Основные тины общественных сооружений культового назначения на поселениях Северной Месопотамии эпохи докерамического неолита

Состояние вопроса

Одной из отличительных черт материальной культуры раннего неолита Северной Месопотамии при ее сравнении с синхронными источниками соседних территорий является наличие многочисленных остатков символически выделяющихся из поселенческого контекста общественных строений («community buildings») ( Kozłowski, Aurenche , 2005. Р. 80). Данные значительной части этих построек по своим характеристикам выдерживают известные критерии выявления «археологических индикаторов ритуала» ( Renfrew, Bahn , 1991. Р. 359, 360) и определения собственно культовых сооружений, возводившихся для размещения материальных атрибутов присутствия сверхъестественных покровителей общины и проведения коллективных ритуальных действий ( Корниенко , 2006. С. 6–13). В предыдущих работах были прослежены истоки и основные характеристики возведения подобных строений на северомесопотамских поселениях докерамического неолита А и Б (PPNA и PPNB ¹ ), а также в удаленных от поселений комплексах ритуального назначения ( Корниенко , 2006; Kornienko , 2009). Опубликованные за последние 10–15 лет материалы активно проводившихся в Северной Сирии и Юго-Восточной Турции раскопок, тем не менее, дают возможность точнее проследить ареал, типологию и эволюцию становления культовой архитектуры раннего неолита в зоне «Золотого треугольника» ² (рис. 1). К сожалению, по политическим причинам слабоизученной территорией с точки зрения археологии до сих пор остается североиракский очаг неолитизации.

Исходя из специфики источников, важным представляется контекстный анализ для определения материальных остатков общественных построек культового назначения. При выделении основных типов общественных сооружений культового назначения на поселениях Северной Месопотамии эпохи докера-мического неолита особое внимание было обращено на морфологические, конструктивные, образно-композиционные и функциональные особенности этих строений.

Период финального эпипалеолита и PPNA(XI – середина IX тыс. до н. э., здесь и далее даты калиброванные)

Первые данные специального оформления ритуального пространства общественного назначения на поселениях Северной Месопотамии относятся ко времени протонеолита и раннего докерамического неолита. Они представлены материалами открытых участков с остатками проведения культовых практик,

Рис. 1. Карта Северной Месопотамии с обозначением упоминаемых в статье памятников

Северная Сирия : 1 – Телль Карамель; 2 – Телль Мурейбит; 3 – Джерф эль-Ахмар; 4 – Джаде эль-Мугара; 5 – Телль Абр 3; Юго-Восточная Турция : 6 – Невали Чори; 7 – Ени Махалле; 8 – Гёбекли Тепе; 9 – Харбетсуван Тепеси; 10 – Карахан Тепе; 11 – Ташли Тепе; 12 – Сефер Тепе; 13 – Чайоню Тепеси; 14 – Халлан Чеми; 15 – Хасанкейф Хююк; 16 – Гусир Хююк; 17 – Бонджуклу Тарла; Северный Ирак : 18 – Немрик 9/10

а также материалами неординарных по конструкции, заполнению и/или оформлению, как правило, бóльших по размеру, чем бытовые постройки, сооружений.

Открытые в Телле Карамель (Северо-Западная Сирия) «башни» V-I являются одними из наиболее древних неординарных строений общественного назначения. Эти углубленные в почву, круглоплановые с массивными каменными стенами структуры возводились на одном и том же месте северо-восточной окраины поселения (со стороны реки) с эпохи протонеолита до развитого PPNA. Более позднее сооружение строилось на выровненных остатках предыдущего. По сравнению с современными им жилыми домами и бытовыми постройками, «башни» имели выдающиеся размеры: d – от 5,5 до 7,5 м, толщина стен – от 0,8 до 2,25 м. Самая поздняя из этой серии неординарных строений, Башня I, уровни горизонта Н3, датируется развитым PPNA. Имевшая наиболее мощные стены Башня II относится к горизонту H2 и была возведена в начале PPNA. Остальные три «башни» – V-III – относятся к горизонту H1 (ок. 10898–9670 гг. до н. э.), материалы которого исследователи памятника определяют периодом протонеолита ( Mazurowski et al. , 2012. Р. 48–52).

Нет данных о том, что «башни» Телля Карамель отличались особой вы-сотой ³ , соответственно, название «башни» для обсуждаемых построек Телля Карамель можно принять как условное. Эти сооружения были сделаны из камней разных размеров и скрепляющей их глины. Внутри находились примыкавшие к стенам платформы и расположенный на возвышении в центре помещения очаг. Размеры, мощность стен, специфика внутреннего устройства, оформление полов, заклад в юго-восточной стене Башни I из четырех человеческих черепов и двух нижних челюстей человека (не относящихся к тем же индивидам, что и черепа) заметно выделяют эти сооружения из поселенческого контекста исследованных участков Телля Карамель ( Mazurowski et al. , 2012. Р. 34, 48–54; Chamel , 2014. Р. 119; Kanjou , 2018. Р. 16). По мнению исследователей памятника, более молодые «башни» II-I могли выполнять оборонительные функции, служить убежищем и наблюдательным пунктом, а также местом для собраний уважаемых в сообществе людей. Тогда как «башни» V-III, помимо отмеченных функций играли роль в культовой сфере, о чем свидетельствуют элементы их внутренних конструкций ( Mazurowski et al. , 2012. Р. 48).

