О передаче вторичных значений слов в комедии Н.В. Гоголя "Женитьба" в переводе на бурятский язык Г.Г. Чимитова

Как в русском, так и бурятском языке слово может иметь одно или несколько значений, т.е. быть однозначным или многозначным. В обоих языках примерно одинаковый круг слов является однозначным. К ним относятся, прежде всего, термины, а также некоторые слова, называющие конкретный предмет. Многие же слова обладают не одним значением.

Первое значение многозначного слова называется прямым или буквальным значением слова. Вторичные значения обычно возникают как переносные, но некоторые из них постепенно утрачивают свою образность. Каждый предмет или явление обладает многими признаками, некоторые из них могут иметь сходство с признаками другого предмета. На основе этого в сознании человека возникают ассоциации, связи между ними, и на признак другого предмета переносится название исходного предмета. Так образуются переносные значения в словах. Выбор того или иного признака для переноса зачастую бывает весьма произвольным. Условный, произвольный характер сопоставлений признаков предоставляет большие возможности для индивидуального творчества в использовании переносных значений.

Произвольный характер появления переносных значений в словах является причиной того, что вторичные значения в словах разных языков обычно не совпадают. Однако проживание в одинаковых социально-экономических условиях, тесное контактирование языков предопределяет появление в разных языках одних и тех же вторичных значений. Так, в русском слове красный и в бурятском слове улаан, обозначающие в прямом значении красный цвет, появляются переносные значения ‘относящийся к большевикам, к созданному ими государству’: Красная армия - Улаан арми; красный флаг - улаан туг, краснознаменный - улаан тугта; красный обоз - улаан ашаан.

В словах высокий и ундэр, имеющих прямое значение ‘большой по протяженности снизу вверх’, развилось вторичное значение ‘превышающий средний уровень, значительный’, например: высокий урожай - ундэр ургаса, высо- кое требование - ундэр эрилтэ, высокое достижение - ундэр амжалта. В словах горячий и халуун со значением ‘имеющий высокую температуру’ развилось переносное значение ‘полный сил, чувств’: горячий привет - халуун мэндэ, горячо приветствовать - халуунаар амаршалха. Слова крыло и дали обозначают орган, при помощи которого летают птицы, насекомые, а в одном из переносных значений - это ‘часть летательного аппарата, создающая его подъемную силу’: крыло самолета - самоледой дали.

Но таких совпадающих вторичных значений в русском и бурятском языках не так много. Большинство вторичных значений в словах обозначаются не совпадающими в двух языках буквальными значениями слов, а иными лексемами, и это создает большие трудности для переводчиков. Им приходится прибегать к разнообразным приемам для того, чтобы более или менее адекватно выразить встречающиеся переносные значения. Попытаемся показать это на примере перевода Г. Чимитовым комедии Н.В. Гоголя «Женитьба», в частности, на примере перевода вторичных значений слов в речи главных героев комедии Ивана Кузьмича Подколесина, его друга Кочкарева и свахи Феклы Ивановны.

Действие в комедии происходит в Петербурге. Купеческая дочь Агафья Тихоновна мечтает о замужестве, и по ее поручению сваха Фекла Ивановна подыскивает для нее женихов. Все они примерно в одно время приходят к невесте знакомиться, ни у одного из них, включая невесту, не проглядывает что-то похожее на живое человеческое чувство, хотя бы отдаленно напоминающее любовь. Все уступило место корысти, практическому расчету. В социальносатирическом плане комедия призвана была раскрыть убожество чиновничьего и купеческого мира. Показывая мечтания купеческой девицы о замужестве и суету пожилых женихов вокруг нее, Гоголь вывел живые образы с присущими каждому из них индивидуальными чертами характера, мышления, языка. При этом многие лексические единицы употреблены во вторичных значениях, адекватная передача которых на бурятский язык составляла одну из главных задач переводчика Г.Г. Чимитова.

Центральное место в комедии занимает образ Подколесина, выписанный емко и выпукло. Это бездеятельный, робкий, нерешительный человек, «старый бабий башмак», по выражению Кочкарева. Поддавшись «агитации» свахи Феклы Ивановны, он как будто бы принимает решение жениться. Но, отличаясь безвольным характером, отсутствием твердости, он не предпри нимает каких-то конкретных шагов, все лежит на диване с трубкой во рту и пускается в разные рассуждения. Например:

«Вот как начнешь эдак один на досуге подумывать, так видишь, что наконец точно нужно жениться. Что в самом деле? Живешь, живешь, да такая наконец скверность становится. Вот опять пропустил мясоед. А ведь, кажется, все готово, и сваха вот уж три месяца ходит. Право, самому как-то становится совестно»1.

