Об одном типе уздечных бляшек скифской эпохи

Разнообразие элементов украшений конского снаряжения ранних кочевников скифской эпохи общеизвестно и не нуждается в излишнем представлении. Одним из самых распространенных способов декорирования кожаных ремней узды для населения степных и лесостепных регионов этого времени являлось использование петельчатых бляшек, отлитых из цветных металлов. Наибольшее изобилие их форм и вариантов исполнения наблюдается в памятниках эпохи расцвета скифской культуры, в конце V – IV в. до н. э.

В начале этого временного промежутка появляется весьма редкий тип уздечных бляшек, которому хотелось бы уделить отдельное внимание в данной работе. Нельзя сказать, что исследователи обходили эти украшения конского

1 Работа подготовлена в рамках выполнения НИР (№ НИОКТР 122011200269-4).

снаряжения стороной, однако специально на них не останавливались, ограничиваясь приведением некоторых аналогий ( Дараган, Полин , 2020. С. 52; Могилов , 2008. С. 131; Савченко , 2009. С. 280; Эрлих , 2011. С. 61). Речь идет о бляшках ромбовидной формы, украшенных полусферическими выступами таким образом, что облик изделия немного напоминает кисть винограда (рис. 1: Б ).

В настоящее время известны 28 экз.², обнаруженных в 10 погребальных комплексах: в погребении 13 кургана у г. Арциз ( Алексеева и др ., 1997. С. 52. Рис. 3: 8, 9 ); погребении 2 кургана 26 Брилевского могильника ( Евдокимов и др ., 1986. С. 55–56. Рис. 50: 4 ; Дараган, Полин , 2020. С. 74. Рис. 2: 22–24 ); кургане у с. Кошеватое ( Петренко , 1967. С. 161, Табл. 27: 8 ; Могилов , 2008. С. 309. Рис. 91: 5–7а ); кургане у с. Редвинцы ( Могилов , 2008. С. 309. Рис. 91: 9 ); кургане 5 в уроч. Осняги ( Шрамко , 1987. С. 152. Рис. 72: 16 ); кургане 10 могильника Колбино-I ( Шевченко , 2009. С. 73. Рис. 12: 10 ); Шолоховском кургане ( Максименко , 1983. С. 166. Рис. 12: 12 ); кургане 1 некрополя Тенгинского городища II ( Эрлих , 2011. С. 118. Рис. 29: 1–3 ); кургане 8 Уляпского могильника ( Лесков , 1983. Л. 34. Рис. 29: 5, 6 ); кургане 1 могильника Филипповка 2 ( Яблонский и др ., 2023. С. 104. Кат. 145). Область распространения бляшек с полусферическими выступами, таким образом, несмотря на их редкость, получается впечатляющей – от низовий Дуная на западе до Южного Урала на востоке, от Прикубанья на юге до Среднего Дона на севере (рис. 1: А ).

Говоря о контексте обнаружения рассматриваемых украшений конской узды, можно выделить три основные ситуации, при которых они были обнаружены: в составе уздечного набора в отдельных сопровождающих конских захоронениях (курган у г. Арциз; курган 26 Брилевского могильника); в качестве символического подношения конской узды в погребении, символизирующей

Рис. 1 (с. 194). Уздечные бляшки с полусферическими выступами

А – карта с указанием памятников, в которых были обнаружены бляшки; Б – рисунки и фотографии бляшек с полусферическими выступами

1 – погребение 13 кургана у г. Арциз (рис. по: Алексеева и др ., 1997); 2 – погребение 2 кургана 26 Брилевского могильника (рис. по: Дараган, Полин , 2020); 3 – курган у с. Кошеватое (рис. по: Петренко , 1967; Могилов , 2008); 4 – курган у с. Редвинцы (рис. по: Могилов , 2008); 5 – курган 5 в уроч. Осняги (рис. по: Шрамко , 1987); 6 – курган 10 могильника Колбино-I (рис. по: Шевченко , 2009; фото Володин С. А.); 7 – Шолоховский курган (рис. по: Максименко , 1983); 8 – курган 1 некрополя Тенгинского городища II (рис. по: Эрлих , 2011); 9 – ритуальный комплекс 2 кургана 8 Уляпского могильника (рис. по: Лесков , 1983); 10 – жертвенный комплекс 2 кургана 1 могильника Филипповка 2 (рис. и фото по: Яблонский и др ., 2023). (Номера на карте и номера рисунков совпадают)

