Особенности репрезентации фейковой информации в аудиовизуальном медиаконтенте

Ситуация неопределенности, ставшая последствием пандемии, заставила аудиторию активнее взаимодействовать с медиасферой. Этот эффект очевиден и связан не только с процессами самоизоляции, но и в целом с увеличением зависимости населения от медиа в кризисных ситуациях. Как подчеркивают исследователи С. Бол-Рокеш и М. Л. де Флер [Ball-Rokeach, DeFleur, 1976], в сложных ситуациях зависимость общества от средств массовой информации может становиться тотальной. Подобный эффект мы и наблюдаем сегодня. Вовлеченность аудитории в процесс медиапотребления существенно увеличилась. Именно из медиа люди черпают значимую для них информацию и на ее основе принимают порой жизненно важные решения. В такой ситуации вопрос о качестве массовой информации звучит особенно остро.

Наряду с этим отмечаются процессы визуализации медиасферы и рост интереса аудитории именно к аудиовизуальному медиаконтенту. Уже первая неделя самоизоляции продемонстрировала увеличение времени телепросмотра даже у тех слоев населения, которые традиционно считаются противниками телевидения. Так, среднесуточное время телепросмотра в группе 12–17 лет возросло на 36 %, а в группе 18–24 года – на 42 %. В целом же время телепросмотра среди россиян увеличилось на 25 %. Многократно возросло и число обращений к сетевым ресурсам, предлагающим видеоконтент [Шестерина, 2020]. И это не случайно. Аудиовизуальные медиа воспринимаются аудиторией как более или менее достоверный источник информации – ведь то, что нам показывают, по мнению многих, сложнее фальсифицировать, чем то, о чем нам рассказывают. А. Бергер в книге «Видеть – значит верить» подчеркивает такой эффект восприятия видеоинформации: «Мы живем в мире вещей, которые можно увидеть, в мире визуальном, и значительная часть нашей физической и эмоциональной энергии расходуется на зрительный процесс. Мы, как рыбы, “плаваем” в мире образов, и эти образы помогают нам формировать восприятие окружающего мира» [2005. С. 17]. Между тем современная техника и технологии видеопроизводства делают процесс фальсификации видеопроизведения не столь сложным. Так, по данным пресс-службы Роскомнадзора, каждое третье требование Генпрокуратуры об удалении заведомо фейковых данных в 2020 г. имело отношение к YouTube, что стало рекордом относительно других ресурсов 1. В результате аудитория становится заложником высокого бонуса доверия, которым наделила экранные медиа. В связи с этим вопрос об установлении качества видеоинформации является в высшей степени актуальным. Фейковая информация в аудиовизуальной форме способна причинить огромный вред как конкретному зрителю, так и социуму в целом. Возможность ее идентификации становится стратегической задачей на современном этапе развития общества.

Фейковый контент: теоретический обзор проблемы

Несмотря на очевидную значимость проблемы, она на протяжении долгого времени находилась, да и сейчас еще находится за пределами системного исследования, хотя сам феномен фейка привлекал внимание многих ученых. Так, социокультурные аспекты бытования фейка рассматриваются в трудах Л. А. Брусенской, Э. Г. Куликовой [2018], П. В. Векленко [2018], И. В. Лебедевой [2013], Е. О. Негрова [2017], М. Н. Орешко [2019], Н. Н. Панченко [2013], Н. А. Потаповой [2017], Л. А. Шестак [2017]. Многое для понимания феномена фейка в медиасфере сделал профессор С. Н. Ильченко. Ему принадлежит несколько работ, рассматривающих различные аспекты функционирования фейка в СМИ [Ильченко, 2015; 2016; 2017; 2018; 2019]. Особенности фейковой информации исследуются в работах Н. Н. Кошкаровой [Кошкарова, Бойко, 2020], Н. Ф. Пономарева [2019], С. С. Распоповой [Распопова, Богдан, 2018], И. А. Стернина [Стернин, Шестерина, 2020] и ряда других ученых. Вместе с тем сложно не обратить внимание на тот факт, что исследователи в большей степени фокусируют интерес на текстовых документах. Аудиовизуальные фейки приводятся эпизодически, в качестве удачных примеров, не систематизируются и не рассматриваются столь же подробно, как фейки текстовых сообщений. Исключение составляют некоторые работы К. Л. Зуйкиной, Д. В. Соколовой [2019], С. Н. Ильченко [2016], Е. В. Ларкиной [2020] и ряда других исследователей. Однако и в этих работах комплексное изучение аудиовизуальных фейков не осуществляется.

