Окончательный разгром Кучума (1598 г.) в сибирской летописной традиции

20 августа 1598 г., через полтора с лишним десятилетия после разгрома «ермаковыми казаками» и бегства из Кашлыка (Искера) хан Кучум потерпел в сражении на Оби, близ озера Ик (Зайсан), у реки Ирмени, окончательное поражение, теперь уже от тарских и тобольских служилых людей, и следом при невыясненных до сих пор обстоятельствах скончался. Перипетии этого сражения, вскоре после которого московский самодержец принял титул сибирского царя, получили отражение в официальном летописании — и общерусском, и провинциальном (тобольском), причем появившийся в российской столице рассказ «О побое Кучюмове» в «первоименитом граде» Сибири не раз подвергался более или менее существенной правке. Ее изучение немаловажно для выяснения путей эволюции летописной традиции Азиатской России.

В Новом летописце (далее — НЛ) старшей редакции, созданной в середине царствования Михаила Федоровича, глава о разгроме Кучума завершает обширное повествование за 106 (1597/98) г.1 и предшествует сообщению о коронации преемника «освятоваппого» государя «на сам Семен день» 107 г. Как утверждает книжник, близкий к патриарху Филарету, «повелением» царя Бориса «въ Сибири ис Тарскова города ... воеводы и головы» выступили против хана «и ево сошли и на станахъ его побита на голову и взяша ... многой полонъ», в том числе восемь цариц и три царевича; Кучуму «не съ великими людми» удалось спастись, его же родственников «прислаше къ Москве» и по распоряжению Бориса Федоровича «подаша имъ кормъ велий, чтобы имъ никакой скудости не было», а сопровождавшие их «посланники» удостоились «великого жалованья»2 (ПСРЛ 1965: 51). Известия анонимного «слогателя» о том, что экспедицию против «кучумлян» предприняли тарские воеводы и головы, выполняя распоряжение царя Бориса, и, одержав победу, взяли в плен восемь «цариц» Кучума, затем «присланных» в Москву, часть его свиты и других татар, находят аналогию в отписках об этом походе, отправленных в Москву в сентябре 1598 г., из которых, однако, выясняется, что служилыми людьми тогда предводительствовал письменный голова А. М. Воейков, а в неволе оказались не три, а пять или шесть ханских сыновей3 (Акты исторические 1841: 1—3, 5, 9, 17, 18, 22;

Миллер 1999: 494). Скорее всего документальную основу имеют и летописные сообщения о щедром награждении Борисом Федоровичем тарских «начальных людей» и «посланников», доставивших к его двору свыше десятка родственников непокорного «салтана», хотя о пожаловании «великим жалованьем» упоминается еще в нескольких статьях НЛ (ПСРЛ 1965: 48, 75, 51, 96, 134, 139, 146; Миллер 1999: 363), а служилым людям за участие в боях нередко выдавались золотые1 (Кауфман 2006: 11—13). Возможно, при создании интересующей нас главы, как и многих других, «списатель» из придворных кругов пользовался материалами посольского архива, точнее, каким-то «писмом» о пленении родственников Кучума и их отправке в Москву2 (ПСРЛ 1987: 137). '

Создатели других крупных памятников общерусского летописания XVII в., в частности, Пискаревского и Бельского летописцев, об экспедиции, покончившей с угрозой для Тары и особенно «верхних» волостей сложившегося вокруг нее уезда, скорее всего, не знали.

В Есиповской летописи (далее — ЕЛ) Основной редакции, возникшей в 1636 г., о сокрушительном поражении, нанесенном хану русскими «воями» незадолго до его гибели, сообщается «весьма абстрагировано» (Дворецкая 1984: 64), быть может, по воспоминаниям местных служилых людей: после того, как в Тобольске узнали, что на пути к этому «и ко прочим градом» Сибири, у Иртыша, Кучум «поплени тотарския веси», ратники3 двинулись за ним, настигли его «близ поля» и разгромили, взяв в плен сына и двух жен «царя»4 (ПСРЛ 1987: 68, 97). В открывающей Сибирский летописный свод (далее — СЛС) ЕЛ Распространенной редакции, относящейся к концу XVII в., находим те же строки (ПСРЛ 1987: 187, 254—

255, 313, 366), несмотря на то, что они противоречат версии, которая утверждается в помещенном следом «Описании о поставлении городов и острогов в Сибири ...».

Примечательно, что хотя в сентябре 1598 г. воевода Тары, очевидно, сообщил тобольским администраторам о разгроме накануне Кучума в Барабинской степи письменным головой этого города А. М. Воейковым, в изображении Есипова окончательное поражение сибирскому «царю» нанесли «рускии вой», выступившие из Тобольска5. Вероятно, отписками тарских либо тобольских воевод и голов о «побое Кучюмове» автор ЕЛ не располагал.

