Новая находка длинного скифского меча с золотой обкладкой рукояти

Цитирование. Лукьяшко С. И., 2022. Новая находка длинного скифского меча с золотой обкладкой рукояти // Нижневолжский археологический вестник. Т. 21, № 2. С. 120–128. DOI:

В погребении скифского времени у с. Высочино (мог. Высочино-IX, кург. 1, погр. 4) был обнаружен хорошей сохранности длинный меч с антенным навершием, ложнотреугольным перекрестием в деревянных ножнах и с рукоятью, обложенной золотыми пластинами (рис. 1, 1 ). Погребение уверенно датируется пятью амфорами и расписным греческим лекифом ранним IV в. до н.э.²

Мечи такого облика были выделены в самостоятельный тип (тип Солоха) Д.А. То-палом [Топал, 2015, с. 198–207], сравнительно недавно охарактеризованы, датированы и представлены в репрезентативной выборке. Рассматриваемый экземпляр уточняет детали технологии изготовления и семантики художественного оформления рукояти.

Рассматриваемый железный меч имеет узкое бабочковидное перекрестие и антенное навершие. Рукоять плакирована золотом. По золотой обкладке нанесен геометрический орнамент. Золотом обложена и верхняя часть клинка.

Клинок равномерно суживается к окончанию, клиновидный, линзовидный в сечении. Ширина у пяты 6,9 см, длина клинка 75 см, длина рукояти 16,5 см. Ширина рукояти в средней части 4,7 см, ширина перекрестия 10 см, на-вершия 7,8 см. Меч находился в деревянных ножнах. Клинок плоско раскован у рукояти, толщина 1,5 см. В центральной части клинок утолщается до 2 см, вероятно, за счет сохранившихся остатков деревянных ножен.

Железное перекрестие, ложно-треугольное, вероятно, изготовлено отдельно от меча по выкройке, затем согнуто по одному краю, надето на рукоять и пяту. Место стыка выкройки соединено методом кузнечной сварки. В результате у таких перекрестий один край округлый, а прокованный уплощен и отличается угловатостью. Этот технологический прием наблюдался автором данной статьи на мечах из Елизаветовского могильника [Лукь-яшко, 2014, с. 243].

Навершие отковано вместе с клинком и рукоятью. При этом волютам изначально придавалась орлиноголовая форма. Волюты соединялись, касаясь друг друга. Никакой перекладины между ними не было.

Рукоять меча обложена двумя золотыми пластинами с обеих сторон. Обе пласти- ны выкроены по форме рукояти (рис. 2). Края были загнуты на середине торца рукояти, обжимая ее. Размеры: ширина на рукояти 3,5 см. Обкладка навершия и перекрестия выкроены вместе с полосой рукояти. Одна из пластин выкроена с большим напуском на торцы. Она перекрывала вторую пластину и обжимала ее. На перекрестии в месте стыка золотых пластин заметны следы пайки (рис. 3,1). Орнамент на накладках был оттиснут и доработан чеканом. На тыльную сторону пластин была нанесена клейкая паста, заполнившая пустоты. Затем золотые пластины были наложены на рукоять и обжаты напусками. Таким образом, пластины накладки были обжаты по профилю рукояти и спаяны между собой, что обеспечивало плотность посадки.

На плоскостях клинков мечей типа Со-лоха фиксировались нервюры [Топал, 2017, рис. 20, 21, 10 , 22, 1 , 3 , 4 , 6 , 7 ]. На представляемом экземпляре из Высочино нервюры обозначены на золотой накладке у пяты (рис. 3).

Навершие представляет собой сильно стилизованные головы грифонов, обращенные клювами друг к другу (рис. 2). Очень выразительно переданы глаза кругами с точкой в центре. Между кругами глаз оттиснута полоса, соединяющая их. В этой ситуации использован собственно скифский прием изображения объекта в фас, через спаренные профильные изображения.

Аналогичное оформление наверший рукояти известно в Скифии. В качестве примера можно привести навершие меча из Великой Белозерки (рис. 1,2) [Топал, 2015, рис. 2,3]. А.И. Мелюкова отличала мечи с орлиноголовыми навершиями от мечей с когтевидным навершием [Мелюкова, 1964, с. 55]. К сожалению, этот принцип повсеместно нарушается. Закругленные волюты на сильно измененных коррозией экземплярах часто произвольно относятся к солохинскому типу. Вероятно, здесь должен быть установлен жесткий критерий. При наличии круглых значков, обозначавших глаза птицы, можно говорить о орли-ноголовости. Отсутствие глазниц может переводить навершие в разряд когтевидных на-верший. Это семантически близкие детали, но при этом следует видеть процесс переосмысления выражения идеи. Появление птицы на навершии может соотноситься с вертикаль- ной проекцией мира, где птица на вершине мирового древа маркировала пространство верхнего мира.