Из-за позднейших повреждений данные о внутреннем устройстве «башен» II-I отсутствуют. Однако сложно согласиться с тем, что «башни» II-I, возведенные на том же месте, по тому же плану, что и их предшественницы, утратили имевшееся ранее у сооружений этой серии сакральное значение. Оборонительные функции «башен» II-I помимо массивности их стен и нахождения этих построек на краю поселения ничем не подтверждаются. Анализ остеологических останков людей из этого и других ранненеолитических памятников выявил отсутствие убедительных данных о ведении войн или крупных межпоселенческих конфликтах на территории Северной Месопотамии в эпоху раннего докерамического неолита (Erdal Y., Erdal O., 2012; Chamel, 2014). Экстраординарный заклад человеческих черепов со следами ускоренного отделения челюсти на одном из фрагментов4 в стене Башни I показывает особую символическую значимость этой последней в серии «башен» V-I постройки. На наш взгляд, материалы данного заклада, так же как и увеличившаяся толщина стен Башни II на позднем этапе и следующей за ней Башни I по сравнению с предыдущими «башнями» V-III и раннего этапа Башни II, могли быть связаны с подготовкой к ритуальному закрытию этого действовавшего на протяжении столетий общинного центра. Такое решение, вероятно, было принято после случившегося в Башне II пожара, следы которого зафиксированы в ходе раскопок (Mazurowski et al., 2012. Р. 50–52), но, возможно, и по другим причинам.

Весьма интересно, что в горизонте Н3 на восточной окраине поселения Телля Карамель одновременно с завершением функционирования последней из «башен» и недалеко от места ее расположения были возведены два новых сооружения общественного значения, которые использовали для ритуальных целей. Одно из них – Строение 10 или Святилище / Общинный дом (Locus 10 or Shrine / Common House) – вытянутая по оси запад – восток постройка размером 10 × 5 м (рис. 2: 1 ). Она состояла из трех располагавшихся анфиладой помещений, соединенных между собой двумя проходами. В центральной круглой в плане комнате (d – ок. 5 м) сохранились остатки выложенных из камней платформ, которые примыкали к стенам, и находившегося в центре очага (d – ок. 1 м). Уровень пола этого помещения был занижен. В заполнении окруженного камнями очага обнаружены длинные кости массивного животного со следами огня. С запада к центральному помещению Строения 10 примыкала полукруглая комната, так называемая апсида, с установленной каменной стелой на сложенном из глины и камней постаменте. Эта стела, очаг центральной комнаты, проходы между помещениями и вход в постройку располагались на центральной оси плана Строения 10. С восточной стороны от центрального помещения находилась прямоугольная комната с фундаментом типа построек гриль-плана. В ее восточной стене выявлен вход в Строение 10 ( Mazurowski et al. , 2012. Р. 52–54. Рl. 37, 41, 42).

Под полом и стенами Строения 10 открыты 9 человеческих погребений (одно из них – под полом и стеной апсиды – коллективное, содержит останки трех индивидов) и 3 погребения животных (представителя семейства кошачьих под стеной апсиды и двух диких быков, симметрично погребенных под боковыми стенами центрального помещения). Часть погребений захоронены под стенами постройки, что позволяет их трактовать в качестве строительных закладов. Снаружи, в непосредственной близости от стен Строения 10 выявлено еще несколько захоронений людей и животных. Всего на памятнике во всех горизонтах открыто 34 таких захоронения, из них 25 – в границах и снаружи у стен Строения 10 ( Gawrońska et al. , 2012. Р. 60–66). Единственная обнаруженная в Телле Карамель антропоморфная фигурка (из известняка, высота – 8,1 см) была открыта при разборе стен фундамента восточного помещения Строения 10 ( Mazurowski , 2012. Р. 84. Рl. 132). Массивное с большим

Рис. 2. Телль Карамель. Общественные строения культового назначения

1 – Строение 10 / «Общинный дом», план раскопа (по: Tell Qaramel … , 2012. Рl. 37); 2 – Строение 36 / «Дом букраний», план раскопа (по: Ibid. Рl. 14)

мастерством сделанное из кремня тесло иерихонского типа также открыто среди камней фундамента вестибюльного помещения Строения 10. Исследователи Телля Карамель отмечают, что данная находка имеет южнолевантийское происхождение и является исключительной редкостью для материалов докерамического неолита Северной Сирии ( Mazurowski et al. , 2012. Р. 54. Рl. 138B).

Таким образом, Строение 10 символически явно выделяется из поселенческого контекста исследованных участков Телля Карамель своими размерами, особенностями планировки и интерьера, строительными закладами, среди которых есть уникальные для этого памятника объекты, а также концентрацией погребений людей и животных в районе его расположения. Можно согласиться с исследователями памятника, что данная постройка играла особую роль в жизни поселения и, судя по рассмотренным выше материалам, была многофункциональна. Очевидно, она служила местом для проведения собраний и совершения ритуальных действий, в том числе связанных с наличием стелы в помещении апсиды.

