Охраноспособность результатов использования искусственного интеллекта

110 Вестник Российского нового университета110 Серия: Человек и общество. 2025. № 4

Прорывной характер технологии искусственного интеллекта представляет собой существенную особенность для развития области авторских и смежных прав. Особенности влияния искусственного интеллекта на развитие сферы авторского права обусловлено тем обстоятельство, что на данный момент не определено место искусственного интеллекта в системе права. Основной целью авторского права является предоставление правовой охраны результатам интеллектуальной деятельности, полученным в результате творческого процесса, а также их распространение в отношении неопределенного круга лиц. В случае с использованием результатов применения искусственного интеллекта возникает, в сущности, аналогичная проблема, связанная с необходимостью предоставления или непредоставления правовой охраны таким результатам. Как отмечается в [1], основным фактором, которым необходим для признания того или иного результата объектом авторских прав, служит его творческий характер. Иначе говоря, произведением, которому предоставляется правовая охрана, является лишь результат творческой деятельности.

При этом в отношении охраноспособности результатов применения искусственного интеллекта выдвигаются следующие условия:

• (1)    наличие авторства;

• (2)    наличие творческого характера произведения;

• (3)    объективная форма выражения результатов применения искусственного интеллекта [2]. Действительно, данные критерии являются основополагающими в контексте предоставления или непредо-ставления правовой охраны результатам интеллектуальной деятельности, поскольку без их наличия объект не будет считаться охраноспособным.

В отношении авторства юнита искусственного интеллекта выше была высказана позиция относительно невозможности признания подобной квалификации, поскольку он является объектом, а не субъектом права. На это обстоятельство прямо указывает Ю.С. Харитонова, которая отмечает, что результаты применения искусственного интеллекта не могут быть признаны объектами исключительных прав: на них могут быть установлены субъективные права как на обладающие ценностью и участвующие в обороте объекты [3] (со стороны правообладателей или иных лиц. – Н.Т. ). Иначе говоря, на данный момент в доктрине господствует объектная теория искусственная интеллекта, не предполагающая возможности его самостоятельного участия в гражданском обороте как субъекта права, поскольку его функционирование опосредуется оператором юнита искусственного интеллекта.

В целом поддерживается позиция, что программное обеспечение, под которым понимается юнит искусственного интеллекта, не может быть автором произведения как формально, так и фактически [4]. Действительно, de lege lata юнит искусственного интеллекта не может быть признан автором произведения, однако права на результаты такой деятельности могут принадлежать оператору такого юнита. При этом аналогичный вывод характерен и для ситуаций de lege ferenda, поскольку на данный момент затруднительно представить юнит искусственного интеллекта в качестве автора в текущем интеллектуально-правовом понимании данной категории.

Правовое регулирование правосубъектности юнитов искусственного интеллекта в любом случае предполагает необходимость определения места искусственного интеллекта в системе правоотношений.

Охраноспособность результатов использования искусственногоинтеллекта

В данном случае применимыми являются два подхода:

• •    объектный – предполагает признание исключительно объектного характера юнитов искусственного интеллекта, которые будут выступать лишь в качестве объекта регулирования;

• •    субъектный – исходит из того, что обладание искусственным интеллектом предполагает наделение его правосубъектностью или ее элементами.

В дело DABUS1 были затронуты основополагающие аспекты авторского права, которое Стивен Талер пытался признать за своим изобретением. После ряда неудачных судебных споров в иностранных юрисдикциях (Великобритания, Бразилия и т. п.) он пытался изыскать возможность обеспечения правовой охраны изображения, сгенерированного с использованием юнита искусственного интеллекта. Он попытался зарегистрировать авторское право (после неудачи в регистрации ряда патентных заявок в отношении DABUS’a) на данное изображение в United States Copyright Office, однако получил отказ на том основании, что результаты интеллектуальной деятельности, включая изображения, созданные с использованием нейросетей, не подлежат правовой охране. В исковом заявлении Талер назвал DABUS машиной для творчества (Creativity Machine), приводя в пример созданное выше изображение, хоть и достаточно примитивное, но все же, по его мнению, заслуживающего предоставления правовой охраны. При этом суд отклонил его иск на том основании, что авторство человека является неотъемлемой частью обоснованной претензии на возникновение авторского права в отношении результата интеллектуальной деятельности. В то же время суд отметил, что действительное авторское право существует с момента создания квалифицируемого произведения и «помимо» регистрации; свидетельство о регистрации лишь подтверждает, что авторское право существовало все это время.

Отказав в регистрации, Реестр пришел к выводу, что действительного авторского права на произведение, созданное без участия человека, никогда не существовало, поэтому регистрировать нечего и, следовательно, нет вопроса о том, кому принадлежит эта регистрация. Единственный правильно поставленный вопрос заключается в том, действовал ли Регистр произвольно, капризно или иным образом в нарушение Закона США об административной про-цедуре2, придя к такому выводу. Реестр не ошибся, отказав истцу в заявке на регистрацию авторских прав. Закон об авторском праве Соединенных Штатов защищает только произведения, созданные человеком.