Принципиальным представляется тема возникновения этого типа наверший. На раннем этапе изучения явления «антенных навер-ший» Э. Ленц [Ленц, 1905, c. 62], Э. Минц [Minns, 1913, p. 70], а позднее М.И. Ростовцев [Ростовцев, 1918, c. 58] и В. Гинтерс [Ginters, 1928, S. 40] обращали внимание на удивительную схожесть этих наверший с образцами эпохи поздней бронзы и гальштата в Средней Европе. Из этого посыла возникла гипотеза, что антенное или когтевидное оформление навершия – производное от гальштат-ских образцов и, таким образом, имеет своими истоками западноевропейские идеи.

Недавнее специальное исследование темы Д.А. Топалом [Топал, 2017] привело к противоположным выводам. Результаты наблюдений ученого, которые автор данной статьи полностью разделяет, сводятся к следующему:

• 1.    Время появления антенных наверший – VII в. до н.э., но широкого распространения этот вид оформления рукояти не получил и был забыт до тех пор, пока не проявилось влияние восточного очага культурогенеза, принесшего с собой орлиноголовое оформление наверший.

• 2.    «Суммируя хронологические наблюдения можно заключить, что “грифовые” кинжалы появляются на широких пространствах скифского мира не ранее середины VI в. до н.э. и известны еще около столетия. При этом самые поздние экземпляры, датированные V или даже IV в. до н.э. оказываются парадными формами, для которых обычно характерно некоторое запаздывание. Парадные формы, что интересно, связаны с тремя регионами: Волго-Уральским, Семиреченским и ЮжноСибирским» [Топал, 2017, с. 310].

• 3.    «... Определить источник такой инновации как “грифовые” навершия непросто. ...решить вопрос с китайской прародиной... не представляется возможным. Крайнюю западную периферию в виде Волго-Уралья можно рассматривать как источник дальнейшей эволюции грифовых кинжалов и их последующего проникновения в Причерноморье и Подунавье. Семиречье... также отпадает.

Вероятнее всего, роль исходной территории, где формировались каноны изображения и морфология грифового кинжала, более всего подходит центральноазиатскому источнику культурогенеза, включающего Алтай, Туву и Хакасско-Минусинскую котловину» [Топал, 2017, с. 310–311].

Исследовавший мечи этого типа в Западной Сибири Я.В. Фролов обратил внимание на распространение их в Обь-Иртышском междуречье. При этом здесь навершия такого типа встречаются на экземплярах с архаичным почковидным перекрестием, то есть они древнейшие в серии [Фролов, 2016]. В восточном регионе сохраняется линия реалистичного исполнения наверший, в то время как на западе прослеживается стилизация и схематизация, которая приводит к деградации образа и превращению орлиноголовых навер-ший в «когтевидные» и «когтевидные с перекладиной». Таким образом, по мнению исследователя, навершия с ушастым орлиноголовым грифоном имеют восточное происхождение, а смещаясь к западу, идея деградирует, утрачивается ее содержание, и происходит превращение навершия в когтевидное, а затем и в антенное.

Представляемый тип меча предложили называть типом Солоха по эпонимной первой находке меча в кургане Солоха. Термин закрепился и, хотя он не отражает сути явления, с ним можно согласиться.

Исследование этого типа привело к установлению датировки его существования в рамках конца V – начала IV в. до н.э. Д.А. Топал считает, что этот тип навершия сформировался на рубеже VI–V вв. до н.э. и существовал до конца IV в. до н.э.

Существует мнение, что так называемые парадные мечи с рукоятями, обложенными золотыми пластинами, плакировались для погребения, так как практического смысла в плакировке не было, плакировка не держалась прочно на рукояти, следов потертости и эксплуатации такие рукояти не имеют.

Однако можно не согласиться с этим мнением. Данные выводы не обязательно будут распространяться на весь круг изделий этого типа, но применительно к донскому предмету этот вывод не относится. Следует отметить, что при реставрации золотые наклад- ки снимались, и под ними удалось проследить следующие особенности:

• 1.    Навершие не накладное, а отковано вместе с рукоятью.

• 2.    Перекрестие было накладным. Оно оборачивало пяту и основание стержня рукояти и сваривалось методом кузнечной сварки по одному краю.

