Образ дерева в мифологических воззрениях и обрядово-ритуальной практике бурят (конец XIХ - начало ХХ вв.)

Образ дерева сложился в эпоху мифопоэтического освоения окружающей действительности в соответствии с картиной мира. Данный образ влиял на организацию среды обитания, в которой существовал конкретный этнос и был сформирован в первую очередь космическими феноменами, универсальным антропоморфизмом и обрядово-ритуальной системой. Так в героическом эпосе бурят одним из центральных космогонических и космологических маркеров является именно дерево.

Целью данной работы является анализ фольклорно-этнографического материала, связанного с образом дерева как знака культуры в мифо- ритуальных воззрениях бурят и выявление его сакральных функций в обрядово-ритуальной практике.

Первая заключалась в том, что с деревом связаны архаические представления о женском плодотворительном начале и источнике жизненных сил. Так, Г. Р. Галданова писала, что для проведения обряда выбирали крепкое молодое дерево, полное сил, опоясывали его лентой, материей, зажигали лампадку, обходили вокруг него несколько раз, и молились, прося о чадородии, долголетии и благополучии [3, с. 41]. Обычно с этими просьбами обращались к вечнозеленому дереву - лиственнице, соотносящемуся с понятием носителя жизненной энергии или субстанции, данный момент усиливался также представлениями о его целебных свойствах.

Следует отметить, что в целом у бурят особым почитанием пользовались деревья с вечнозелёной хвоей ( мунхэ модон ) - кедр, ель, сосна, лиственница, можжевельник. Их появление связывается с генеалогической легендой, связанной с Буха-нойоном, небесным быком, прародителем булагат. Возле них проводили обряды, им совершали различные подношения. Например, ритуал повязывания на нем ленточек, бросание монет, еды и пр. позволяло людям связываться с иным миром, для получения сульдэ (души детей, животных) и прочей благодати. Согласно мифоритуальным представлениям, о его связи верхним миром указывали 9 ленточек (число верхнего мира) [7, с. 18-19]. Таким образом, дерево выполняло функцию проводника между мирами.

Кроме того, лиственница, согласно мифопоэтическим воззрениям считалась медиатором между мирами. Так, согласно мифу, именно под ним спала хамниган эжи (тунгуска), которую обнаружил орел-шаман, впоследствии ставшей первой шаманкой [9, с. 112-113]. Как видим, дерево выполняло функцию, как гармонизации пространства, так и формировало время, когда прошлое через настоящее формировало будущее (Са-хилтарова Н.Г.).

У бурят Предбайкалья одиноко стоящая могучая лиственница являлась ипостасью божества (хранителя) местности. Согласно сведениям информаторов, люди, проезжая мимо, испытывая суеверных страх, боялись смотреть в ее сторону, молились и просили у нее прощение. Особое волнение испытывали, когда видели сидящего на дереве орла (олицетворение божества/ тотемного предка) [5].

Буряты почитали высокие одиноко стоящие деревья, особенно с необычной кроной. Эти деревья имели собственные названия: һаглагар модон (развесистое дерево), б-- модон (шаманское дерево), эжэтэй модон (обладающее духов-хозяев). Как отмечает Дугаров Д. С., почитание таких деревьев искони свойственно тюрко-монгольским народам [4, с. 124].

В связи с этим следует отметить, обычай захоронения в стволе «живого» вечнозеленого дерева (в основном это была сосна) шаманов и шаманок, дальнейшее его почитание. В результате они становились духами-хозяевами местности. Поклонение их праху называлось «нарнанда мYргэхэ» (моление сосне) [3, с. 32]. Нередко вокруг места захоронения шаманов сакрализовывалось все близлежащее пространство. В результате чего создавались своего рода заповедные, табуированные места - священные рощи, поляны, куда буряты старались лишний раз не ходить и ничего оттуда не брать.

Закаменские буряты из кедра изготовляли сундуки для приданного невесты, в которых она хранила свои пожитки, а когда она умирала, её хоронили в одном из сундуков, второй предназначался для её мужа [3, с. 135].

Важнейшим по значимости деревом в ритуальной жизни бурят была береза Эхэ шара модон (Мать желтое дерево), которая также выполняла аналогичные функции. Так, само ее название подчеркивает, что она также являлась воплощением материнского начала. Согласно бурятской мифологии, основными маркерами локуса обитания высших божеств Эсэгэ Малан тэнгэри и Эхэ Юурэн , были Эхэ шара модон (Мать желтое дерево), на чьих ветвях хранились гнезда с яйцами (душами людей) и Хуй-болдог (Пуп-бугор).

