О достоверности российской статистики, как информационной основы государственной политики

Общеизвестно, что уровень безработицы во многом определяет уровень преступности. Это обусловлено тесно переплетенными материальными и психологическими факторами. Рассмотрим теперь, как это отражается в статистике, на основании которой государство должно планировать свою уголовноправовую, а также политику в области труда и занятости населения. В качестве гипотезу примем, что на территориях с высоким уровнем безработицы должен быть повышенный уровень преступности в сравнении с территориями, где уровень безработицы ниже, а доля преступлений экономической направленности в структуре преступности должна быть примерно одинаковой.

По данным Росстата были выбраны несколько регионов, имевших за 2014 год лучшие показатели занятости населения, осуществлено соотнесение их показатели с криминальной статистикой. Было принято решение не исследовать Москву, Санкт-Петербург, Московскую и Ленинградскую области, Тюменскую область, Ханты-Мансийский АО, Ямало-Ненецкий АО, которые имеют высокие показатели занятости, но являются главными объектами миграции. Миллионы людей приезжают туда на работу на разный срок, и значительная часть проживает без регистрации. Их преступления учитывает местная криминальная статистика, но самих их не учитывает местная статистика по занятости. Поэтому правильнее делать выводы по регионам со стабильным составом населения.

Из благополучных регионов были выбраны следующие четыре: Чукотский АО, Магаданская, Мурманская, Белгородская области (таблица 1) [6–7]. Из отстающих регионов были выбраны четыре с наихудшими показателями занятого населения, которые представлены в таблице 2 [6–7].

ГРНТИ 06.71.09

Рамиля Рамисовна Латыпова – кандидат экономических наук, доцент кафедры радиотехники и информационных технологий Санкт-Петербургского института кино и телевидения.

Сергей Анатольевич Климов – аспирант Санкт-Петербургского университета управления и экономки.

Алексей Григорьевич Киселевич – аспирант Балтийской академии туризма и предпринимательства (г. Санкт-Петербург).

Выглядит нелогично, что благополучные Магадан, Мурманск, Чукотка, Белгород имеют значительно худшие показатели по количеству преступлений на 100 тыс. человек, чем неблагополучные Дагестан, Ингушетия, Чечня, и только Тыва – на втором непочётном месте вслед за Магаданом. При этом показатель Магадана в 8 раз превышает показатель Чечни. Также нелогично, что доля преступлений экономической направленности в разы отличается по регионам. Наименьший показатель у Тывы – 1,56%. Ингушетия превышает его в 13 раз, Дагестан – в 5 раз, Белгород в 4 раза и т.д. Эти противоречия, по мнению авторов, можно объяснить только следующими причинами: неправильной статистикой занятости, неправильной криминальной статистикой или же неправильными ими обеими.

Таблица 1

Регионы с высокими показателями занятого населения (2014 г.)

Регион	Занятых, %	Безработных, %	Преступлений
			Всего	Экономического направления, %	Преступлений на 100 тыс. человек
Чукотский АО	80,4	3,3	794	3,78	1453
Магаданская область	76,8	2,9	3488	3,47	2305
Мурманская область	69	7,2	13312	3,09	1716
Белгородская область	65,4	4	14930	6,3	968

Таблица 2

Регионы с наихудшими показателями занятого населения (2014 г.)

Регион	Занятых, %	Безработных, %	Преступлений
			Всего	Экономического направления, %	Преступлений на 100 тыс. человек
Чеченская республика	56,2	29,6	3636	5,14	272
Республика Дагестан	55,9	11,6	14003	7,26	474
Республика Тыва	46,6	19,3	6138	1,56	1973
Ингушская республика	38,6	43,7	1749	20,18	391

Рассмотрим: как формируются эти показатели? При этом отметим, что в оценках следует учитывать данные по уровню экономической активности населения, по занятым в экономике, по среднегодовой численности занятых в экономике, по потребности в работниках, заявленной работодателями.

Наш анализ показывает, что люди, потерявшие работу как средство существования, то есть безработные как таковые, прямо не учитываются статистикой, хотя именно это должно в первую очередь интересовать государство. Даже из совокупности всех этих показателей невозможно вычленить количество таких людей, которые действительно нуждаются в государственной поддержке [3]. Не учитываются люди, которые уже перестали искать работу, часто не имеют не то что регистрации, но и вообще никаких документов. Это условные «бомжи», которые образуют многочисленную социальную группу, существующую параллельно с обществом, и выпавшую из-под контроля государства.

Государство не ведет учет людей, вынужденных работать без оформления трудовых отношений с работодателем, а их миллионы, поскольку в строительстве и в сельском хозяйстве, например, такая практика уже давно укоренилась как система. Но при этом они могут попасть на учет как безработные. Понятие безработного размыто включением в него пенсионеров, инвалидов, школьников, студентов, получающих пенсии, стипендии, либо находящихся на чьем-то иждивении, и заявивших на опросе о желании трудиться. Но безработный безработному рознь. У многих пенсионеров пенсии значительно выше, чем доходы работающих людей (например, у бывших судей, прокуроров, госслужа- щих и военных), и почти все они, еще молодые и сохранившие здоровье, стараются продолжать работать. А в моногородах или в селах, где давно простаивают градообразующие предприятия, пенсионер признается, как правило, довольно обеспеченным человеком.

