Опасные вещи с точки зрения философии

О перируя словом «вещь», особенно в контексте опасности, не удается избежать выхода за пределы предметности, обычно соотносящейся с общеупотребительным смыслом слова.

«Такими вещами не играют» – в обращении к детям заложено предписание-предостережение, которое практически всякий нормально развивающийся ребенок попытается хотя бы однократно проверить1. Нарушение предписания в этом случае не есть тривиальное непослушание, «баловство» или же свидетельство злонамеренности нарушителя. Это действительно проверка в полном своем исследовательском аспекте, и касается она:

• а)    надежности самого запрета (предостережения) – насколько предупреждение подкрепляется карательными мерами за его игнорирование;

• б)    серьезности предмета предупреждения, т.е. реальности опасности, вызвавшей необходимость отдельного уведомления о ней;

• в)    авторитета лица, выносящего уведомление (при недоверии или пренебрежительном отношении к говорящему все сказанное им воспринимается слушающими не всерьез);

• г)    предела возможностей адресата предупреждения – если все же удается «играть» с запретными вещами без сколько-нибудь вредных последствий для играющего, у того повышается уверенность в собственных возможностях, а опыт обогащается чем-то действительно значимым.

Что касается самих опасных вещей, то уже в предметном аспекте возникают философские вопросы:

– что такое данная вещь, каковы ее бытийные особенности?

– как становится известно, что эта вещь (может быть) опасна?

– есть ли смертельная опасность ( deadly danger ) вещи только ей

ФЕДЯЙ

Денис

присущее, имманентное качество, либо она становится опасной только в опре -деленных условиях, в руках конкретных лиц?

— требуют ли опасные вещи, безот-носительно к ответам на поставленные выше вопросы, особого отношения к себе, способа обращения, даже отдель-ного мировоззрения или образа жизни субъекта?

Принципиально эти вопросы мало отличаются от задаваемых и в отношении так называемых естественных1, непред -метных вещей (не являющихся артефак-тами), а также непредметных и немате-риальных вещей2. Дело здесь отнюдь не в схоластических изысканиях на предмет того, можно или нельзя называть вещью прыгающую лягушку, строящийся локо мотив, вирусную инфекцию, сострада ние, ортофосфорную кислоту. Строго говоря, в одних случаях мы имеем дело с живой либо неживой сущностью, в дру гих — с явлением (феноменом) человече -ского бытия, процессом, материальной субстанцией, с определенным отноше нием. Вопрос в другом: если баночка из стекла не есть опасная вещь, а играющий ребенок, случайно задевающий и разби вающий ее, нанося себе и окружающим повреждения, не есть опасный человек, то где искать опасность, как ее отграни чивать от размеренного течения бытия? Может, мы назовем опасными действия самого ребенка? Но могли ли они стать опасными без того, чтобы к итогу детской игры была причастна банка из стекла? С какого момента они должны быть при знаны опасными и приостановлены либо пресечены внешним вмешательством? Далее, когда в эту банку наливают ток сичную жидкость, например трикрезол, и она становится опасной вещью, следует ли говорить, что сама емкость безопасна, но опасно вещество, наполняющее ее? Или, напротив, воспринимать ли банку с трикрезолом как единую в себе опасную вещь? Достаточно ли знать о характере опасности оператору, имеющему дело с такой вещью, или же следует сообщать окружающим людям об опасности?

Смертельно опасные вещи подобного характера известны в человеческой исто рии с момента ее начала. В Италии времен Возрождения (XVв.), согласно преданиям, «то ли Лукреция, то ли Александр 6-й вла-дели ключом, рукоятка которого заканчи валась незаметным острием, натираемым ядом. <...> Гость слегка оцарапывал кожу руки, и этого было достаточно для смер тельного отравления»3. Это один из мно-гочисленных примеров того, как изящ ная или просто необходимая вещь наме ренно наделялась опасными свойствами при помощи яда, так сообщалось вещи несвойственное ей прежде предназначе ние. Вещь, первоначально задуманная и создаваемая мастером для жизненных и достойных, может, даже возвышенных целей, по высокомерной воле отравителя становится смертельно опасной для того, кто по прежнему воспринимает ее всего лишь как обычную вещь.

Высокомерие отравителя сказыва ется в том, что он не считает нужным ни встретить свою предполагаемую жертву лицом к лицу, ни заранее заявить себя как ее враг, ни даже удостоить противника смерти мгновенной, не умаляющей чело веческое достоинство, но обрекает его на длительные предсмертные мучения, упо добляющие страдающего животному. В то же время очевидно, что обратной сторо ной такого высокомерия является самая заурядная трусость и мелочность: убийца ставит между собой и своей жертвой вещь, прячется за нею, дабы не вступать в чест ное и открытое противоборство. А нестой-кость ядов, распадающихся вскоре после того, как смерть наступила, совершенно избавляет убийцу от публичной ответ -ственности.

Похожим образом становятся опасными вещи во время эпидемий тяжелых инфек-ционных заболеваний: невидимые микро -организмы обсеменяют поверхность и/ или толщу вещи, так что при малейшем подозрении ее приходится или подвергать специальной обработке, или уничтожать. Но ведь если удается полностью удалить инфекционный агент с вещи, не значит ли это, что изначально была опасность не в ней самой, а в осевших на ней микро организмах? И их уничтожение возвра -щает вещи то состояние, в котором она и должна находиться?

Заразная вещь понимается как испор -ченная, хотя и внешне не поврежденная. Она не сломалась и не обветшала. Но пользование ею сопряжено с опасностью быть зараженным. В результате дезин -фекционных мероприятий вещь, однако, часто оказывается сломанной или вет хой, т.к. антимикробная обработка пред усматривает высокие температуры или химическое воздействие: годность вещи снова оказывается под сомнением. При нежелании вовсе расстаться с вещью и при наличии условий ее остается лишь погрузить в обеззараживающее вещество (которое само часто небезопасно для всего живого) и смотреть на нее сквозь прозрачные стенки емкости. Это и будет способом ее использования в данных обстоятельствах. Вещь превращается в выставочный экспонат, находится в пограничном состоянии между утилиза цией и использованием по назначению, что также очень далеко от изначального предназначения вещи.

Из сказанного следует заключить сле дующее.

• 1.    Если вещь можно наделить опасно -стью (вредностью), то теоретически оста ется возможность обезопасить (обезвре дить) ее. При этом в случае успеха вещь снова делается пригодной для использо вания по назначению, а в иных случаях: а) оставаясь внешне прежней, она стано вится негодной, б) уничтожается вместе с присущей ей опасностью.

• 2.    Само наделение вещи качеством «опасность» происходит спонтанно (под воздействием естественных сил) или с уча -стием субъекта — целенаправленно (зло -намеренная порча вещи) или случайно (непреднамеренная порча вещи).

• 3.    Для распознавания опасности необ-ходимы специальные средства, поскольку не исключена возможность ошибочного признания вещи опасной вследствие недо статочной осведомленности оператора о ней или вследствие такого обращения с вещью, при котором опасность представ ляла бы практически любая другая вещь. В последнем случае опасность исходит ско рее от субъекта, нежели от самой вещи.

• 4.    Смертельная опасность вещи несуще -ственна в отсутствие субъекта, восприим чивого к данному виду опасности. И даже такой субъект, будучи подготовленным, способен оказать противодействие.

• 5.    Если наделение опасностью связано с неким агентом опасности, необходимо учесть, что он часто оказывается непод контрольным, трудно обнаружимым и изменчивым.