Г.Г. Чимитов перевел этот монолог Подколесина так:

«Гансаараа сулеедэ энэ мэтэшэлэн бодоод узэхэдэ, одоолшье Намга абаха ейотой болоод бай-наб. Нээрээ, юун гээшэб даа? Алтан дэлхэй дээрэ гансаараал тугэншэлжэ ябахада хашартай боло-шоо. Дахяад энэ сагаалганиие унгэргэжэрхибэб. ¥гы, нээрээ, хамаг юумэн хуу бэлэн шахуул. Зууршалагша эхэнэр гурбан Нара ябажа байна. Нээрээ эшхэбтэршье болохоор болоно»2.

Как видим, монолог переведен чисто бурятским разговорным языком, нормы речи не нарушаются. Связующие речевую цепь в единое целое элементы весьма естественны: эдак - энэ мэтэшээн, наконец точно нужно - одоолшье ... ейотой болоод байнаб, а ведь, кажется - угы нээрээ; право - нээрээ.

Подколесин употребляет слово скверность во втором значении - ‘очень плохо’, причем оно звучит здесь несколько неопределенно и переводчик, как кажется, нашел весьма удачный, выразительный эквивалент: тугэншэлхэ ‘блуждать, мыкаться’. Слова алтан дэлхэй дээрэ гансаараал ‘всегда один на белом свете’ несколько расширяют объем значения слова тугэншэлхэ - ‘мыкаться на белом свете без спутника жизни’.

В монологе употреблены слова, обозначающие реалии жизни русского общества того времени, не имеющие однословных эквивалентов в бурятском языке. Так, в бурятских и монгольских словарях отсутствует слово, обозначающее понятие «мясоед». Как поясняется в МАС-83, мясоед - это период, когда по уставу православной церкви разрешается, например, в рождественские дни и в летнее время есть мясо. Поскольку в последнюю ночь перед сагаалганом (бутуунэй удэшэ) полагалось досыта есть припасенные с осени лучшие вкусные куски мяса и потрохов, Г. Чимитов решил перевести мясоед словом сагаалган, т.е. придать этому бурятскому слову вторичное значение. Но, поскольку данное слово обозначает чисто бурятские реалии, следовало рассмотреть в качестве альтернативы толковательный перевод данного слова: мясоед - мяха эдихэгуйн хорюул табигдадаг уе (период, когда снимается запрет на употребление мяса).

Раньше в бурятском обществе не было понятия свахи, т.е. женщины, занимающейся устройством браков. Поэтому в бурятских словарях для придания слову эхэнэр ‘женщина’ этого вторичного значения, оно сопровождается развернутым атрибутивным компонентом - хадам зуурша-лагша ‘лицо, сватающее кого-либо’. Для экономии переводчик опускает слова хадам ‘кандидат в мужья’.

Когда сваха Фекла пришла в очередной раз к Подколесину, ее здесь застает его друг Кочка-рев, который в свое время тоже имел дело с этой свахой. Увидев Феклу, он набрасывается на нее с руганью:

Кочкарев. Что Подколесин... (Увидев Феклу). Ты как здесь? Ах ты! ... Ну послушай, на кой черт ты меня женила?

Ф е к л а. А что ж дурного? Закон исполнил.

Кочкарев. Зай, Подколесин? ... (Феклые ха-ража). Ши хаанайаа эндэ ерээд байнаш? Ээ даа, хун лэ байнаш даа... Дуулалши, юун шудхэртео ши нам-да йамга оложо угеебши?

Фекла. Муу юумэ юу байгаа юм? Ейо заншал лэ дуургээ ха юмбиб.

Слово чёрт во вторичном значении употребляется как бранное слово и Г. Чимитов нашел эквивалентное выражению на кой чёрт форму ямар шудхэртео со значением ‘зачем, для чего’. Слово закон, являющееся полисемичным, здесь употреблено со значением ‘общеобязательное и непреложное правило’, что правильно уловил переводчик, передав это значение парным словом ёно заншал ‘традиция’, ‘общеобязательное правило’. Только переводчик не заметил, что выражение употреблено по отношению к Коч-кареву, а получилось так, будто Фекла говорит о себе. Далее их диалог переведен следующим образом:

Ф е к л а. Да ведь ты ж сам пристал: жени, бабушка, да и полно.