захоронение коня с хозяином (курган у с. Кошеватое, курган у с. Редвинцы, курган 5 в уроч. Осняги, курган 10 могильника Колбино-I, Шолоховский курган); среди предметов жертвенно-поминальных комплексов или святилищ, включавших как собственно ритуальные конские захоронения, так и символические приношения деталей узды (конское жертвоприношение 9 в кургане 1 некрополя Тенгинского городища II, ритуальный комплекс № 2 кургана 8 Уляпского могильника, жертвенный комплекс 2 кургана 1 могильника Филипповка 2).

Значительная часть комплексов, содержавших находки бляшек с полусферическими выступами, была ограблена (курганы у с. Кошеватое, Редвинцы, курган 5 в уроч. Осняги, курган 10 могильника Колбино-I, Шолоховский курган). Вследствие этого о точном количестве подобных конских украшений в составе уздечного набора мы говорить не можем. Впрочем, судя по находкам в других памятниках (особенно в неграбленном конском погребении 13 в кургане у г. Арциз), можно достаточно уверенно предположить, что использовались эти бляшки попарно, в четном количестве, симметрично украшая кожаные ремни правой и левой сторон головы лошади.

Все рассматриваемые изделия отлиты из бронзы или серебра³, щиток слегка вытянут по продольной оси, имеет ромбовидную или близкую к этому форму, его края слегка подогнуты внутрь, на оборотной стороне – арочная петля. Общие размеры бляшек небольшие, длина – от 2,2 до 3,8 см, ширина – от 1,3 до 2,2 см. На лицевой стороне предметов располагаются шесть полусферических выступов-шишечек, в центральной части щитка два ряда по два выступа, сверху и снизу по одному. Исключение составляет бляшка из кургана у с. Редвинцы, у которой по центральной поперечной оси добавлен дополнительный ряд полусфер (рис. 1: Б, 4 ). Кроме того, на предмете из кургана 10 могильника Колбино-I на Среднем Дону нижний выступ-шишечка оказался не до конца сформированным из-за непролива металла при изготовлении (рис. 1: Б, 6 ).

Некоторым своеобразием отличаются на фоне остальных бляшки из Прикубанья. Экземпляры из святилища некрополя Тенгинского городища II отличаются уплощенным щитком, между небольшими полусферическими выступами оставлено достаточно много свободного пространства. Их форма более аморфная, а общий облик массивнее остальных (рис. 1: Б, 8 ). На щитке бляшек из кургана 8 Уляпского могильника между центральными рядами были сделаны дополнительные «вставки» небольших овальных выступов (рис. 1: Б, 9 ). Все эти отличия связаны, как будет показано ниже, с более поздней хронологической позицией прикубанских комплексов по отношению к остальным. То есть эти бляшки уже воспроизводили первоначальную задумку украшений, дополняя и развивая ее.

Небольшое количество комплексов и самих бляшек с полусферическими выступами, безусловно, не позволяет провести их полноценную классификацию. Однако в общей массе довольно хорошо заметны некоторые тенденции в исполнении формы предметов, позволяющие выделить основные варианты. Первый из них отличается как более вытянутыми общими пропорциями, так и более крупными размерами. К нему можно отнести экземпляры из курганов у г. Арциз, с. Кошеватое и с. Редвинцы (рис. 1: Б, 1, 3, 4 ). Второй вариант выделяется более «приземистыми» формами и порой заметно меньшими размерами. В данном случае это бляшки из Брилевского могильника, урочища Осняги, Шолоховского кургана, Колбинского, Уляпского и Филипповского могильников (рис. 1: Б, 2, 5–7, 10 ). Экземпляры из некрополя Тенгинского городища II, пожалуй, слишком отличаются внешне от остальных бляшек, поэтому можно было бы предложить их выделить в отдельную разновидность. Таким образом, среди всего объема бляшек с полусферическими выступами выделяются три варианта исполнения.

