Образование в контексте модернизации России

Одной из основных стратегических установок, декларированных государственной властью современной России, является модернизация страны. Если толковать модернизацию не как определяемый предвыборной конъюнктурой политикоидеологический лозунг, а в качестве давно назревшего и объективного процесса, диктуемого задачами выживания в условиях ужесточения соперничества и конкуренции современных государств и цивилизационных типов, то в непредвзятом отношении к этой проблеме необходимо подходить исходя из следующих обстоятельств:

• 1.    Модернизация - это процесс системного преобразования современной России, включающий как материальную, так и духовную сферы ее бытия.

• 2.    Являясь системным преобразованием общества, модернизация органично связывает между собой изменения, осуществляемые во всех областях общественной жизни . Причем важно иметь в виду, что эта связь выступает не в форме плоского детерминизма, позволяющего выстроить однозначную систему приоритетов и двигаться в соответствии с ними - от «первоочередных и определяющих» материально-экономических целей и задач к «второстепенным», охватывающим пространство духовной жизни, включая образование . Процесс модернизации имеет тем больше шансов выйти за рамки кабинетных прожектов и виртуальных миров, чем более в его основе будут лежать принципы взаимообусловленности и взаимодетер-минации материального и духовного начал общественного бытия.

• 3.    Определяя соответствующие целям модернизации контуры и ключевые ориентиры образовательной политики современного Российского государства, принципиально важно учитывать как собственные особенности и специфику, так и исторический опыт других стран, неоднократно переживавших периоды модернизационных трансформаций. Прежде всего, следует обратить внимание на то, каково в этом опыте соотношение духовного и материального . С одной стороны, именно

доминирующим в обществе и инициируемым властью характером соотношения установок на духовные и материальные цели и ценности определяется содержание господствующей системы образования. С другой - формируемые в сфере образования ценностные установки и приоритеты в значительной мере определяют состояние нравственного, духовного здоровья общества, а, следовательно, и эффективность процесса системного преобразования общества.

Попытки осмысления этих вопросов неизбежно возвращают нас к старой проблеме соотношения культуры и цивилизации. Если рассматривать эту проблему в онтологическом ключе, то нельзя не признать, что в течение длительного времени в жизн и различных цивилизаций реализовывалась одна общая схема развития: очередная перестройка (модернизация) материальной основы осуществлялась на базе определенной системы идей, отражающих ключевые духовные , нравственные ценности и установки. История древних цивилизаций убедительно свидетельствует о том, что совершенствование условий материального бытия никогда не выступало в качестве самоценности, но в качестве и «действующей», и «целевой» причин имело определенные духовные предпосылки и ориентиры. Так, характеризуя цивилизацию Древней Греции, А.Ф. Лосев обратил внимание на рожденный в колыбели античной философии феномен «духовного искательства человека» [1], который не ограничивался узкими рамками собственно философской культуры, но оказывал организующее воздействие на всю систему жизнеустроения древнего грека. Говоря об эстетически ориентированной древнегреческой философии, А.Ф. Лосев отметил, что она была не простым украшением жизни: «Она хочет по своим законам организовать саму жизнь, ее субстанцию. Она есть теория этой жизни» [2].

Организующую роль духовных начал в цивилизационном развитии подчеркивали многие отечественные и зарубежные мыслители: Н.Я. Данилевский (концепция культурно-исторических ти- пов), Н.А. Бердяев (философия творчества), А. Тойнби (концепция «вызова - ответа»), О. Шпенглер (учение о «прафеномене», «душе» культуры) и др. И внимательный взгляд в историю дает серьезные основания для вывода о том, что эта приоритетная роль духовных ценностей всегда находила соответствующее отражение в системе образования.