В нашем исследовании мы предприняли попытку восполнить этот пробел и представить те параметры аудиовизуальных медиатекстов, по которым, на наш взгляд, мы можем определить их фейковый характер в общем медиапотоке. Эмпирическую базу исследования составили аудиовизуальные произведения, транслируемые традиционными медиа и распространяемые по всем доступным нам каналам коммуникации в 2020 г. Нами были проанализированы выпуски следующих информационных программ: «Новости» (1 канал), «Вести» (Россия 1), «Вести. Воронеж» (ГТРК Воронеж). Мы исследовали контент новостных сюжетов 1 выпуска каждой передачи еженедельно на протяжении года. В целом было проанализировано 147 выпусков (300 видеосюжетов). Также в компаративном аспекте мы привлекали к анализу видеопроизведения, распространявшиеся в 2020 г. в сети Интернет преимущественно на платформе YouTube и имевшие явно выраженный фейковый характер (например, созданные по технологии deepfake).

Особенности аудиовизуальной фейковой информации

Существуют различные подходы к определению фейка. Большая часть исследователей сходится в представлении о том, что фейк – это ложная информация, теми или иными средствами выдающая себя за истинную [Ильченко, 2016; Allcott, Gentzkow, 2017; Распопова, Богдан, 2018]. При этом подчеркивается важность распространения такой информации в СМИ. Мы в нашем исследовании будем опираться на это определение, однако подчеркнем значимость понимания того, что фейк – не просто ложная информация. Это информация, лишенная ценности для общества, но стремящаяся выдать себя за ценную. Именно последний аспект ярко заметен в электронных медиа, где фейки пытаются навязчиво доказать аудитории собственную актуальность и значимость.

Необходимо отметить, что в аудиовизуальных СМИ фейки создаются как на уровне текста (закадрового или внутрикадрового), так и на уровне изображения. С этой точки зрения мы можем говорить о двух моделях формирования видеофейков – асинхронной и синхронной.

Асинхронный фейк формируется только на уровне аудиоряда или видеоряда. Одним из ярких примеров такой модели фейка стало объявление ведущим Джо Торресом в прямом эфире новостей американского телеканала ABC 7 о смерти кандидата в президенты США от Демократической партии Хиллари Клинтон. Эта информация была быстро опровергнута, но успела распространиться по социальным сетям и повлияла на развитие политической ситуации в стране.

Проблема с определением асинхронных видеофейков заключается в том, что в данном случае один из воспринимаемых зрителем рядов произведения транслирует правду, и на его фоне определить недостоверности информации, поступающей по второму каналу, бывает непросто.

Однако еще сложнее идентифицировать синхронный фейк . Он рождается на основе сочетания аудио- и видеоряда. Подобный тип фейка фактически моделирует несуществующую ситуацию. Примером может служить скандальная история с фальсификацией процедуры голосования по поправкам к Конституции РФ, осуществленная движением «Голос», когда было снято видео, для создания которого были построены декорации участка, а в съемках были задействованы актеры, исполнявшие роли нарушителей процедуры голосования.

Исследование аудиовизуального контента показало, что в секторе как традиционных, так и новейших медиа тиражируются практически все известные виды фейков , но в силу технико-технологических особенностей создания видеопродукта разные виды фейков представлены неравномерно.