По конструкции Строение 10 представляет совмещение в одном сооружении характеристик построек разных типов. План, углубленность в почву и оформление центрального помещения очагом и примыкающими к стенам платформами напоминает внутреннее устройство лучше других сохранившихся «башен» V и III Телля Карамель, а также двух многофункциональных общественных построек уровня 1 Халлан Чеми ( Rosenberg , 1999. Р. 26, 27. Fig. 2). Апсида с вмурованной в постамент каменной стелой (западное помещение Строения 10) отчасти сопоставима с апсидой Сооружения А Гёбекли Тепе ( Schmidt , 2006. S. 112–127. Abb. 39). Тип построек гриль-плана, который проявился в конструкции восточного прямоугольного помещения Строения 10, хорошо известен по материалам ряда поселений Юго-восточной Анатолии эпохи докерамического неолита, как правило, остатков жилищ и сооружений бытового назначения ( Erim-Özdoğan , 2011; Hauptmann , 2011; и др.). По выполнявшимся функциям, особенностям планировки и конструкций Строение 10 можно отнести к комбинированному варианту построек общественного назначения. Центральное его помещение по ряду показателей соотносится с другими самыми ранними общественными строениями, выявленными на поселениях Северной Сирии и Юго-Восточной Анатолии переходной к неолиту эпохи (табл. 1: тип I ).

Строение 36, или «Дом букраний», находилось на расстоянии менее 3 м восточнее места расположения «башен». Это круглая в плане постройка (d – ок. 4,5 м) с толщиной стен приблизительно 35 см. Для строительства использовались глиняные блоки, содержащие вкрапления мелкой гальки, наряду с блоками чистой глины и камнями разных размеров. Пол выложен галькой, покрытой слоем утрамбованной глины. Примечательно, что по сравнению со стенами, возведенными на поверхности земли, пол Строения 36 был углублен в землю. В центре помещения открыт большой шестигранный блок из известняка, от которого отходили две низкие полукруглые в плане стены, построенные из скрепленных глиной камней (рис. 2: 2). Эта конструкция располагалась в помещении по оси запад – восток и по форме напоминает изображение рогатой головы тура. В изгибе ее восточной полукруглой стены, ниже уровня пола обнаружена облицованная камнями яма с плотно уложенными в ряд лобными частями четырех черепов тура с массивными рогами, между которыми найдены кремневые орудия. Данный заклад/захоронение бычьих черепов сверху был заложен камнями. С юго-восточной стороны к Дому букраний примыкала глинобитная стена, вероятно, принадлежавшая соседней постройке, раскопки которой не проводились (Gawrońska et al., 2012. Р. 62; Mazurowski et al., 2012. Р. 54–56. Рl. 14, 57).

Исследователи Телля Карамель замечают, что на Среднем Евфрате подобные закладам Строения 36 заклады букраний в постройках известны по материалам поселения Джерф эль-Ахмар, относящимся к более позднему времени. Тогда как «сделанная из камней стилизация букрании внутри Cтроения 36 является абсолютно уникальной и не имеет аналогов на каких-либо памятниках аке-рамического неолита, исследованных на сегодняшний день» ⁵ . Использование архитектурных элементов неординарных построек в качестве стилизованных изображений букраний на поселениях Северной Месопотамии периода PPNA, тем не менее, предполагается и по материалам ряда других памятников. Так, раздваивающиеся стены с обеих сторон от входов неординарных строений А и В первого уровня в Халлан Чеми могли образно представлять рога ( Rosenberg , 1999. Р. 26, 27. Fig. 2). В так называемом «Доме картин» Джаде эль-Мугара, углубленном в землю и круглом в плане, конструкция стен помещения с тремя мощными раскрашенными внутренними выступами, по мнению исследователей памятника, вполне вероятно, представляла три поставленных в круг букра-нии ( Coqueugniot , 2014. Р. 102, 103. Fig. 16, 17). Реконструированный внешний вид центральных платформ строений М1а и М10b Телля Абр 3 (рис. 3: 2e, f ) по хорошо сохранившимся после пожара фрагментам конструкций стилизовано передает образы быка ( Yartah , 2013. P. 100–106. Fig. 59–67; 2016. P. 33, 36, 37. Fig. 12). Следует заметить, что в заполнении, под полами, в стенах и/или платформах названных построек и/или поблизости от них были размещены кости, черепа и рога тура/барана/козла/оленя (рис. 3: 2 a, b ). В случае с данными Телля Абр 3 среди многочисленных объектов закладов (включавших и рога, черепа, кости тура) открыты изделия, изображающие быка, а также с мотивом букрании (рис. 3: 2c, d ). В целом образ быка/козла/барана (часто через букрании в виде натуральных черепов с рогами или изображений рогатой головы быка) представлен на ранненеолитических поселениях Северной Месопотамии многочисленными символическими объектами разных категорий. В том числе различными способами образ быка/козла/барана, весьма вероятно, представляли архитектурные конструкции отмеченных выше строений.

