Обеспечение этноконфессиональной безопасности как условие формирования правового государства в России

Необходимым условием формирования правового государства в любой стране является гражданский мир, межнациональное и межрелигиозное согласие. Особой актуальностью этот вопрос обладает в России, на территории которой, по данным Всероссийской переписи населения 2010 г., проживают представители 193 национальностей1 и четыре религии (помимо «других религий») - христианство, ислам, буддизм, иудаизм - законодательно признаны «неотъемлемой частью исторического наследия народов России»2.

Проблема установления межнационального согласия в нашем многонациональном и многоконфессиональном государстве во все времена являлась одной из ключевых и сегодня выступает наиважнейшим элементом общественной жизни наряду с демократизацией политической системы и совершенствованием социальноэкономического устройства. «Для России – с ее многообразием языков, традиций, этносов и культур – национальный вопрос, без всякого преувеличения, носит фундаментальный характер. Любой ответственный политик, общественный деятель должен отдавать себе отчет в том, что одним из главных условий самого существования нашей страны является гражданское и межнациональное согласие»3. В Стратегии национальной безопасности РФ до 2020 г. экстремистская деятельность националистических, религиозных, этнических и иных организаций и структур, направленная на нарушение единства и территориальной целостности Российской Федерации, отнесены к основным источникам угроз в сфере государственной и общественной безопасности4. Возникает вопрос, какие меры сегодня могут стать наиболее оптимальным и эффективным инструментом установления межнационального и межконфессионального мира. Прежние идеологические схемы, идеи советского интернационализма и незыблемости национально-государственного устройства разрушены. Нынешние призывы к братству и единению выглядят безнадежно устаревшими на фоне эмоциональной заряженности идей национального возрождения. Печальной тенденцией нынешнего времени является появление национального и религиозного насилия или угрозы его применения, как в национальных субъектах Российской Федерации, так и в других регионах страны, но уже со стороны местных национал-патриотов. По данным МВД на территории России действует 150 молодежных экстремистских группировок неонацистской и националистической направленности общей численностью более 10 тысяч человек5. Однажды примененное насилие становится фактором общественного сознания, повергает народы в состояние взаимной подозрительности, неустойчивости и страха, формирует «образ врага». Волна сепаратизма, религиозного экстремизма и терроризма, захлестнувшая Россию в конце XX - начале XXI века, образовала пропасть между представителями различных наций и конфессий российского народа.

По данным социологического опроса, состояние межнациональных отношений в своих регионах большинство респондентов оценивает как очень напряженное. Почти половина (47%) россиян ощущают, что они совсем не защищены от террористических угроз, частично защищенными себя чувствуют менее трети (30%) респондентов. Также большинство респондентов (55%) чувствуют, что они и их близкие или совсем (28%) или частично (27%) не защищены от идей, приводящих к террористической деятельности. Две трети опрошенных скептически оценивают то, что руководство страны в состоянии защитить граждан от новых терактов и от влияния идеологии террористов6. Следует отметить, что все террористические акты в России были совершены радикальными исламскими группировками северокавказского происхождения. Данный факт, несмотря на заявления мусульманского духовенства о том, что терроризм противоречит истинным исламским ценностям, породил новую волну ксенофобии и скрытого национализма. Этнические криминальные группировки также играют сегодня не последнюю роль в развитии организованной преступности. Кроме того, выходки вроде обещаний чеченского адвоката «залить Москву кровью» или стрельба на дагестанских свадьбах в центре Москвы, вызывают справедливое возмущение у граждан. Все происходящее отнюдь не добавляет авторитета исламу, а, учитывая довольно низкий уровень культурного развития нынешнего общества, лишь вызывает нетерпимость к мусульманам, их неприятие, что еще более усугубляет сложившуюся ситуацию. Увеличение количества мигрантов из мусульманских государств также является причиной роста националистических настроений.

Таким образом, наиболее проблемным является «исламский фактор», что, впрочем, отражает общемировые тенденции. Однако, в отличие от стран Европы, где мусульманское население представлено в основном только мигрантами, в России – это коренное население ряда субъектов Федерации, где ислам занимает доминирующее положение. Поэтому сам собой напрашивается вопрос: а каково есть и должно быть взаимодействие внутри пласта культуры в плане соотношения ислама, правовой системы и государственности в России для решения ее насущных жизнеобеспечивающих задач в русле «человеческого измерения», а также решения задач перспектив

укрепления и развития правовой государственности?

