Новые находки ювелирных матриц из Старой Рязани

В ходе работ полевого сезона 2015 г. на расположенном на Северном городище Старой Рязани 40 раскопе было обнаружено значительное количество ювелирных матриц (40 экз.). Вместе с находками двух предшествующих лет эти матрицы представляют исключительно крупную серию находок подобных изделий (производственного инвентаря), связанных с ювелирным ремеслом (рис. 1: с. 471). В настоящее время из Старой Рязани происходит одна из самых представительных коллекций древнерусских ювелирных матриц: нам известно 116 предметов такого рода из раскопок разных лет в Старой Рязани, большин ство из них (85 экз.) – из рассматриваемого комплекса. Более крупный в количественном отношении набор матриц происходит из юго‑западной части предградья средневекового Чернигова, где в 1998 г. была исследована крупная ювелирная мастерская конца XII – первой половины XIII в. Комплекс включает множество разнообразных находок, связанных с ювелирным производством, в том числе около 300 матриц ( Моця, Казаков , 2011. С. 127, 128, цв. вклейка на с. 128–129; илл. на с. 151–156). Набор матриц из Старой Рязани, публикуемый в этой статье, связан с совсем другим археологическим контекстом.

Топография находок свидетельствует о том, что обнаруженные в 2013–2015 гг. матрицы, несомненно, связаны с кладом, обнаруженным в 2013 г. на том же раскопе. Раскоп 40 был заложен с целью проведения охранных исследований на краю Северного городища на участке, примыкающем к обширному оползню, разрушающему площадку городища. По ходу этих работ возникла возможность соединить этот раскоп с раскопами В. А. Городцова (1926 г.) и А. Л. Монгай-та (1966–1967 гг.) и выявить планировку значительной части средневекового города.

Основные находки клада 2013 г. залегали компактно в могильной яме, в ногах покойника. Скорее всего, была использована свежая могила. Клад включал ювелирные изделия (в частности, неоконченные) и ювелирное сырье. Верхняя часть комплекса нарушена земледельческими работами. Ряд ювелирных изделий растащен на довольно значительное расстояние. На той же площади обнаружено несколько бронзовых ювелирных матриц. Первоначально возникло впечатление, что матрицы происходят из верхней разрушенной части клада. Предварительную информацию о кладе 2013 г. можно видеть в журнале «Российская археология» (Стрикалов, Чернецов, 2014а).

В ходе работ 2014 г. было найдено еще несколько изделий из серебра и большое число матриц (Там же. С. 154, 387. Рис. 2). При этом выяснилось, что серебряные изделия залегали более кучно, тогда как матрицы разбросаны на несравненно более значительной площади. По‑видимому, клад драгоценностей и коллекция матриц представляли собой совместное захоронение имущества, находившегося в руках профессионального ювелира, в двух раздельных вместилищах (мешочках или лар-цах/туесах), причем матрицы находились в верхнем, содержавшем менее ценные вещи и сильнее пострадавшем при пахоте. «Шлейф» матриц протянулся на 5–6 м от места сокрытия клада в южном направлении.

И клад, и матрицы были, бесспорно, захоронены ремесленником, который изготовлял и ювелирные изделия, и инструментарий. На это указывает ряд данных. Среди ювелирных изделий есть незавершенные, а также сырье и «полуфабрикаты» (слиток золота, золотая фольга, обрубки серебряных слитков, позолоченная серебряная лента). Среди матриц встречаются недоработанные, с неудаленными заусенцами ( Стрикалов , Чернецов , 2014а. С. 160, 163. Рис. 8, 2, 3 ; 2014б. С. 387. Рис. 2, 32, 41 ). Некоторые матрицы представляют собой бракованные изделия, годные только на переплавку ( Стрикалов , Чернецов , 2014а. С. 387. Рис. 2, 126 ). Все матрицы имеют плоскую оборотную сторону, очевидно, они отливались в односторонней литейной форме. Одна из матриц из числа новых находок имеет на обороте врезанный знак наподобие латинских букв N или Z (рис. 1, А, 23 ). Определенную загадку представляют собой матрицы из легкоплавкого свинцово‑оловянистого сплава, непригодные для употребления. Очевидно, их могли продавать ювелирам в качестве моделей для глиняных литейных форм и последующего изготовления бронзовых матриц. Обращает на себя внимание очевидная «избыточность» обнаруженной коллекции матриц. В ней много одинаковых матриц для оттискивания половинок бусин, шариков, украшающих чечевицевидные колты, и колодочек, на которых подвешивались колты. Между тем одна бронзовая матрица может использоваться для изготовления множе‑ ства оттисков. Колодочки для подвешивания колтов представлены несколькими разновидностями, отличающимися своим декором и размерностью. Однако эти особенности не «читались» на расстоянии; ремесленникам, работавшим в одной ювелирной мастерской, не было никакого смысла изготовлять такие колодочки разных типов. Подобные наблюдения свидетельствуют о том, что рассматриваемая коллекция связана с ведущей ювелирной мастерской, снабжавшей образцами и инструментарием несколько других ювелирных мастерских, в которых, вероятно, работали менее искусные мастера. Некоторые матрицы необычных форм первоначально не поддавались интерпретации. В дальнейшем выяснилось, что ими, скорее всего, оттискивались касты, в которые вставлялись драгоценные камни (рис. 1, Б, 29, 30 ). Поскольку последними украшались только золотые изделия, становится еще раз очевидным, что речь идет о главной ювелирной мастерской города. Ведь среди старорязанских кладов преобладают

