Палеолитическая стоянка Усть-Кова: дискуссионные вопросы изучения

Много слойная стоянка Усть-Кова – первый и долгое время единственный памятник позднего палеолита Северной Ангары – была затоплена Богучанским водохранилищем в 2014–2015 гг. При этом многие сотни квадратов площадей остались нераскопанными и целый ряд принципиальных вопросов не получил ответов.

Памятник был открыт в 1937 г. А.П. Окладниковым. Первые разведочные работы проведены в 1972 г. [Дроздов, Дементьев, 1974], а в 1976 г. начаты многолетние стационарные раскопки экспедицией Красноярского государственного пединститута под руководством Н.И. Дроздова [Дроздов, Лаухин, 1979; Дроздов, 1981; Васильевский, Бури-лов, Дроздов, 1988; и др.]. С началом проведения спасательных работ в зоне строительства Богучанской ГЭС палеолитом Усть-Ковы последовательно занимались отряд Иркутского государственного университета (2008 г.), отряды ИАЭТ СО РАН и Красноярского педуниверситета (2009–2011 гг.) [Леонтьев, Вдовин, 2010; Акимова и др., 2014; Медведев и др., 2015].

На рубеже 1970–1980-х гг. на основании стратиграфии и радиоуглеродных дат, но на минимуме археологического материала Н.И. Дроздовым в позднепалеолитическом культурном горизонте были выделены три разновозрастных археологических комплекса [Дроздов, 1981; Васильевский, Бурилов, Дроздов, 1988; Хроностратиграфия…, 1990]. Ранний комплекс был отнесен к каргин-ской почве с датами по углю 32 865 (СОАН-1960), 30 100 ± 310 (ГИН-1741), 28 050 ± 670 (СОАН-1875), средний – к коричневому карбонатизиро-ванному суглинку, датированному 23 920 ± 310 (КРИЛ-381), поздний – к коричневому суглинку с датой 14 220 ± 100 (ЛЕ-1372) [Лаухин и др., 1980; Васильевский, Бурилов, Дроздов, 1988]. В дальнейшем, по итогам работ 2008 г., были получены даты для каргинской почвы – 33 150 ± 150 (СОАН-7543), перекрывающие почву суглинки дали три даты: для нижней части слоя – 19 140 ± ± 135 (СОАН), для средней – 18 790 ± 190 (СОАН-7746), для верхней – 16 210 ± 85 (СОАН-7544) [Медведев и др., 2015, с. 11]. В 2011 г. для коричневого суглинка по кости мамонта были получены даты 23 929 ± 855 (NSKA-619), 19 676 ± 648 (NSKA-620), 22 448 ± 774 (NSKA-621) [Акимова и др., 2014].

Основная проблема в изучении палеолита Усть-Ковы тогда заключалась в том, что морозо-бойное растрескивание и куполообразное вспучивание грунта с последующим вытаиванием ледяных клиньев привели к разносу археологического и фаунистического материала по разным гипсометрическим уровням и залеганию предметов как в центральной части полигонов, так и по бортам и дну трещин с соответствующим перепадом отметок до 1,5–2 м [Дроздов, Чеха, 1990; Акимова и др., 2014]. Еще 1980-х гг. высказывалось мнение о невозможности установить стратиграфические критерии распределения материала по комплексам [Акимова, Блейнис, 1986], и, соответственно, ставилась под сомнение вся трехслойная схема усть-ковинского палеолита с сортировкой материала по условиям залегания в разных литологических слоях. Отмечалось, что никаких реальных различий между артефактами «среднего» и «позднего» комплексов не выявлено.

По итогам работ 2008 г. Г.И. Медведев с соавторами отмечают, что «сложно было выделить в составе артефактов палеолитического времени три комплекса, т.к. находки ископаемой культуры палеолита фиксированы единично рассеянными и по вертикали … и в планиграфии распространения их по площади…» [Медведев и др., 2015, с. 18]. Ими используется термин «уровни отложения ископаемой культуры» в качестве «рабочей схемы для исследуемого участка памятника». Наши работы 2011 г. в зоне бровки террасы показали, что археологический материал рассредоточен в диапазоне 30–50 см между песками раннего голоцена и погребенной почвой каргинского времени, в коричневом легком суглинке, переходящем книзу в карбонати-зированный суглинок [Акимова и др., 2014].

Таким образом, палеолит Усть-Ковы представляет собой комплекс артефактов, зафиксированный выше уровня солифлюированной каргинской погребенной почвы, и независимо от литологической характеристики грунта (коричневый песок, коричневый суглинок, карбонатизированный суглинок) относящийся к одному культурному горизонту. Это подтверждают и обломки одних и тех же изделий, залегающие в разных литологических условиях. Вероятно, формирование его происходило в течение протяженного периода и в реальности представляло собой наложение остатков разно- временных долговременных или кратковременных стоянок, но какое-либо разделение его на определенные хронологические отрезки в рамках среднего и позднего археологических комплексов видится необоснованным. Более перспективным представляется другой путь: о статки этих разновременных стоянок должны фиксироваться на отдельных участках памятника – от устья Ковы до Ковинской шиверы – и находить отражение в предпочитаемом сырье и наборе артефактов.