К примеру, по степени искажения информации в аудиовизуальных медиа мы практически не встретили такого типа фейка, как «абсолютная ложь». Чаще встречаются варианты, основанные на сокрытии информации. В этом случае при производстве видео удаляются нежелательные кадры. Также нередки примеры искажения информации, когда фейк создается смешением факта и мнения. Такой вариант мы преимущественно обнаруживаем в формате ток-шоу, где ведущими к тому же используются дополнительные ресурсы создания подтекста (интонация, мимика, жесты). В выпусках новостей, как правило, встречается частичная ложь, когда искажаются детали описываемого события. Например, в выпусках новостей общероссийских телеканалов в сюжетах о революции в Белоруссии митингующие были показаны в позитивном ключе, а в сюжетах о протестах в России отбирались кадры, где участники этих мероприятий демонстрировали асоциальное поведение и смотрелись неприглядно.

Безусловно, не только видеоряд создает на телеэкране фейковые новости. Нередко используется манипулятивная семантика, т. е. такие слова и выражения, которые влияют на оценку события, явления, человека (например , «скупой» вместо «бережливый», «урегулирование» вместо «вооруженное вторжение», «операция» вместо «преступление»). К примеру, в упомянутом выше видеофейке движения «Голос» о нарушениях в ходе голосования по поправкам в Конституцию корреспондент назвал процедуру «выборами». Очевидная ошибка должна в этом случае насторожить зрителей.

Если рассматривать фейки по степени достоверности пространственно-временных характеристик , то в аудиовизуальных медиа редко встречаются примеры фейков по месту или времени. Чаще на экране можно обнаружить примеры пространственно-временных фейков, когда происходит искажение события и по месту, и по времени в одном материале. К примеру, информация о пандемии в Италии иллюстрируется кадрами, снятыми несколько лет назад в другой стране. Подобный тип фейка не может не вызвать опасения, поскольку фактически моделирует несуществующую ситуацию. Он эксплуатирует доверие аудитории к фрейму предъявления новостей, но по сути является псевдоновостью.

По степени достоверности источника на современном телевидении можно обнаружить фейки трех типов:

• •    основанные на предвзятом источнике. В этом случае информатором становится человек, заинтересованный в определенной подаче новостей;

• •    основанные на непроверенном источнике. К такого рода фейкам относятся сюжеты, в которых повествование ведется очевидцем события. В видеофейке таким очевидцем часто может быть актер (известный фейк канала SkyNews с участием русского актера Александра Агапкина, где он регулярно изображал боевика, воюющего в Сирии);

• •    основанные на «показаниях» панического свидетеля, эмоционально вовлеченного в происходящее. Примеры подобных фейков мы обнаружили в историях болезней пациентов, перенесших COVID-19. Или еще один яркий пример – выход в эфир 1 канала интервью со студенткой Алиной Керовой, погибшей в ходе нападения на колледж в Керчи (к моменту записи интервью девушки уже не было в живых).

Нередко информирование через такого рода источники сопровождается эффектом сенсационности, срочности, который подкрепляется интонационно. Такая форма подачи сведений затрудняет критическое восприятие информации и мешает идентификации фейка. Тем не менее можно установить некоторые качества видеопроизведения, которые должны насторожить зрителя и вызвать желание перепроверить информацию. К наиболее частым в проанализированном нами видеоконтенте отнесем:

• •    – использование видеокадров, снятых в определенном ракурсе и влияющих на оценку происходящего. Подобный прием был использован в 24 % сюжетов с установленным фейковым содержанием. Так, незначительный пожар может быть снят сквозь пламя, и тогда будет казаться, что весь дом или вся улица в огне. Малочисленное мероприятие может быть показано без общих планов. В кадре окажутся только группы людей, что создаст впечатление присутствия большого числа участников. Подобные примеры «корректировки реальности» мы встречали в медиа и ранее, но технико-технологический прогресс сделал их легкодоступными. К примеру, в одном из сюжетов канала ГТРК Воронеж прозвучала информация о том, что на фоне пандемии горожане «штурмуют» банки. В анонсе было озвучено буквально следующее: «Самоизоляция. В очереди воронежцы сегодня штурмовали отделение банка, но зато перестали ходить на прогулки». Текст сопровождался крупными планами недовольных воронежцев. Создавалось ощущение масштабного события. Однако сравнение информации с данными из других источников показало, что недовольных горожан было около десяти, и они спокойно ожидали своей очереди для того, чтобы попасть в банк;