Функционально постройки с архитектурными элементами в виде мотивов быка/козла/барана, судя по особенностям их конструкций, разнице в размерах и сопутствующем материале, заметно различались. Например, в районе неординарных построек первого уровня Халлан Чеми, в отличие от остальной

Рис. 3. Телль Абр 3

1 – Строение М1а: а – момент раскопок, фото; b – аксонометрическая реконструкция (по: Yartah , 2013. Fig. 61.4, 63.1); 2 – мотив быка в ритуальных объектах и архитектурных конструкциях: а, b – рога тура в момент расчистки закладов в центральной платформе Строения М1а и у стены Строения М10а, фото (по: Ibid. Fig. 81.5, 33.1); с, d – хлоритовые плакетка и сосуд из заклада в основании западной стены Строения М1а, фото; e, f – аксонометрическая реконструкция центральных платформ из строений М1а и М10b (по: Ibid. Fig. 186.7–10)

исследованной территории, помимо символических объектов и комплексов были четко локализированы привозные высоко ценимые материалы – обсидиан и медная руда, а также следы их обработки (Корниенко, 2006. С. 25–32). М. Розенберг отмечает, что присутствие здесь импортных материалов, с одной стороны, подтверждает существование системы обмена товарами на большие расстояния даже для столь ранней эпохи, а с другой, показывает, что значительные по размерам (d – 5–6 м), углубленные в землю неординарные строения Халлан Чеми были каким-то образом связаны с этой торговлей. Вероятно, они играли особую роль в установлении и поддержке межпоселенческих контактов (Rosenberg, 1999. Р. 26, 27). Подобные связи могли укрепляться при помощи дарообмена, о значении которого в архаичных сообществах хорошо известно. «Дом букраний» Телля Карамель и «Дом картин» Джаде эль-Мугара, судя по их заполнению и оформлению, вероятно, в большей степени предназначались для отправления культовых практик, чем для других целей. Тогда как строения М1а и М10b Телля Абр 3 помимо явно представленных ритуальных объектов и комплексов (платформ, оформленных в виде букраний, с многочисленными сделанными в них закладами; остатков руки человека, частично сохранившихся в анатомическом порядке на одной из платформ, и прочих) содержат значительное количество объектов хозяйственной деятельности. Среди них: крупные каменные сосуды, зернотерки, терочные камни, песты, орудия из кремня и кости, «выпрямители древков» и другое (Yartah, 2013. Р. 94, 95, 104, 105, 107–110, 142. Fig. 59–87, 141–147, 151–164; 2016. Р. 33). Отдельно стоит отметить обнаруженную у восточной стены в помещении строения М1а концентрацию большого количества обугленных зерен ржи (Ibid. P. 107) и примыкавший к данному строению открытый участок с вымосткой, пятью большими очажными ямами и сооружением для отходов, где найдено множество костей животных (Ibid. P. 142). Сопутствующие материалы указывают на то, что общественно значимые строения М1а и М10b Телля Абр 3 были поли-функциональны, они играли важную роль в проведении ритуальных действий, коллективном хранении и приготовлении пищи.

Имеющиеся данные позволяют сделать вывод, что архитектурные элементы, выполненные в виде фигуры быка или букраний, так же как и другие способы представления дикого быка/барана/козла (от натуральных черепов с рогами или их фрагментов до различного вида изображений), использовались в качестве атрибутов этого почитаемого животного при сооружении разных типов общественных строений культового назначения. Статистически наличие таких атрибутов явно преобладает в материалах построек первого и второго типов.

Для этапа развитого PPNA по материалам ряда соседних поселений среднеевфратского региона морфологически, конструктивно и функционально выделяется особый тип неординарных строений (табл. 1: тип II ). Впервые он был выявлен при сопоставлении материалов строений ЕА7, ЕА30 из Джерф эль-Ахмар и Дома 47 Телля Мурейбит ( Stordeur et al. , 2001; Корниенко , 2006. С. 34–40. Рис. 7–10). Впоследствии исследования строений М3 и М10а в Телле Абр 3 подтвердили распространение таких построек общественного назначения на поселениях развитого PPNA в среднеевфратском регионе ( Yartah , 2013. Р. 37–39, 86–89, 116–118. Fig. 25–34, 101–109, 133–135, 175–179, 189; 2016. P. 37. Fig. 8). Этот тип общественных построек представлен большими круглоплановыми углубленными в землю строениями, сооруженными из камней, глины и дерева (d – от 5,5 до 7,5 м). Внутренние конструкции их однокомнатных помещений состояли из нескольких радиально расположенных вокруг центрального пространства ячеек, отделенных друг от друга низкими перегородками и иногда платформами (рис. 4). Как правило, постройки данного типа были оборудованы очагом или очагами. В их заполнении обнаружены объекты и остатки масштабной хозяйственной деятельности. Вместе с тем, в их границах найдены заклады из рогов, черепов и крупных костей животных (преимущественно тура), иногда антропоморфные статуэтки или экстраординарные человеческие погребения, а также заклады из черепов и костей человека.