Вопрос же о раннем комплексе остается открытым, но известно, что из каргинской погребенной почвы были получены отдельные предметы только в раскопах 1976–1977 гг., расположенных намного выше по течению основной территории памятника [Дроздов, Лаухин, 1979; Дроздов, 1981]. В последующие годы материал, за исключением единичных обломков костей, в погребенной почве обнаружен не был [Акимова и др., 2014; Медведев и др., 2015, с. 19]. В этих условиях ссылки на мифический ранний комплекс в сопоставлении с материалами Колпакова ручья вызывают изумление и непонимание [Рыбин, Мещерин, 2017]. Все заочно описываемые и сравниваемые с Колпаковым ручьем артефакты получены значительно выше каргинской погребенной почвы, вплоть до контакта с голоценом, и имеют, безусловно, сартанский возраст.

Реальной проблемой палеолита Усть-Ковы, несмотря на обилие радиоуглеродных дат, является его возраст в рамках именно сартанского периода. Время образования полигональных грунтов, по мнению С.А. Лаухина, должно датироваться норильской стадией сартанского похолодания [Дроздов, Лаухин, 1979; Лаухин и др., 1980], по мнению В.П. Чехи – концом гыданской стадии [Дроздов, Чеха, 1990]. Вытаивание же ледяных жил с опусканием участков культурного слоя, очевидно, должно было происходить в раннем голоцене. При работах 1980-х гг. было отмечено, что устье трещин, заполненных светлым однородным песком, в ряде случаев перекрывается линзами красновато-коричневого суглинка с мезолитическим материалом, идентичным стоянке Усть-Кова-1.

Все даты для культурного слоя, полученные по итогам работ 2008 г. и 2011 гг., относятся к гы-данской стадии, что, в конечном итоге, указывает на раннесартанский возраст культурного слоя Усть-Ковы. Единственная выбивающаяся из этого ряда дата 14 тыс. л.н. получена по вкраплениям древесного угля в раскопах 1978 г. и, вероятно, не должна приниматься в расчет. Однако в этом случае надо признать, что в разрезе практически отсутствует средне- и позднесартанская пачки отложений, а остатки поселения находились в непогребенном состоянии на протяжении тысячелетий.

О самом факте залегания археологического материала на открытой поверхности свидетельствуют следы ветровой обработки в виде дефляции на поверхно сти каменных артефактов, найденных в верхней части слоя преимущественно в центре полигонов, в то время как артефакты по бортам и на дне трещин подобных следов не имеют. В 2011 г. на поверхности крупного бивня, являющегося частью скопления костей мамонта, уходящих по трещине вниз до уровня погребенной почвы, были найдены фрагменты керамики. Хорошо сохранившийся бивень в нижней части слоя превращался в труху по мере выхода на поверхность. Это позволяет предполагать, что процессы эоловой обработки артефактов происходили в определенный, относительно краткий период, после вытаивания ледяных жил и сноса значительной части материала в образовавшиеся полости.

Таким образом, палеолитический культурный горизонт Усть-Ковы залегает в стратиграфическом диапазоне от каргинской погребенной почвы до супесей раннего голоцена. Серия радиоуглеродных дат позволяет датировать его гы-данской стадией сартанского похолодания – от 22 до 16 тыс. л.н. От предположения о финальносар-танском возрасте палеолита Усть-Ковы, имеющего свои аргументы [Акимова, Метляев, 2005], приходится отказаться.

Культурный горизонт, который, вероятнее всего, мог представлять собой остатки разновременных стоянок, перекрывающих друг друга, деформирован системой полигональных трещин с образованием хаотичных скоплений артефактов и фаунистических остатков как по определенным бортам и дну трещин, так и в центральной части полигонов. Обломки одних и тех же предметов, а также типологически однородные предметы зафиксированы на разных уровнях и в разных литологических слоях. Планиграфический аспект в данной ситуации расшифровке уже не доступен.

Вопрос о культурной принадлежности палеолита Усть-Ковы также не решен. Сегодня параллельно существуют диаметрально противоположные мнения: одни исследователи признают существование усть-ковинского локального варианта мальтино-бурет-ской культуры [Дроздов, 1981; Акимова и др., 2014], а другие – категорически не приемлют любое упоминание о подобной связи [Медведев и др., 2015].

По нашему мнению, о близо сти Усть-Ковы к памятникам мальтино-буретского круга свидетельствует пластинчатая индустрия с определенным набором орудий, включающим мелкие проколки с тонкими жальцами, долотовидные орудия, скребки высокой формы, режущие орудия, чопперы-струги [Дроздов, 1981; Акимова, Блейнис,

1986]. Ковинские же бифасы – вопрос не культуры, а только технологии использования плоских плиток кремня. Также остается фактом, что все сибирские палеолитические произведения искусства из бивня мамонта найдены только в Приангарье – на Мальте, Бурети и Усть-Кове. Ангарский каскад гидроэлектростанций, вероятно, сделал недоступными многие перспективные участки для поиска поселений, которые могли бы быть расценены как связующие звенья этой разорванной цепи.

Усть-Кова оставила много нерешенных вопросов, касающихся возраста, культурной принадлежности, структуры поселения и, в конечном счете, ее места и значения в палеолите Сибири. К сожалению, до сих пор не опубликованы все материалы коллекции Усть-Ковы, которые позволили бы специалистам составить собственное впечатление, не полагаясь ни на мнение ее исследователей, ни на мнение недобросовестных компиляторов. С учетом того, что памятник затоплен водохранилищем и дополнительные работы на нем уже невозможны, прямых ответов на вопросы ожидать не приходится. В дальнейшей перспективе переработка берегов Богучанского водохранилища может привести к открытию памятников, близких Усть-Кове, и, соответственно, предоставить недостающие аргументы по определенным вопросам данной полемики.