• •    видеоролики с невероятно удачными трюками или опасными действиями участников. Такие произведения, хотя и имеют постановочный характер, но формируют ощущение хро-никальности, достоверности, репортажной съемки. По сути, зритель имеет дело с жанром мокьюментари, но канал трансляции видео нередко формирует доверие к нему. Пример – «репортажи» из Сирии, которые транслировались как достоверные, но на самом деле были сняты в традициях игрового кино. Около 11 % видеороликов с установленным фейковым содержанием были представлены этим типом видеопроизведений;

• •    видеоролики, имитирующие реальные ситуации с помощью анимации, мультипликации и иных технологий съемки. К примеру, 25 мая в Сети было распространено видео «Танец в воздухе. Шоу двух самолетов Миг-29», в котором пилоты показывали невозможные доселе трюки. Самолеты зависали над землей на расстоянии менее метра, а потом взмывали ввысь. До сих пор никому не удавалось проделать подобное. Анализ видео показал, что его авторы осуществили съемку двух игрушечных моделей, но в таком ракурсе, что это казалось правдоподобным. Кроме того, видео было выложено в день, когда действительно состоялось авиашоу и подобные самолеты принимали в нем участие. Это стимулировало дополнительное доверие зрителей к видеофейку;

• •    размещение в видео недостоверной инфографики. Множество примеров подобного способа создания фейка мы встретили в роликах о фальсификации результатов голосований, где на карте отмечались участки и данные о нарушениях, которые позже были опровергнуты. То же можно сказать и о сообщениях, содержащих информацию о развитии эпидемиологической ситуации. В целом подобный прием был обнаружен нами в 14 % видеопроизведений с установленным фейковым содержанием.

Необходимо отметить, что современный аудиовизуальный контент обнаруживает не только присутствие видеопроизведений очевидно фейкового характера, но и примеры сюжетов, в которых мы обнаруживаем заметное искажение оценки описываемого события. Часто такое искажение происходит на уровне сопровождающей их контекстной информацией. Так, в выпуске новостей могут использоваться анонсы, искажающие суть сюжета: «На прием по записи в одиночку и даже ночью. Воронежские медики придумали безопасную систему для доноров. Больницам всерьез грозит дефицит крови» (ГТРК Воронеж). В сюжете речь идет лишь о реструктуризации донорской системы. Такое искаженное анонсирование было отмечено нами в 28 выпусках информационных программ за исследуемый период.

Также искажение может быть спровоцировано нагнетанием эмоций в титрах. Анализ содержания выпусков информационно-новостной программы «Вести. Воронеж» за март-апрель 2020 г. позволил выявить в титрах вербальные конструкции, оказывающие заметное влияние на интерпретацию события, как правило, в сторону усиления негативной составляющей: «горячий март», «огненный апрель», «вирус паники», «фекальные реки», «с корабля в больницу», «имбирное помешательство», «выхода нет». Такой подход к титрованию был обнаружен в 11 % выпусков. И, несмотря на то что в этом случае мы не можем говорить о фейковом характере самого медиатекста, мы, тем не менее, можем говорить о присутствии в произведении компонентов, приводящих к значительной корректировке его оценки зрителем.

Если же вернуться к разговору о собственно фейковой информации, то невозможно обойти стороной новую форму фейка, связанную с развитием технологий – дипфейк (deepfake). Это технология, позволяющая заменять одни части видеоизображения на другие без потери ощущения реальности происходящего за счет использования распределения между алгоритмами функций «автора» и «критика». Например, лицо одного человека может быть заменено лицом другого человека с точным копированием мимики персонажа. «Автор» работает над совмещением изображений до тех пор, пока «критик» не перестанет различать оригинал и подделку. Эта технология позволяет показать любое живое существо (в том числе и человека) совершающим поступки, которые на самом деле он не совершал. Такая методика синтеза изображения сегодня чаще всего безобидна и используется в культурно-просветительской сфере, в сфере развлечений и рекламы. Например, технология дипфейка была применена в Музее Сальвадора Дали во Флориде с целью привлечения внимания аудитории к творчеству великого художника. На специальной выставке «Дали жив» (Dalí Lives), организованной в честь 115-летия художника, функционировал сгенерированный искусственным интеллектом прототип Дали. Он общался с посетителями музея, рассказывал им о своих картинах, отвечал на вопросы, делал селфи и присылал фотографии на почту посетителей.

