Особенности восприятия политического риска

К ак и всякое отражение бытия в сознании субъекта, отраже-ние политической действительности имеет противоречивый характер, который обусловлен, с одной стороны, сложностью и неоднозначностью процессов, происходящих в политических отношениях, а с другой — когнитивными способностями и эмо -циональной окрашенностью осмысления этих процессов лицами, принимающих решения. Другими словами, подчеркнем известный факт: реальность и ее отражение в сознании — это не одно и то же.

В самом общем виде восприятие риска можно охарактеризовать как познавательное и эмоциональное отношение субъекта к воз можности наступления ущерба. Очевидно, что в одних и тех же ситуациях люди неодинаково воспринимают и оценивают вели чину риска. Наличие только этого факта способствует постоянной актуализации исследования проблем, связанных с восприятием риска. Причем при их решении необходимо учитывать множество аспектов — социально-психологического, индивидуального, исто -рического, ситуативного и другого характера.

В целом восприятие риска зависит от внешних условий и вну-треннего состояния субъекта, которые могут усиливаться или ослабляться, противоречить друг другу, а также быть весьма под вижными. Восприятие риска включает в себя два аспекта: один характеризует степень контролируемости субъектом рисков, дру гой — возможность определения их последствий. В негативном аспекте оно может проявляться в неадекватной и неверной оценке собственных возможностей, социально политической ситуации, установок политических акторов, намерений противоположной стороны и недооценке их сил и возможностей.

БРЕГА

Очевидна зависимость восприятия риска от направленности информационного потока. Увеличение данных о последствиях риска, драматизация возможных событий, как правило, ведут к тому, что люди преувеличивают его реальную степень, что часто ведет не к уточнению оценок риска, а к возрастанию тревоги и страха. Достаточно, например, вспомнить моменты массового пси хоза, когда потоки информации о терроризме способствуют чрез мерности восприятия его угроз, что не соответствует реальному положению дел. Например, в конце 90-х — начале нулевых годов иногда создавалось впечатление, что террористические организа ции активно действуют чуть ли не в каждом большом и среднем городе России. Понятно, что такая информация не способствует социально политической стабильности, напротив, она способна вызывать либо паническое настроение у населения, либо агрессию в отношении к людям других национальностей. С другой стороны, ослабление потока и объема информации о риске может привести к снижению осознания реальности имеющихся угроз безопасному существованию, а значит необходимости поддерживать безопасность страны на должном уровне.

Восприятие риска и последующая его оценка в общественном сознании в нема -лой степени зависят от интенсивности и характера информационного воздействия. Замечено, что население обычно переоце-нивает опасность тех событий, о которых часто сообщается в средствах массовой коммуникации, — это способствует воз -растанию чувства тревоги и страха (осо-бенно если информация преподносится образным и эмоциональным языком). И наоборот, отсутствие достаточно пол -ной информации, ее искажение и невер ная интерпретация могут привести к недооценке вероятности появления отри цательных и положительных последствий рискованного политического решения. В частности, можно недооценить опас ность, связанную с какими либо поли тическими событиями, если информа ция о ней изложена с двояким смыслом, сложным и непонятным языком. Исходя из этого, думается, что для снижения негативного информационного влияния и адекватного восприятия риска необхо дима компетентная система фильтрации (отбора) сведений о рисках безопасности (т.е. специальная квалифицированная обработка информации), а также широкое распространение знаний о них.