Если обратиться к рассмотрению комплектов конского снаряжения, с которыми были найдены бляшки с полусферическими выступами, то обнаруживается весьма немалое их сходство. Так, основным типом псалиев в комплектах (там, где они сохранились) являются экземпляры S-видной схемы со сферическими или полусферическими шишечками на концах (рис. 2: 1, 2, 4 ; 3: 2–5 ). В случае с курганом 10 могильника Колбино I на псалиях S-видной формы верхние окончания выполнены, по интерпретации Е. И. Савченко, в виде головки змеи, а нижние – в виде стилизованного копыта лошади ( Савченко , 2009. С. 234). S-видные псалии комплекта из Уляпского могильника имеют по три рельефных ободка под шишечками (рис. 3: 4 ). Одновременно с этим часть комплексов включает и псалии других схем: Колбино I – прямые, с большой округлой шляпкой; курган 1 Филипповки 2, а также кубанские памятники – экземпляры C-видной схемы. Обращает на себя внимание в этом отношении Шолоховский курган, т. к. в нем были найдены все три основных варианта исполнения псалиев (рис. 3: 2 ).

Отсутствуют наносники с тем или иным «птичьим» мотивом лишь в комплексе из могильника Филипповка 2, который является жертвенным, обнаруженным в насыпи, а оттого, вероятно, неполным по самым разным причинам.

Рис. 2. Предметы уздечных наборов из комплексов, в которых были обнаружены бляшки с полусферическими выступами

1 – погребение 13 кургана у г. Арциз (рис. по: Алексеева и др ., 1997); 2 – погребение 2 кургана 26 Брилевского могильника (рис. по: Дараган, Полин , 2020); 3 – курган у с. Кошеватое (рис. по: Петренко , 1967; Могилов , 2008); 4 – курган у с. Редвинцы (рис. по: Могилов , 2008); 5 – курган 5 в уроч. Осняги (рис. по: Шрамко , 1987)

В южноуральском комплекте из предметов в зверином стиле сохранился лишь бронзовый нащечник с изображением редуцированной и крайне схематизированной конечности хищника типа Солоха-Чертомлык, по А. Р. Канторовичу ( Канторович , 2022. С. 354). В других комплексах рассматриваемой выборки подобные нащечники встречены в курганах у г. Арциз, у с. Кошеватое, а также сильно упрощенный и стилизованный – в Уляпском могильнике (рис. 2: 1, 3 ; 3: 3 ).

Сходства в комплектах также можно увидеть и в наборах ворворок. В тех случаях, где они были обнаружены, превалируют вытянуто-конусовидные либо вытянуто-пирамидальные варианты (рис. 2: 1, 2, 5 ; 3: 1, 2 ). Аналогии между собой в ряде комплексов имеют и другие элементы ременной конской гарнитуры – подпружные пряжки с округлой или подквадратной рамкой, пряжки повода (рис. 2: 3–5 ; 3: 1–3 ). Все эти обозначенные точки пересечения между комплектами конского снаряжения свидетельствуют, что бляшки с полусферическими выступами использовались, во-первых, с весьма устойчивым набором уздечных принадлежностей, а во-вторых, в весьма определенном хронологическом промежутке.

