Образование как статусная и стилевая дифференциация социальной позиции 189 А. Н. Уткина. Проблемы развития региональных вузов

В России идет активный процесс становления гражданского и политического общества нового типа. Радикальные экономические и социально-политические реформы существенно изменили его «лицо»: иными стали отношения собственности, обусловившие изменения социальной структуры и состава населения российского общества. Значительная его часть проявила высокую социальную мобильность, изменив свои профессию, статус, а следовательно, и социальные роли. Центральным аспектом, определившим динамику трансфор-

КОЗИН Владимир Васильевич, заместитель директора по научной работе НИИ регионологии Мордовского государственного университета, кандидат социологических наук, доцент.

КОЗИНА Ольга Васильевна, преподаватель кафедры педагогики Мордовского государственного университета.

мации социальной структуры общества, стало формирование слоя частных предпринимателей.

Однако стремительно меняющаяся действительность не означает, что также быстро изменились человеческие ценности, отношения, сознание. Возникла ситуация так называемой «разрегулированности», когда в период радикальных перемен жизненный опыт перестает соответствовать идеалам, воплощенным в социальных нормах, регулирующих поведение людей в обычных условиях. Более того, парадоксальность ситуации заключается в том, что прежние идеологические ориентиры перестали удовлетворять духовные потребности людей, а сколько-нибудь значимой (или официально обозначенной на государственном уровне) альтернативы до сих пор нет. Этот факт стал своеобразным общественным вызовом современному образованию, которое, являясь неотъемлемой институциональной частью общества, не может не реагировать адекватно. Великое, как известно, начинается с малого, и современное образование (на всех его уровнях) должно активно включиться в процесс духовного развития страны, воспитывая новое поколение на иных ценностях. Проблема заключается в том, что на каких ценностях оно должно быть воспитано? Социальная дезорганизация периода «демократической вольности» привела к разрыву между культурными целями общества и социально одобряемыми средствами их достижения. Люди, стремящиеся к финансовому успеху, убеждаются в том, что его невозможно достичь с помощью социально одобряемых средств. Таким образом, нравственно-психологическое состояние современного индивидуального и общественного сознания характеризуется разложением системы ценностей и вызвано противоречием между «популярными» целями (богатство, власть) и невозможностью их достижения.

В этих условиях актуализируется проблема социальной позиции личности, социальной группы, их статусная и стилевая дифференциация. В складывающихся социально-экономических условиях и иных обстоятельствах образовательный статус может обеспечивать значительно больший доступ к социальным ресурсам, чем власть и собственность. Уровень и качество образования сегодня становятся специфическим видом престижного потребления, способствующим самоизоляции одних социальных групп и сдерживающим стратифика- ционную мобильность других. Более того, в современном мире усиливается воздействие науки и техники на политические отношения, «что находит свое отражение в технократическом поведении ряда субъектов политической власти»1.

К. Д. Ушинский писал: «В основании особенной идеи воспитания у каждого народа лежит, конечно, особенная идея о человеке, о том, каков должен быть человек по понятиям народа в известный период народного развития»2. В условиях происходящих в обществе перемен образование на всех его уровнях должно не только передавать новым поколениям ранее накопленные знания, но и готовить их к решению проблем, с которыми личность и общество еще никогда прежде не встречались3. На наш взгляд, переживая период переоценки ценностей, государство и образование должны опираться, с одной стороны, на традиционную культуру России, с другой — отвечать динамике современности.

В работах, посвященных анализу места и роли системы образования в трансформирующемся российском обществе, хорошо показано, что на фоне высокой символической значимости образования (особенно высшего) и мотивации на его получение у большинства молодежи далеко не всем удается поступить в вузы, а часть вынуждена отказаться от поступления вообще. Чаще всего это является следствием слабости стартовой позиции родительской семьи: плохое материальное положение, низкий статус, территория проживания, недоступность качественного общего образования и др.4

В современном российском обществе уровень образования и его специализация сказываются на разности шансов в получении преимуществ на рынке труда. Диплом о высшем образовании уже сам по себе рассматривается как ценность вне зависимости от качества образования. Наличие вокруг этого символа различных теневых практик (например, покупки диплома на черном рынке) подтверждает высокий престиж формального образования. Это является отличительной чертой переходного состояния общества. С одной стороны, высшее образование становится более доступным благодаря распространению различных форм платного обучения, с другой (по той же причине) — менее доступным. Бесплатное, престижное и действительно качественное образование, которое будет востребовано на рынке труда завтра, далеко не все могут себе позволить.

Множество социальных барьеров вносит коррективы в понятия «высшее, среднее и общее образование». Его доступность и востребованность приводят к повышению уязвимости слаборесурсных социальных групп. Выделяют информационный, институциональный, экономический, социальный и личностно-индивидуальный факторы, препятствующие доступности образования5. Однако эти социальные барьеры иногда бывают преодолимы. Привычные маркеры уязвимых социальных групп далеко не всегда срабатывают. Ни материальные ресурсы семьи, ни ее социальный и культурный статус, ни ее размер и качество, ни география (село или город) уже не могут быть однозначно использованы для определения привилегированных и непривилегированных групп. Высокий престиж образования, образование детей как одна из немногих надежных сфер семейного инвестирования и временный уход от решения более сложных социальных задач (безработица, армия, криминал), стимулирует семьи к использованию самых разных способов реализации своей «состоятельности» через образование детей6.

