Пара щитковых псалиев с территории степного Приуралья

В 2021 г. археологическим отрядом Оренбургского госпедуниверситета в ходе проводимой разведки в Беляевском районе Оренбургской области на левом берегу реки Урта-Буртя было выявлено частично разрушенное ее руслом захоронение начального этапа эпохи поздней бронзы. Оно являлось частью могильника, получившего название «Грунтовый могильник 1 у с. Беляевка», полноценно исследованного в 2022–2023 гг. (рис. 1: 1, 2 ). Всего на площадке могильника исследовано 12 синташтинских захоронений. В общей нумерации

1 Работа выполнена при поддержке гранта РНФ № 23-68-10006 «Этнокультурные процессы в бронзовом и раннем железном веке в свете междисциплинарных исследований в Южном Приуралье».

Рис. 1. Грунтовый могильник у с. Беляевка

1 – расположение могильника на карте (выделено красной меткой); 2 – топографический план могильника с указанием места нахождения исследованного захоронения

-2,08

15 см комплексов некрополя анализируемый получил название «погребение 1» (далее – п. 1).

П. 1 (рис. 2) было совершено в яме подпрямоугольной формы 1,6 × 1,4 м, ориентированной по линии запад – восток. Восточная часть ямы разрушена размывом реки. По периметру ямы, на стенках, фиксировалась илистая обмазка. На дне, обнаруженном на глубине 2,15–2,24 м от уровня современной дневной поверхности, были выявлены скелетированные останки двух человек, лежавших лицом друг к другу, головой на запад – юго-запад. Скелет мужчины 34– 44 лет2 (№ 2) лежал в позе адорации на левом боку, женщины 40–44 лет (№ 1) – на правом, колени женского костяка лежали поверх колен мужского, кисти рук женского костяка лежали поверх кистей мужского. Погребение сопровождалось набором разнообразного инвентаря (рис. 3).

Поверх правой локтевой кости мужчины находились роговые щитковые пса-лии (рис. 3: 1, 2 ), притом что один из псалиев (№ 1) лежал лицевой стороной вниз, а другой (№ 2) – лицевой стороной вверх. Под нижней челюстью мужчины обнаружена каменная заготовка для наконечника стрелы (рис. 3: 8 ) и комок красной глины. На его левой кисти зафиксированы фрагменты бронзового широкожелобчатого браслета (рис. 3: 3 ). За спиной мужского скелета, вдоль южной стенки погребальной камеры, выявлены следующие предметы: четыре лепных керамических сосуда (рис. 3: 9–12 ), кузнечный молот³ (рис. 3: 4 ), бронзовый нож (рис. 3: 5 ), бронзовое шило (рис. 3: 13 ), два костяных пряслица (рис. 3: 6, 7 ). Также в погребении зафиксировано шесть таранных костей МРС: пять из них компактно лежали возле сосуда 2, и еще одна находилась внутри сосуда 4. Кроме того, среди инвентаря обнаружены левая пяточная кость овцы и задняя фаланга сайги⁴.

Настоящая работа посвящена детальному анализу щитковых псалиев: их морфологии и трасологии, выяснению хронологической принадлежности и специфики культурной среды, в которой данные изделия были изготовлены.

Рис. 2 (с. 116). Грунтовый могильник у с. Беляевка. План погребения 1. Находки на плане погребения

1 – роговой псалий 1; 2 – роговой псалий 2; 3 – фрагмент бронзового браслета; 4 – бронзовый нож; 5 – бронзовое шило; 6, 7 – костяные пряслица; 8 – керамический сосуд 1; 9 – керамический сосуд 2; 10 – керамический сосуд 3; 11 – керамический сосуд 4; 12 – каменный кузнечный молот; 13 – кости овцы и сайги; 14 – альчики МРС; 15 – заготовка каменного наконечники стрелы; 16 – комок красной глины; 17 – альчик МРС внутри сосуда 4; 18, 19 – фрагменты растительного тлена

Морфология и трасологический анализ

Псалий 1 (рис. 3: 1 ) – дисковидной формы с трапециевидной невыделенной планкой, с наибольшим диметром в сохранившейся части 5,4 см, имеет толщину от 3,5 мм в планке до 8 мм в центре щитка. На внутренней стороне сохранилось два фигурных шипа. По центру сделано трензельное отверстие диаметром 10 мм, заканчивающееся валиком. На месте излома псалия зафиксированы следы четырех дополнительных отверстий диаметром 6 мм (в центре) и 4 мм, расположенных в линию.