Отношения исламского мира с Россией всегда были весьма тесными. Мусульманские страны и Россия имеют общие сухопутные и морские границы. Шесть республик бывшего СССР, входивших многие годы вместе с Россией в состав некогда единого государства и активно поставляющих сегодня мигрантов – Азербайджан, Туркменистан, Кыргызстан, Узбекистан, Казахстан, Таджикистан, – населены преимущественно мусульманами. В состав Российской Федерации входят восемь мусульманских республик – Адыгея, Дагестан, Ингушетия, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесская и Чеченская республики, Башкортостан и Татарстан.7 К приверженцам ислама относится также часть населения Северной Осетии (Алании). Районами наиболее плотного расселения мусульман традиционно являются Северный Кавказ, Поволжье и Центр Европейской части. В России проживает свыше 20 млн. мусульман. В приграничных областях, практически на всем протяжении российской границы, наблюдается рост численности национальных диаспор зарубежных государств. Нелегальные мигранты прибывают в Россию не только из стран ближнего зарубежья, но и из Афганистана, Ирана, Пакистана, стран Африки, Ближнего и Среднего Востока, Юго-Восточной Азии. Общее количество мигрантов оценивается общим числом от 12 до 15 миллионов человек8. При этом мигранты, прибывающие в Россию, испытывают «культурный шок», суть которого в конфликте двух культур на уровне индивидуального сознания. Антрополог Ф. Бок так описывает состояние «культурного шока»: «…пребывая в чужом обществе, ты будешь испытывать трудности, ощущение беспомощности и дезориентированности...»9.

Вышеизложенное свидетельствует о необходимости               разработки общегосударственной           стратегии этноконфессиональной       безопасности, которую можно рассмотреть как состояние защищенности общества и личности от угроз межнациональных и межрелигиозных конфликтов и их последствий. В декабре 2012 года Президентом РФ была утверждена Стратегия государственной национальной политики РФ на период до 2025 года10. Однако, на наш взгляд, этот документ не в полной мере соответствует потребностям современного российского общества. Во-первых, к основным вопросам государственной национальной политики    Российской    Федерации, требующим     особого     внимания государственных и муниципальных органов, Стратегия относит:

• а)    сохранение и развитие культур и языков народов Российской Федерации, укрепление их духовной общности;

• б)    обеспечение прав коренных малочисленных народов и национальных меньшинств;

• в)    создание дополнительных социально-экономических и политических условий для обеспечения прочного национального и межнационального мира и согласия на Северном Кавказе;

• г)    поддержка соотечественников, проживающих за рубежом, содействие развитию их связей с Россией. Представляется, что эти «основные вопросы» отражают тенденции вчерашнего дня. Стратегия же должна работать на опережение. Проблемы Северного Кавказа очевидны, и меры по их разрешению разработаны, в то время как проблемы Поволжья, радикализации российских

ПРАВОВОЕ ГОСУДАРСТВО: теория и практика мусульман, растущей ненависти к мигрантам в российских городах, находятся в стадии созревания. Неоправданно мало внимания в Стратегии уделено религиозному фактору, тогда как тот же тлеющий конфликтогенный СевероКавказский очаг питается именно религиозными идеями. Этноконфессиональные ценности не рассматриваются и не учитываются как особая сфера массовой и индивидуальной идентификации, несмотря на то, что в работах многих видных этнологов, социологов и философов показывается взаимосвязь и особенности взаимодействия этничности и конфессиональности. Например, для ислама в современной России характерны плюрализм проявлений и неоднозначность функций, что определяется как общими присущими исламу чертами, так и специфическими для России факторами. Так, бросается в глаза многообразие региональных форм ислама, объясняемое главным образом этническими особенностями, тесным переплетением с местными обычаями и традициями.

Ныне характерно, что политизированный ислам представляет опасность не только для Северного Кавказа. По заявлению директора ФСБ А. Бортникова, сделанному 26 февраля 2013 года на заседании Национального антитеррористического комитета, идеи радикального ислама распространяются не только на Северном Кавказе, но и на Урале, и в Сибири. В последнее время ваххабизм активно проявляет себя в Поволжье. Руководитель казанского филиала Российского института стратегических исследований Раис Сулейманов считает, что идет «ваххабизация» татарских мусульман, в республику активно проникают идеи радикального ислама11. С начала 2012 г. на Северном Кавказе и в Татарстане были убиты тринадцать духовных лидеров традиционного ислама и их

сподвижников12. По мнению заместителя муфтия Татарстана Валиуллы Якупова, убитого в июле 2012 г., в ваххабизме (салафизме) изначально заложена ненависть к иным формам религиозности, и проповеди ваххабитов рано или поздно приводят к насилию. В интервью порталу «Интерфакс-Религия» он отмечал, что влияние ваххабитов в России имеет положительную динамику, в том числе и в Татарстане. При этом в обществе нет адекватного понимания того, что такое ваххабизм, как нет и четкой позиции властей по отношению к этому религиозному течению. Поэтому ваххабитские ячейки действуют открыто, существует мощное структурированное подполье, финансово поддерживаемое из саудовских фондов13.