Таблица 1. Основные типы общественных сооружений культового назначения эпохи докерамического неолита по материалам Северной Сирии и Юго-Восточной Анатолии

= К 5 3 3 3 О 3 a « S H В g.	в Й     2 ч o 5 О к о w S| go 8 аРн 5 ж я С sU s<	53 о а р, и 3 < з О V ж &hi	53 я й FT V О« 7^ и 2 < ш § е g ZZ РиО § ж ж О в <	53 R 2 В     3 §и“ g FT О Ок П и 2 < ш § 8 2 ZZ РиО 8 я я S я я я я О в <
3 a S 3 a	so m «о     о g «^S Й 3 S 9      ■ »о £2 я н ю я ™ qO m 5 ^ ® я £ В В §5 §у 2 2 и Ри в Ри в № В Я О Н О ><	'з So ^ §< 2 5м 2 о s а 3 3 5 3 3 3 5 3 0 0^0 а а Л а а н      н vq ии su<	PnS         - 1 is" ж § < - й S ® S о о ™ в g S 2 Д и Г5 К о Й g 8 2 g в Я Н © А В 2 В 2 я н ri < я ..о о ° о ЩЩуиЯЯуу’^И аи окс^яуввжч.яч яя8и>ноозя-я ОО^З^РиРиООмОя & Ри 2 о 2 н н в Ри я Ри и ии5^5^^виниз	2 си у Я! в И СУ а а з з 2 X з<^ ^
3 к 3 3 3 3 О 3 О	к °  о  8  S  ч § Sp^g|g «8 ч я “ о “ я я н 'g я в I В о ° 2 ® В 2 х в Й 2 « gl2B§8§Ssgog ^^ЕвазвЕУ'оЕз н о в     м с о ® о Я 5 5 6 М        4 s >>BSO-„-®<5Ss£kO ВннЯя Мщ^ >»в в КйЁч®йисячр,а ЯурНрр^уОНиНиО ® и л ° Ч V Ри >и ® О Я нРйбВяЮЩРиВОя S окЗадЯо^яв 58нПнЛщ"о§х3 о« sg ?g gg ей § § §|§5 °я § ё 5 2 й g Я 57 я Е н о 2 п 9 ” §со^2вчн»&й^ оЯсоно^™зЯЕвЕ Ясояёзюу^2,7Е Вв^ятоУяЗ™® ИиВЧРяу^В" " в 2 3 gSВ 8&я« 5 & уЧияо^иОр-2оо з В ”"■ в §S Ри 2 с „ваЙива^озоЕ ^Зоо^^ЯЗЗ-Е^^й § ®        ° § я з 9 & B^^g^iggco^S^E язЙ^якЕноюйЕ-^SisraSoSoES csaooXo^aSo ооО2нюяЕ£?в55 Я а^ зо^з£§а2а aoS^s^^^n-^5^ 525з2он^р-оз^ лвзсозаомзчосо	silh= ?|Slsg § а о з а ® s S О о Ри1 8 g в 5 о >в с 5 в 2 в у У 2 я м § 3 s|a=si г&ИН з о н     Е Я   С   О V у VO >13 ° 1 в о К н в в а     р Я       ш я з О 2 и    к ® s £5 я 5 Ч-g О И Ри 2 р. Ри Ри £ о О оз (D О 2 Я я и к т я 2 О 2 Й & о 9 5 v Н о о О м     3 о   Е7 Я V в 3 й я 5 я й ® о я я я я я у 2 ч v н кт в v 2 Я Н « к я о S' Ч В ю Я К у * а со о со н г	в о “ Ч 2 g К в       8 И я я § В   у Я g5 § § § ™ g § ® S я § Е X S     К 5 й Е 2 ® я з о 5 v м и Я Ри S g     2 § ™ й h с s я >ия с я &Н 2 2 у 2 1 Й к о & а Й в Е о Е v       Й § С §-2^ 8 о 2 я 2 с о Ь § g «t’§ 5 | я Й s о     в я 2 Я     р о и 2 2 3 и в § g Я 5 2 S § & р Я   Ри я р о o' 2 з   о н 2 У б а ° а у о з Ь В S о н у 5 с о № у я 2 О ч g^« &g ® В я ° о s й 5 О О ч Щ ч   5 В в 1 н я я я ню S 8 о у §и В 5 р- ° о у Й я     s 2 gC’seSoo 2 2   ° 8 о я 2 я о я я .©и и В я 2 >н о я о О ю Я Р- о в я И О о У Ри я я	3 «  ОО О со О X в О 3 3 ч з Е н ю з СО 2 53 Е су В 5 § 5 я 9 н н в о 3 3 су X 2 з g|&a g   & 2 о g g у Iе™ 8 S Я § я g § 8 $ ” в § в ° ™ ч в - & М S ч 2 2     g Я « 8 й о 2 2 н ч в 2 2 - и и 2 В в В ™ Й 2 § s н с о 8 g 2 « в В « В g g 2 ° ^ Й § 9 2 § 8ч”в» >, Р И О Я рИЧЮу 1 8 ™ И Я Ри ® g 5 м со В 2 8 Я я g В ® о з й а >3 3 у й о в | а&ч & О о ° Я Ж О о я О о в о н
3	м	ц	ц	>

Рис. 4. Общественные строения культового назначения II типа

1 – Телль Абр 3, Строение М3, фото; 2 – Телль Абр 3, Строение М10а, фото; 3 – Телль Мурейбит, Строение 47, фото и план; 4 – Джерф эль-Ахмар, Строение ЕА 7, фото и план; 5 – Джерф эль-Ахмар, Строение ЕА 30, фото и план (по: Yartah , 2013. Fig. 189)

Период развитого PPNA – среднего PPNВ (первая половина X – середина VIII тыс. до н. э.)