Псалий 2 (рис. 3: 2 ) – дисковидной формы с трапециевидной невыделенной планкой, с наибольшим диметром в сохранившейся части 5,8 см, имеет толщину от 4 мм в планке до 8 мм в центре щитка. На внутренней стороне целиком сохранился один фигурный шип, но имеются остатки трех других. По центру сделано трензельное отверстие диаметром 11 мм, заканчивающееся валиком. В верхней части псалия зафиксированы пять дополнительных отверстий диаметром в среднем 4 мм, расположенных в линию.

Трасологическое изучение изделий осуществлялось по сложившейся методике ( Усачук , 2013. С. 26). Использовался портативный микроскоп Zoom 60x – 100 xMG10085. В нашем распоряжении были отчетные рисунки псалиев, но в процессе трасологического изучения находок они были нарисованы заново (рис. 3: 1, 2 ; 4, 5).

Псалий 1 с монолитными шипами. Сохранился почти весь щиток с нижней парой шипов. Часть поверхности щитка осыпалась (рис. 4: 1А ). Третий шип с небольшой частью щитка был найден отдельно. Этот обломок не стыкуется с псалием и потому нарисован отдельно (рис. 3: 1.1 ; 4: 1.1 ). Ввиду того, что оба псалия по изготовлению похожи, мы полагаем, что на псалии 1 было четыре монолитных шипа и сохранившийся отдельно шип являлся, скорее всего, левым верхним (рис. 4: 1Б ) (судя по следам сработанности, псалий 1 – правый). Планка не сохранилась, но четыре маленьких отверстия в ней восстанавливаются благодаря остаткам их каналов. Логичным является и пятое отверстие (место позволяет) – по паре отверстий справа и слева от центрального в планке, поэтому на рисунке мы реконструировали и пятое маленькое отверстие (рис. 3: 1 ; 4: 1 ; 5: 1 ). Осыпалась и часть края втулки (рис. 4: 1В ), а в верхней части втулка немного утрачена (рис. 4: 1Г ).

Судя по очень мелким размерам ячей губчатого вещества, в качестве сырья использовался лосиный рог ( Бородовский , 2007. С. 33) – типичное сырье для изготовления щитковых псалиев ( Усачук , 2013. С. 32, 105–106; Кузнецов, Усачук , 2019. С. 337). Учитывая, что изготавливался псалий с довольно длинными монолитными шипами, можно определенно говорить о том, что использована двойная роговая пластина. Псалий небольшой по площади, а потому мастеру удалось, сместившись ближе к закраине лопаты лосиного рога (ср.: Усачук, Кузнецов, 2019. С. 126–127; Куприянова, Усачук , 2020. С. 74), выкроить такую двойную пластину, в середине которой нет или почти нет прослойки губчатого вещества. На щитке (рис. 4: 1Д ) и на торце втулки (рис. 4: 1Е ) сохранились остатки резки, когда мастер оформлял щиток и планку. Край щитка псалия чуть-чуть приподнят. Это известный прием, позволяющий сделать втулку вокруг центрального отверстия чуть выше ( Усачук ,

2 см

Рис. 3. Грунтовый могильник у с. Беляевка. Инвентарь погребения 1

1 – псалий 1 (1.1. – верхний левый шип); 2 – псалий 2; 3 – фрагмент бронзового широкожелобчатого браслета; 4 – каменный кузнечный молот; 5 – бронзовый нож; 6, 7 – костяные пряслица; 8 – заготовка каменного наконечника стрелы; 9 – керамический сосуд № 1; 10 – керамический сосуд № 2; 11 – керамический сосуд № 4; 12 – керамический сосуд № 3; 13 – бронзовое шило

Рис. 4. Грунтовый могильник у с. Беляевка. Погребение 1. Следы изготовления роговых псалиев