Говоря о духовных основаниях и императивах цивилизационного развития, важно иметь в виду, что соотношение духовного и материального в процессе исторического развития не является константной величиной. Уже в эпоху европейского Возрождения начинается принципиальная ревизия фундаментальных установок Средневековья, в соответствии с которыми абсолютный приоритет имело духовное начало, а тело человека рассматривалось в качестве «сосуда для мерзости». Осуществленная в относительно короткий исторический период реабилитация телесности и соответствующих ей ценностей материального мира привела к другой крайности. Тенденция стремительной смены ориентиров «человека разумного», его перехода от «бестелесной духовности» Средневековья к «бездуховной телесности», нашла убедительное отражение, например, в работах таких исследователей, как И. Тэн [3] и А.Ф. Лосев [4]. Эта тенденция погружения в пучину сугубо земных, материальных ориентиров и страстей образно и предельно убедительно выражена в полотне П. Брейгеля «Падение Икара», в котором в свойственной этому художнику-мыслителю северного Возрождения иносказательной манере повествуется о замене «вертикальных», небесных ориентиров человека на «горизонтальные», земные . Место упавшего в море Икара, помещенного художником в глубь прост -ранства и обнаруживающего себя лишь торчащей из воды ногой, уверенно занимают землепашец, пастух и рыбак, разместившиеся на первом плане . Под длительным и истовым движением человека по небесной вертикали подведена черта. Начинается новая эпоха - эпоха абсолютного и полного торжества земной горизонтали.

Определяющим в утверждении этого вектора человеческого бытия явилось Новое время. Побуждаемый императивом прибыли, набирающий обороты капитализм, неуклонно расширяя единое пространство рыночных отношений, вытесняет на периферию все то, что не поддается материальной оценке, утилитарным измерениям и что составляет содержание духовности. Именно в этот период европейской и стории окончательно формируется «скелет» западноевропейской, «фаустовской» ци вилизации, кредо которой в редакции Гёте звучит как «власть, собственность, преобладанье».

Что касается перспективы этой цивилизации и динамики соотношения в ее «организме» духовного и материального начал, то в европейской философской культуре в этой связи оформились две основные позиции. Первая принадлежит Гегелю и нашла отражение в его концепции историко-культурного развития. Рассматривая становление и развитие духовной жизни в качестве «возвращения абсолютной идеи к самой себе», философ - в соответствии с собственной методологией «триад» - приходит к выводу о том, что логика развития культуры заключается в неуклонном уменьшении в ее структуре материальных и увеличении духоных элементов.

Противоположный взгляд на место и роль духовных начал в общественной перспективе нашел наиболее яркое воплощение в творчестве О. Шпенглера. Как утверждал философ, когда культура достигает свей цели и реализует себя, она «... вдруг застывает, отмирает, ее кровь свертывается, силы ее надламываются - она становится цивилизацией». Применяя эту методологическую установку к развитию европейского общества начала ХХ в. и сопоставляя это развитие с «падением античного мира», О. Шпенглер констатировал, что Европа уже чувствует признаки начала тождественного события, «... которое заполнит первые века ближайшего тысячелетия и которое будет «падением Запада» [5].

Развитие европейской цивилизации на протяжении всего ХХ в. явилось убедительным свидетельством того, что «гегелевская модель» - в силу ее «романтического» характера - для набирающего темпы капитализма оказалась совершенно непригодной, а следовательно, в этом заочном историческом споре полностью соответствующей действительности оказалась позиция О. Шпенглера. Развитие «фаустовской» цивилизации в этот период характеризовалось тем, что каждый новый ее технологический виток, каждая очередная перестройка ее материально-технического фундамента в целом происходила на основе все более жестких прагматических установок и приземленных ориентаций, ограниченных, если использовать терминологию М. Вебера, «холодным» жанром «целерационального действия». В результате этого уже к началу ХХ в. в Европе утвердился тип личности, в русской духовной, философской традиции обозначенный понятиями «физиологический», «оголившийся», «овнешненный человек», а в интеллектуальной традиции Запада - понятием «одномерный человек». Потрясшие человечество две мировые войны обязаны своей реальностью тому, что дан- ный тип личности стал массовым. Человек, призванный быть Троицей (тело - душа - дух), редуцировал в телесную одномерность. Констатируя такой печальный итог деформации личности в объятиях техногенной цивилизации, необходимо иметь в виду, что движение в этом направлении происходило с помощью системы образования, которая в процессе своей эволюции все более освобождалась от античного понимания человека и соответствующих этому пониманию парадигм образовательно-воспитательного процесса.