Кочкарев. Ах ты, крыса старая! ...

Фекла. Ши еереел: намда йамга зууршалжа угыш даа, хугшее, гээд зуурашоо йэмнайш.

Кочкарев. Ээ шудхэр! Утэлйэн харха.

Здесь слово пристать употреблено в одном из разговорных значений ‘приступить к кому-н.

с назойливыми разговорами, с просьбами’. Словари рекомендуют разные переводы: РБС-54 - хальдаха, аналдаха; пристать к прохожему - та-лада ябанан хундэ халдаха; пристать с вопросами - асуудал нуража аналдаха; РБС-08 - халдаха, залхуутай яряагаар бонохо; пристать к прохожему - ябууд хунте бонохо. Г. Чимитов использовал здесь глагол зуурашаха. Однако ни в БРС-73, ни в БРС-06 в слове зуураха такое значение не зафиксировано, оно, возможно, присуще мухоршибирскому говору, откуда родом переводчик. Зуураха в литературном языке было употребительно в переносном значении ‘увязать с чем-л.; не справляться с чем-л.; мучиться над чем-л.’ Более адекватным, нам кажется, был бы такой перевод фразы Феклы: Ши ©ореол: намга оложо угыш даа, хугшее, гэжэ боноод бороод налаагуй нэмнайш.

В русском языке названия животных, птиц, рыб, пресмыкающихся, насекомых более широко употребляются для обозначения человека, чем в бурятском языке. При этом эти метафорические названия служат по преимуществу характеристикой отрицательных качеств. Так, в русском языке во фразе «крысы бегут с тонущего корабля» слово крыса в переносном презрительном значении обозначает тех, кто бросает общее дело в трудный, опасный момент. Квалифицируемое как фразеологизм сочетание канцелярская крыса раньше употреблялась для пренебрежительного обозначения мелкого служащего, чиновника.

Кочкарев, называя Феклу старой крысой, имеет в виду ее мелкость и вредность. В бурятском языке крыса обозначается двумя словами: ухэр хулганаан и харха; последнее К. Черемисов относит к селенгинскому (цонголо-сартульскому) диалекту. Г. Чимитов бранное вторичное название старая крыса считает возможным перевести дословно, но в качестве атрибутивного компонента предпочел как более выразительное, западно-бурятское утэлнэн, а не восточное хугшэн.

Затем Кочкарев, войдя с Феклой в комнату Подколесина, начинает упрекать его в том, что тот скрывает от него, от своего друга, что жениться задумал:

Подколесин. Вот вздор: совсем и не думал.

Кочкарев. Да ведь улика налицо. (Указывает на Феклу). Ведь вот стоит - известно, что за птица.

Подколесин. Юун хэрэггуйюумэ хэлэнэш. Ухаандаашье оруулаагуйлби.

Кочкарев. Нюу нюутарш нюргаар гараха гэжэ энээнйээ удхатай. (Фекла тээшэ заана). Энэ байгаа- шамнай мэдээтэйл шубуухай ха юм даа.

Слово вздор со значением ‘нелепость, глупость, ерунда’ не имеет в бурятском языке однословного соответствия. Поэтому оно переводится вторичными сочетаниями слов: РБС-54 (пе-рев. Ц. Цыбиков) - хооион юумэн (или хэрэг), дэмы (или худал) юумэн; тэнэг юумэн; нести (молоть) вздор- разг, тэнэг юумэ хэлэхэ; в РБС-08 (перев. Н. Очиров) вздор - разг, тэнэг яряан, удхагуй юумэн.

Между тем в словарях совсем не отражен вариант Г. Чимитова, который как подкрепленный контекстом кажется более приемлемым. Очень удачным представляется следующее за этим предложение, которое лучше дословного: орой-доо тиигэжэ нанаашьегуйлби (или бодоош ъегуйлби).

