первых 30 сут вызывает искажение формы ядер нейронов до овальной или грушевидной; на 45-е сут его влияние усугубляется хроматолизом, пикнозом, на 60-е сут – отеком перикарионов, некрозом.

Многие авторы, наблюдавшие гистопа-томорфологические изменения в мозжечке крысы, вызванные различными патологическими состояниями организма, например холестазом или алиментарным дефицитом магния, отмечают, что наиболее выраженные изменения претерпевают нейроны Пуркинье [11, 14, 21]. При этом любопытно, что глубина патологических изменений в нейронах Пуркинье различается в зависимости от пола. Оказывается, что у крыс-самцов после остановки системного кровообращения и реанимации уже в первые сутки после оживления выявляются дистрофические изменения нейронов, а к 4-м сут развивается процесс гибели клеток, тогда как у самок аналогичные процессы происходят значительно позже – на 14-е сут. Кроме того, у самцов дистрофические изменения происходят только в светлых нейронах, а у самок – и в светлых, и в темных [23]. Между тем светлые нейроны более ранимы, и именно они первыми подвергаются дистрофическим изменениям и гибели. Таким образом, нейронам коры мозжечка у крыс-самок свойственны большая чувствительность и более глубокие нарушения в ответ на неблагоприятные воздействия, чем у самцов.

Заключение. Завершая обзор, следует отметить, что данные макроморфометриче-ских исследований мозжечка крысы в доступной научной литературе представлены достаточно скудно и порой расходятся, что затрудняет для исследователя проведение сравнительного анализа полученных им морфометрических показателей мозжечка с показателями нормы. Дальнейшие исследования в этой области необходимы и могут быть практически ценными.

На основании полученных данных также можно сделать вывод, что наиболее характерными морфологическими изменениями мозжечка крыс при воздействии различных факторов – от старения до фармакологических влияний – являются: на макроморфо-метрическом уровне – изменение массы и объема мозжечка, его линейных размеров; на микроморфометрическом – «набухание» клеток Пуркинье за счет повышения объема цитоплазмы и уменьшения ядер, многорядное расположение ганглионарных нейронов и снижение их плотности, миграция клеток-зерен из зернистого слоя в молекулярный, увеличение количества нейронов зернистого и молекулярного слоев.

• 1.    Аврущенко М. Ш. Изменения популяции клеток Пуркинье мозжечка в динамике постреанимационного периода, после остановки системного кровообращения / М. Ш. Аврущенко, А. В. Афанасьева // Современные методы диагностики и лечения в реаниматологии. – 2009. – С. 5–7.

• 2.    Автандилов Г. Г. Основы количественной патологической анатомии / Г. Г. Автандилов. – М. : Медицина, 2002. – 350 с.

• 3.    Андреева Н. Г. Эволюционная морфология нервной системы позвоночных / Н. Г. Андреева, Д. К. Обухов. – М. : Лань, 1999. – 384 c.

• 4.    Байбаков С. Е. Морфофункциональная характеристика клеток мозжечка при действии низкочастотного импульсного электромагнитного поля : дис. … канд. биол. наук / С. Е. Байбаков. – Воронеж, 2001. – 244 с.

• 5.    Бархатова В. П. Нейротрансмиттерная организация и функциональное значение мозжечка / В. П. Бархатова // Анналы клинической и экспериментальной неврологии. – 2010. – Т. 4, № 3. – С. 44–49.

• 6.    Березюк М. В. Макроморфология и цитоархитектоника мозжечка диких нелетающих и одомашненных птиц / М. В. Березюк // Sworld : сб. науч. тр. – 2013. – Т. 36, № 2. – С. 44–47.

• 7.    Влияние гипердинамии на ультраструктуру и метаболизм мозжечка у крыс / С. А. Лобанов [и др.] // Вестн. Челябинского гос. пед. ун-та. – 2009. – № 4. – С. 308–319.

• 8.    Возрастные особенности ангио- и цитоархитектоники коры полушарий большого мозга и мозжечка белой крысы / В. П. Вахов [и др.] // Развивающийся мозг. – 1987. – № 16. – С. 16–21.