Продолжавшееся на протяжении ХХ в. падение европейского «Икара» «на землю» и далее в «преисподнюю» нашло наиболее адекватное отражение в ф илософ ской литературе этого времени в метафоре «бегства» : «бегства от мышления» у М. Хайдеггера, «бегства от свободы» у Э. Фромма. То, к чему «прибежал» убежавший от себя человек, чаще всего сегодня обозначают термином постчеловек . «Человеческое, слишком человеческое» Ф. Ницше не было вытеснено «сверхчеловеческим» , - по мысли философа, призванным воплотить вершинные проявления ничем не ограниченного человеческого духа, а инволюционирова-ло, свернулось в «постчеловеческое» . К бытию данного мутантного образования принципиально не применимы духовные, нравственные характеристики, так как оно всецело связано с материальным, телесным измерением и оценивается исключительно в соответствующих категориях функциональности, оптимальности, полезности, рациональности.

Но рациональность, лишенная духовных и нравственных оснований, как справедливо утверждал Н.А. Бердяев, есть «рационалистическое безумие» . Именно эта черта с предельной наглядностью и цинизмом проявляется в претензии политических властей США и стран НАТО на право -вопреки принципам демократии и в полном соответствии с принципами фашизма - без суда и следствия приговаривать к смерти неугодных им лидеров целого ряда стран (Хусейн, фактически казненный Милошевич, Каддафи - список, вне сомнения, будет продолжен). Очень характерным в этом отношении явился ответ министра иностранных дел Великобритании на вопрос о законности лихорадочно осуществляемых странами НАТО попыток физического устранения М. Каддафи. Министр, представляющий родину европейской демократии, заявил, что это «зависит от того, как будет действовать возможный объект атаки» [6]. Таким образом, в границах западноевропейской цивилизации человек проделал путь от «образа и подобия божьего» к «возможному объекту атаки» .

Однако «рационалистическое безумие» «фаустовской» цивилизации проявляется не только во внешней политике «продвинутых» в материальном плане стран. «Безумие на почве рационализма» стремительно деформирует всю систему внутренних общественных отношений, которые веками складывались в странах западноевропейской цивилизации. Прежде всего это проявляется в начавшейся после ликвидации Советского Союза форсированной ревизии сложившихся отношений между трудом и капиталом. Правящими элитами ставятся под вопрос и подвергаются переоценке многие социальные, демократические завоевания. Стремящийся к максимальной прибыли любым путем современный капитализм активно освобождается от национальной и социальной ответственности, и сегодня речь, по справедливому утверждению А. Панарина, идет «...о глобальной тенденции десоциализации и дедемократизации капитализма, воспользовавшегося падением прежн ей системы сдержек и противовесов и дискредитацией своего социалистического противника» [7].

Результатом действия этой тенденции является качественная редукция общественных отношений, их архаизация - возвращение к историческим временам минимизированных социальных и нравственных норм общественной регуляции. В таком контексте, по словам В.А. Емелина и А.Ш. Тхосто-ва, самые совершенные технологические инструменты обслуживают наиболее архаические и примитивные формы деятельности [8]. Причем процесс архаизации носит тотальный характер и охватывает все сферы общественной жизни. Иллюстрируя данную тенденцию ссылкой на сферу образования, директор Института проблем глобализации М.Г. Делягин отмечает, что «во всем мире система, призванная воспитанием формировать нацию, вырождается в вульгарный инструмент социального контроля», а «системы образования по всему миру все в большей степени превращаются в средство подготовки максимально удобного для управления «человеческого полуфабриката» [9].

В свете такого вектора эволюции техногенной цивилизации выглядит весьма искусственным и натянутым вывод, сделанный западными исследователями Р. Инглхартом и К. Вельцелем о якобы происходящем в странах Западной Европы вытеснении материальных ценностей ценностями постматериализма и самовыражения [10]. Не самореализация и не движение по восходящим ступеням духовности, а примитивный, убогий материализм, который Ж. Бодрийаром был назван «всеобъемлющей оргией материального» [11], - вот путь, по которому про- должает движение «фаустовская» цивилизация. Из такого опыта цивилизационного развития следует, что процессы модернизации и овладение высокими технологиями сами по себе не способны решить стоящие перед человечеством проблемы. Более того, при наличии дефективных духовных оснований, нравственной порче и сведении человека к потребляющему агрегату эти технологии превращаются в главную угрозу для человека и природы.