В самой ранней из дошедших до нас редакций этого «Описания...» — Книге записной (далее — КЗ) — констатируется, что «за Кучумом царем ...в поход ходили в поле» управлявшие Тарой на протяжении 109—111 (1600/01—1602/03) гг, в пору тобольского воеводства Ф. И. Шереметева «с товарыщи», воевода князь И. В. Кольцов-Мосальский, письменные головы Г. Г. Желябужский и А. П. Поленов (ПСРЛ 1987: 141), в действительности ведавшие «Тарским городом» в 1608—1611 гг.6 (Вершинин 1998: 168, и др.). Затем под 109 (1600/01) г. в КЗ встречаем восходящий к НЛ рассказ о полном разгроме Кучума, разделяющий «роспись» воевод за 111—ИЗ гг.7 и сообщение о смерти царя Бориса в апреле 1605 г, — рассказ, завершающийся указанием: «Поход был с Тары на Кучюма царя при воеводе князе Иване Масальском», что тоже позволяет признать свидетельство об этом походе вставкой.

Первоначальное указание летописца на поход «в поле» воеводы и письменных голов Тары — видимо, результат сокращения довольно пространной статьи, приведенной следом. Одновременно анонимный книжник опустил, вероятно, и ряд подробностей экспедиции А. Поленова «по соль к Ямышу озеру»: в КЗ отмечается, что письменный голова, «не ведая обычая калмытских людей (какого, умалчивается. — Я. С.), а за гордость у сибирцов не спрошался, и многих татар (каких, оставлено без пояснения. — Я. С.) побил, а соли не взяв, со стыдом возвратился».

Вначале в КЗ к годам тобольского воеводства Ф. И. Шереметева «с товарыщи» (109—ПО, что верно) приурочено «сиденье» в Таре князя И. Мосальского и подчиненных ему письменных голов, которые предприняли «за Кучумом царем ... поход ... в поле»; далее создатель КЗ уже отнес этот поход к 109 г.

В старшей из дошедших до нас редакций СЛС ошибочно (Вершинин 1998: 151, 158, 166, 176) сказано о воеводстве в 107—108 гг. в Сургуте Ф. В. Волынского и И. В. Благово, в 108—109 гг. в Березове — князя Ф. Козловского и А. Ширина, в самом начале XVII в. в Кетском остроге — Г. Ф. Елизарова, о «поставлении» в 109 г. Томского острога В. Ф. Тырковым, а в следующем году — города на Томи воеводами В. В. Волынским и М. И. Новосильцевым. Видимо, составитель КЗ располагал чередой недатированных сообщений о воеводах и их «товарищах» Тары, Нарыма, Кетска, Томска, — сообщений, которые, дабы представить всех администраторов недавно образованного разряда, наугад приурочил к 109—110 гг.1, и аналогичными сведениями по Сургуту и Березову, произвольно отнесенными к 107—108 и 108—109 гг.2 Кстати, путаница допущена создателем КЗ и при перечислении верхотурских и туринских администраторов начала XVII в. Впоследствии подобные ошибки в своде встречаются изредка.

Замечания о том, что «сошли ево (Кучума. — Я. С.) на станех стояща ...А цариц и царевичей Кучюмовых отослаша к Москве с посланники», обнаруживают стилистическую правку. Но создатель КЗ³ внес в текст главы НЛ «О побое Кучюмове» и более значительные изменения. Оказывается, русским отрядом, выступившим из Тары⁴, предводительствовал воевода, а золотые за победу были пожалованы и головам. Сравнительно с официальным летописцем конца 1620-х гг. редактор добавил, что служилые люди «внезапу на него (хана. — Я. С.) нападоша, и улус его разбиша весь ...

ясырю много взяша живьем»; ратников наградили золочеными копейками, привезенных в Москву цариц и царевичей разместили «на добрых дворех, чтоб ... всем бы изобильны были», но в российской столице жены и дети Кучума «живучи, перецынжали и перемерли все некрещены, не восхотеша креститися» (ПСРЛ 1987: 142). Стало быть, возводить сопоставляемые статьи НЛ и КЗ к единому протографу5, как представлялось Л. Е. Морозовой (Морозова 2000: 367), явно не приходится.

Хотя об улусах и ясыре мы читаем и в царских грамотах, присланных в ответ на отписки сибирских воевод и голов (Александров, Покровский 1991: 103, 233; Древний город на Оби 1994: 103—105; Миллер 1999: 400, 417, 418, 420, 433, 434, 444, 478, 486, 494; Миллер 2000: 198, 243, 283, 295, 307, 313, 350, 357, 423, 459, и др.; Перевалова 2004: 38, прим. 6), и многих других документах, соответствующие указания склоняют к выводу о редактировании главы НЛ в Тобольске (ПСРЛ 1987: 52, 60, 68, 77, 97, 132, 134, 228, 240, 246, 299, 380, прим. 17—18, 28—37; Русская историческая библиотека 1884: 460, 473—476, 499, 502, 504, 511, 513, 542—559, 577, 678; Сибирские летописи 2008: 381, и др.). Один из плененных на озере Ик сибирских царевичей, Алтанай, умер спустя много десятилетий, около 1655 г., и в конце жизни перешел в православие (Беляков 2005: 25; Нестеров 2002: 210). Это наводит на мысль, что о привезенных в Москву ханских родственниках редактор НЛ знал едва ли не понаслышке.