Истец просит признать охраноспособным данное произведение на том основании, что авторское право на протяжении всей его истории являлось гибким и приспосабливалась к новым обстоятельствам. Суд подтверждает, что гибкость заложена в Законе США об авторском праве3, который предусматривает, что авторское право распространяется на оригинальные

112 Вестник Российского нового университета112 Серия: Человек и общество. 2025. № 4

авторские произведения, зафиксированные в любом материальном средстве выражения, известном в настоящее время или разработанном позднее. В то же время суд делает ключевой вывод, что авторское право никогда не простиралось так далеко, чтобы защищать произведения, созданные новыми формами технологии, работающими без какой-либо направляющей человеческой руки, как на этом настаивает истец. Авторство человека является основополагающим требованием авторского права.

В дальнейшем аргументация суда сводится к тому, что он объясняет природу авторства, приходя к тому, что автором может быть только человек, который обладает творческими способностями. При этом он обозначает, что на данный момент (обращает на это особое внимание!) авторское право не может быть признано за юнитом искусственного интеллекта, однако в ближайшем будущем все может измениться.

В целом американский суд занял сходную с английским судом позицию относительно патентоспособности заявок, созданных с использованием юнита искусственного интеллекта. В данном деле английский регистрирующий орган и суды определили, что юнит искусственного интеллекта не может быть автором патента, поскольку

• 1)    машина не может считаться автором в смысле патентного закона, поскольку автором может быть только человек, то есть персонифицированный субъект права;

• 2)    машина не является лицом, следовательно, она не может передавать права на патент человеку;

• 3)    собственник машины не имеет прав на изобретения, созданные его машиной;

• 4)    заявитель не устранил недостатки патентной заявки, поскольку не указал изобретателя – человека; заявка считается отозванной [5].

Более того, судья по делу “DABUS” отметил, что право на изобретение возникает не у изобретателя, а у правообладателя, следовательно, для собственника юнита искусственного интеллекта такой способ приобретения права является первоначальным, а не производным1. Следовательно, зарубежная практика также отрицательно подходит к возможности признания авторства юнита искусственного интеллекта за результатом интеллектуальной деятельности, включая изображения.

Дело “DABUS” в наиболее полном его понимании создает ряд проблем, с которыми сталкиваются современные правопо-рядки:

• •    возможность признания авторства за юнитом искусственного интеллекта;

• •    возможность предоставления охраноспособности результатам интеллектуальной деятельности, полученным с использованием юнита искусственного интеллекта.

Как отмечается в зарубежных источниках, дело “DABUS” создало еще более значительную пропасть между правосубъектностью и изобретательскими возможностями юнита искусственного интеллекта, хотя такая машина и может действовать независимо от оператора в связи с наличием собственных нейронных сетей, работающих параллельно [6]. Авторское право само по себе нацелено на публичное распространение результатов интеллектуальной деятельности при условии предоставления защиты автору, а также на монетизацию соответствующих

Охраноспособность результатов использования искусственногоинтеллекта

результатов интеллектуальной деятельности. На наш взгляд, подобные решения английского и иных зарубежных правопо-рядков относительно невозможности признания авторства изобретения за юнитом искусственного интеллекта необходимо рассматривать не с точки зрения формального соблюдения норм действующего законодательства, но с позиций участия такого объекта авторского права в гражданском обороте. Следовательно, авторство юнита искусственного интеллекта признавать на данный момент не следует.

Кроме того, отсутствует однозначная возможность правовой квалификации произведения, первоначально созданного с использование искусственного интеллекта, но в дальнейшем модифицированного человеком. На наш взгляд, нецелесообразно признавать авторство за юнитом искусственного интеллекта.

В то же время возможность признания авторства за юнитом искусственного интеллекта наводит на крайне интересный вопрос, связанный с реализацией юнитом права на атрибуцию, то есть указанием на то, что произведение было создано юнитом искусственного интеллекта. Согласно Бернской конвенции такая возможность является доступной лишь для авторов – физических лиц1, поэтому, на первый взгляд, такое право не является доступным для физического лица. При этом обозначенный выше опыт США, а также нарождающееся регулирование ЕС свидетельствует о том, что необходимость указания на авторство нейросети при использовании результатов ее применения установлена действую- щим законодательством. В данном случаев подобное уведомление потребителя относительно происхождения является публично-правовой обязанностью оператора юнита искусственного интеллекта. При этом нерешенным является вопрос относительно того, следует ли воспринимать данное указание как право на атрибуцию, или же следует воспринимать такую надпись как маркировку.