Все сказанное свидетельствует о тупиковости техногенной цивилизации, ориентирующейся на узко прагматические, плоско рациональные цели и ценности, а следовательно, и о бесперспективности системы образования, основывающейся на соответствующих стратегических установках . В условиях очевидного кризиса техногенной цивилизации и углубляющегося цивилизационного разлома единственно разумной и безальтернативной стратегией развития системы образования является ориентация на безусловный приоритет духовных, нравственных ценностей . Вместе с тем в образовательной политике современного Российского государства это обстоятельство не находит отражения, и происходит дальнейшее усиление узко прагматической ориентации.

Отражением именно такой ориентации является неоднократно декларированное представителями высшей государственной власти положение о якобы имеющем место «перепроизводстве» в нашей стране специалистов гуманитарного профиля, среди которых фигурируют не только и не столько юристы. В текущем учебном году эти декларации приобрели статус государственной образовательной политики. В соответствии с этой политикой произошло существенное сокращение гарантированного государственным бюджетом набора студентов вузов практически на все гуманитарные специальности , а также имеет место продолжение устойчиво действующей в последние годы тенденции сокращения объема учебных часов, выделяемых на дисциплины социально-гуманитарного цикла . Пожалуй, более всего в этом угаре тупого прагматизма пострадала подготовка таких специалистов, благодаря которым в сознание формирующейся личности с самых ранних лет закладываются фундаментальные основы духовной культуры и нравственности. Речь идет о качественном сокращении государственного финансирования подготовки школьных преподавателей литературы и культурологов.

Методология и логика плоского позитивизма и примитивного материализма, лежащая в основе современного реформирования российской системы образования, позиционирует цикл социально гуманитарных дисциплин как однозначно «второстепенную» область знаний. Такая позиция в теоретическом плане несостоятельна, в практическом отношении - пагубна. Обращение к методологическим основаниям синергетики, с достаточной убедительностью продемонстрировавшей свою плодотворность, свидетельствует о том, что общество в целом и отдельные его сферы как система и подсистемы, для которых типичным является состояние неустойчивого равновесия, подчиняется принципам нелинейности. Поэтому для радикального преобразования сложно организованной социальной системы достаточно локальных и (с точки зрения упрощенного детерминизма) «незначительных» социальных действий, произведенных во «второстепенных» областях общественной жизни, к числу которых, с позиций доминирующего сегодня не только в общественной психологии вульгарного материализма, относится сфера духовности.

Согласно методологическим принципами синергетики и в соответствии с исторической практикой для механизма детерминации общественной системы, находящейся в «точке бифуркации», в переходном состоянии, характерно качественное усиление роли субъективного фактора. В такие периоды резко возрастает значение духовной составляющей механизма выживания и нестандартных подходов к анализу и решению лежащих в материальной плоскости проблем. Это обстоятельство заставляет по-новому оценить место и роль гуманитарных дисциплин в формировании не стереотипно, а творчески мыслящих специалистов, способных решать диктуемые современностью сложные проблемы. Адекватно оценивая эти дисциплины, нельзя не признать, что в их контексте принципиальное значение имеет не только формальная логика, но и образное мышление. Именно оно является основой нестандартных решений. Поэтому история мировой науки богата примерами, убедительно свидетельствующими о том, что наиболее значимые открытия в науке принадлежат тем ученым, которые имели глубокую причастность к различным видам художественного творчества. Именно поэтому в элитарных вузах даже Северной Америки, система образования которой готовит специалистов узкого профиля и ориентирует на утилитарные цели, студентам предлагается широкий набор дисциплин историко-культурного цикла. Так, например, в Массачусетском технологическом институте, готовящем физиков-ядерщиков, перечень этих дисциплин, предполагающих серьезный экзамен, звучит следующим образом: «Итальянское Возрождение», «Французская готика», «Тема любви во французской литературе», «Пушкин и его современники» и т.п. Очевидно, что в данном случае имеет место понимание необходимости для современной физики не ученого, использующего готовые, логически организованные шаблоны, а специалиста, подходящего к поиску истины как к нелинейному процессу, - специалиста, способного на нестандартные подходы и обладающего необходимой для этого общей культурой и образным мышлением. К сожалению, подобного понимания не обнаруживается среди тех, кто определяет стратегию реформирования системы образования в современной России, где политика рыночного макси -мализма упрямо эволюционирует через рыночный экстремизм к рыночному терроризму...