Третий определяемый тип общественных построек культового назначения выявлен по полученным на территории Северной Сирии и Юго-Восточной Анатолии данным развитого PPNA – среднего PPNB времени в ходе раскопок Джерф эль-Ахмар ( Stordeur et al. , 2001; Stordeur , 2015), Телля Абр 3 ( Yartah , 2013; 2016), Джаде эль-Мугара ( Coqueugniot , 2014), Чайоню Тепеси ( Schirmer , 1983; 1990), Невали Чори ( Hauptmann , 1993; 1999) и других памятников (табл. 1: тип III ). Среди отличительных черт функционирования общественных построек этого типа подчеркнем наличие на поселениях или вблизи поселений долговременных символически оформленных участков с такими строениями, а также удаленных от ординарных поселений, находившихся в горах монументальных культовых комплексов с несколькими подобными сооружениями. Помимо известного с конца ХХ в. комплекса Гёбекли Тепе ( Schmidt , 2006) начавшиеся в 2019 г. раскопки Карахан Тепе дали новые убедительные данные времени PPN о функционировании культовых центров в районе гор Тэк-Тэк (Юго-Восточная Анатолия) ( Karul , 2021). Судя по материалам разведок и кратковременных спасательных раскопок ( Çelik , 2000; 2015; 2016; 2017; Güler et al. , 2013), остатки общественных построек третьего типа сохранились в окружающих долину Харран горах также и на других памятниках PPN, а именно в Ени Махалле, Сефер Тепе, Харбетсуван Тепеси, Ташли Тепе. Вместе с тем, спасательные раскопки последних лет в районе слияния рек Батман Чаяи и Верхнего Тигра впервые зафиксировали на поселениях этого региона эпохи докерамического неолита – Хасанкейф Хююк ( Miyake , 2016), Бонджуклу Тарла ( Kodaş , 2019) и Гусир Хююк ( Karul , 2020) – остатки общественных сооружений культового назначения. Среди них, исходя из обнаружения стел и по ряду других характеристик, можно предположить наличие построек третьего типа.

Третий тип общественных сооружений культового назначения сформировался на основе опыта строительства и функционирования ранней домашней архитектуры эпохи верхнего эпипалеолита и PPNA (подробнее см.: Корниенко , 2006. С. 21–25; Kornienko , 2021), а также общественных строений двух предыдущих рассмотренных типов. Он характеризуется следующими признаками:

– расположение неординарных построек, как правило, в особом районе на поселении и в удаленных от поселений комплексах;

– преемственность в выборе места для строительства и специальная подготовка этого места;

– бóльшие размеры по сравнению с жилыми домами и бытовыми постройками;

– обычно углубленная в землю конструкция постройки с единственным помещением;

• –    включение архитектурных и скульптурных элементов древнейших сооружений в конструкции последующих, наличие других строительных закладов;

• –    как правило, трудоемкое, иногда плиточное или терраццо покрытие пола;

• –    нередко наличие массивной каменной скамьи, примыкающей к стене или стенам помещения;

• –    сохранность следов цветной штукатурки, выгравированных рисунков и/или рельефов на стелах, внутренней поверхности стен, иногда плитах, облицовывающих скамью;

• –    установление монолитных стел, пилястр, декорированных столбов, крупноформатных скульптурных объектов внутри построек;

• –    иногда наличие ниш и/или «подиумов»/«алтарей», каналов и других специально оформленных углублений в полу, редко очажных сооружений;

  – в большинстве случаев фиксируются следы обряда захоронения самих построек общественного назначения, проведенного в конце периода их функционирования через сожжение или засыпку после специальной подготовки помещений ( Корниенко , 2006. С. 23–74; Kornienko , 2009).

Одним из важных отличий сооружений третьего типа от остальных общественных строений культового назначения является преобладание в оформлении их помещений среди атрибутов присутствия сверхъестественных сил не останков животных и человека, а крупноформатных изобразительных объектов: стел, пилястр, скульптур, фресок, рельефов, гравировок. Как правило, крупноформатные изобразительные объекты общественных построек III типа находились на специально отведенных для них местах открытыми для взгляда посетителей. Исключение составляют обычно сломанные крупноформатные изобразительные объекты из предшествовавших строений, вмурованные в кладку или размещенные под полами новых построек. Реликвии общественных сооружений других типов, прежде всего – рога, черепа с рогами и кости диких животных, были размещены преимущественно в закладах, ямах и склепах, располагавшихся в символически значимых частях конструкций.

Распространенной (но не единственной) моделью сооружения построек третьего типа является однокомнатное, углубленное в поверхность земли (или скалы) сооружение с примыкающей по всему периметру скамьей, в которую приблизительно на равном расстоянии друг от друга были вмурованы стелы/ столбы или пилястры. Пара наиболее массивных и выразительно оформленных стел, как правило, устанавливалась в центре помещения (рис. 5). Материалы и технологии строительства таких построек могли различаться при использовании схожей модели и устойчивых символов в оформлении. Одним из хорошо узнаваемых символов общественных построек третьего типа в Юго-Восточной Анатолии является выполненный из известняка прямоугольный в срезе Т-образный (реже Г-образный) столб ( Корниенко , 2011; Kornienko , 2018). Наличие рельефных изображений на части подобных столбов, убедительно демонстрирует представление этими объектами антропо- и зооантро-поморфных персонажей ( Hauptmann , 1993; Schmidt , 2006; и др.). На Среднем Евфрате стелы/столбы были круглыми или округлыми в срезе без Т- или Г-об-разных наверший. Обычно их делали из стволов тополей, которые после обработки и установки покрывали обмазкой, иногда с нанесением по ее сырому слою выгравированного рисунка. Тем не менее и по среднеевфратским источникам известны редкие примеры оформления построек третьего типа выполненными из известняка стелами с рельефными и скульптурными изображениями в виде антропо- или зооантропоморфного существа ( Stordeur et al. , 2001. Fig. 11; Yartah , 2013. Fig. 125).