• 9.    Гундарова О. П. Возрастная структурнофункциональная перестройка коры мозжечка лабораторных крыс / О. П. Гундарева, Н. В. Маслов // Журн. анатомии и гистопатологии. – 2013. – Т. 2, № 3 (7). – С. 32–36.

• 10.    Данилов А. В. Структурно-функциональные особенности мозжечка крыс при действии алкоголя и физической нагрузки : дис. … канд. биол. наук / А. В. Данилов. – Уфа, 2009. – 173 с.

• 11.    Динамика изменения клеток Пуркинье мозжечка в постреанимационном переиоде: морфометрический и ультраструктурный анализ / И. В. Саморукова [и др.] // Бюл. экспериментальной биологии и медицины. – 2000. – Т. 129, № 1. – С. 103–108.

• 12.    Евсюков О. Ю. Патоморфологические особенности головного мозга при моделировании алиментарного дефицита магния : дис. … канд.

• 13.    Емелёва Т. Ф. Структурно-функциональные особенности мозжечка крыс при стрессе : дис. … канд. биол. наук / Т. Ф. Емелёва. – Уфа, 2005. – 151 с.

• 14.    Емельянчик С. В. Структурные и гистохимические изменения в клетках Пуркинье мозжечка крыс при холестазе / С. В. Емельянчик, С. М. Зимат-кин // Морфология. – 2013. – Т. 143, № 2. – С. 19–23.

• 15.    Казакова С. С. Магнитно-резонанснотомографическая анатомия мозжечка / С. С. Казакова // Российский медико-биологический вестн. им. академика И. П. Павлова. – 2009. – № 2. – С. 33–37.

• 16.    Калиниченко С. Г. Нейроны коры мозжечка, нейрохимическая и пространственная организация : дис. … д-ра биол. наук / С. Г. Калиниченко. – Владивосток, 2003. – 558 с.

• 17.    Лабораторные животные / И. П. Запад-нюк [и др.]. – Киев : Вища школа, 1983. – 383 с.

• 18.    Маркевич Н. А. Сравнительно-анатомическое исследование морфометрических параметров черепа, головного мозга и мозжечка у беспородных белых крыс / Н. А. Маркевич, В. Ю. Ка-люжка, В. А. Плеханова // Science4health 2013. Клинические и теоретические аспекты современной медицины : материалы V Международной научной конференции (29 окт. – 2 нояб. 2013). – М. : РУДН, 2013. –199 с.

• 19.    Николаева И. В. Влияние стресса в позднем пренатальном онтогенезе на морфометрические показатели развития головного мозга белых крыс / И. В. Николаева, Д. С. Белолюбская, Н. А. Варфоломеева // Международный журн. прикладных и фундаментальных исследований. – 2011. – № 8. – С. 64–65.

• 20.    Орлянская Т. Я. Пластичность нейронных популяций коры и подкорковых образований мозжечка в филогенезе позвоночных : дис. … д-ра биол. наук / Т. Я. Орлянская. – Омск, 2004. – 174 с.

• 21.    Особенности структурных изменений головного мозга при моделировании алиментарного дефицита магния / А. В. Смирнов [и др.] // Современные проблемы науки и образования. – 2013. – № 4. – С. 119–126.

• 22.    Рыжавский Б. Я. Морфологические особенности мозжечка потомства крыс-самок, подвергнутых перед беременностью длительному эмоциональному стрессу / Б. Я. Рыжавский, Е. В. Васильева, Т. В. Соколова // Бюл. экспериментальной биологии и медицины. – 2003. – Т. 136, № 2. – С. 235–238.

• 23.    Соколов В. Е. Систематика млекопитающих. Отряды зайцеобразных, грызунов / В. Е. Соколов. – М. : Высшая школа, 1977. – 494 с.

• 24.    Сусленко С. А. Сравнительная макромикроанатомия головного мозга и его кровоснабжение у домашних птиц : дис. … канд. биол. наук / С. А. Сусленко. – Троицк, 2009. – 174 с.