1 – псалий 1 (1.1 – верхний левый шип); 2 – псалий 2

2013. С. 43, 53, 61, 71, 109; Усачук и др ., 2011. С. 248; Куприянова, Усачук , 2020. С. 78), а следовательно, чуть прочнее. На тыльной стороне псалия следов резки почти не сохранилось, хотя видно, что правый нижний шип (рис. 4: 1Ж ) вырезан неровно. След резки (рис. 4: 1З ) сохранился и на левом нижнем шипе. В районе перехода щитка в планку видны слабые остатки резки (рис. 4: 1И ), в результате чего планка в профиле «пошла» на конус (рис. 4: 1К ). Как изготовлены центральное в щитке и маленькие отверстия в планке, – неясно, следы не сохранились (отверстия в планке, как упоминалось выше, частично разрушены). Интересной деталью псалия является то, что центральное отверстие в планке (рис. 4: 1Л ) чуть больше диаметром (0,6 см), чем остальные (0,4 см).

Псалий 2 почти такой же, как и псалий 1, с четырьмя монолитными шипами. Сохранился лучше, поскольку почти цела невыделенная планка этого псалия. Утрачены ее небольшая верхняя часть и небольшой фрагмент щитка сбоку. Тыльная сторона этого псалия частично разрушена, но при этом целым сохранился один нижний шип, а основания двух (рис. 4: 2А) хорошо просматриваются. Едва-едва, но сохранилось и основание наиболее разрушенного четвертого шипа (рис. 4: 2Б). Мастером при изготовлении и этого псалия использована в качестве сырья двойная роговая пластина, выбранная по тем же критериям, что и пластина для первого псалия. На внешней стороне щитка сохранились слабые следы резки (рис. 4: 2В), оставшиеся от оформления массивной втулки, и тонкий двойной длинный диагональный след острого металлического лезвия (рис. 4: 2Г), который производит впечатление чуть более позднего, чем следы оформления втулки, и связан, скорее всего, с выравниванием и небольшим утончением поверхности будущей планки. Слабые локальные следы резки сохранились на шипе (рис. 4: 2Д) и на обратной стороне щитка (рис. 4: 2Е), перекрытые следами очень тонкого абразива (рис. 4: 2Ж). Таким же абразивом обрабатывали после резки и внешнюю сторону щитка (рис. 4: 2З). Отверстия в планке сверлились по-разному. Только одно отверстие – крайнее правое (рис. 4: 2И) – идет на конус с внешней стороны. Очевидно, мастер расположил сверло с лицевой стороны псалия, чтобы ему не мешал сверлить один из верхних шипов. В результате отверстие слегка затрагивает основание шипа (рис. 4: 2К). Остальные четыре маленьких отверстия имеют ровный канал сверления и три из них могли сверлиться с любой из сторон, но крайнее левое, очевидно, сверлилось, как и крайнее правое, с внешней стороны из-за монолитного шипа. В канале центрального отверстия в щитке (рис. 4: 2Л) следы не сохранились. Вероятно, оно, как и маленькие отверстия, сверлилось, а не вырезалось.

На следы изготовления обоих беляевских псалиев наложились следы использования.

Псалий 1. Внешняя поверхность щитка залощена (кроме тех участков, на которых осыпался верхний слой компакты). Некоторые участки щитка (рис. 5: 1А, 1Б ) залощены сильнее. Внутренняя поверхность щитка практически заполирована, в том числе частично снивелированы острия сохранившихся шипов (рис. 5: 1В ). Центральное отверстие немного больше сработано в направлении на 6–7 часов (рис. 5: 1Г )⁵.

Псалий 2. Внешняя поверхность щитка залощена, на одном участке (рис. 5: 2А ) залощенность немного больше. Нижняя часть центрального отверстия (рис. 5: 2Б ) залощена немного сильнее. Немногочисленные сохранившиеся участки щитка залощены и на внутренней стороне. Интересная деталь: сильно заваль-цованы и залощены остатки левого нижнего шипа (рис. 5: 2В ) – видимо, какое-то время псалий использовался с утраченным шипом. Сохранившийся шип (рис. 5: 2Г ) утратил часть своего острия, но не из-за поломки, а от постепенного истирания.