Слово улика не имеет однословного соответствия, РБС-08 рекомендует вторичное название, состоящее из сочетания слов гэршэлнэн барим-та ‘свидетельствующий (подтверждающий) факт’, РБС-54 предлагает баримта, гэршэлиэн (или гэршэлхэ) юумэн; прямые улики - сэхэ гэршэлхэ юумэн. Эти сочетания можно использовать как юридические термины. Но у Гоголя слово употреблено не как термин, а с более расширенным значением. Поэтому как к эквиваленту этого слова переводчик прибегает к поговорке нюу нюутарш нюргаар гараха гэжэ энээниээ удхатай ‘Видно, про этот твой случай сказано: как ни прячь, выйдет через спину’, затем, указывая на Феклу, говорит: «То, что стоит перед нами, ведь, птичка известная». Как видим, для передачи вторичного, иронического значения слова птица - ‘человек, занимающийся не очень приятным делом’ переводчик прибегает к тому же слову, что и в оригинале, но в уменьшительной форме шубуухай ‘птичка, пташка’, что дает больше возможностей для употребления его в переносном смысле. Слово шубуун ‘птица’ в качестве существительного в бурятском языке не имеет переносного значения. Но, становясь относительным прилагательным в результате конверсии, приобретает возможность использоваться с переносными значениями: шубуун зурхэн, по Черемисову, - животный страх (букв, птичье сердце), шубуун зурхэтэй - робкий, нерешительный; шубуун сээжэтэй хун - человек с птичьей грудью; шубуун хузуутэй - длинношеий (наир., мальчик). Для придания уменьшительному существительному требуемого русским контекстом переносного значения Г. Чи-митов привлекает прилагательное мэдээтэйл ‘известный’ с усилительной частицей л, подчеркивающей значение ‘известное, очевидное’.

Наконец, по ходу пьесы все женихи собираются в доме невесты Агафьи Тихоновны. Сюда же приводит Подколесина Кочкарев, который оглядывается и раскланивается и говорит с некоторым изумлением:

Кочкарев (про себя). Фу ты, какая куча народу! Это что значит? Уж не женихи ли? (Толкает Феклу и говорит ей тихо). С которых сторон понабрала ворон,а?

Фекла (вполголоса). Тут тебе ворон нет, всё честные люди.

Кочкарев (еертее аалихан дуугарна). Шудхэр абаашаг, юун гэйэн олон зон сугларшоо гээшэб. Энэмнай ямар удхатай болоноб? Угы, юрэдее, эдэш-ни хурьгэд бэшэ юм аабза? (Феклые хадхаад, аалихан дуугарна). Эдэ хара турлаагуудые ши хаанайаа суг-луулаабши, а?

Фекла (аалиханаар). Эндэшни шамда турлаагу-уд угы, булта унэн сэхэ хунууд.

В бурятском языке словом хурьгэн называют уже вступившего в брак мужа дочери. Поэтому здесь также следовало употребить вторичное название в виде сочетания слов с уточняющим статус жениха компонентами вроде хурьгэн бо-лохо ианаатайшуул ‘мужчины, намеревающиеся стать зятьями’. Кочкарев называет их «воронами», Г. Чимитов перевел их как хара турлаагууд ‘черные вороны’. В русском языке слово ворона имеет переносное значение ‘зевака, ротозей’. Правда, здесь собрались, скорее, не зеваки, а корыстные люди, в душе мечтающие отхватить порядочное приданое. В этом случае более подошли бы слова ворон - хирээ (ср. присказку «вороны слетелись на падаль»), Кочкарев с его негативным отношением к людям, возможно, имел в виду именно этих птиц. Но и в этом случае определение хара с его негативной коннотацией вполне было бы к месту.

Слово «мешаться» со значением ‘служить помехой кому-н.’ в РБС-08 переводится составным глаголом наалта болохо. РБС-54 дает другие синонимы: хабирасалдаха, шэргуусэлдэхэ; не мешайся под ногами - хунэй хул доогуур бу шэргуусэлдэ. Г. Чимитов использует этот вариант, но в несколько ином виде:

Кочкарев. Хорошо, хорошо. Теперь я все это обделаю; а ты ступай, - в тебе больше нет нужды.

Фекла. Как так? Неужто ты сам свадьбу хочешь заправить?

Кочкарев. Сам, сам; ты уж не мешайся только.

Фекла. Ах, бесстыдник какой! Да ведь это не мужское дело. Отступись, батюшка, право!

Кочкарев. Пойди, пойди. Не смыслишь ничего, не мешайся! Знай, сверчок, свой шесток, - убирайся!

Ф е к л а. У людей только чтобы хлеб отымать, безбожник такой! В такую дрянь вмешался. Кабы знала, ничего бы не сказывала. (Уходит с досадой?)

Кочкарев. Зай, зай, йайн. Мунеош би еерее тэрэ бухыгее хэхэб. Харин ши яба. Эндэ хэрэгээ бо-лёош.