Ярко выраженной чертой государственной власти в современной России, непосредственно влияющей на судьбу модернизации страны и реформирования системы образования, является ее абсолютная нечувствительность к духовной составляющей данного процесса .

Если первый президент России - при всей девиантности своей личности и бездумности проводимой им государственной политики - по каким-то причинам все-таки чувствовал необходимость объединяющей российское общество общенациональной идеи и даже обращался к интеллигенции с просьбой ее определения, то его преемники открыто демонстрируют идеологию узкого прагматизма и утилитаризма. Однако совершенно очевидно, что жизненно необходимых для преобразования страны и объединяющих российское общество идей и ценностей не заменят ни вошедшие в моду суетливые посиделки политических топ-менеджеров с байкерами и рокерами, ни их аффилиативное общение с надежно «прописавшимся» ниже уровня морали, «креативно-раскрепощенным» Comedy club.

Именно духовная анемия правящей «элиты», ее полная невосприимчивость к нравственной, гуманитарной составляющей модернизации, к общенациональной идее, способной минимизировать социальные противоречия и объединить общество, обрекает страну, в лучшем случае, на такой тип модернизации, который в научной и философской литературе получил название «догоняющей модернизации» [13]. Как справедливо утверждает В. Федотова, модернизация этого типа неизбежно ведет к усилению социального неравенства и несправедливости. В основе такой - подражательной - модернизации лежит отказ от национальной идентичности и органичных, традиционных для народа ценностей. Такой путь ставит общество перед отсутствием духовной перспективы, так как народ, ут ративший базовые и жизненно необходимые духовные основы, не способен «заменить» их новыми.

Альтернативой этому является путь «национальной», «органической модернизации», которую в 50-е гг. ХХ столетия выбрала Япония, где «не культура адаптировалась к задачам модернизации, а руководящие элиты, желающие осуществить модернизацию, адаптировались к культуре» [14]. Нев этом ли ключ к разгадке «японского чуда»?! Не потому ли Япония является абсолютным технологическим лидером, что ее политические руководители отказались заимствовать идеологию либерализма и остались приверженными традиционным для своего народа ценностям коллективизма и корпоративности. И что было бы с этой страной сегодня, после фуку-симской трагедии, если бы, придав забвению свои духовные основы и традиции, она обратилась к индивидуалистическим ценностям либерализма?!

Следовательно, без консолидирующих общество идей и ценностей использование даже самых значительных материальных ресурсов, направленных на модернизацию страны, не может быть эффективным. Поэтому процесс реформирования системы образования не должен ограничиваться лишь одним внедрением инновационных образовательных технологий. Не менее важно, чтобы приведенная в соответствие с современными требованиями система образования в России - на разных ееуров-нях и в различных (соответствующих этим уровням) формах созидала в духовном пространстве личност и фундаментальные нравственны е и идейные установки и ценности .

Но поиск общих духовных оснований дальнейшего цивилизационного развития России и ее модернизации не должен выродиться в ни к чему не обязывающую игру ума и произвол интеллекта. А потому - определение этих оснований должно быть результатом ответственного обращения к тому мировому духовному опыту, который в разные времена демонстрировал свою жизнеохранительную силу и свои конструктивные возможности, - от древнекитайского принципа Увэй до сформулированной А. Швейцером этики благоговения перед жизнью и принципа коэволюции , теоретически обоснованного Н.Н. Моисеевым (по-своему возвращающего к принципу недеяния в даосизме). Актуализация из этого духовного богатства тех ценностей и установок, которые наиболее созвучны национальному опыту и традициям, - единственно продуктивный путь - путь, на котором для России открывается шанс избавиться от унизительного статуса «нашей Раши» и стать развитой во всех отношениях державой, уважающей себя и другие страны и народы.