Реалии сегодняшнего дня таковы, что не только (и не столько) остро стоит угроза межнациональных (межэтнических) столкновений, сколько межрелигиозных. Поэтому необходима система именно этноконфессиональной безопасности, которая должна включать в себя комплекс мер, направленных на установление и поддержание этноконфессионального мира и согласия, преодоление ксенофобии и нетерпимости. Самый сложный вопрос, какими должны быть эти меры?

Насилие как способ решения проблем национальной безопасности вызывает в последнее время решительное осуждение и неприятие в мировом сообществе. Насилие утратило весь свой конструктивный потенциал, если оно вообще обладало им когда-либо в истории человечества. Поэтому, на наш взгляд, основным элементом системы этноконфессиональной безопасности должно стать духовно-культурное направление. Способность национальной культуры к отказу от логики вражды и утверждению логики компромисса и сотрудничества, основанной на

толерантности идеологий и культур, имеет своей целью предотвращение различных противостояний между народами и многообразных социальных катаклизмов – как локальных, так и глобальных14. Отнюдь не из территориальных принципов исходил С.Хантингтон в «Столкновении цивилизаций», выделяющий пять ойкумен и среди них – Россию, а из того единства ценностей, которое существует между народами, ее населяющими. Он, прежде всего, осознавал ту ориентацию на общие духовные, а не материальные ценности, которая, в отличие от Запада, присуща всем народам России. Это выражается в отсутствии рациональности и расчетливости, ориентированности на коллектив, общину в оценке своих поступков и многом другом.

Сегодня сложилась насущная потребность в активизации межконфессионального диалога, взаимодействии и сотрудничестве на основе общечеловеческих ценностей, с акцентом на моральном родстве религий. О готовности к такому диалогу заявляют многие религиозные деятели15.

В связи с этим обращение к мусульманской правовой культуре представляет для нынешней России не только научно-теоретический, но и практический интерес. Актуальность мусульманского права для России определяется, прежде всего, тем, что ислам – это не нечто чуждое и постороннее для нашей страны, а неотъемлемая часть ее истории и культуры, важнейшая сторона жизни многих миллионов российских мусульман. Рене Давид отмечал, что там, где перестали применять мусульманское право, ислам больше не существует.

Мусульманская правовая культура содержит немало полезного для решения актуальной в условиях России задачи подведения под политику нравственных и правовых основ. В теории ислама мусульманское право считается стоящим не только вне политики, но и над ней, рассматривается в качестве своеобразного эталона, которым должна измеряться политика, критерия ее справедливости, правильности, соответствия праву. Особое значение мусульманского права в этом отношении определяется тем, что оно исходит из обоснования не только нравственно-религиозных, но и нравственно-правовых рамок политики. Такой подход, очевидно, особенно актуален для нынешней России, провозглашенной ее Конституцией правовым государством.

Как известно, недооценка религиозного фактора стоила многих просчетов и неудач, как в политике России, так и в зарубежных государствах. Все это порождает острую необходимость переосмысления в современном обществе отношения к этноконфессиональным ценностям. Общественное мнение должно быть освобождено от примитивного и вульгарного понимания ислама. Поэтому важное значение играет просвещение мусульманского населения с активным привлечением к этому процессу мусульманского духовенства. Нужно внедрять в сознание российских мусульман истинные ценности ислама. Последовательная и упорная работа с прессой и мусульманскими общинами, развенчание исламистских мифов и уважение к национальным и религиозным традициям позволят сузить социальную базу экстремистских организаций и повысить эффективность управления обществом. В связи с этим необходимо поддерживать и развивать российское духовное образование, а возможность получения зарубежного религиозного образования всемерно ограничить. Российские мусульмане должны учиться в российских духовных училищах, воспринимая идеологические особенности российского ислама, а не Саудовской Аравии или Египта.

Таким образом, необходим комплексный подход к изучению роли ислама и других религий в истории нашего государства с целью выявления и пропаганды тех общечеловеческих ценностей, которые объединяют разные религии и светские идеологии, учета их интеграционного и миротворческого потенциала. В центре внимания такой пропаганды должно быть воспитание гуманизма, интернационализма, толерантности, интереса и уважения к национальным культурам, диалога между разными силами общества, развенчание «образов врага». Для противостояния радикальным взглядам требуется мобилизация широкого круга субъектов и каналов влияния. Должна вестись постоянная комплексная, многоуровневая (семья, школа, вузы, на рабочих местах, в общественных организациях, СМИ), с участием разных ведомств, просветительская (воспитательная) работа, как часть стратегии этноконфессиональной безопасности.