Полноценный анализ риска затруд-нен тем, что он не «сможет начаться» до тех пор, пока не будет воспринят именно как возможность неблагоприятных по следствий действий субъектов, так ска -зать, будет переведен из потенциального состояния в реальное. В действительности риск может долго не восприниматься, т.к. может находиться в латентном состоянии и не осознаваться не только широким кру гом людей, но и специалистами. Но рано или поздно риск обнаруживается. Однако здесь возникает проблема, которую можно кратко сформулировать следующим обра зом: «что перед нами — действительно риск или только наше измененное риско логическое восприятие действитель ности?» Как пишет У. Бек, «конец фазы латентности имеет две стороны: риск и его восприятие. Невозможно понять, обо стрились ли риски сами по себе или обо стрился наш взгляд на них. Обе стороны совпадают, обусловливают друг друга, уси ливаются и превращаются в нечто единое, поскольку риски — это риски в знании»1. Другими словами, обнаруживается про -блема «совмещения — различения» самого риска и его восприятия. И чем адекват нее и рациональнее она будет решаться, тем объективнее и полнее будут знания о риске. Это противоречие оставляет откры-тым вопрос отношения научного осмыс ления риска и социального восприятия.

Проблема восприятия политического риска и знания о нем также находит свое отражение в неоднозначности отношения к нему со стороны экспертов и населения. Дело в том, что каждая из сторон имеет свой особый акцент в восприятии риска. Данная проблема имеет, по крайней мере, две основные стороны. С одной стороны, эксперты могут считать риск незначимым или вообще несуществующим, в то время как население, обеспокоенное негатив ными последствиями риска, считает его высоким. С другой стороны, наблюда ется обратное: эксперты считают риск довольно высоким, в то время как населе ние не воспринимает или отрицает риск. Этому явлению есть разные объяснения, например связанные с неверием населе ния в компетентность или неангажиро ванность экспертов, а также валидность используемых ими методов составления прогноза риска.

Но есть и иной взгляд на проблему восприятия риска экспертами и населе нием. Как бы ни были подготовлены экс перты, их точка зрения на риск (оценка) всегда будет расходиться с точкой зрения населения. Сущность этого в различных позициях, занимаемых экспертами и населением, по отношению к политиче скому риску в какой бы то ни было сфере. Восприятие риска экспертами — специа-листами и учеными сильно детерминиро вано их профессиональными интересами. Исследования показали, что отношение экспертов к риску значительно сдержан нее, чем у других людей. Было доказано, что на восприятие риска ученым влияет образование и область исследования, в которой он работает. Так, например, экс -перт в области атомной энергетики будет более терпимо относиться к риску хране ния ядерных отходов, чем, например, экс перт в обла сти экологической политики.

Первый, скорее всего, будет предполагать, что риск, связанный с переработкой и хра-нением отработанного ядерного топлива, преувеличен другими людьми и сред -ствами массовой информации.

Проблема различий в отношении к рискам населения и экспертов представ -ляется принципиально не разрешимой до конца. Причина этому — разные социаль-ные позиции, т.к. каждая из сторон имеет свои интересы, свой предмет и объем кон -троля над рисками. Для населения предмет контроля — личностные и добровольные риски, для экспертов — риски, связанные со сферой их профессиональной деятель ности и квалифицируемые как глобаль ные и необходимые. Так, эксперты могут оценивать политический риск, связанный с усилением авторитарных тенденций, на уровне угрозы как обществу, так и лич -ности как очень высокий, а большинство населения воспринимает этот же риск на личностном уровне как очень низкий. При добровольном политическом риске населения мы, как правило, имеем дело преимущественно с феноменом уменьше ния личного ущерба для себя, несмотря на то что эксперты считают его высоким. Таким образом, отношение экспертов к риску характеризуется неоднородностью и склонностью к его навязыванию, но в целом оно толерантнее, чем отношение населения. В основе толерантности экс -пертов к риску лежит уверенность в воз можности контроля над ним, а также профессиональные интересы, в т.ч. при частность к разработке политики или тех нологий, которые делают их востребован ными.

Кроме того, важно учитывать времен -ную разнесенность восприятия риска, которая во многом обнаруживает зави симость осмысления риска от предпола гаемого времени наступления возможных негативных последствий. Если опасно -сти, которые могут наступить в процессе претворения в жизнь решения, удалены во времени, то они обычно недооценива ются и не вызывают видимых изменений в поведении людей. И наоборот, если реа-лизация решения сразу же может повлечь за собой неблагоприятные изменения, то степень опасности, как правило, значи тельно переоценивается.