Фекла. Юу хэлэжэ байнаш! Ши еерее хурим турэ тухеэрхэм гэжэ гу?

Кочкарев. верее даа, еерее: ши эндэ хулеер шэргуусэлдэжэ, Ьаалта бу хэл даа.

Фекла. Ай, ши эшуургуй хара яндан! Угы энэшни эрэ хунэй хэхэ хэрэг бэшэ ха юм. Угы боли-иш, ойлгыш, яажа байна гээшэбши?

Кочкарев. Арил, арил эндэйээ. Хундэлэндэ хулее бу шэхэ. Юушье ойлгохогуй аад лэ, энээгуур юрэдее хундэ Ьаалта бу хэ. Арил саашаа.

Фекла. Хунэй амандаа зууЬан хилээмэ буляажа абахаяал мэдэхэ, бузар дагадха! Ьамгадай хэрэг руу оролсохонь юушэлэм. Иихыень мэдээ haa, юушье хэлэжэ угэхэгуй бэлэйб. (Халаг хахы табинаар гаража ошоно.)

Здесь переводчик при первом употреблении словосочетания не мешайся приводит имеющиеся в словарях варианты, несколько корректируя их с позиции разговорного языка: ты уж не мешайся только - ши эндэ хулеер шэргуусэлдэжэ, наалта бу хэл даа. Для более полной передачи мысли сначала приводит образное выражение с использованием словоформы хулеер вместо трехкомпонентного хунэй хул доогуур; далее приводит основной вариант наалта бу хэ вместо словарного наалта болохо, а частицы л и даа передают оттенки, выраженные словами ты, уж, только. Просьба Кочкарева обретает естественную выразительность.

Кочкарев замышляет сам организовать женитьбу Подколесина, говорит: «Я все это обделаю». В РБС-08 обделать со значением ‘выгодно, успешно устроить, закончить’ дается четвертым значением с пометой просторен, и переводится синонимами бутээхэ (олзотойгоор) дуургэхэ, мэхэтэйгээр хэхэ. С учетом контекста Г. Чимитов дает свой вариант: тэрэ бугэдее би еерее хэхэб, доел, ‘то всё-своё я сам сделаю’. Здесь хэхэ ‘делать’ - нейтральное слово, следовало поискать просторечный вариант типа Энэ бухыешни би еерее шадажа хэхэб. При этом заявлении Фекла возмущается, называет Кочкарева бесстыдным, для которого найден чрезмерно экспрессивный эквивалент эшууригуй хара яндан (ср. в РБС-54 бесстыдник -разг, эшэ-хэ нюургуй хун, эшэхээ мэдэхэгуй\ Уговаривая отказаться, она прибегает к слову «батюшка», являвшемуся фамильярным или дружеским обращением к собеседнику. Г. Чимитов опускает его, однако можно бы выразить его значение словами мухамни, ахатан. Для слова отсту питься со значением ‘отказаться от чего-н., перестать отстаивать что-н.’ словари предлагают арсаха, мэлзэхэ (РБС-54), арсаха, тунхариха, тогтохо, зайлаха, не отступиться - нанананаа табихагуй (РБС-08). Г. Чимитов нашел более подходящую для данного контекста словоформу болииш. Правда, далее не совсем уместно употреблено слово ойлгыш ‘пойми же ты’, вместо которого более подошло бы слово орхииш. Вводное слово право (РБС-54: нээрээ, унэхеерее) переведено сочетанием яажа байна гээшэбши, которое употребляется, когда человек совершает что-то недостойное, аморальное. С учетом сказанного на основе перевода Г. Чимитова можно рекомендовать такой вариант этого высказывания Феклы: Ай, ши яагаа эшэхээ мэдэхэгуй хумши. Энэшни эрэ хунэй хэхэ хэрэг бэшэл. ¥гы, мухамни, болииш, нээрээ!

Эти слова Феклы вызывают гнев Кочкарева, который обвиняет ее в некомпетентности, грубо выгоняет. При переводе усилены экспрессия некоторых слов (пойди, пойди - арил, арил эндэнээ), пословица «Знай, сверчок, свой шесток» переведена поговоркой Хундэлэндэ хулее бу шэхэ (доел, не ставь ноги поперек), которую, по Черемисову, можно перевести фразеологизмом «не ставь палки в колеса» или словосочетанием с переносным значением «не лезь не в свое дело».