В свете сказанного, в поиске духовных оснований преобразования всей общественной жизни, в определении идеи, обладающей емким конструктивным потенциалом социального единения, новое, небанальное содержание и особую актуальность приобретает выдвинутая А. Гулыгой формула «русской идеи»: « …Русская идея – это предчувствие общей беды и мысль о всеобщем спасении» [15]. Русская (российская) цивилизация, унаследовавшая от античности понимание человека как микрокосма, в течение многих веков демонстрировала открытость миру – как Природе, Космосу, так и другим народам. Соборное миропонимание, являющееся одной из фундаментальных духовных основ русско-российской цивилизации, н ашло наиболее адекватное «инструментальное» выражение в этической философии В.С. Соловьёва. «Безнравственно по существу всякое практическое утверждение чего-нибудь вне его должной связи или соотношения со всем», – писал философ, выражая соборное понимание нравственности [16]. С точки зрения В.С. Соловьёва, в основе нравственности лежат три чувства: стыда – по отношению к тому, что ниже нас; жалости – по отношению к тому, что равно нам; благоговения, преклонения - по отношению к тому, что выше нас [17].

Из образовавшегося в современном мире цивилизационного разлома существует лишь один конструктивный выход. Этот выход предполагает радикальный отказ от понимания человека как одномерного существа и потребляющей машины,

«возвращение» его в качестве органичной части в лоно Живого Космоса, Природы. И на этом спасительном и для модернизирующейся России, и для всего человечества пути этическая философия В.С. Соловьёва, в которой своеобразно аккумулировалась вся мировая духовная история и история этической мысли, является не набором абстрактных положений, а конкретным механизмом сохранения жизни на Земле. Перспектива актуализации этого механизма во многом определяется тем, насколько реформируемая в современной России система образования интегрирует эти фундаментальные нравственные и духовные ценности в качестве важнейших долгосрочных стратегических целей .

Выберет ли Россия окончательно путь «всеобъемлющей оргии материального», трансформирующий цивилизацию технократическую в «некротическую», или же государственной власти страны хватит мудрости и политической воли, чтобы не наступать на «грабли» западноевропейской модернизации постчеловеческого типа и сформулировать имеющую прочные духовные основы стратегию освобождения от технократических некрозов «фаустовской» цивилизации? Этот вопрос пока остается открытым. Его конкретное решение в значительной мере также зависит от того, насколько государственная власть страны окажется способной и подготовленной к пониманию принципиального возрастания в современном мире значения нравственных, духовных установок и ценностей.

• 1.    Лосев А.Ф. История философии как школа мысли // Философия. Мифология. Культура. М., 1991. С. 499.

• 2.    Там же. С. 500.

• 3.    Тэн И. Философия искусства. М., 1996. С. 88–110.

• 4.    Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. М., 1978. С. 120–138.

• 5.    Шпенглер О. Закат Европы. Новосибирск, 1993. С. 173.

• 6.    НАТО: М. Каддафи – законная мишень для авиаударов. URL: http://www.top.rbc.ru/special/libya/27/04/ 2011/583298.shtml.

• 7.    Панарин А. Народ без элиты. М., 2006. С. 77–78.

• 8.    Емелин В.А., Тхостов А.Ш. Технологические соблазны информационного общества: предел внешних расширений человека // Вопросы философии. 2010. №5. С. 88.

• 9.    Делягин М.Г. Архаизация как основная тенденция современности // Наше дело. 2010. №2. С. 8.

• 10.    Инглхарт Р., Вельцель К. Модернизация, культурные изменения и демократия. М., 2011.

• 11.    Бодрийар Ж., Ясперс К. Прозрачность зла // Призрак толпы. М., 2007. С. 241.

• 12.    Рудницкий Л.А. Россия осталась без промышленности. URL: http://www.km.ru/biznes-i-finansy/ekonomika-rossii/promyshlennost/11610 .

• 13.    Федотова В. От догоняющей модернизации к национальной: теоретический аспект. URL: http:// www.perspektivy.info/print.php?ID=35984 .

• 14.    Там же.

• 15.    Гулыга А.В. Русская идея и ее творцы. М., 1995. С. 25.

• 16.    Соловьёв В.С. Оправдание добра. Нравственная философия. Соч. в 2 т. М., 1988. Т. 1. С. 407.

• 17.    Там же. С. 543–544.