Рассмотрев общие особенности воспри-ятия, обратимся к специфике восприятия риска в конфликтных политических отно шениях. И здесь, конечно же, наиболь шее внимание должно быть обращено на обстоятельства, которые способствуют искажению объективности восприя-тия риска. Итак, каковы же характерные деформации восприятия риска в данных условиях?

Высокая стереотипизация . Стереотипное восприятие риска включает в себя когни тивный аспект (крайняя избирательность восприятия, т.е. воспринимается только та информация, которая согласуется с имею щимися стереотипами; стремление в силу однозначной интерпретации фактов к упрощению информации; схематизм при оценке фактов).

Ситуация риска не мыслится без опас ности, представляющей собой «специфи-ческую форму субъективного определения (восприятия) отрицания существования, ...имеющую не только оценочный, но и ценностный характер»1. Причем эта цен -ность не ситуативна, а получает устойчи вое клишированное закрепление в исто рической памяти народа, облекается в форму социальных стереотипов, которые очень живучи. Потому даже через многие десятилетия может быть актуальным нега тивное восприятие бывших противников. Несомненно, такое восприятие оказывает влияние не только на настоящее, но и на будущее. К примеру, США и Россия — бывшие противники в «холодной войне», — несмотря на то что она закончилась более 20 лет назад, продолжают с зачастую нескрываемым недоверием относиться к политике друг друга.

Гипертрофированностъ. Обычно такое восприятие риска свойственно в условиях повышенной политической напряжен ности. Вследствие гипертрофированного восприятия одна сторона может пойти на риск начать активные конфликтные дей ствия на основе того, что она сочтет (вос примет), будто другая сторона представ -ляет для него угрозу. Скорее всего, этот участник первым начнет борьбу, чтобы перехватить инициативу и тем самым получить преимущество. При этом может случиться и так, что реальный конфликт интересов будет проигнорирован, а несу ществующий — воспринят как настоящий конфликт. В некоторых случаях стороны объективно могут и не иметь повода для социально-политического конфликта, разделяющего их, но будут действовать так, будто конфликт существует. Подобным же образом участники конфликта могут быть разделены глубокими объективными раз -личиями, но, тем не менее, будут верить, что таковых не существует, и действовать, руководствуясь своими (пусть иллюзор-ными) взглядами на реальность, избегая очевидной конфронтации. Такое вос-приятие риска способно привести к поли тическому аутизму, представляющему собой восприятие и основанное на нем мышление, логика которого стремится к выполнению «желаемого». В результате происходит утрата чувства реальности, другая сторона воспринимается в качестве «враждебной» или «дружественной» на чисто субъективной основе.

Реакция успокоенности — прямо проти-воположная гипертрофированности вос приятия угрозы со стороны других поли тических сил. Она заключается в отказе верить в то, что противоположная сторона предпримет какие либо серьезные дей ствия.

«Приписывающее искажение». Оно заключается в том, что любые поступки противоположной стороны объясняются «злым умыслом». В результате даже поло жительные действия вероятного про тивника соотносятся с его стремлением достичь какой либо цели в ущерб интере сам оцениваемого субъекта. Что касается своих неблаговидных поступков, то они просто либо не осознаются как таковые, либо объясняются обстоятельствами или вынужденными мерами в ответ на кон фликтное поведение друго й стороны. Находясь в состоянии конфликтных отношений, участники игнорируют тот факт, что негативные образы одной сто роны влияют на образы другой, усиливая их враждебный характер. Рациональные аргументы в таких условиях действуют плохо. Так, в советско американских отношениях периода «холодной войны» каждая сторона зеркально представляла развернутую аргументацию в поддержку своего образа противника, и это в еще большей степени усиливало ярко выра женный негативный характер уже имев шихся у нее образов противоположной стороны.