Рис. 2. Матрицы для изготовления браслетов, украшенных мотивом змеиных (драконьих) голов и их аналогии а – Старая Рязань; б – Московский клад 1988 г.; в – Готланд; г – посад Шестовицкого городища содержащие серебряные изделия, а золотые обнаружены только в двух. Впрочем, то, что захоронивший клад 2013 г. ювелир работал не только по серебру, но и по золоту, ясно и без этого наблюдения – об этом свидетельствует находка в кладе небольшого золотого слитка и рулончика золотой фольги.

Рассматриваемые находки являются наглядным свидетельством бурного, динамичного развития этого ремесла, которое, очевидно, с трудом справлялось с возраставшим спросом на предметы роскоши. Они отражают механизмы взаимодействия между крупнейшими центрами ремесла и более мелкими мастерскими в области обмена технологическими инновациями и инструментарием.

Как уже было указано выше, первые матрицы данной серии были обнаружены в 2013 г. в ходе разборки клада и исследования соседних участков. В 2014 г. площадь раскопа была значительно увеличена, причем было найдено весьма большое число матриц. Они опубликованы в краткой информационной заметке и представлены на сводной таблице (рис. 1, Б). В межсезонье 2014/15 гг. на смежных участках и отвалах с применением металлодетектора был обнаружен ряд матриц. В ходе полевого сезона 2015 г. коллекция матриц еще раз значительно пополнилась материалами из раскопа.

В данной заметке мы сочли целесообразным дать краткую информацию о новых находках, в частности, с одним любопытным сюжетом, связанным с одной из них.

На сводной таблице представлены наиболее характерные экземпляры матриц из находок 2015 г. (рис. 1, А). Следует отметить исключительное разнообразие этих изделий. Многие из них имеют простую геометрическую форму. При этом их облик не дает полного представления о законченных изделиях. Последние могли украшаться и действительно украшались гравировкой, чернью, зернью и сканью. Ряд матриц украшен декоративными мотивами или даже фигуративными изображениями. Среди последних представлены как зооморфные мотивы (рис. 1, А, 22 , Б, 25 ), так и христианская иконография (рис. 1, Б, 2 3 ). Назначение части матриц «прозрачно» – мы легко можем указать тип изделия или его части, оттискивавшихся с их помощью, в частности, среди старорязанских изделий. В некоторых случаях мы можем только догадываться, для каких изделий предназначались матрицы, но не можем указать примеры таких готовых изделий. Назначение некоторых матриц полностью загадочно – для каких изделий или их деталей они были сделаны – неясно.

Среди находок 2015 г. отметим матрицу для оттискивания окончания браслета, завершающегося зооморфной головкой (очевидно, сказочного змея‑дракона) – (рис. 1, А, 1 ). Эта матрица является парной к аналогичной матрице, найденной в 2014 г. в составе того же комплекса (рис. 1, Б , 1 ; 2, а ) ( Стрикалов, Чернецов , 2014а. С. 154, 387. Рис. 2, 214). Еще одна сходная матрица была найдена ранее и опубликована в книге В. П. Даркевича и Г. В. Борисевича ( Дарке-вич , Борисевич , 1995. С. 288. Табл. 60, 1 ).

Зооморфное завершение браслета, по‑видимому, находится в достаточно отдаленной связи со скандинавскими прототипами. В качестве аналогии можно привести браслеты из готландского клада второй половины XI в. в Бурге (рис. 2, в) (Наследие варягов, 1996. С. 69, 70). Драконья голова на скандинавском браслете моделирована более выразительно, выделены оскаленные зубы, отсутствующие на старорязанских матрицах. На последних наличествует высунутый язык, чего нет на скандинавском браслете. В обоих случаях сходным образом трактовано треугольное ухо чудовища. Данный тип скандинавского браслета повторен в комплексе клада 1988 г. из Московского Кремля (рис. 2, б) (Наследие варягов, 1996. С. 116, 117). Голова дракона явно воспроизводит скандинавский образец, но уступает ему по качеству обработки металла. В данном случае головка пустотелая (что сближает данный браслет со старорязанскими матрицами). Необходимо иметь в виду, что скандинавские браслеты, украшенные подобным мотивом, бытовали в разных модификациях и изготовлялись из разных материалов. На посаде Шестовицкого городища, на участке со следами ремесленного производства, рядом с жилищем скандинавского типа в слое X в. был найден литой бронзовый браслет, украшенный змеиными головками (рис. 2, г) (о находке авторам любезно сообщили Г. Ивакин и В. Скороход; они же предоставили иллюстрацию для публикации). И в этом случае может быть отмечено характерное треугольное ухо. Дальнейший поиск аналогий, вероятно, позволит указать более конкретный аналог драконам старорязанских матриц. Наличие у них скандинавского прототипа представляется несомненным. Ранее следы влияния скандинавского прикладного искусства в Старой Рязани не отмечались.