Кроме того, учет безработных перекрещивается параллельным подсчетом: по данным опросов населения и по данным Федеральной службы по труду и занятости, и результаты могут существенно различаться. Например, уровень официально зарегистрированной безработицы за 2014 год в Белгородской области составил 0,9%, а по данным выборочных исследований – 4,0%, то есть разница – в 4 раза.

Лидерство по занятости населения и малой безработице Чукотского АО и Магаданской области выглядит просто парадоксом, учитывая факт отсутствия там крупных производств. На этом характерном примере можно проанализировать соответствующее законодательство на предмет его соответствия реальности. Закон «О занятости населения в Российской Федерации» в статьях 1–2 относит к числу занятых граждан практически всех, занимающихся любой деятельностью, которая приносит любой доход [1]. Содержание этих статей позволяет отнести к ней, например рыбную ловлю, сбор грибов, ягод и даже пустых бутылок. Вынужденный характер такой деятельности, и то, что этим могут заниматься как асоциальные лица, так и специалисты высочайшего уровня, не учитывается. Поэтому жители Чукотки и Магадана могут благодарить судьбу за то, что природа регионов позволяет им прокормиться без помощи государства.

Фактически это означает некую заградительную презумпцию, поскольку живущий человек всегда имеет какие-то доходы, на которые существует, а значит, он является занятым гражданином, и не может считаться безработным [4]. Статья 3 дополняет, что не могут быть признаны безработными лица [1]:

• -    отказавшиеся в течение 10 дней со дня их регистрации в органах службы занятости от двух вариантов подходящей работы, включая работы временного характера, а впервые ищущие работу и при этом не имеющие квалификации – в случае двух отказов от профессионального обучения или от предложенной оплачиваемой работы, включая работу временного характера;

• -    не явившиеся без уважительных причин в течение 10 дней со дня их регистрации в целях поиска подходящей работы в службу занятости для предложения им подходящей работы, а также не явившиеся в срок, установленный органами службы занятости для регистрации их в качестве безработных;

• -    осужденные по решению суда к исправительным работам, а также к наказанию в виде лишения свободы.

Несложно представить, какие трудности возникают у жителей Чукотки и Магадана, где расстояния между райцентрами, где расположены отделения службы занятости, и другими сёлами могут исчисляться сотнями километров, а дороги не всегда действуют. На проезд и на проживание по месту обучения тоже необходимы средства, которые однозначно превысят пособие по безработице, и это лишает гражданина смысла обращаться в органы занятости.

Также стоит обратить внимание на положения ст. 7-1 о том, что пособия по безработице выплачиваются за счет субвенций, предоставляемых бюджетам субъектов РФ из федерального бюджета. Общий объем субвенций определяется исходя из численности безработных граждан и размеров социальных выплат гражданам, признанным в установленном порядке безработными [1]. Значит, центральная власть заинтересована, чтобы зарегистрированных безработных было как можно меньше. Это не имело бы практических последствий, если бы население избирало глав регионов, но раз их назначает Президент РФ, это не может не иметь последствий в виде искусственного занижения действительного уровня безработицы. Фальсифицировать статистику намного проще, чем развивать экономику, тем более что указанный закон, а также «Правила регистрации граждан в целях поиска подходящей работы» предоставляют для этого достаточно поводов руководителям служб занятости.

Имеется один показательный момент. Хотя Ингушетия и Чечня традиционно являются абсолютными лидерами по безработице, их руководители не опасаются никаких «оргвыводов», и не скрывают высокую безработицу. В сравнении с жителями этих республик, безработные депрессивных российских регионов значительно ущемлены в правах, поскольку от уровня официальной безработицы зависит и развитие социальных программ: переобучение, переселение и т.п. Что происходит на практике из-за рассматриваемых нами статистических искажений сообщается в Исследовательском отчёте «Криминальная статистика: механизмы формирования, причины искажения, пути реформирования» Института проблем правоприменения (далее – ИПП) Европейского университета Санкт-Петербурга.

В отчете отмечается высокий уровень латентной преступности. В 2014 году МВД зарегистрировало 28,4 млн сообщений о происшествиях, но только 2,2 млн (8%) были расценены как преступления, на которых и формируется криминальная статистика. По оценке ВНИИ Генпрокуратуры, действительный уровень преступности в 8 раз превышает официально зарегистрированный [2]. Переходя к выводам, следует согласиться с метким выражением научного руководителя ИПП В. Волкова, что государство утратило способность управлять чем-либо, кроме процесса отчетности. По его мнению, государство переживает период непродуктивной централизации и избыточного регулирования, разрушительные экономические эффекты которых до недавнего времени купировались растущими доходами от сырьевого экспорта.

На повестку дня должна быть поставлена новая реформа государственного управления. Для ее разработки надо признать, что потенциал централизации уже несколько лет как исчерпан и что необходим поиск новых распределенных моделей управления со встроенными механизмами гражданского контроля. Развитие этой идеи В. Волкова приводит к необходимости восстановления в России подлинного федерализма, который прописан в Конституции, но на деле обернулся декларацией [5]. Регионы сами должны разработать своё законодательство о занятости, исходя из своих особенностей: определить понятия, основания, порядок признания безработным, меры государственной поддержки. Только тогда их статистика будет отражать реальное положение дел.