Рис. 5. Общественные строения культового назначения III типа

1 – Джерф эль-Ахмар, Строение EA 53: a – общий вид сооружения, фото; b – план сооружения; c – приближенный вид примыкающей к стене скамьи и вмурованного в нее основания для столба, украшенных рельефными рисунками, фото; d – аксонометрическая реконструкция сооружения (по: Stordeur et al. , 2001. Fig. 8, 9); 2 – Невали Чори: a – общий вид Строения II, фото; b – аксонометрическая реконструкция Строения II; c – общий вид Строения III, фото; d – аксонометрическая реконструкция Строения III (по: Hauptmann , 1999. Fig. 7–9).

Пространственное отделение сакральных зон от современных им бытовых (жилых и хозяйственных) четче прослеживается по материалам функционирования общественных построек третьего типа. При этом крайне интересно, что морфология и конструкция построек третьего типа (однокомнатных, без внутренних перегородок, часто с примыкающей к стене скамьей, на ранних этапах круглоплановых, углубленных в землю) сохраняет основные черты архаичного жилища . Такие особенности фиксируются даже в тех уровнях, когда на поселениях жилые дома строились уже на поверхности земли, прямоугольной конструкции и многокомнатными. Сохранение и намеренная консервация традиций, являясь известной характеристикой сакральной сферы, вместе с нахождением атрибутов сверхъестественных сил и остатков проведения обрядовых действий, служит дополнительным маркером для выделения ритуального пространства, в данном случае жилища / места обитания сверхъестественных покровителей коллектива .

Четвертый тип общественных построек культового назначения можно выделить на основании пока не многочисленных, но весьма выразительных данных времени развитого PPNA, раннего и среднего PPNB (табл. 1: тип IV ). Это так называемые «дома мертвых», которые были многокомнатными, неоднократно перестраивались и на протяжении длительного периода служили для жителей поселения местом проведения сложных многоступенчатых погребальных практик.

Хорошо исследованным строением данного типа является «Дом черепов» Чайоню Тепеси (верховья р. Тигр, Юго-Восточная Анатолия). Он перестраивался на одном месте несколько раз в восточной части поселения, где на протяжении многих поколений возводили и другие общественные сооружения культового назначения ( Schirmer , 1983; 1990; Özdoğan , 1999; Корниенко , 2006; Erim-Özdoğan , 2011; и др.). «Дом черепов» в Чайоню Тепеси более ранних уровней был овальным в плане, но начиная с уровней субфазы строений с полами из булыжников (cobble-paved buildings, PPNB) его возводили прямоугольным, размером приблизительно 9,7 × 8 м (рис. 6: 1 ). В пределах постройки обнаружены останки не менее 400 человек, что составило приблизительно 70 % от общего количества выявленных на памятнике погребенных. Под полами сооружения и в его помещениях открыты наполненные человеческими костями ямы, склепы и единичные захоронения. Некоторые из них содержали останки обезглавленных трупов, реже – полных костяков, но большинство – различные фрагменты человеческих скелетов. Помимо черепов предпочтение отдавалось длинным костям, которые укладывали в определенном порядке, иногда нарушаемом последующими погребениями. Среди человеческих костей встречены бусины, орудия, останки животных и другие объекты. В развалинах самого позднего строительного уровня собраны многочисленные фрагменты черепов как минимум 71 индивида (мужчин, женщин, детей). Большинство из них найдено в восточной части сооружения вместе с костями различных животных. У одной из стен с внутренней стороны большого помещения (вероятно, двора) обнаружен череп тура с рогами. Рядом с западной стеной этого помещения найдена отполированная каменная плита размером в плане 260 × 165 см. Лабораторные исследования выявили на ней следы человеческой крови и крови животных (крупный и мелкий рогатый

Рис. 6. Общественные строения культового назначения IV типа

1 – Чайоню Тепеси. «Дом черепов»: а – изометрический план расположения камней постройки, видна часть нижнего овального сооружения ВМ1, планировка верхнего более позднего строения ВМ2, прямоугольная (по: Schirmer , 1983. Abb. 6); b – изометрическая реконструкция ВМ2 (по: Schirmer , 1990. Fig. 12); 2 – Джаде эль-Мугара, план структуры 155 «Дома мертвых» с обозначением коллективных погребений № 179, 180, 181 и строительного заклада из нижней челюсти человека (по: Chamel , 2014. Fig. 94)

скот), что дает основание предположить использование плиты в качестве места жертвоприношений и/или манипуляций с телами недавно умерших ( Kornienko , 2015. Р. 45). Материалы финального уровня «Дома черепов» показали следы намеренного его разрушения и пожара. Мощным слоем камней были завалены остатки строения. Исследователи памятника сообщают, что после совершения, таким образом, церемонии «захоронения» самого «Дома черепов», фундаменты жилых построек, как и прежде, стали использоваться жителями поселения в качестве погребальных помещений ( Özdoğan , 1999. Р. 52; Erim-Özdoğan , 2011. Р. 208–210).