Многие выпускники школ поступают в техникумы лишь «по необходимости». Они не имеют возможности поступить в вуз по семейным (материальные и сетевые ресурсы семьи) или личным причинам (недостаток знаний или способностей), рассматривают свое решение как шаг для получения высшего образования впоследствии. Поэтому более значимым «разделителем» становятся готовность и способность индивида реализовать свой образовательный потенциал.

Необходимо иметь в виду влияние глобализационных процессов на различные социальные практики. На наш взгляд, именно они, как ни странно, определяют фрагментацию и гибридизацию социально-культурного пространства социума, в том числе и регионального. Новые культурные ценности и ценностные ориентации приобретают особый смысл в системе высшего образования, которая служит одним из главных агентов социализации, воспроизводства ценностных структур обществ. Ценностные ориентации проявляются в целях, идеалах, мировоззрении, интересах личности. Они связаны с целями и ценностями, на которые направлена деятельность человека7. Без идеала и ценностного мировоззрения нет самосознания, бытия человека как личности8. Проблема становления новой, свободной личности может быть решена лишь в условиях гуманистической педагогической парадигмы, в центре внимания которой — уникальная целостная личность, стремящаяся к максимальной реализации своих возможностей, открытая для восприятия нового опыта, способная на осознанный и ответственный выбор в разнообразных жизненных ситуациях.

Однако высшее образование (не говоря о среднем специальном и общем) в современной трансформации ценностных ориентаций россиян уже, на наш взгляд, не служит источником распространения фундаментальных научных ценностей. Его потребители, по мнению Е. Н. Покровского, ценят, во-первых, его доступность или «удобность», то есть максимальное сокращение физических усилий для получения искомого результата; во-вторых, экономическую усредненность и эффективность (платить меньше — получить больше); в-третьих, учебные программы, «упакованные» в яркие функционально-привлекательные формы (реально или мнимо востребованные на рынке труда), облегчающие потребление «товара» (квалифицированной рабочей силы), в качестве которого выступают знания и умения; в-четвертых, максимальную коммерческую реализуемость полученных знаний. «В этом смысле университеты и школы уже не рассматриваются в качестве святилищ разума, а профессура и учителя в роли (качестве) священнослужителей. И те, и другие скорее эволюционируют в направлении обслуживающего персонала, готовящего эффективные продукты, готовые к употреблению. Причем профессура изготавливает продукт на внутреннем рынке образования, а студенты (в будущем выпускники и молодые специалисты) распространяют его (т.е. себя) на внешнем»9.

Это порождает ряд феноменов, которые, на наш взгляд, следует считать не культурной девиацией, а образцами новых гибридных форм культуры. К числу подобных гибридных форм, помимо образования, туризма, труда, можно отнести достаточно одиозные, но трансформирующиеся в нормативные: шоу-бизнес, рекламу, масс-медиа, псевдодемократическое политическое лицедейство и театрализацию.

Современный этап развития российского общества создает некоторую опасность для становления и развития личности. Социально-экономические изменения, переход от тоталитарного государства к демократическому вызвали не просто смену ценностей, но и существенное социальное расслоение, способствующее возникновению «многослойной» морали, когда для каждой социальной группы существуют свои, отличающиеся от других понятия добра и зла. В этих условиях юношество в большинстве своем ориентируется на ценности прагматического характера, реально достижимые и обеспечивающие устойчивое жизненное положение. Эта мысль подтверждается и другими исследователями10.

Разумеется, что появляющееся на исторической сцене поколение молодых несет свое представление о будущем. Кем бы они ни были сейчас, а именно: «бунтарями или созидателями», «сексуальными революционерами или интернет-гениями», — в конце концов они вырастают. Именно им принадлежит будущая власть, а их ценности становятся ценностями общества. Более того, современное российское молодое поколение весьма не однородно, что требует самого пристального внимания и изучения. Причем дифференциация проходит по множеству пересекающихся векторов. Кроме классического основания (место и роль в социальной структуре), все более значимыми становятся другие: уровень и качество полученного образования, практикуемые той или иной когортой молодежи легальные и нелегальные стратегии на рынке труда, гендерные и стилевые различия и т. д.

Эти основания позволяют выделить типологические группы молодежи: «авангардные» «консервативные» и «экстремистски настроенные»11. Жизненные стратегии и стилевые практики этих групп существенно разнятся. Главным является вопрос «Какая из этих групп будет лидировать в другом жизненном цикле, когда сегодняшняя молодежь станет родителями нового молодого поколения, политиками, преподавателями и журналистами, наемными работниками?». Попробуем быть оптимистами.