Береза была важнейшим атрибутом в обрядах перехода. Причем каждое дерево выполняло свои отдельные функции. Например, когда посвящали в шаманы. М.Н. Хангалов писал, что начинали шаманить в юрте вокруг березы, которую называли « уудэшэ бурхан» (божество входа/выхода), по которой неофит вылезал из юрты вверх. Большую березу - « Эхэ шара модон », где он призывал разных духов и умерших предков-шаманов. После этого посвящаемый спускался с нее головой вниз [9, с. 380]. В полевых записях Г.Р. Галдановой (Баргузинский район), неофит должен был всю ночь провести на вершине «Матери-дерева», а утром, считалось, он уже знал имена духов-онгонов, тексты призываний, обладал искусством камлания, т.к. он уже стал настоящим шаманом [3, с. 69]. Таким образом, «Мать желтое дерево» также выполняла функции связи человека с иным миром, благодаря чему происходили космические путешествия и испытания неофита.

Агинские буряты при проведении обряда посвящения березу, установленную на северной стороне места обряда, называли « эхэ модон » (мать дерево), с прикрепленными на вершине птичьим гнездом из шелковых и хлопчатобумажных лоскутков и луны. На южной же стороне большое дерево именовалось « эсэгэ модон» (дерево-отец) с изображением солнца. Тем самым, березы моделировали структуру иного мира, наделяли сакральными свойствами неофита. Кроме того, прикосновение к этому дереву сулило здоровье.

В свадебной обрядности береза также выполняла важные функции. Так, перед прибытием к деревне жениха свадебный поезд невесты посылал вперед верхового турууши (туруу - первый) - представителя рода невесты пожилого, знающего обычаи, родословную, хорошо поющего и физически сильного. М.Н. Хангалов писал, что в его руке украшенная шелковыми кистями и яркими лоскутками (залаа) стрела с железным наконечником (ехэ hомо), в другой, молодая березка .. турууши должен был с одного раза воткнуть в хоймор тэнгэ (северо-западный столб) стре- лу и установить березку [9, с. 141]. У С. П. Балдаева туруушинов было три: «первый турууши втыкает стрелу, второй турууши чуть пониже -нож, третий устанавливает березку, верхушкой в дымоход, а основанием в столб» [2, с. 118]. Нож, стрела выполняли функции оберега и интеграции невесты в род жениха, а береза выступала, с одной стороны, в качестве заместителя невесты, а с другой, маркировала освоение ею нового пространства (жилище жениха).

Дерево у бурят выполняло функцию также двойника человека (молодое, здоровое), свидетельствуют также многие поверья. Например, срубить дерево без уважительной причины, согласно архаическим воззрениям, означало сократить жизнь не только себе, но и будущему поколению. Поэтому соблюдался запрет на вырубку в большом количестве живых деревьев. Считалось, что гибель дерева может повлечь смерть самого человека. Кроме того, количество деревьев соотносилось с количеством людей. Как пишет Г.Р. Галданова, что, если, например, во время бури будет сломано много деревьев, значит, много людей в ближайшем будущем уйдет из жизни. Если видеть во сне поваленную лиственницу, это к смерти кого-либо из родственников. Если это дерево маленькое - значит это к гибели ребенка [3, с. 41, 57]. Таким образом, деревья выполняли функцию двойника общества.

Наиболее архаическими, согласно мифопоэтическим воззрениям, были ильмовое дерево, вязь и ива, которые считались прародителями огня. Об их роли и значении в космогонии сохранились лишь упоминания в героическом эпосе, где они порождают жизнь или «дыхание» огня. В традиционной культуре буряты использовали веточки этих деревьев для проведения обряда «моление огню». Современные буряты используют березу. Таким образом, эти деревья выполняя космогоническую функцию порождения/ творения мира, являлись важнейшими атрибутами при проведении различных обрядов и ритуалов.

Защитная функция дерева у бурят связана с красной ивой. Буряты считали, что она была способна уберечь дом от молнии. Д.С. Дугаров связывает данную традицию с индоиранским и индоевропейским культом бога творца и громовержца [3, с. 136].