В русской пословице акцент делается на то, что каждый должен знать свои возможности и не браться за дело, которое не умеет, не изображать из себя умелого; в бурятской пословице этого значения нет, но она перекликается со значением ‘не мешать’, поэтому в целом синтаксическое целое в речи Феклы звучит весьма выразительно.

Далее Фекла называет организацию женитьбы Подколесина хлебом, который у нее отнимают. Фразеологизма со словом хлеб с аналогичным значением в бурятском языке нет, но переводчик сочетает слово хилээмэ ‘хлеб’ с составным глаголом буляажа абаха и этим вполне выражает требуемое значение. Сема простореч-ности, наличествующая в глаголе отымать, передается глаголами зуухан и мэдэхэ: У людей только чтобы хлеб отымать, безбожник такой! - Хунэй амандаа зуунан хилээмэ буляажа абахаяал мэдэхэ, бузар дагадха'. Слово дагадха с первичным значением ‘невыделанная шкура’ в бурятском языке имеет переносное значение ‘кляча’. Поэтому здесь следовало употребить хотя бы сочетание бурхан буянгуй яндан.

Далее Фекла дело сватовства Подколесина передает переносным значением слова дрянь, которое в конкретизированном переводе звучит как иамгадай хэрэг ‘бабское дело’ и вставляется в типичный осуждающий бурятский контекст с юушэлэн ‘к чему’: В такую дрянь вмешался -иамгадай хэрэг руу оролсохонь юушэлэм. Следующее выражение с общим значением также оправданно конкретизировано: Кабы знала -иихыенъ мэдээ иаа (букв, ‘если бы знала, что так сделает’).

Употребленное в ремарке слово досада с предлогом переведено халаг хахы табииаар (доел, произнося слова сожаления, сетуя, сокрушаясь; принято произносить халаг хухы, а не хахы). Слово «досада» означает чувство раздражения, неудовольствия вследствие неудачи, обиды и в словарях переводится: халаглал, хо-ромсол; какая досада! - халагни халаг'.; с досады - халаглаиандаа (РБС-54); шаналал, харамсал, халаглал (РБС-08). Хотя в словарях как переводные эквиваленты к слову досада приведены отглагольные существительные, данное слово возможно переводить указанными словами лишь в стихах, когда оно употреблено в отдельности, например, в ряду перечислений. Типичным же является использование этого слова лишь в какой-либо глагольной форме. Например, в РМС-60 Дамба-Ринчинэ и Мупкина под редакцией Г.Д. Санжеева дано: досада - харамсал., гомдол, эгдуу; плакать от досады - гомдож уйлах; какая досада, он уже уехал! - Ту уний яв-чихсан нъ яасан гомдолтой вэ!

Подколесин не поддается нажиму Кочкарева, находит всякие отговорки, чтобы не ехать к невесте. Кочкарев начинает говорить, как не устроен его быт, нет порядка в его жилище: «...и ты вот сам лежишь, как байбак, весь день на боку» - «...Тиихэдэ ши бамбайшоод лэ бухэли удэртоо хэбтэжэ хэбтэхэш». Как известно, байбаком называется степной грызун из рода сурков, в холодное время впадающий в спячку. В словарях байбак переводится как тарбаган, но переводится и как степной сурок. При этом в русских словарях байбак - крупный грызун из рода сурковых, а сурок - мелкий грызун семейства беличьих. Различается 13 видов сурков, возможно, один из них - байбак, распространенный в Европе и Казахстане. Г. Чимитов не употребляет слово тарбаган, а находит более яркий образ, подходящий к данному контексту: бамбайшоод лэ хэбтэхэ ‘разбухши лежать’.

Подколесин все отнекивается, и Кочкареву приходится мобилизовать все свое красноречие, чтобы показать прелести семейной жизни и всю неприглядность холостяцкого существования.

Кочкарев. Ну посмотри, посмотри на себя внимательно, вот, например, так, как смотришь теперь на меня. Ну что ты теперь такое? Ведь просто бревно, никакого значения не имеешь. Ну для чего ты живешь? Ну взгляни в зеркало, что ты там видишь? Глупое лицо - больше ничего.

Кочкарев. Зай, эгээ мунее намайе хаража баййан шэнги анхаралтайгаар оорыгео харыш даа. Зай, юун гээшэбши даа, юун гээшэбши? Оройдоо шуурхэ модой гээд лэ дуурээлши. Юунэй тулада амиды ябанаш? Гэрэлдээ харыш даа. Тэндэш юун байнаб? Хэндээшье хэрэггуй тэнэг шалхагар нюур, бэшэ юуншье угы.

