От десемантизации - к прагматикализации (о смысловых и функциональных трансформациях редуцированных форм частотных слов в устной повседневной речи)

Одной из отличительных черт устной повседневной речи является вариативность ее единиц, которая в наибольшей степени свойственна сверхчастотным словам, существующим в нашей речи как в своих идеальных фонетических обликах, так и в аллегровых (редуцированных) формах (АФ), ср.: «Частота повторения одного слова благоприятствует его изменению и сокращению» [Бодуэн де Куртенэ 1963: 233-234]. К таким единицам относятся многие служебные части речи ( если, что, когда ), целый ряд имен числительных ( шестьдесят, тысяча ), местоимений ( меня, тебе, сколько ), модальных и вводных слов ( как говорится, кажется, может быть ) , некоторые сверхчастотные глаголы ( говорить, сказать ) и наречия ( сейчас, здесь ), реже существительные ( человек, жизнь, рубль ).

Работа с корпусным материалом (Звуковой и Национальный корпусы русского языка, в первом случае использовался блок «Один речевой день» (ОРД)2, во втором – два подкорпуса: уст- ный и основной, фиксирующий особенности произношения в письменных текстах) привела к убеждению, что редукция многих (в первую очередь сверхчастотных) форм устной речи является одним из путей пополнения русского лексикона. При передаче языка от поколения к поколению некоторые АФ могут стать «достоянием сознания и даже вытеснить старую идеальную форму» [Щерба 1974: 143]. Представляется, что на пути к такому «вытеснению» и получению лексикографической (или просто письменной) фиксации та или иная речевая единица должна пройти несколько этапов изменения: фонологического, семантического, прагматического и др.

Частота употребления единицы приводит к изменению ее звукового и письменного облика, а также к десемантизации, ослаблению связи формы и содержания. В истории русского языка найдется немало примеров, подтверждающих такой процесс «вымывания» семантики и рождения нового слова: ишь ← вишь ← видишь ; мол ←

молвил ; слышь ^ слышишь ; спасибо ^ спаси Бог ; пожалуйста ^ пожалуйте, сударь и др.

На современном этапе развития языка некоторые аллегровые формы сверхчастотных слов получают новый семантико-стилистический и/или прагматический статус, например: АФ щас ( сейчас ), здрасьте ( здравствуйте ), ваще ( вообще ), жысь ( жизнь ).

Так, одной из наиболее частотных форм в нашей речи, по результатам анализа материалов ОРД, является АФ щас (90 % - аллегровые варианты щас и ща , 10 % - полная форма сейчас ). Можно проследить процесс ее десемантизации, ср.:

• (1)    - Получается? - Щас покажем. Братья Козловы с готовностью засопели [В. Крапивин. Белый щенок ищет хозяина (1962)];

• (2)    А он - службе верный: он те щас покажет, какая у него верность [Г. Владимов. Верный Руслан (1963-1965)];

• (3)    - Я те щас поговорю, «сбесился», - сказал хозяин [Г. Владимов. Верный Руслан (19631965)];

• (4)    - А вот я тебя не боюсь! Я тебя щас !» - и красный суховатый кулак потянулся прямо к физиономии [В. Маканин. Андеграунд, или герой нашего времени (1996-1997)].

В примере (1) форма щас выступает в роли обычного наречия со значением времени. Далее в примерах (2), (3) и (4) ее связь с наречием ослабевает. Выражения он те щас покажет ; я те щас поговорю ; я тебя щас! экспрессивны и вполне идиоматичны, по семантическому наполнению форма щас в этих конструкциях ближе к частице вот (ср.: Вот как дам тебе !), нежели к наречию. Особая интонация, с которой произносятся эти выражения, а также определенный порядок слов позволяют отнести их к так называемым интонационным фразеологизмам (см. [Светозарова 1999; Архипецкая 2012]) или к синтаксическим фраземам (см. список русских синтаксических фразем в [Копотев 2008: 50-52]). Но в данных выражениях, как представляется, более важную роль играет не интонация или порядок следования компонентов, а употребление аллегровых форм ( тя/те и щас ).

В следующих примерах также наблюдается семантический разрыв АФ щас с наречием сейчас :

• (5)    - [Марина, жен] Я? Ха! Щас прям ! Недостойны они этого! [Разговор двух подруг (2006)];

• (6)    - В ЗАГС? Щас ! I любил он повторять [Е. Тихонова. Жениться надо на училках! (2004) // Амурский меридиан (Хабаровск). 2004].

В контекстах (5) и (6) форма щас приобретает новое значение, которое можно определить как ‘несогласие, отказ, «скептическая улыбочка»’ (ср.: Простая демонстрация волшебных свойств продукта с призывом купить все чаще порождает скептическую улыбочку: «щас!» [В. Ляпоров. Евро за доллар (2004) // Бизнес-журнал. 2004.08.17]); с грамматической точки зрения щас выступает в функции междометия. Такое приобретение единицей нового значения, или ресе-мантизация , наблюдается в нашей речи и у единиц здрасьте , ваще и жись/жысь .