Конское погребение 13, как и захоронение, к которому оно относилось (погребение 1), в кургане у г. Арциз авторами раскопок датируется второй половиной – концом V в. до н. э. ( Алексеева и др ., 1997. С. 53). А. Ю. Алексеев предложил датировку более раннюю – середина – третья четверть V в. до н. э., – основываясь на находке бляшки с обособленной лапой медведя/кисти руки человека из конского погребения, а также на наборе наконечников стрел из основной могилы ( Алексеев , 2003. С. 201). При этом он справедливо указывает, что детали конского снаряжения встречаются и в более поздних комплексах. А. Р. Канторович при анализе изображений обособленных сдвоенных конечностей хищника с выделенным бедром/плечом типа Арциз-Солоха указывает, что все остальные находки изображений этого типа датируются в пределах начала – третьей четверти IV в. до н. э., а сам комплекс из погребения у г. Арциз может датироваться концом V – началом IV в. до н. э. ( Канторович , 2022. С. 101). Обособленная лапа медведя из этого комплекса была отнесена им к типу Журовка-Аксютинцы, общая датировка которого охватывает, по мнению А. Р. Канторовича, V – середину IV в. до н. э. (Там же. С. 111). Наносник с изображением хищной птицы гайма-новско-пастырского типа, нащечник типа Солоха-Чертомлык, а также S-видные бронзовые псалии со сферическими шишечками на окончаниях также имеют значительно более поздние аналогии. Таким образом, в данном случае мнение А. Р. Канторовича представляется вполне обоснованным, и более справедливой для данного комплекса выглядит датировка концом V – началом IV в. до н. э.

Погребение 2 кургана 26 Брилевского могильника М. Н. Дараган и С. В. Полиным датируется на основании аналогий к зооморфному наноснику с протомой хищной птицы, железным S-видным псалиям, бронзовым полусферическим бляхам и в том числе бляшкам с полусферическими выступами второй четвертью IV в. до н. э. ( Дараган, Полин , 2020. С. 52). В целом принимая эту датировку, хотелось бы сказать, что время бытования как S-видных псалиев, так и бронзовых полусферических блях, украшавших ремни узды, на наш взгляд, не стоит ограничивать серединой IV в. до н. э. ( Бидзиля, Полин , 2012. С. 190, 199). Подобные вещи вполне встречаются и в степных памятниках третьей

четверти IV в. до н. э., а на Среднем Дону в целом распространяются наиболее широко в комплексах, датирующихся позже середины IV в. до н. э. Впрочем, это никак не отражается, на наш взгляд, на датировке погребения из Брилевского могильника. Наносник с изображением хищной птицы, наиболее близкую аналогию которому М. Н. Дараган и С. В. Полин видят в экземпляре из кургана 412 Журовки⁴ ( Дараган, Полин , 2020. С. 52), как говорилось выше, можно отнести к гаймановско-пастырскому типу, по А. Р. Канторовичу. Помимо этого, на наш взгляд, он находит близость внутри типа к экземплярам из Вакулиной могилы ( Могилов , 2008. Рис. 166: 10 ), а также конского погребения 2 кургана 3 могильника Старый Мерчик ( Бандуровский, Буйнов , 2000. С. 149. Рис. 9: 4 ). В последнем комплексе вместе с наносником в состав уздечного набора (другого, но лежавшего в этом же погребении) входили нащечник типа Солоха-Чертомлык, прямые стержневидные железные псалии и железная квадратная подпружная пряжка с вертикальным штырьком с грибовидной шляпкой (Там же. Рис. 9: 8–12 ). Сам курган авторы датировали первой половиной IV в. до н. э. по находке амфоры типа Солоха-1 (Там же. С. 74). Однако эта датировка может быть уточнена также до второй четверти IV в. до н. э., так как подобные подпружные пряжки существовали в узком временном промежутке второй-третьей четверти IV в. до н. э. ( Бидзиля, Полин , 2012. С. 409). Что, в свою очередь, прекрасно подтверждает датировку интересующего нас погребения Брилевского могильника.