В русском разговорном языке слово бревно имеет бранное значение - ‘тупой, неотёсанный человек’. В русско-бурятско-монгольских словарях такое значение не отражено, и в самих этих языках монсогор модон ‘бревно’ не имеет переносного значения. Зато в РБС-54 подобное значение зафиксировано в слове чурбан (автор буквы Д. Чернинов): чурбан - 2. перен. бран. (болван, дурак) тэнэг. В первом, основном, значении чурбан переводится словами шуурхэ, тайраиан модон. Г. Чимитов уместно использует слово шуурхэ в требуемом переносном значении: «Ну что ты теперь такое? Ведь просто бревно, никакого значения не имеешь» - «Зай, юун гээшэбши даа, юун гээшэбши? Оройдоо шуурхэ модон гээд лэ дуурээлши». Слово просто употреблено в качестве частицы во вторичном значении - ‘именно, не иначе как’. В РБС-54 (автор буквы Д. Чернинов) это значение дано так: 4. частица разг, (только, не что иное как) миин, миил, юрэл; это просто ложь - энэ мнил худал угэ; он просто не умён - тэрэш юрэл ухаа муутай хун байна. Как видим, Г. Чимитов к предлагаемому ряду добавляет новый синоним.

После назойливых увещеваний Кочкарева Подколесин, наконец, соглашается поехать, начинает одеваться, и Кочкарев его торопит: «Да ну, брат, поскорее! Как ты копаешься!» - Зай, нухэр, бушуулыш даа! Яатараа нобшорнош. Здесь вторичные значения слов и вся фраза в целом переданы в чисто бурятской манере: брат - нухэр ‘друг, товарищ’, поскорее - бушуулыш даа (повелительная форма второго лица с частицей со значением усиленной просьбы), как ты копаешься - яатараа нобшорнош.

Подколесин со словами «сейчас, сейчас» надевает фрак, вдруг садится и говорит Кочкареву: «Послушай, Илья Фомич. Знаешь ли что? Поезжай-ка ты сам» - Шагналши, Илья Фомич. Ойл-гол даа, зуу Шимни гансаараа ошол даа. Здесь слово послушай употреблено во вторичном значении - значении вводного слова, выражает призыв к вниманию. РБС-54 в этом значении пред- лагает слова дуулыш, дуулыт, например: По-слушай(те), ведь это неверно! - Дуулыт, энэнъ теэд буруу хаям\ Слово знаешь также употреблено в значении вводного слова с оттенком убеждения, просьбы. Поэтому надо по-бурятски передать эти оттенки, используя частицы при-тяжания, по-нашему, примерно так: Иван Фо-мични, дуулал даа. Шимни, намайгаа ойлгожо, еврее ошожо ерыш даа.

Эта просьба робкого, нерешительного Под-колесина вызывает взрыв возмущения со стороны Кочкарева, который наделяет его серией обидных прозвищ:

Кочкарев. Ну есть ли в тебе капля ума? Ну не олух ли ты? Собрался совершенно, и вдруг: не нужно! Ну, скажи, пожалуйста, не свинья ли ты, не подлец ли ты после этого?

Кочкарев. Угы, нээрээ, яайан хун гээшэбши. Оройдоо нэгэ хюмйанай харын зэргэ ухаатай хун гуш, али угы гу? Дунгеэ тэнэг зайламар бэшэ гээшэ гуш? Ошохо гэлсээд, тухеэрээд, йуулдэнь болишо-хош! Угы яажа баййан амитан гээшэбши! Хэлэлши даа, хэлэ: иигээд байхадаа гахай бэшэ аалши, хара золиг бэшэ аалши?

Здесь возмущение Кочкарева передано совершенно адекватно оригиналу. Добавлены типичные выражения, которые употребляются в такой ситуации: Угы, нээрээ, лапан хун гээшэбши. Угы яажа байнан амитан гээшэбши. Слово олух стоит в ряду таких синонимов, как глупый, дурак. РБС-54 дает его с пометой груб., что не совсем точно, более корректным представляется характеризовать его стилистически как разговорное слово (см. словарь Ожегова и Шведовой). Рекомендуемые переводы: дунгеэ хун (или амитан) (РБС-54); олух царя небесного - ухэр шэнги дунгеэ тэнэг хун. Г. Чимитов вводит свежее слово зайламар (вместо хун или амитан), которое, к сожалению, не было представлено в бурятских словарях.

