Новый гнездящийся анклав рыжего воробья Passer rutilans в Уссурийском крае: окрестности города Советская Гавань

Поскольку в последующем рыжего воробья никто — в том числе К.А. Воробьёв (1938) в июне 1932 и В.А.Нечаев в июне 1965 — больше здесь не наблюдал, было сочтено, что это свидетельство М.Янковского относится к залётным птицам (Воробьёв 1954; Vaurie 1959; Нечаев 1998). И лишь в недавние годы были получены бесспорные данные о его, вероятно, эпизодическом гнездовании на островах в заливе Петра Великого (Nazarov et al. 2001; Назаров 2004; Литвиненко 2004). 7-11 июня 2004, в рамках программы по обследованию орнитофаун “экологических островов”, возникших в результате хозяйственной деятельности человека в приморской полосе севера Уссурийского края (Назаренко 1999), гнездовое поселение рыжего воробья было обнаружено и частично обследовано нами в долине реки Большая Хадя у села Готка, в 8 км к юго-западу от г. Советская Гавань.

Местность, где обитали рыжие воробьи, представляет собой типичный суррогат “маньчжурского ландшафта”, возникшего на месте былых сплошных елово-пихтовых и лиственничных лесов. Их сильно нарушенные остатки местами и поныне сохранились как в долине реки, так и на прилежащих склонах. Физиономически это так называемый “woodland” — мозаика светлых и уже старых тополевых и чозениевых насаждений, парковых и с подлеском, с густыми приречными зарослями черёмухи и ив, такими же, но фрагментарными, зарослями вокруг огородов, возделываемых и брошенных, и лужаек под выпас скота и с вкраплёнными усадьбами широко разбросанного по долине села.

Как и ожидалось, это экологически “свято место” не оказалось пустым: мы обнаружили здесь ряд видов, до того известных в прибрежной полосе

Уссурийского края существенно более к югу (Назаренко 1990; Волошина и др. 1999; Тиунов 2002) — большого козодоя Caprimulgus indicus, пару широ-коротов Eurystomus orientalis, карликового дятла Dendrocopos kizuki, светлоголовую пеночку Phylloscopus coronatus, желтоспинную мухоловку Ficedula zanthopygia, над долиной можно было наблюдать токование японского бекаса Gallinago hardwickii. Однако, вопреки ожиданию, не было восточноазиатской синицы Pams minor и болотной гаички Pams palustris.

Нетипичное чириканье полевого, как мы решили, воробья слышали уже на первой экскурсии, а 8 июня встретили пару рыжих воробьёв, из которой добыли самку. Специальные поиски в последующие дни в приречных насаждениях на расстоянии 800 м (определено по GPS) по правому берегу реки дали следующие результаты: 2, вероятно, холостых самца и 3 пары (из одной, как упомянуто, была добыта самка). Одна пара встречена буквально в 20 м от жилых строений. Непосредственно на улицах села мы не работали, где рыжий воробей вполне может жить (Нечаев 1993; наблюдения А.А.Назаренко в пос. Чепланово на Южном Сахалине), так же как и далеко за пределами села по долине реки. Учитывая, что село расположено на месте слияния двух речек, каждая шириной до 40 м и с многочисленными облесенными протоками, в целом это поселение рыжего воробья можно оценить как минимум в 15-20 пар.

В период наших наблюдений рыжие воробьи держались очень стационарно, в трёх случаях вблизи и у дупел (свежих и старых) карликового дятла и (или) малого пёстрого Dendrocopos minor. Дупла располагались на высоте 3.5-4 м. Холостые самцы постоянно наведывались к своим дуплам, временами забирались внутрь. В целом птицы вели себя малозаметно; партнёры держались и кормились в 2-15 м друг от друга на чозениях, в пол-дерева или выше. Лишь периодически самцы издавали позывки — чириканье, тем самым выдавая своё присутствие. По этим позывкам мы и обнаруживали их. Кстати, на чозениях постоянно кормились аборигенные чижи Spinus spinus и дальневосточные снегири Pyrrhula griseiventris, прилетая сюда парами из лесов на прилежащих склонах, и такие же пришлые, как рыжий воробей, китайские зеленушки Chloris sinica островного подвида minor.

Каких-либо брачных демонстраций у пар рыжих воробьёв мы не наблюдали. У добытой самки наседное пятно уже полностью сформировалось, но кожа ещё не была отёчной. К сожалению, область живота у неё была сильно разбита дробью, и ко времени изготовления тушки, спустя 10 ч, органы брюшной полости, включая яичник, были почти полностью разрушены вследствие автолиза. Две другие самки не покидали своих брачных партнёров, так что, скорее всего, у них только-только началась откладка яиц.

Материал: экземпляр самки от 8 июня 2004, магнитофонная запись 4 разных позывок самцов, одна из которых, действительно, почти неотличима от чириканья полевого воробья. Последний, кстати, обычен в черте села Готка, но за его пределами, в приречных лесах, ни разу не наблюдался.

В 15 км к северу, у посёлка Ванино, местности с подобным колоритом вообще отсутствуют, и рыжего воробья, как и некоторых других из упомянутых птиц, у этого посёлка мы вообще не смогли найти. В целом это ещё один случай, когда источником колонизации недавно возникшей (и ва- кантной?) экологической среды на побережье материка послужили островные популяции (см.: Назаренко 1990).

Рыжего воробья мы относим к той категории видов, современные экологические и пространственные параметры популяций которых на востоке Азии были предопределены хозяйственной деятельностью человека (Назаренко 1999). На крайнем северо-востоке видового ареала процесс расселения, очевидно, продолжается. Так, ещё А.И.Гизенко (1955, с. 238) отмечал, что остров Сахалин был заселён рыжим воробьём сравнительно недавно, в начале XX столетия. Как можно видеть, птицы пытаются заселить и культурный ландшафт прилежащего материкового побережья, но, как кажется, без большого успеха. Возможные причины этому — конкуренция с многочисленным здесь полевым воробьём и ограниченный внутренний демографический потенциал этого вида.

Исследование поддержано грантом Президиума ДВО РАН на 2004 г. и АмуроУссурийским центром биоразнообразия птиц. Мы признательны В.А.Нечаеву, обратившему наше внимание на статью Г.Болау с информацией о рыжем воробье с острова Аскольд, и В.Н.Чернобаевой за техническое оформление рукописи статьи.