О «Доме мертвых» Джаде эль-Мугара (Средний Евфрат, Северная Сирия), остатки которого обнаружены в уровнях фазы Dj III, ЕPPNВ, данных значительно меньше. Границы постройки выходили за пределы раскопа, и она не была исследована полностью. По материалам раскопанного участка определено, что это прямоугольное, состоявшее из нескольких комнат строение (рис. 6: 2 ), перестраивалось из камней и глины на одном и том же месте примерно по одному и тому же плану не менее семи раз. Размеры и количество внутренних помещений от уровня к уровню иногда менялись. С четвертого строительного уровня и далее большая часть полов в помещениях сохранила вымостку из камней ( Chamel , 2014. Р. 194–201). Обычные дома этого периода в Джаде – небольших размеров, прямоугольные, часто однокомнатные глинобитные постройки с укрепленным камнями основанием ( Coqueugniot , 2014. Р. 94, 105).

На всех уровнях внутри и вокруг «Дома мертвых» открыты коллективные и индивидуальные захоронения с останками не менее 80 человек, что составляет 94 % от общего количества выявленных погребенных в уровнях фазы Dj III ( Chamel, Coqueugniot , 2019. Р. 61). Данные погребальных практик, осуществлявшихся в «Доме мертвых» Джаде, сильно напоминают материалы «Дома черепов» Чайоню. При совершении вторичных захоронений предпочтение также отдавалось черепам и длинным костям человека, которые в ряде случаев зафиксированы уложенными в определенном порядке (Ibid. Fig. 3). На последнем этапе перестройки «Дома мертвых» уровень глиняного пола был поднят не менее чем на 30 см, что не связано с какими-либо захоронениями ( Chamel , 2014. Р. 259). Возможно, такие действия были проведены в связи готовящимся ритуальным закрытием самого сооружения, по аналогии с закрытием ям и склепов коллективных долговременных погребений фазы Dj III, которые после завершения их использования замуровывали либо слоем глины, либо вымосткой из мелких камней.

В материалах Строения 10 Телля Карамель ( Mazurowski et al. , 2012; Gawrońska et al. , 2012) и Строения 3 Хасанкейф Хююк ( Miyake , 2016) совмещаются характеристики общественных сооружений культового назначения разных типов. Судя по их размерам, конструкции и сопутствующим данным, они использовались не только для проведения ритуальных собраний, но являлись и предпочтительным местом для совершения захоронений.

В целом в Передней Азии на протяжении всей эпохи неолита была широко распространена практика хоронить умерших под полами жилых строений или поблизости от них. Вместе с тем, данные «домов мертвых» из Чайоню Тепеси и Джаде эль-Мугара, а также «кладбища» североиракского памятника Немрик (Sołtysiak et al., 2015) показывают, что на этапе развитого докерамического неолита А, раннего и среднего PPNB на некоторых поселениях Северной Месопотамии функционировали отдельные участки или специальные постройки для проведения погребальных обрядов, несомненно, игравших важную роль в социальноидеологической жизни коллектива.

Заключение

Выделенные типы общественных сооружений культового назначения Северной Месопотамии эпохи PPN не являлись жестко установленными канонами: их характеристики иногда сильно варьируют; особенности разных типов могли совмещаться в конструкциях отдельных строений. IV тип, так называемые «дома мертвых», выделен предварительно, на основании пока еще ограниченных данных.

Постройки II типа в настоящее время известны только по материалам памятников северосирийского очага неолитизации.

В результате изучения стратиграфии конкретных памятников и датировок этих материалов, сравнительного анализа данных общественных построек культового назначения и выявления характеристик их разных типов, можно отметить, что прослеживается эволюционная линия развития от архаичных жилищ, общественных строений I и II типа к строениям III типа, наиболее монументальным и символически выразительным. Крайне интересно, что не только сопутствующие объекты, особенности оформления интерьера, но в ряде случаев и сами архитектурные конструкции, морфология общественных построек культового назначения передают устойчивые образы важнейших символических элементов в картине мира жителей ранненеолитических поселений Северной Месопотамии (архаичного жилища, букрании).

С эпохи развитого PPNA прослеживается определенная специализация в функциональном отношении у разных типов общественных построек культового назначения, соотносящаяся с их морфологическими и конструктивными особенностями. Так, общественные строения II типа в большей степени были связаны с хозяйственной деятельностью, III – с ритуальными собраниями представителей коллектива, VI – с проведением обрядов захоронения. Материалы хронологически более ранних общественных строений культового назначения I типа в большинстве случаев демонстрируют полифункциональный характер этих сооружений.

Нет сомнений, что будущие полевые исследования дадут новые источники для уточнения представленной типологии. Наиболее перспективным в плане получения новой информации по данному вопросу, на наш взгляд, является район Верхнего Тигра.

Благодарности

Сердечно благодарю сирийского археолога, руководителя раскопок Телля Абр 3, д-ра Т. Ярта (Т. Yartah), а также физического антрополога д-ра Б. Шамель (B. Chamel) из Национального центра научных исследований Франции (CNRS) за предоставленную возможность познакомиться с неопубликованными материалами их диссертаций.