Из-за плохой сохранности беляевская пара псалиев дала неполную информацию об изготовлении и использовании, но и ее оказалось достаточно, чтобы сравнить эти изделия с подобными.

Если говорить о следах изготовления, то совпадение многих производственных операций, начиная с выбора сырья, приводит нас к выводу, что оба псалия, а, возможно, не только псалии, но и вся упряжь ( Усачук , 2013. С. 115), изготовлены одним мастером. Процесс изготовления был начат с подготовки сырья: мастер выбрал нужные пластины рога, подверг их вымачиванию в органических кислотах и термической обработке (ср.: Там же. С. 107). Затем были

Рис. 5. Грунтовый могильник у с. Беляевка. Погребение 1. Следы использования роговых псалиев

1 – псалий 1 (1.1. – верхний левый шип); 2 – псалий 2

оформлены с использованием острых металлических лезвий контуры будущих псалиев. Большое внимание мастер уделил аккуратному оформлению массивных втулок в районе будущих центральных отверстий в щитках. О том, что втулки вчерне были вырезаны раньше отверстий, может свидетельствовать тот факт, что на псалии 2 (рис. 4: 2Л ) просверленное отверстие сместилось во время изготовления немного вправо (неравномерная толщина втулки по отношению к отверстию на псалии 1 получилась из-за утраты части втулки (рис. 4: 1Г ), о чем говорилось выше). Оформление планки подразумевало небольшое их утончение по сравнению со щитком, причем утончались планки, судя по сохранившимся следам (рис. 4: 1И, 2Г ), с обеих сторон. Важно отметить, что этот прием использовался только южноуральскими мастерами ( Усачук , 2013. С. 107). Еще одна деталь изготовления, свойственная южноуральским «псалиевых дел» мастерам, – тщательная обработка внутренней поверхности щитка (Там же. С. 107–108). На беляевских экземплярах обработка обеих сторон псалиев практически одинакова по аккуратности и тщательности. Выступы по краям планок «беляевским» мастером не предусматривались (ср.: Там же. С. 108). На внутренней стороне обоих экземпляров мастер аккуратной резкой оформил шипы, причем шипы на двух псалиях вырезаны в одной манере (это также является доказательством того, что пару псалиев изготавливал один мастер). После актов резки оба псалия обрабатывались тонким абразивом (ср.: Там же). Маленькие отверстия в планке, скорее всего, сверлились (ср.: Там же).

Судя по сохранившимся следам сработанности, беляевская пара псалиев была достаточно изношена к тому моменту, когда их (а скорее всего, упряжь) поместили в погребение. Следы сработанности, как и изготовления, сохранились частично, но, сравнивая между собой направления более сработанных участков внешней стороны щитков (рис. 5: 1Б, 2А ), можно сказать, что мы фиксируем остатки группы следов І ( Усачук , 1998. Рис. 2) и, таким образом, псалий 1 был правым, а псалий 2 – левым в упряжи (ср.: Усачук , 1998. С. 77; 2013. С. 122–123). Впрочем, следы сработанности показывают, что история эксплуатации правого псалия была более динамична, но нам не хватает данных, чтобы интерпретировать появление локального участка немного большей залощенности на внешней стороне щитка этого изделия (рис. 5: 1А ) и чуть большей сработанности отверстия в щитке на внутренней стороне псалия (рис. 5: 1Г ). О бóльших нагрузках на правый псалий может свидетельствовать и более крупное центральное отверстие в планке (рис. 4: 1Л ). П. Ф. Кузнецов, с которым обговаривались детали изготовления и эксплуатации беляевских псалиев, предложил версию появления этого отверстия при ремонте, т. е. усилил ощущение более динамичной «жизни» правого псалия. Кстати, по остаткам отверстий в планке на псалии 1 (правом), они идут более ровно в ряд, чем на планке псалия 2 (левом). Возможно, П. Ф. Кузнецов прав, и мы видим частичную поломку и вторичных отверстий в планке правого псалия.