Курган у с. Кошеватое В. Г. Петренко на основании набора наконечников стрел и бляшек конской сбруи датировала рубежом V–IV вв. до н. э. ( Петренко , 1967. С. 94). С. В. Полиным данная датировка не оспаривается ( Бидзиля, Полин , 2012. С. 191, 201, 204), хотя в последнее время, вероятно, он более склонен определять дату кургана началом IV в. до н. э. ( Дараган, Полин , 2020. С. 52). Аналогичным образом датирует этот комплекс А. Д. Могилов ( Могилов , 2008. С. 125). Однако

Рис. 3 (с. 200). Предметы уздечных наборов из комплексов, в которых были обнаружены бляшки с полусферическими выступами

1 – курган 10 могильника Колбино-I (рис. по: Шевченко , 2009); 2 – Шолоховский курган (рис. по: Максименко , 1986); 3 – курган 1 некрополя Тенгинского городища II (рис. по: Эрлих , 2011); 4 – конское погребение 1, ритуальные комплексы 1 и 2 кургана 8 Уляпского могильника (рис. по: Лесков , 1983); 5 – жертвенный комплекс 2 кургана 1 могильника Филипповка 2 (рис. и фото по: Яблонский и др ., 2023). (На рисунке представлены не все предметы узды из указанных памятников)

в табличном приложении датировка бляшки с послусферическими выступами из кургана у с. Кошеватое показана в рамках конца V - начала III в. до н. э. ( Моги-лов , 2008. С. 413. Рис. 193). Возможно, что здесь закралась неточность оформления табличных приложений.

При анализе изображения образа «лосептицы» на наноснике из этого кургана А. Р. Канторович на основании наиболее близких аналогий из хорошо датированных комплексов предлагает более позднюю датировку – не ранее второй трети IV в. до н. э. ( Канторович , 2022. С. 319). Впрочем, в других случаях в своем масштабном труде он указывает более широкие датировки для этого комплекса – «рубеж V–IV или IV в. до н. э.» (Там же. С. 88, 163, 169, 352). Не очень ясно, как же может датироваться курган от рубежа V–IV вв. до н. э., если один из предметов не может датироваться ранее второй трети IV в. до н. э. Если обратиться к наиболее надежно датируемым комплексам с аналогиями этому наноснику (например, курганы Чертомлык, Бабина могила, Чмырёва могила, Александропольский), то наиболее ранним из них окажется Северная гробница № 1 Гаймановой Могилы, датированная С. В. Полиным в пределах 365–350 гг. до н. э. ( Бидзиля, Полин , 2012. С. 510).

Необходимо также отметить, что в подборку наносников с изображением «лосептицы» чертомлыцко-уляпского типа А. Р. Канторовича не попал предмет из кургана 26 могильника Колбино-I ( Шевченко , 2009. С. 89. Рис. 28: 8 ). Е. И. Савченко датировал этот курган серединой – третьей четвертью IV в. до н. э. на основании близости этого наносника к находкам из упомянутых выше курганов «царского» уровня ( Савченко , 2009. С. 272). Впрочем, в этом погребении была обнаружена еще одна довольно неплохо датирующаяся вещь – бронзовый нащечник в виде сдвоенных конечностей с обозначенным бедром, определенный А. Р. Канторовичем в тип Бердянский – Петровка ( Канторович , 2022. С. 98). Им совершенно справедливо указывается, что датировка этого нащечника из кургана 26 Колбинского могильника явно должна быть удревне-на, в том числе благодаря среднедонским аналогиям, надежно датированным клейменной амфорной тарой (Там же. С. 99). Вероятно, она должна находиться в рамках второй четверти IV в. до н. э.

Таким образом, наиболее ранняя датировка наносников с изображением «лосептицы», подобных находке из кургана у с. Кошеватое, – именно вторая четверть IV в. до н. э. Этим же временем, на наш взгляд, может датироваться и сам памятник. И этой хронологической позиции не противоречат другие предметы конского снаряжения: подпружная пряжка «тип Гаймановой Могилы» ( Бидзиля, Полин , 2012. С. 191), нащечник с изображением конечности хищника типа Солоха-Чертомлык и даже бляшка с изображением лапы медведя типа Ак-Бурун – Корнеевка ( Канторович , 2022. С. 107–109).