В ситуации возмущения, удивления, недовольства, несогласия с собеседником и т. п. говорящий скорее будет использовать АФ здрасьте! (как варианты - здраст , (з)драстье пожалуста! ), нежели полную форму здравствуйте (см. контексты из ОРД):

• (7)    - Вы не хотите ин... оформить инвалидность ? *П Так а(:) / кто / а кто мне её (...) да... даст ? # Здрасьте ! *П Тут по... по вашим болячкам / я тут почитала / у вас куча болячек (ОРД; Ж1#И7)³;

• (8)    - да / его все очень любили // # ой / а ты же старше Сашки / да ? // *П на один год // *П ну здраст / на десять лет ! (ОРД; Ж2#И4#Ж1);

• (9)    так / доставка // вот доставка // а что ж это у меня получилось-то ?*П чистый лист / драсьте пожалста! (ОРД; И24).

Спектр эмоций, начиная с восхищения, удивления и заканчивая негодованием, можно выразить с помощью АФ ваще (воще) :

• (10)    - Витька! Ты воще ! - выхватывая бутылку, закричала женщина [А. Иванов. Географ глобус пропил (2002)];

• (11)    Во бьет! Ну просто ваще -е-е! [Объявления // Трамвай. 1990].

Негативное отношение к жизни говорящий скорее выразит, употребив АФ жись :

• (12)    Эх, и жись моя ты - горькая кручи-нушка-а-а... [И. Шмелев. Лето Господне (19271944)];

• (13)    Митька отхлебнул еще из канистры и закусил салом. - Жись ! [В. Шукшин. Начальник (1960-1971)].

Утратив значение, аллегровые формы могут употребляться в нашей повседневной речи и в функции заполнителя паузы хезитации, о чем свидетельствуют контексты с редупликацией (АФ) щас :

• (14)    (а) так это что / я должен выйти в... в это вот / (э-э) выйти // щас - щас - щас // ну подожди (ОРД; М1#И38);

• (15)    что такое ? сейчас // *П *В *П щас-щас-щас-щас-щас / да-да-да-да-да-да-да // *П шмяк / шмяк / шмяк / шмяк // так / шмяк шмяк // что

• у нас тут со шмяком получилось / хорошо всё (ОРД; И24).

Таким образом, процессы «вымывания» семантики, или в другой терминологии «обесцвечивания» («bleaching») слова (см.: [Bybee 2003: 605]), а также его ресемантизации расширяют круг контекстов, в которых эта единица может функционировать. Следовательно, изменяется и ее частеречная принадлежность. Так, вишь когда-то стало частицей, слышь - вводным словом, спасибо - междометием и т. д. Из последних «новорожденных» единиц нашего словаря можно отметить местоименную форму те , превратившуюся в частицу, а также форму наречия щас , употребляющуюся как междометие. Аллегровая форма грит (гыт) может пополнить ряд кодифицированных ксенопоказателей. Исследователи давно ставят ее в один ряд с такими частицами, как мол, дескать, де , указывающими на цитаты из чужой речи, на субъективно окрашенную передачу чужой речи (см.: [Виноградов 1972: 573– 574; Левонтина 2010]), ср.:

• (16)    - Припасли, наработали. - Мы, гыт , голодны... - Дармоеды, сукины дети [А. Веселый. Россия, кровью умытая (1924–1932)].

Аллегровая форма слушь вполне может претендовать на место в словаре с частеречной характеристикой вводное слово наравне с давно кодифицированной единицей слышь :

• (17)    И в ответ восторженному: «Федька-то а? Слушь , это у тебя откуда же?» - хитро прижмуривает глаз [Е. Замятин. Рассказ о самом главном (1923)].

Иными словами, в современной повседневной устной речи буквально на наших глазах происходит процесс прагматикализации (см.: [Gьnther, Mutz 2004; Graf 2011: 288, 296; Богданова-Бегларян 2014]), в ходе которого определенные грамматические формы, отдельные лексемы переходят на коммуникативно-прагматический уровень языка и иногда становятся «сугубо прагматическими единицами, выражающими различные реакции говорящего на окружающую действительность и имеющими форму самостоятельных высказываний» [Graf 2011: 296]. Так, аллегровые единицы здрасьте, щас и ваще могут считаться междометными прагматемами [Graf 2011: 297], которые отличаются от своих производящих форм тем, что приобретают новую семантику, новую прагматику и просодику, а также известную синтаксическую независимость.

Многие АФ постепенно двигаются к полной лексикализации, преодолевают путь «из речи в язык», свидетельством чего является целый ряд факторов, таких как вариативность их орфографического представления (ща, щас, счас, сичас, сечас; ваще и воще), фонетизация (жизнь → жизь ^ жись ^ жысь), а также процессы де- и ресемантизации и прагматикализации.

При любом лингвистическом анализе русских текстов, во многих прикладных аспектах языкознания и, в частности, в практике преподавания русского языка как иностранного полезно учитывать процесс перехода аллегровых форм «из речи в язык», равно как и само их существование в нашей речи. Некоторые аллегровые единицы, утратив (полностью или частично) свое лексическое значение, начинают выполнять в нашей речи довольно большое количество разнообразных функций, что дает основание включить их в класс прагматем. Необходим, как представляется, Словарь прагматем русской разговорной речи , где подобные единицы были бы сгруппированы по их функциям и подробно описаны (см. также о необходимости словаря прагматем: [Бог-данова-Бегларян 2014: 20]). Кроме того, в настоящее время идет работа над созданием специального словаря редуцированных форм русской речи с максимально полным описанием каждой единицы в ее устном и письменном бытовании (см.: [Пальшина 2011; Пальшина 2012]). Наличие такого словаря позволит получать данные не только об употребительности в нашей повседневной речи той или иной аллегровой формы, но и о представленности всех реальных форм языковых единиц с отражением особенностей их функционирования.