Культурно-хронологический контекст

По таким признакам, как наличие втулки на щитке вокруг трензельного отверстия, трапециевидной планки, четырех фигурных монолитных шипов, отсутствие бокового отверстия для крепления ремня и орнаментации, анализируемые изделия имеют синташтинскую культурную принадлежность ( Чечушков, Епимахов , 2010. С. 186–187, 211. Рис. 6; Бочкарев, Кузнецов , 2013. С. 63) . Кроме того, вышеописанные следы изготовления изделий (утончение планки по сравнению с щитком и тщательная обработка внутренней поверхности щитка) также указывают на южноуральскую (синташтинскую) традицию их изготовления. Однако отнести их к «каноническим» синташтинским псалиям нельзя, т. к. они выбиваются по такому признаку, как наличие на планке отверстий, расположенных в ряд, что является важным диагностическим признаком доно-волжской абашевской (по другой терминологии - покровской) культурой традиции ( Че-чушков, Епимахов , 2010. С. 187, 188; Бочкарев, Кузнецов , 2013. С. 69; Григорьев , 2022. С. 163). Таким образом, беляевские псалии сочетают в себе синташтин-ские и более западные – доно-волжские абашевские (покровские) признаки при преобладании первых. По классификации В. С. Бочкарева и П. Ф. Кузнецова, которыми были выделены 5 вариантов синташтинских псалиев, беляевские находки близки варианту А2 ( Bochkarev, Kuznetsov , 2023. Р. 159).

Если говорить о частичных аналогиях, то наиболее близким беляевским псалиям изделием в памятниках синташтинской культуры является псалий 2 из комплекса 4/8 мог. Каменный Амбар-5 (рис. 6: 1 ) ( Епимахов , 2005. С. 114. Рис. 85: 11 ), с той разницей, что у каменноамбарского экземпляра планка хорошо выделена выступами, трензельное отверстие имеет форму мягкого квадрата.

Рис. 6. Ближайшие аналогии псалиям из погребения грунтового могильника у с. Беляевка

1 – Каменный Амбар-5 4/8; 2 – Каменный Амбар-5 4/насыпь; 3 – Кривое Озеро 9/2;

4, 5 – Синташта СМ п. 12

По таким признакам, как отсутствие орнаментации, наличие щитка с трапециевидной планкой и отверстиями в ряд, беляевские псалии соотносятся с изделиями из комплексов: мог. Кривое Озеро 9/2 (рис. 6: 3 ) ( Виноградов , 2003. С. 91. Рис. 36: 3 ), мог. Каменный Амбар, курган 4, насыпь (рис. 6: 2 ) ( Епимахов , 2005. С. 86. Рис. 67: 5 ), Синташта СМ, п. 12 (рис. 6: 4, 5 ) ( Генинг и др ., 1992. С. 164. Рис. 79: 9, 10 ), притом что количество шипов и оформление центрального отверстия вариативны. Это наиболее близкие аналогии рассматриваемым предметам. На этом изделия, сочетающие в себе синташтинские и покровские признаки, среди коллекций синташтинских памятников далеко не исчерпываются. В целом влияние доно-волжской (покровской) псалийной традиции на синташтин-скую прослеживается достаточно рельефно ( Чечушков, Епимахов , 2010. С. 187, 188; Bochkarev, Kuznetsov , 2023. Р. 161).

В п. 1 сочетание синташтинских и раннепокровских признаков отмечено не только в морфологии псалиев. Наличие двух культурных традиций отчетливо демонстрирует и выявленная здесь керамика. Так, не вызывает сомнений син-таштинская принадлежность сосудов 3 и 4. Сосуд 3 (рис. 3: 12 ) – горшковидный с округлым туловом, короткой отогнутой шейкой, с выделенным внутренним ребром, практически полностью орнаментирован. В верхней части узор представлен прочерченными каннелюрами, обрамленными волнистой линией, подчеркнутой подтреугольными вдавлениями штампа. Большую часть орнаментальной композиции на тулове занимает т. н. «вертикальная елочка», в придонной части в «елочку» вписаны треугольники, заполненные частыми косыми вдавлениями гребенчатого штампа. Сосуд 4 (рис. 3: 11 ) – биконический, тулово полностью орнаментировано прочерченными каннелюрами. Таким образом, форма и орнаментация этих керамических изделий согласуются с синташтинской гончарной традицией ( Ткачев, Хаванский , 2006. С. 67–75, 84–92).