• 3.    Золотые накладки – это не фольга, это пластины толщиной 0,5–0,8 мм, которые были посажены на пасту и плотно обжимали рукоять. Общий вес золота 40 г.

Все это позволяет утверждать, что меч, может быть, и не был боевым, но как парадный, знаковый, функционировал. Обращает на себя внимание то, что в ряде эпизодов такие мечи находили воткнутыми в пол или стену могильной ямы (см., например: южную нишу второй гробницы кургана Чертомлык [Алексеев и др., 1991; Болтрик, 1978]). Вонзенный меч имеет символическое значение. Вспомним легендарный Эскалибур – меч короля Артура, вонзенный в камень. Для того чтобы обладать таким мечом, его необходимо было добыть, то есть доказать свое право на обладание вещью.

Необходимо отметить, что такие знаковые предметы, за которыми закреплялись даже собственные имена, были фетишами и после смерти владельца так же умерщвлялись. Тот же Эскалибур заброшен в озеро. В нашей ситуации несколько грифоноголовых мечей были обнаружены согнутыми. Помещение сакрального атрибута – меча в погребение может рассматриваться как ритуальное умерщвление. Эти наблюдения касаются всего круга мечей с золотыми рукоятями. Безусловная, знаковая природа этих предметов выделяла владельца из окружения и служила символом принадлежности к определенной социальной или воинской категории.

Мечи типа Солоха встречаются и на сав-роматской территории. К.Ф. Смирнов считал, что они поступали на Волгу из Нижнего Дона [Смирнов, 1961, с. 21].

«Погребения с мечами типа Солоха тяготеют к двум основным районам: междуречью Днестра и Северского Донца и Приуралью» [Топал, 2017, с. 322]. Центром их производства И.Б. Шрамко считала Бельское городище [Шрамко, 1992, с. 222].

Древнейшие образцы мечей типа Соло-ха фиксируются в Левобережной лесостепной Украине и Прикубанье, где известны и изображения мечей этого типа на стелах. В среднескифский период ареал их распространения широкий. Это отражает общескифскую традицию, возникновение которой не было связано с ранними кинжалами с антенными навершиями, и было распространено от Северного Китая до Волго-Уралья. Продвижение на запад в Европейскую Скифию сопровождается схематизацией и отходом от канона архетипа.

Представляемый экземпляр яркая, но не единственная находка на Нижнем Дону. Мечи этого типа известны в находках из курганного могильника Елизаветовского городища на Дону. Здесь известно 5 мечей этого типа, происходящие из Ушаковского кургана, а также курганов 10 (1909), 4 (1910), 6 и 34 (1911). Меч из Ушаковского кургана имел очень близкую рукоять, но перекрестие на нем шире и ближе к бабочковидному, к тому же и навершие отличается. Хотя схема, безусловно, общая. Глаз передан кругом с точкой на правой стороне. На левой, судя по фотографии, спираль.

Из этого следует, что елизаветовские кузнецы владели техникой производства мечей типа Солоха и, самое главное, понимали символическое значение орлиноголового образа. Рассматриваемый экземпляр, по-видимому, происходит из елизаветовских мастерских. Из этого же центра в погребение попали амфоры и лекиф. Все эти предметы не могли быть военными атрибутами и иллюстрируют мирный характер отношений между населением донского левобережья и торговым центром в дельте Дона в начале IV в. до н.э.

А.Ю. Алексеевым выделен исходный тип скифского меча, в оформлении которого заложена фаллическая символика [Алексеев, 1991]. Этот вывод принят современным научным сообществом. Отталкиваясь от этого, нельзя не обратить внимание на то, что в V в. до н.э., а в Центральной Азии уже с VI в. до н.э., происходит замена фаллической идеи воспроизводства, жизни и смерти, соотносимыми со скифским Ареем, на новую идеалогему. Орнитоголовые навершия могут соотноситься с идеей мирового древа, соеди- няющего основные сферы мирозданья в представлениях древних народов. Эти представления возникают на Востоке, в Центральной Азии, как это наблюдается на примере орлиноголовых наверший мечей, и проникают в скифскую среду. В V в. до н.э. они еще мирно сосуществуют с идеей фаллического единства мира, а к IV в. до н.э. вытесняют раннюю мифологему и становятся всеобщей для всего кочевого мира Евразии. При этом ее выражение постепенно деградирует и обретает когтевидное и, в конечном счете, антенное выражение, демонстрируя непонимание символики населением.