• 25.    Терезанов О. Ю. Морфофункциональная характеристика коры мозжечка в ранние и отдалённые сроки при действии ионизирующего излучения : дис. … канд. мед. наук / О. Ю. Терезанов. – М., 2006. – 101 с.

• 26.    Федоров В. П. Возрастная экологическая нейроморфология ЦНС при действии малых доз ионизирующего излучения / В. П. Федоров, А. В. Петров, В. Н. Ильичева // Морфология. – 2008. – Т. 133, № 2. – С. 142.

• 27.    Хейнс Д. Нейроанатомия : атлас структур, срезов и систем : пер. с англ. / Д. Хейнс. – М. : Логосфера, 2008. – 344 с.

• 28.    Цехмистренко Т. А. Сравнительная характеристика развития филогенетически отличающихся зон коры мозжечка человека в постнатальном онтогенезе / Т. А. Цехмистренко // Новые исследования. – 2012. – № 2 (31). – С. 63–69.

• 29.    A comparative study of the effect of diet and soda carbonated drinks on the histology of the cerebellum of adult female albino Wistar rats / M. A. Eluwa [et al.] // Afr. Health Sci. – 2013. – Vol. 13, № 3. – P. 541–545.

• 30.    Age-related Purkinje cell death is steroid dependent: RORα haplo-insufficiency impairs plasma and cerebellar steroids and Purkinje cell survival / Sonja Janmaat [et al.] // Age (Dordr). – 2011. – Vol. 33 (4). – P. 565–578.

• 31.    Apps R. Cerebellar cortical organization: a one-map hypothesis / R. Apps, R. Hawkes // Nat. Rev. Neurosci. – 2009. – Vol. 10 (9). – P. 670–681.

• 32.    Armstrong C. Pattern formation in the cerebellum: сolloquium series on the developing brain, lecture 11 / C. Armstrong, R. Hawkes ; series editor M. McCacthy // Morgan and Claypool Life Scien

  ces. – 2014. – P. 85.

• 33.    Avoxel-based morphometry comparison of regionalgray matter between fragile X syndrome and autism / L. B. Wilson [et al.] // Psychiatry Res. – 2009. – Vol. 174 (2). – P. 138–145.

• 34.    Burgoyne R. D. The cellular neurobiology of neuronal development: the cerebellar granule cell / R. D. Burgoyne, M. A. Cambray-Deakin // Brain Res. – 1988. – Vol. 472 (1). – P. 77–101.

• 35.    Cerebellar grey matter deficits in first-episode schizophrenia mapped using cortical pattern matching / P. E. Rasser [et al.] // Neuroimage. – 2010. – Vol. 53 (4). – P. 1175–1180.

• 36.    Chen S. Regulation of granule cell number by a predetermined number of Purkinje cells in development / S. Chen, D. E. Hillman // Brain Res. Dev. Brain Res. – 1989. – Vol. 45 (1). – P. 137–147.

• 37.    Development of Purkinje cells in the ovine brain / M. Salouci [et al.] // Anat. Histol. Embryol. – 2012. – Vol. 41 (3). – P. 227–232.

• 38.    Electrophysiological, morphological, and topological properties of two histochemically distinct subpopulations of cerebellar unipolar brush cells / J. Kim [et al.] // Cerebellum. – 2012. – Vol. 11 (4). –

  P. 1012–1025.

• 39.    Fonnum F. Cerebellum as a target for toxic substances / F. Fonnum, E. A. Lock // Toxicol. Lett. – 2000. – Vol. 112–113. – P. 9–16.

• 40.    Fonnum F. The contributions of excitotoxicity, glutathione depletion and DNA repair in chemically induced injury to neurones: exemplified with toxic effects on cerebellar granule cells / F. Fonnum, E. A. Lock // J. Neurochem. – 2004. – Vol. 88 (3). – P. 513–531.

• 41.    Hazarika R. Neurotoxic impact of organophosphate pesticide phosphomedon on the albino rat / R. Hazarika // J. Environ. Biol. – 2014. – Vol. 35 (2). – P. 42472–.4 L 3 a 0 r . sell О. The morphogenesis and adult pattern of the lobules and fissures of the cerebellum of the white rat / О. Larsell // J. Comp. Neurol. – 1952. – Vol. 97 (2). – P. 281–356.