В русском разговорном языке слово свинья употребляется в переносном смысле к человеку, который поступает низко, подло, а также в грубой форме о грязном человеке, неряхе. В РБС-54 это значение передается так: 2. перен. разг, (неряха) гахайдал амитан, иалан хун; 3. бран. (о подлом человеке) зудэг зутар амитан, бузар амитан. Нам представляется, что Г. Чимитов совершенно прав, когда решает использовать само слово гахай, и в соответствующем окружении оно понимается с переносным значением: Не свинья ли ты, не подлец ли ты после этого -Иигээд байхадаа гахай бэшэ аалши, хара золиг бэшэ аалши? Правда, Черемисов неточно переводит сочетание хара золиг как ‘чучело гороховое’, но этим фразеологизмом обозначают человека, который выставляет себя в смешном или глупом виде, тогда как подлец - бесчестный, низкий человек. В РБС-54: подлец - бран. золиг.

В сочетании капля ума слово капля употреблено в переносном значении ‘самое малое количество чего-н.’, что в РБС-08 предлагается переводить словами жааханшъе, юуншъе. К этим синонимам Чимитов добавляет еще один, образный синоним: Ну есть ли в тебе капля ума? - Оройдоо нэгэ хюмйанай харын зэргэ ухаатай хун гуш, али угы гу?

Подколесин, никогда не позволяющий себе сказать подобные слова кому бы то ни было, задет до глубины души, говорит: «...что я тебе сделал, чтобы заслужить такие слова». Кочкарев не унимается и продолжает обзывать его.

Кочкарев. Дурак, дурак набитый, это тебе всякий скажет. Глуп, вот просто глуп, хоть и экспедитор. Ведь о чем стараюсь? О твоей пользе; ведь изо рта выманят кус. Лежит, проклятый холостяк! Ну скажи, пожалуйста, ну на что ты похож? Ну, ну, дрянь, колпак, сказал бы такое слово... да неприлично только. Баба! хуже бабы!»

Кочкарев. Зантаййан тэнэг тархи, убэштэй амитан гэжэ шамайе хэншье хэлэхэ. Экспедитор ту-шаалтайшье haa, манан манха, убэштэй дагадха бай-наш. Би юунэй тулее оролдоно гээшэбиб? Шиниил тулоо оролдоно ха юмбиб. Амандаа оруулйан юумы-ешни хун буляажа абашахань лэ. Тиихэдэ ши, яндан долиг, манхайшоод хэбтэжэ хэбтэхэш. Хэлыш даа: зай, хэндэл адли гээшэбши даа? Адагай адаг шархи, шалбааг! Ушеешье нэгэ бад гэнги угэ хэлэжэрхихэ йэм...гансал аягуй юм гу даа. Гэргэн! Гэргэнйээ до-лоон доро амитан.

Как видно из приведенного материала, в русском и бурятском языках прямые значения многих слов совпадают. Но эти же слова при употреблении в переносных значениях с экспрессивной окраской, как правило, не имеют соответствий в бурятском языке. В таких случаях Г. Чимитов привлекает их бурятский эквивалент, соответствующий прямому значению русских слов. При некоторой трансформации и поддержке контекста эти слова воспринимаются в переносном значении: бревно - шуурхэ модой, старая крыса - утэлиэн харха. В некоторых случаях переводчик использует другую часть речи, если в семантике сопоставляемых слов наличествуют общие семы.

Сокращения

• 1.    РБС-54 - Русско-бурят-монгольский словарь / сост.: М.И. Имехенов, Ц.Д. Цыбиков, Д.Ч. Чернинов. - М.: Гос. изд-во иностр, и науч, словарей, 1954.

• 2.    БРС-73 - Бурятско-русский словарь / сост. К.М. Черемисов - М.: Сов. энциклопедия, 1973.

• 3.    РМС-82 - Русско-монгольский словарь / сост.: Ц. Дамдинсурэн, А. Лувсандэндэв - Улан-Батор: Госиздат, 1992.

• 4.    РБС-08 - Русско-бурятский словарь / сост. Л. Д. Шагдаров, Н.А. Очиров - Улан-Удэ: Буряад Унэн, 2008.

• 5.    МАС-83 - Словарь русского языка в четырех томах (Малый академический словарь). Т. 2 / сост.: И.М. Абрамович, С.Ф. Геккер, Е.А. Гузумоваи др. -М.: Рус. язык, 1981-1984.