Особенности субъекта правовой идентичности

В современной юридической науке довольно отчетливо выявились два подхода к понятию «субъект права» - широкий и узкий. Достигнут некоторый консенсус относительно значимости данного понятия: мало кем ставится под сомнение, что субъект права представляет собой если не главное, то одно из центральных звеньев правовой реальности, поскольку без субъекта не создаются и не функционируют никакие правовые институты, не появляются и не приводятся в действие правовые нормы, не возникают правоотношения и т.п. Естественно, что попытки научного объяснения тех или иных феноменов правовой жизни часто приводят к тому, что их источником оказывается именно субъект права с присущими ему установками, ценностями, намерениями и др., являющийся также субъектом правовой идентичности, отличительная особенность которого - его возраст. Речь не идет о наступлении возраста, с которым закон связывает возможность появления тех или иных прав и обязанностей. Как представляется, правовая идентичность соответствует довольно высокому уровню индивидуальной зрелости и накопленного личного опыта. Эти качества, в свою очередь, принято связывать с достижением определенного возраста. Само собой, установить точные возрастные рамки правовой идентичности не представляется возможным, прежде всего потому, что темпы личностного развития неодинаковы и не существует единых стандартов, в соответствии с которыми тот или иной возраст означал бы нахождение на соответствующей ступени индивидуальной психической эволюции: «достижение того или иного биологического, хронологического возраста само по себе не гарантирует ни физической, ни интеллектуальной, ни нравственной зрелости, ни высокой профессиональной квалификации» [1].

Тем не менее представляется возможным ориентироваться на имеющиеся данные возрастной психологии, с тем чтобы определить хотя бы приблизительную возрастную планку формирования правовой идентичности. Так, принято считать, что

18 лет - возраст наступления общего совершеннолетия и приобретения основного объема дееспособности - это завершение периода «ранней юности» и предварительного самоопределения; в этом возрасте у человека появляется готовность к самореализации, к столкновению с изменяющимся миром, однако еще не происходит реалистический выбор, связанный с осознанием объективных границ возможного, а профессиональная социализация находится на самом начальном этапе. Можно с высокой долей уверенности предположить, что в этом возрасте человек еще не приходит к пониманию права как самостоятельного фактора общественной жизни, не оценивает его значимость в должной мере, а значит, его идентичность еще не приобретает правового измерения. Следующий возрастной рубеж соответствует 21-22 годам: так называемая «ранняя взрослость», или поздняя юность, когда начинается выстраивание собственного стиля жизни, осваиваются семейные и профессиональные роли, определяется среда общения (с этим возрастом действующее российское законодательство связывает возникновение пассивного избирательного права на выборах в Государственную Думу Федерального Собрания РФ, а также в законодательные (представительные) органы субъектов РФ). Как представляется, на этом этапе может быть совершен стратегический жизненный выбор, одним из результатов которого в будущем станет формирование правовой идентичности (например, занятие юридической профессией, начало правозащитной деятельности и т.п.).

Наконец, в возрасте 30-35 лет наблюдается стабилизация основных психических функций (внимания, памяти, мышления), укрепляется связь между ними, что уменьшает возможность последующих новообразований, т.е. качественных изменений личности; одновременно с этим достигается высокий уровень самостоятельности, а ведущим типом деятельности становится труд [2]. Таким образом, именно этот возрастной период представляется наиболее вероятным временем складывания правовой идентичности , поскольку для этого требуются профессиональное и личное самоопределение, погружение в соответствующие социальные практики; что касается более зрелого возраста, то с годами структуры личности становятся все более устойчивыми и вероятн ость появления новых элементов идентичности снижается.

Субъект правовой идентичности также характеризуется особыми мыслительными и речевыми навыками. Так, специфика его речевого поведения заключается в пользовании юридической лексикой и в обращении к правовой аргументации для обоснования своих интересов. Быть носителем правовой идентичности – значит артикулировать юридические аспекты своей социальной позиции. В устах человека, обладающего правовой идентичностью, такие привычные слова, как право, обязанность, ответственность, не являются простыми риторическими фигурами, как в обыденной речи, а имеют точное юридическое значение и отсылают к нормативно-регулятивной сфере.

В современной научной литературе для описания ментальных особенностей субъекта правовой жизни довольно часто используется выражение «человек юридический» (homo juridicus), или «правовое существо». Оно употребляется, например, в контексте понятия «правовое бытие человека» [3], под которым имеется в виду совокупность всех форм и проявлений юридической активности.

В.П. Малахов предлагает следующее определение: «Правовое существо – это человек, бытующий в сетке координат правовой реальности и перестающий быть полноценным человеком, как только он за пределы этой сетки выходит (или выпадает)» [4]. К основным чертам правового существа В.П. Малахов относит, в частности, послушание (смирение, подчиненность), самоограничение, свободу, совесть и др. [5].

В.А. Бачинин полагает, что человек юридический – это «цивилизованный индивидуум, способный самостоятельно перераспределять свою витальную и социальную энергию и направлять свои инстинкты и страсти в русло нормативного существования, законопослушного поведения, умеющего облекать противоречия своей внутренней и внешней жизни в приемлемые для социального окружения правовые формы» [6]. Отсюда видно, что для автора, наряду с правопослушанием, центральным качеством «человека юридического» является умение управлять собственным поведением в сторону его согласования с интересами общества. В.А. Бачинин даже наделяет его «иммунитетом против искушений имморально-неправового, криминального характера…» [7].

По мнению Л.С. Мамута, homo juridicus – это прежде всего участник правового общения, которому присущи такие свойства, как формальное равенство с другими лицами, принятие решений и действование по своему усмотрению, рациональный выбор, ответственность, а также психофизиологические особенности: баланс эмоционального и интеллектуального, умение адекватно оценивать собственные потребности и интересы, извлекать уроки из своего опыта [8].

Ю.Ю. Ветютнев подчеркивает внутреннюю противоречивость человека юридического, выражающуюся в том, что он должен беспрепятственно переключаться из модуса доверия в модус критики [9]; имеется в виду, что человек юридический должен обладать способностью к критическому анализу конкретных правовых ситуаций и одновременно не ставить под сомнение основополагающие императивы, выраженные в законах.

Как можно видеть из этого краткого обзора позиций, облик человека юридического (правового существа) пока выглядит неоднозначно. Разногласия касаются прежде всего таких аспектов, как способность или неспособность этого субъекта к совершению социально вредных поступков, а также соотношение в его поведении внутренней (самоопределение) и внешней (подчинение чужой воли) детерминации. Тем не менее продуктивность этих суждений определяется тем, что в них намечены контуры представлений о субъекте правовой идентичности, поскольку именно он в наибольшей степени отвечает критериям человека юридического.

• 1.    Шаповаленко В.И. Возрастная психология (Психология развития и возрастная психология). М., 2005. С. 238.

• 2.    Там же. С. 287–300.

• 3.    Ковлер А.И. Антропология права. M., 2001. С. 23.

• 4.    Малахов В.П. Философия права. M., 2002. С. 251.

• 5.    Там же. С. 365–367.

• 6.    Бачинин В.А. Энциклопедия философии и социологии права. СПб., 2006. С. 1026.

• 7.    Там же. С. 1027.

• 8.    Мамут Л.С. Право рождается и существует в социуме // Конституционный вестник. 2010. №2. С. 59–62.

• 9.    Ветютнев Ю.Ю. Роль внушения в правовом регулировании // Современное право. 2011. №6. С. 28.