• 43.    Lu M. H. Effects of single injection of methylazoxymethanol at postnatal day one on cell proliferation in different brain regions of male rats / M. H. Lu, N. Tang, S. F. Ali // Neurotoxicology. – 2000. – Vol. 21 (6). – P. 1145–1151.

• 44.    Marzban H. On the architecture of the posterior zone of the cerebellum / H. Marzban, R. Hawkes // Cerebellum. – 2011. – Vol. 10 (3). – P. 422–434.

• 45.    Melik-Musyan A. B. Morphological characteristics of lugaro cells in the cerebellar cortex / A. B. Melik-Musyan, V. V. Fanardzhyan // Neuroscience and behavioral physiology. – 2004. – Vol. 34 (6). – P. 633–638.

• 46.    Mugnaini E. The unipolar brush cell: a remarkable neuron finally receiving deserved attention

  / E. Mugnaini, G. Sekerkova, M. Martina // Brain Res. 4R7e.v M . – w 2 a 0 n 1 gi 1 . – D. V o K l. . 66C(e1r–e2be).ll–arP. p2a2r0a–m2e4t5e.rs in developing 15 day old rat pups treated with propylthiouracil in comparison with 5 and 24 day old / D. K. Mwangi // East Afr. Med. J. – 2001. – Vol. 78 (6). – P. 322–326.

• 48.    Paxinos G. The rat brain in stereotaxic coordinates / G. Paxinos, C. Watson. – N.Y. : Elsevier acad. Press, 2004. – 367 p.

• 49.    Pijpers A. Functional anatomy of the intermediate cerebellum in the rat / A. Pijpers. – Rotterdam : Voor tante Duul, 2007. – 223 p.

• 50.    Pijpers A. Topography of olivo-corticonuclear modules in the intermediate cerebellum of the rat / A. Pijpers, J. Voogd, T. J. Ruigrok // J. Comp. Neurol. – 2005. – Vol. 492 (2). – P. 193–213.

• 51.    Postnatal methylazoxymethanol: sensitive periods and regional selectivity of effects / P. Sullivan-Jones [et al.] // Neurotoxicol. Teratol. – 1994. – Vol. 16 (6). – P. 631–637.

• 52.    Prenatal exposure to bisphenol A interferes with the development of cerebellar granule neurons in mice and chicken / G. H. Mathisen [et al.] // Int. J. Dev. Neurosci. – 2013. – Vol. 31 (8) – P. 762–769.

• 53.    Ramezani A. Tagh Role of Oxidative Stress

  in Ethanol-induced Neurotoxicity in the Developing Cerebellum / A. Ramezani, I. Goudarzi // Iran J. Basic Med. Sci. – 2012. – Vol. 15 (4). – P. 965–974.

• 54.    Sillitoe R. V. Morphology, molecular codes, and circuitry produce the three-dimensional complexity of the cerebellum / R. V. Sillitoe, A. L. Joy

  ner // Ann. Rev. Cell Dev. Biol. – 2007. – Vol. 23. – P. 549–577.

• 55.    The microstructural effects of aqueous extract of Garcinia kola (Linn) on the hippocampus and cerebellum of malnourished mice / S. A. Ajayi [et al.] // Asian Pacific J. of Tropical Biomedicine. – 2011. – Vol. 1 (4). – P. 261–265.

• 56.    Voogd J. A note on the definition and the development of cerebellar Purkinje cell zones / J. Vo-ogd // Cerebellum. – 2012. – Vol. 11 (2). – P. 422–425 .

мед. наук / О. Ю. Евсюков. – Волгоград, 2013. – 23 с.

NORMAL AND PATHOLOGICAL

QUANTITATIVE MORPHOLOGY OF THE CEREBELLUM OF THE WHITE RAT (SOFTWARE REVIEW)

Ulyanovsk State Pedagogical University named by I.N. Ulyanov