В наиболее экстремальной форме нега тивизм восприятия проявляется на уровне массового сознания. В значительной сте пени негативные образы создаются и поддерживаются средствами массовой информации, которые способны усилить его пропагандой «образа врага». Все это ведет к тому, что массы начинают активно поддерживать своих политических лиде ров, тем самым поощряя риски агрессив ного политического курса.

Двойственность, неоднозначность поведения противоположной стороны часто интерпретируется восприятием как угро жающий фактор. Осознание неопреде ленности в намерениях политического противника способствует тому, что в реальности субъекту приходится гото виться как к благоприятному, так и к неблагоприятному развитию событий. Поэтому, подавая двойственную инфор мацию о своих намерениях, он стремится контролировать риск, рассчитывая на то, что оставляет себе определенное поле для дальнейшего маневра. Однако чем более напряженными являются отношения между сторонами, тем более вероятно, что действия противоположной стороны будут истолкованы и восприняты как угроза. В итоге двойственность поведения, а точ нее, его интерпретация при напряженных отношениях может явиться спусковым механизмом развязывания политического противостояния.

Эффекты групповой динамики. Они заключаются в том, что в силу групповой самоидентификации восприятие риска становится единым, т.к. внутри группы устанавливаются тесные психологические контакты. Кроме того, в своих эмоцио-нальных реакциях, а также устремлениях и суждениях риск воспринимается через оценки и нормы, существующие в группе. При этом желание поддерживать един ство взглядов (особенно с ориентацией на взгляды лиц, занимающих высокое положение) на социально политическую ситуацию нередко ведет к игнорирова нию к отрицательной (положительной) информации как о себе, так и, разумеется, о противоположной стороне. В резуль тате субъект ведет себя более рискованно, может предпринимать шаги по дальней шему развитию конфликтных отношений в надежде на помощь извне, а иногда — и с прямым желанием вовлечь в конфликт другие стороны.

Высокая эмоциональность. Адекват-ность восприятия риска осложняется значительной эмоциональной окрашен ностью, проявляющейся в склонности скорее к обвинению друг друга, чем к аргументированным обсуждениям. По данным исследований, проведенных аме-риканским политическим психологом Ф. Тетлоком, чем выше степень политиче -ской конфронтации, тем более простыми становятся аргументы, которые исполь зуются каждой стороной. Выяснение отношений в таких случаях напоминает своеобразный «диалог глухих», в кото -ром каждый участник слышит только себя. Понятно, что в подобных условиях эгоцентризма найти взаимоприемлемое решение довольно трудно.

Итак, знание и понимание субъектами политики механизмов воздействия раз личных факторов на восприятие риска необходимо для того, чтобы адекватно оценить и спрогнозировать характер и результат восприятия принимаемых реше -ний другими. Это предполагает, что де -ятельность в ситуации риска обязательно должна включать в себя такой элемент, как возможные интерпретации степени опас ности людьми и их ответную реакцию. При этом целесообразно принимать в рас чет следующие обстоятельства: а) боль -шинство людей не в состоянии оценить всю сложность деятельности в ситуации политического риска; б) необходимо учи -тывать, что восприятие риска нередко раз лично по оценкам населения, социальных институтов и экспертов. Их ценности и установки, транслируемые как публично, так и латентно, обязательно будут влиять на интерпретацию риска лицами, прини мающими политические решения. Кроме того, также важно учитывать, что воспри ятие риска зависит от соотнесения полу ченной информации со степенью осозна ния опасности и связанного с нею ущерба для конкретного человека, группы или общества в целом.

Таким образом, исходя из изложенного выше, можно заключить, что проблема восприятия риска достаточно сложна и неоднозначна. В ней переплетаются раци ональные и ценностные, общественные и личностные аспекты, что в значитель ной мере затрудняет и усложняет научное осмысление риска, особенно в условиях напряженности социально политических отношений.