С нашей точки зрения, целесообразно воспринимать данное указание как маркировку, поскольку она связана не с тем, чтобы определить автора среди неопределенного круга лиц и таким образом обеспечить правовую охрану его результата интеллектуальной деятельности. В данном случае такое указание на происхождение результата интеллектуальной деятельности нацелено на предотвращение введения потребителя в заблуждение, а также исключение рисков, связанных с введением потребителей в заблуждение. Кроме того, по мнению Ю.С. Харитоновой, требуется создание критериев проверки результатов работы искусственного интеллекта для целей соблюдения прав и свобод граждан, защиты публичных интересов [7, с. 343]. Поэтому наличие подобной маркировки является своего рода предварительным уведомлением относительно потенциальной опасности подобного результата интеллектуальной деятельности, сгенерированного искусственным интеллектом.

Вряд ли за юнитом искусственного интеллекта может быть признана правосубъектность, поскольку таковая предполагает наличие автономии воли лица в контексте

114 Вестник Российского нового университета114 Серия: Человек и общество. 2025. № 4

осуществления тех или иных субъективных прав. По убедительному замечанию С.В. Третьякова [8, с. 53–54], категория гражданской правоспособности представляет собой объективно-правовое явление с вкраплениями субъективного компонента, которое представляет собой признаки объективного и субъективного права, когда лицо наделяется правоспособностью правопорядком, а использование такой правоспособности происходит по инициативе самого лица. Следовательно, наделение генеративных нейросетей правосубъектностью – ложный путь, поскольку они не обладают автономией воли, а изначально программируются разработчиками или поставщиками услуг искусственного интеллекта.

Кроме того, юнит искусственного интеллекта не является полностью автономной технологией, а действует в гражданском обороте через своего оператора, который обычно функционирует в качестве корпоративной структуры (акционерного общества или общества с ограниченной ответственностью). В этой связи не следует наделять юниты искусственного интеллекта правосубъектностью, поскольку частное право выработало собственные подходы относительно формирования модели за вред, причиненный подконтрольными объектами права собственности или третьими лицами, а также установления строгой ответственности для операторов нейросетей1. Аналогичной позиции придерживается Л.Ю. Василевская, которая обозначает, что лицо, организовавшее создание искусственного интеллекта, при наличии указанных правовых оснований приобретает не только права на соответствующие РИД – структурные элементы искусственного интеллекта (компьютерные программы, ноу-хау, изобретения и проч.), но и право на весь искусственный интеллект в целом [9, с. 40].

Любопытным также является вопрос определения правообладателя объекта интеллектуальной собственности. С учетом сложного технологического характера юнита искусственного интеллекта, а также процесса генерации контента, в ходе которого существует риск использования результатов интеллектуальной деятельности, находящихся под правовой охраной, актуализируется вопрос множественности авторов и правообладателей результатов применения искусственного интеллекта. Доктрина, прямо не отвечая на данный вопрос, предлагает в качестве потенциальных правообладателей результата интеллектуальной деятельности • программиста;

• •    пользователя юнита искусственного интеллекта;

• •    собственника оборудования и оператора юнита искусственного интеллекта;

• •    саму программу, то есть юнит искусственного интеллекта [10].

С нашей точки зрения, целесообразно признавать правообладателем оператора юнита искусственного интеллекта, поскольку иное будет препятствовать монетизации использования результатов юнита искусственного интеллекта.

В контексте охраноспособности результатов интеллектуальной деятельности, полученных при помощи искусственного интеллекта, доктрина выделяет следующие подходы к их правовому обоснованию:

Охраноспособность результатов использования искусственногоинтеллекта

• •    теория охраны объекта при «нулевом» авторстве, предполагающая возможность формирования отдельной правовой категории, отличной от объекта авторского права, которая приравнена к результатам интеллектуальной деятельности;

• •    теория охраны объекта в рамках «служебного» произведения, когда в отношении полученного произведения действует правовой режим, аналогичный получению результата интеллектуальной деятельности работником;

• •    теория робота-агента, когда предлагается признать за юнитом искусственного интеллекта статус субъекта права;

• •    теория перехода созданных объектов в общественное достояние, не предполагающая правовой охраны результата интеллектуальной деятельности [11].

Поэтому доктрина также не предоставляет какого-либо сформированного подхода к разрешению проблемы охраноспособности и правового режима результатов интел- лектуальной деятельности, полученных с использованием искусственного интеллекта.

Таким образом, охраноспособность результатов применения искусственного интеллекта зависит от соблюдения трех критериев: 1) авторства, 2) творческого характера и 3) объективной формы выражения такого результата интеллектуальной деятельности. В любом случае юнит искусственного интеллекта не может быть признан автором произведения, поскольку он не является субъектом гражданского права. Творческий характер результатов применения искусственного интеллекта обусловлен осуществлением операций с использованием доступных для юнита данных. Факт указания на получение результата интеллектуальной деятельности с помощью алгоритмов искусственного интеллекта обладает характером маркировки и не должен восприниматься как подтверждение права на авторство юнита искусственного интеллекта.