В Миллеровском варианте СЛС — как определила Н. А. Дворецкая, промежуточном звене между КЗ и Головинской редакцией (далее — ГР) свода (Дворецкая 1984: 42, 48, 71) — об экспедиции русских «воев» против «кучумлян» в самом начале царствования Бориса Федоровича говорится6, причем уже менее подробно, по НЛ, но опять-таки под 109 г. и с уже процитированным дополнением о смерти всех знатных пленных «на Москве» от цинги (ПСРЛ 1987: 191, прим. 20—23).

В ГР, где целиком повторена глава НЛ7, начавшийся из Тары поход приурочен к 106 г.

Примечательно, что в Музейском списке этой редакции свода к тому времени приурочено не «побоище» Кучума, а его бегство «из царства своего» после разгрома ермаковцами (Дворецкая 1984: 53, 64, 101; ПСРЛ 1987: 187, 190, прим. 34), т.е. налицо анахронизм1. Создатель Нарышкинской редакции (далее — HP) СЛС заметил, что русские в 106 г. двинулись из Тары против Кучума «воинским ополчением», оттуда родственников хана послали в Москву, а воеводам и ратным людям были присланы золотые «коемуждо по указу»2. В ГР и HP, кстати, сообщениям об очередном поражении Кучума предпослана запись о воеводстве «на Таре» С. Козмина3 с товарыщи» (ПСРЛ 1987:98, 190, 259, 315, 316).

В самой поздней из выявленных редакций СЛС, Академической (далее — АР), которая наиболее близка к КЗ, сравнительно с последней опущены свидетельства о воеводе князе И. Мосальском и станах Кучума, которые подверглись неожиданному нападению русских «воев», и сообщается о распоряжении царя Бориса, чтобы пленники, относившиеся к ханской семье, «всем бы довольны (а не «изобильны».— Я. С.) были»⁴ (ПСРЛ 1987: 370).

В Ремезовской летописи (далее — РЛ) рубежа XVII—XVIII вв. подобно HP сказано о том, что в 106 г. князь И. Мо сальский «ополчением ходили на кучюмлянъ»5; выступление «воев» из Тары отнесено при этом к 9 мая (ПСРЛ 1987: 216) вместо 4 августа, о чем мы узнаем по известной еще Н. М. Карамзину отписке А. М. Воейкова в Москву6. Благодаря отписке тарского письменного головы о разгроме Кучума на Оби известно, что войско, двинувшееся против него, насчитывало не семьсот русских и триста служилых татар, как на основании РЛ подобно Г. Ф. Миллеру утверждают С. Г. Филь, Ю. С. Худяков и В. В. Трепавлов, а, о чем совсем недавно вслед за Н. И. Никитиным напомнил Е. В. Вершинин, четыреста четыре ратника (Вершинин 2014: 186). Оригинально, хотя опять-таки не внушает доверия, свидетельство тобольского «списателя» петровской эпохи о том, что помимо трех сыновей, в сражении у озера Ик в плену оказались шесть жен и две дочери Кучума (Сибирские летописи 2008: 351—352, 442— 443, 584). В «Служебной чертежной книге» С. У. Ремезова7 по сравнению с его летописным рассказом добавлено, что тарскому воеводе князю И. Мосальскому было «велено ити в Степь в поход ... ополчением тремя городами» — Тобольском, Тюменью и Тарой, включающем по сотне татар из каждого, а в плен попали семь жен хана (Дергачева-Скоп, Алексеев 2006: 32).

В «Описании Сибирского Царства» Г. Ф. Миллера сказано, что согласно некоторым летописям, в 1598 г. были пленены три жены хана8. По-видимому, это опечатка, в более позднем издании знаменитого труда говорится о восьми царицах (Миллер 1999: 292; Миллер 1998: 242), да и в дошедших до нас летописных сочинениях, созданных в XVII в. на востоке России, про трех жен Кучума мы не прочтем.

Таким образом, если во владычной летописи 1636 г. запечатлены бытовавшие, видимо, среди тобольских служилых людей толки о походе, который привел к окончательному разгрому властителя Сибирского юрта, то создатели нескольких редакций СЛС и РЛ об очередном, теперь уже последнем, «побое» сторонников хана, как правило, сообщали, следуя НЛ, воспроизводя его текст (к примеру, в ГР) или, что случалось гораздо чаще, дополняя рассказ московского «слогателя» рядом подробностей, 9

нередко устного происхождения , а то и видоизменяя стилистику данного рассказа.