Концом V – началом IV в. до н. э. датируется курган у с. Редвинцы А. Д. Мо-гиловым ( Могилов , 2008. С. 126. С. 413. Рис. 193). Аналогичной датировки придерживался и С. В. Полин ( Бидзиля, Полин , 2012. С. 191), однако в последних работах счел, что ее можно расширить до середины IV в. до н. э. (Дараган, Полин , 2020. С. 52). Наносник с изображением фантастической ушастой птицы (грифона) из этого кургана отнесен А. Р. Канторовичем к гаймановско-солох-скому типу, общие хронологические рамки которого – конец V – IV в. до н. э.

( Канторович , 2022. С. 275). При этом наиболее близкие внутри этого типа на-носники происходят из тризны Центральной гробницы № 2 Гаймановой Могилы ( Бидзиля, Полин , 2012. С. 211. Кат. 19; С. 219. Кат. 35; С. 223. Кат. 44), погребения 6 Братолюбовского кургана ( Кубышев и др ., 2009. С. 105. Рис. 21: 5 ). Сходство комплексов уздечных принадлежностей и других деталей материальной культуры в случае этих комплексов весьма очевидно, оба они отнесены С. В. Полиным к первой четверти IV в. до н. э. ( Бидзиля, Полин , 2012. С. 510; Полин , 2014. С. 279). Однако при этом данный наносник также близок внешне экземпляру из насыпи кургана Чертомлык ( Алексеев и др ., 1991. С. 84. Рис. 55. Кат. 17), датировка которого находится в пределах третьей четверти IV в. до н. э. либо середины – самого начала третьей четверти IV в. до н. э. ( Алексеев , 2003. С. 267–269; Полин , 2014. С. 449). Вероятно, именно этот факт сподвиг С. В. Полина к некоторому расширению возможных границ датировки кургана у с. Редвинцы. Таким образом, хронологический диапазон времени сооружения этого комплекса можно отнести скорее к первой половине IV в. до н. э.

Курган 5 в урочище Осняги, раскопанный в 1906 г. В. А. Городцовым, Б. А. Шрамко был датирован IV в. до н. э. ( Шрамко , 1987. С. 177. Табл. I), вероятно, после выхода работы Н. А. Онайко, которая датировала сережку из этого захоронения именно этим временем ( Онайко , 1970. С. 66, 116). А. Д. Могилов на основании сходства с бляшками из Чертомлыка сузил датировку памятника до второй половины IV в. до н. э. ( Могилов , 2008. С. 131). Наносник с изображением ушастой птицы (грифона) из этого кургана также относится к гайма-новско-солохскому типу, по А. Р. Канторовичу, однако среди известных изображений этого типа, пожалуй, нет каких-либо наиболее точных аналогий, что затрудняет уточнение датировки. Однако в данном случае уточнение может дать находка железной подпружной пряжки с выступающим язычком-шипом. Подобные предметы, по мнению С. В. Полина, появляются во второй четверти IV в. до н. э., но наибольшее распространение получили в третьей четверти этого столетия ( Бидзиля, Полин , 2012. С. 409). Учитывая наблюдения А. Д. Моги-лова, можно предположить, что более точной датировкой комплекса в урочище Осняги будет середина – третья четверть IV в. до н. э.

Комплекс Шолоховского кургана был датирован на основании широких аналогий В. Е. Максименко концом V – IV в. до н. э. ( Максименко , 1983. С. 30). Среди доводов, указывающих на возможное удревнение вещевого комплекса до V в. до н. э., он приводит аналогию псалиям из кургана 29/21 у с. Мастюги-но, который ранее датировался именно этим временем. Сейчас стало очевидно, что время сооружения этого среднедонского погребения не выходит за пределы третьей четверти IV в. до н. э.⁵ Комплект зооморфных наносников, представленный в Шолоховском кургане, также не позволяет говорить о том, что этот курган может датироваться ранее начала IV в. до н. э., так как в нем присутствуют изображения ушастой птицы (грифона) гаймановско-солохского типа, «лосептицы»