Другой позитивный пример дипфейка – видео, на котором изображение Илона Маска совмещено с изображением гитариста группы «Земляне» Игоря Романова. Мы видим, как Илон Маск поет песню «Трава у дома». Ролик появился в сети 31 мая 2020 г., в день первого запуска пилотируемого корабля компании «SpaceX», и имеет развлекательный характер.

В последнее время технология дипфейка используется и для решения значимых социальных задач. Так, относительно недавно появилось видео, «оживившее» известного мексиканского журналиста и писателя Хавьера Вальдеса Карденаса, убитого наркомафией за свою профессиональную деятельность. В этом видео персонаж озвучивает обращение журналиста к президенту Мексики с требованием принять реальные меры против организованной преступности и торговли наркотиками. Это обращение было написано журналистом незадолго до смерти и не произвело должного эффекта. Однако будучи озвученным в формате дипфей-ка, оно облетело весь мир и вызвало серьезный общественный резонанс. Этот пример позволяет нам говорить о том, что, как и любая технология, технология создания фейка может быть использована в конструктивном ключе.

Однако та же самая технология дипфейка может применяться и с целью дезинформации и дискредитации. Достаточно вспомнить тот факт, что первоначально она использовалась в сфере порнографии, когда симулировалось участие известных медийных персон в съемках порнографических фильмов. Риск использования технологии в таком и подобных ему контекстах заставляет нас выводить дискуссию о дипфейках из сферы обсуждения технологических новинок в область решения этических и правовых проблем.

Действительно, зафиксированные нами видеофейки могут создаваться с разными целями:

• •    привлечение внимания аудитории к телеканалу или аккаунту, повышение рейтинга с помощью апелляции к принципу экзотики и эпатирования зрителя;

• •    привлечение внимания к реально существующей, но замалчиваемой или забытой проблеме;

• •    дискредитация персоны, группы лиц или организации, распространение порочащих ложных сведений с целью получения конкретного преимущества;

• •    развлечение. Этот тип фейка обычно не причиняет вред человеку и социуму, поскольку вымысел в нем чаще всего очевиден. Однако мы усматриваем в нем некоторую опасность: частотность распространения таких фейков может «приучить» аудиторию к принятию фейковой информации как таковой.

Заключение

Обобщая результаты проведенного исследования, отметим, что степень воздействия видеофейков на формирование представлений о мире можно оценить как высокую. Аудитория склонна в большей мере доверять тому, что можно «увидеть собственными глазами», а уровень медиаграмотности сегодня, как правило, недостаточно высок для того, чтобы вовремя заметить технико-технологические приемы, создающие псевдособытие. Безусловно, предпринимаются меры по борьбе с фейковой информацией, но пока локальные. Так, Госдума РФ приняла закон, предусматривающий разные формы наказания за распространение фейков о коронавирусе (штраф от 300 тыс. до 1,5 млн рублей, а срок лишения свободы – до трех лет). И это важный шаг, подчеркивающий понимание значимости проблемы. Однако эта мера распространяется на фейки лишь в одной тематической сфере. Другие законодательные меры, направленные на борьбу с распространением ложной информации, усиливают позитивный эффект, но этого недостаточно. Проблема идентификации аудиовизуальных фейков заключается в том, что, хотя каналы трансляции и признают ошибочность переданных сведений, делают они это не сразу. Ошибочное видео успевает распространиться в Сети, а вот его опровержение далеко не всегда бывает замечено зрителями. Необходима целенаправленная политика формирования медийной грамотности и развития медиакритического восприятия среди широких слоев населения.