В традиционной культуре бурят женское начало с функцией наделения благодати распространялось на почитание не только дерева, но и тайги в целом. Исследование этого культа приводит нас к богине-матери в образе древовидной прародительницы. Божество тайги у разных групп бурят предстает под разными именами, в разных обличиях и тесно связано с культом земли-матери. Например, агинские буряты называют Баян дайда, закаменские и тункинские буряты именуют Баян Хангай или Баян сагаан Хангай, баргузинские буряты - Алтан дэлэхэй. Г. Р. Галданова отмечает, что все эти названия есть синонимы понятия Мать-земля, т.е. Хангай - это не только тайга, лес, но вся земля [3, с. 39]. В бурятском фольклоре Хангай - богиня Земли, покровительствующая охотникам. В улигерах она дарит героям-богатырям «черные бьющие без промаха, заговоренные хангайские стрелы» [1, с. 110]. Д. В. Цыбикдоржиев полагает, что данный культ выступал в значении умершего предка-матери, обладающей древовидным обликом. Он писал, что она может выйти замуж за героя и рожать детей (Ута Саган батор). В результате исследователь делает вывод, что здесь речь идет о тотемном образе предка, а функции наделения чадородием - к богине-матери, прародительнице, т. е. к предку же [10, с. 19].

Известен и внешний облик дочери хозяина тайги и хозяйки горы -рыжеволосая женщина. Г.Р. Галданова полагает, что женские божества тайги «муу шубун »(плохие птицы) являются следствием культа тайги [3, с. 38-39].

Таким образом, образ дерева соотносится с универсальным образом сакрального центра освоенного пространства, соединяющего различные миры и выполняющего различные функции, связанные с положительной валентностью, а именно, наделение благодатью, потомством и здоровьем.

Вместе с тем, у бурят были деревья, связанные с отрицательной валентностью. Например, они старались обходить стороной уродливые и искривленные деревья. Считалось, что эти деревья напрямую связаны с нижним миром. Так, слуги Эрлик-хана провели силача Ажuрая-БYхэ под кривым деревом, наклоненным к северо-востоку. В результате богатырь стал невидимым и ушел в иной мир в услужение к владыке мира мёртвых [6, с. 67-70].

Кроме того, в улигерах нередко присутствует такое дерево как осина, которая, обладая комплексом негативных значений, маркирует пространство врагов эпического героя. Так, три золотые осины являются сакральным центром пространства Хараабал-Мэргэна - противника Абай Гэсэра [1, с. 167].

В улигере у хори-бурят сандаловая осина это одушевленный персонаж, который является другом и напарником небожителя Болдор Мэр-гэна - победителя главного героя Хэедер Мэргэна . Он бросает Хэедер Мэргэна в расщелину осины и просит высушить героя до самых костей [8, с. 110-116]. Эта осина мучает людей, нередко выступает лазутчиком чужих ханов, и в то же время она является мишенью для богатырей ( мэр-гэнов ), а победа над ней является хорошим для них знаком, поскольку знаменует собой дальнейшие победы над врагами.

Осина использовалась и в погребальной обрядности, связанной с нейтрализацией и противодействием вредоносной деятельности чёрных шаманов. М. Н. Хангалов писал, что «решив избавиться от козней чёрного шамана, его уводили в лес, где совершалась казнь, затем выкапывали глубокую яму, куда клали шамана лицом вниз, после засыпали землёй и протыкали могилу осиновым колом» [9, с. 133].

Как видим, данное дерево, согласно мифопоэтическим воззрениям, с одной стороны, выступало, казалось бы в отрицательной валентности, маркируя инаковый мир, тем не менее, благодаря осине эпические герои проходили своего рода разные испытания, проверку на силу, прочность и т.д., а люди использовали это дерево ритуально защищая себя от злых и враждебных козней черных вредоносных шаманов.

Таким образом, согласно мифоритуальным воззрениям бурят, образ дерева обладал полисемантическим, полифункциональным и амбивалентным свойством. Считалось, что деревья, обладая сакральной силой, маркируют собой разные миры, способствуют освоению пространства и времени. Они бывают как положительными, так и отрицательными. Их одухотворяли, наделяли собственными именами, жестко табуировали и активно использовали в обрядах и ритуалах, мифах и эпосах, что, в конечном счете является показателем очень тонкого, экологически бережного и гармоничного освоения и познания окружающей среды бытования.