Морфология сосудов 1 и 2 не типично синташтинская. Сосуд 1 (рис. 3: 9 ) – плавно профилированный со слабо выделенным венчиком, украшенный в верхней части двумя рядами отпечатков гребенчатого штампа, образующих подобие горизонтальной «елочки». Сосуд 3 (рис. 3: 10 ) – острореберный, с отогнутым венчиком и хорошо выделенным внутренним ребром. Верхняя часть тулова украшена наклонными отпечатками гребенчатого штампа. По такому признаку, как концентрация «небрежно» нанесенного орнамента в верхней части ту-лова оттисками косо поставленного штампа, сосуды 1 и 2 тяготеют к покровской (ранннесрубной) манере изготовления ( Мочалов , 2008. С. 151, 195). Схожая с данными сосудами керамическая коллекция выявлена в потаповском памятнике Грачевка II ( Мочалов , 2008. С. 151; Кузнецов и др ., 2018. С. 37–39). Отметим, что сочетание восточных (синташтинских) и западных (покровских) признаков в памятниках потаповского типа проявлено наиболее рельефно ( Ткачев , 2007. С. 303–304; Григорьев , 2022. С. 167).

Обряд п. 1 (рис. 2) также несколько отличается от классического син-таштинского. Ориентировка скелетов и их положение в позе адорации вполне согласуются с обрядовыми нормами синташтинской культуры (Епимахов, 2002. С. 42, 46–47; Ткачев, 2007. С. 102, 109–110). Редким является положение костяков лицом друг к другу «в позе объятий». Традиция парного погребения (когда мужчина и женщина покоятся в могиле «обнявшись») свое наибольшее распространение получит в памятниках алакульской линии развития и сруб-но-алакульских (Рафикова, 2008; 2019; 2023). В могильниках синташтинской культуры достоверно зафиксированная «поза объятий» встречается нечасто, притом что двойные и коллективные погребения представлены (Епимахов, 2002. С. 109–117). Обратившись к вопросу генезиса парных погребений (когда в могиле находятся только два разнополых скелета, и они покоятся «обнявшись») в западноалакульской культурной группе, Я. В. Рафиковой было показано, что в синташтинских памятниках Приуралья, являющихся генетической основой их сложения, тождественных комплексов нет (Рафикова, 2019. С. 196). Она отмечает, что в начале эпохи поздней бронзы наиболее ранние парные захоронения зафиксированы в материалах покровских некрополей (Натальино II 2/1, 3/1; Покровск (юго-восточная группа) 32/1, 34/1) (Там же. С. 198). Поза костяков в Беляевском могильнике практически аналогична представленной в комплексе 32/1 юго-восточной группы Покровского могильника (Памятники срубной культуры…, 1993. С. 146. Табл. 16: 5; Рафикова, 2019. С. 199. Рис. 11: 2). Говоря о традиции существования захоронений «в позе объятий», со своей стороны, заметим, что в синташтинских памятниках Зауралья комплексы с погребенными, покоящимися лицом друг к другу «обнявшись», встречаются, но для них, как правило, характерны особенности. Наиболее приближенными к беляевскому вариантами можно считать размещение скелетов в п. 2/8 мог. Каменный Амбар-5 и в п.1 мог. Синташта СI, с той разницей, что и в том и в другом случае за спиной правобочного костяка находился скелет ребенка (Генинг и др., 1992. С. 253. Рис. 138; Епимахов, 2005. С. 35. Рис. 29). Интересно, что в п. 2/8 мог. Каменный Амбар-5 были помещены псалии, один из которых сочетал в себе синташтинские и покровские признаки (Епимахов, 2005. С. 38. Рис. 31: 4). Принимая во внимание все вышесказанное, считаем, что в случае с беляевским погребением положение скелетов «обнявшись» можно считать элементом покровской обрядности.

Таким образом, при явном преобладании признаков синташтинской культуры в п. 1 могильника Беляевка отчетливо фиксируются признаки представленности инокультурных западных (доно-волжских абашевских или покровских) включений. Проявление культурной миксации демонстрируют роговые псалии, керамика и обряд.