чертомлыцко-уляпского типа, о датировке которых говорилось выше. Кроме того, в этом погребении был обнаружен бронзовый наносник с изображением образа, интерпретированного А. Р. Канторовичем как «оленекозла», и представленный одним елизаветинско-тенгинским типом ( Канторович , 2022. С. 220–222). Ядро формирования этого образа находится при этом в Прикубанье, откуда эти изображения распространялись далее, в том числе на север, в междуречье Дона и Северского Донца, где и расположен Шолоховский курган. Учитывая, что определен явный центр генезиса этого образа, изображения похожего облика не могли возникнуть ранее ядра, т. е. раньше середины IV в. до н. э. (Там же. С. 222). Курган 1 некрополя Тенгинского городища II, в котором были найдены аналогичные наносники, а также бляшки с полусферическими выступами, датируется В. Р. Эрлихом в рамках второй половины IV – начала III в. до н. э. ( Эрлих , 2011. С. 81). Как нам представляется, Шолоховский курган должен датироваться в таком случае не ранее третьей четверти IV в. до н. э.

Датировка погребения кургана 10 могильника Колбино-I Е. И. Савченко была определена серединой IV в. до н. э. ( Савченко , 2009. С. 262). Основой для подобной датировки стали как предметы конского снаряжения, так и предметы вооружения. Пожалуй, наиболее надежную привязку дают парные нащечники с изображениями волков (рис. 3: 1 ). Серия этих изделий довольно надежно датируется в рамках середины – третьей четверти IV в. до н. э. ( Гуляев и др ., 2022. С. 45). И нащечники из кургана 10 при этом маркируют начало производства всей серии.

Конское погребение 1, а также ритуальные комплексы 1 и 2 кургана 8 Уляпского могильника датируются достаточно надежно второй половиной IV в. до н. э. благодаря находке боспорской (пантикапейской?) амфоры ( Ксенофонтова , 2010. С. 141, 144. Кат. 23). Возможно, что наличие подпружной пряжки с квадратной рамкой и выступающим язычком, наносника с изображением «ло-септицы» чертомлыцко-уляпского типа, нащечника с изображением конечности хищника типа Солоха-Чертомлык могло бы указывать на более узкую датировку в пределах третьей четверти IV в. до н. э., однако в случае прикубанского комплекса такое предположение может быть ошибочным.

Рассмотрев хронологию интересующих нас комплексов, можно сделать определенные выводы относительно динамики развития и распространения бляшек, украшенных полусферическими выступами. Наиболее ранним является первый, удлиненный, вариант изделий. Впервые рассматриваемые бляшки появляются в составе уздечных наборов в конце V – начале IV в. до н. э. (курган у г. Арциз). В течение первой половины IV в. эти украшения узды распространяются в лесостепном Днепровском Правобережье (курганы у с. Кошеватое и Редвин-цы), в низовьях Днепра (Брилевский могильник). В Днепро-Донскую лесостепь бляшки с полусферическими выступами второго варианта попадают примерно в середине столетия (курганы в урочище Осняги и у с. Колбино). К третьей четверти IV в. до н. э. они оказываются в низовьях Дона (Шолоховский курган), а также в Прикубанье (Уляпский могильник), где возникает более «вычурный» третий вариант их исполнения (некрополь Тенгинского городища II). О времени их попадания в южноуральские степи (могильник Филипповка 2) точно сказать сложно. Но учитывая хронологическое развитие вариантов бляшек, а также динамику их распространения, можно предположить, что попасть на Южный Урал они могли вряд ли раньше середины IV в. до н. э.

Таким образом, такие непримечательные на первый взгляд вещи, как рассматриваемые бляшки с полусферическими выступами, могут оказаться вполне достоверными хроноиндикаторами, а также важными маркерами культурных связей различных племен и сообществ скифской эпохи на территории Восточной Европы.