Для определения хронологической принадлежности комплекса по костям животного и человека были получены 2 AMS-даты (табл. 1). Их значения несколько отличаются. Дата, полученная по кости человека, укладывается в интервал второй половины XX – первой четверти XIX в., по кости МРС – в диапазон первой четверти XIX – первой половины XVIII в. до н. э., что соотносится с общепринятыми на сегодняшний день синташтинскими и потаповскими хроноинтервалами (Молодин и др., 2014. С. 140, 145; Кузнецов и др., 2018. С. 91–92, 98–99). Обращает на себя внимание тот факт, что дата, полученная по кости человека, старше той, что получена по кости животного, и интервалы их некалиброванных значений не пересекаются. В то же время данные, полученные после калибровки, не разделены каким-либо значительным промежутком. Такая ситуация связана с тем, что, скорее всего, для образца человеческой кости проявлен резервуарный эффект, о чем свидетельствует высокое содержание в нем белка (δ15N, ‰), в то же время значения δ¹³C, ‰ для речной диеты вариабельны, а удревнение возраста может варьировать от нескольких до тысяч лет (Hollund et аl., 2010. P. 2979–2981; Шишлина и др., 2015. С. 267–272; Чага-ров, Добровольская, 2018. С. 395). Косвенным подтверждением факта употребления в пищу рыбы населением, оставившим некрополь, может являться не только более старший возраст даты по кости скелета 1, но и наличие рыболовного крючка в одном из соседних захоронений. Принимая во внимание вышесказанное, очевидно, что большее доверие вызывает дата, полученная по кости животного, и время создания комплекса приходится на промежуток первой четверти XIX – первой половины XVIII в. до н. э.

Таблица 1. Радиоуглеродные даты, полученные по материалам п. 1 грунтового могильника 1 у с. Беляевка

№ п/п	Лабор. №	Место взятия образца	Образец	14С (ВР)	Cal ВС (1 sigma)	δ¹³C, ‰	δ13N, ‰	% Coll	C/N at
1	IGAN AMS 10211	ГМ Беляевка-1 п. 1	Ребро скелета 1 (жен)	3550 ± 20	1932–1881	-18,85	12,71	11,24	3,18
2	IGAN AMS 10212	ГМ Беляевка-1 п. 1	Альчик МРС	3495 ± 25	1880–1767	-18,51	7,31	19,96	3,19

Примечания:

1) калибровка проведена в программе OxCalV 4.4.4, калибровочная кривая IntCal 20;

2) дата № 1 ранее опубликована ( Купцова, Халяпин , 2023. С. 242), № 2 публикуется впервые.

Заключение

Пара щитковых псалиев, выявленных в могильнике у с. Беляевка, вероятно, помещена в захоронение вместе с конской уздой и была изготовлена одним мастером. Перед тем как попасть в захоронение, псалии активно использовались, причем правый имеет более динамичную историю эксплуатации. Основные морфологические признаки в сочетании с данными трасологического анализа указывают на синташтинскую принадлежность изделий. Однако от канонических синташтинских беляевские псалии отличает наличие в планке отверстий, расположенных в ряд, что свидетельствует о влиянии западного – доно-волжского абашевского (покровского) – культурного компонента. О наличии межкультурных контактов в среде населения, оставившего некрополь, свидетельствует не только облик деталей конской упряжи, но и сопровождающая захоронение керамика, и особенности погребального обряда. Отметим, что в приуральской группе синташтинских памятников анализируемый комплекс не единственный демонстрирующий связи с колесничными культурами западных территорий. Одно из погребений синташтинского грунтового могильника у горы Березовой также отчетливо маркируется включениями доно-волжского абашевского компонента (Усачук, Купцова, 2024. С. 53). В более позднее время процессы взаимодействия восточных и западных культурных образований, основа которых была заложена в начале позднебронзовой эпохи, приведут к появлению населения, оставившего самобытные памятники западноалакульской культурной группы (Ткачев, 2007. С. 321–338; 2018. С. 519–521).

Авторы статьи выражают благодарность П. Ф. Кузнецову за активное участие в обсуждении типологии и эксплуатации беляевской пары псалиев.