Партийно-правительственные постановления по вопросам укрепления трудовой дисциплины в СССР в 1930-е гг.

на другую при приходе и уходе (на руках у рабочего никогда не находится).

Последний способ наиболее целесообразный, так как устраняет возможность потери номера работниками.

• 5.    Вход на территорию предприятия – только по пропускам, на которых обозначена сменогруппа. У приходящих вовремя пропуск только предъявляется, у приходящих позже пропуск при входе отбирается и выдается обратно при выходе только по записке табельщика. Выход с территории предприятия в часы, когда табельная доска закрыта, допускается только по предъявлении соответствующих записок, подписанных табельщиком.

• 6.    Отметка ухода на обеденный перерыв и приход после него вводится только при условии, если перерыв предоставляется одновременно всем работающим и использование его связано с массовым выходом работающих за пределы территории предприятия.

• 8.    Табельная доска открывается для отметок явок о приходе за полчаса до начала смены и закрывается через пять минут после начала её. Вновь открывается за пять минут до окончания смены и закрывается чрез полчаса после окончания.

• 10.    Немедленно после закрытия доски в начале смены табельщик списывает номера неявившихся, а в конце смены номера не отметивших свой уход. Последние считаются ушедшими с работы до её окончания и с них не позднее следующего дня должны быть затребованы объяснения по этому поводу.

• 11.    Опоздавшие к отметке явки должны явиться к табельщику. Временем прихода в данном случае считается момент явки к табельщику и отмечается последним. Допуск

• 12.    Разрешение на выход с территории предприятия до окончания смены дается лицами цеховой и общезаводской администрации, которым это право предоставлено приказом по предприятию, каждое такое разрешение должно предоставляться табельщику, который ставит на нем свою визу или условный штамп.

• 14.    О всяком изменении в личном составе – приеме на работу, переводе в другой цех, в другую сменогруппу, отпуске очередном или по болезни, командировке – стол личного состава немедленно извещает табельщика. Вновь принятым пропуск на предприятие не должен выдаваться до того, пока работник не получит у табельщика табельный номер.

• 17.    Работники не явившиеся на работу по невыясненным причинам после трех дней неявки исключаются из списков и снимаются с табельного учета.

• 18.    Один раз в неделю табельщик путем обхода рабочих мест проверяет наличность работников и сличает её с данными табеля. О результатах проверки составляется рапорт начальнику цеха с указанием всех случаев расхождения и их причин: например, рабочий работает, но не отмечен в табеле, так как охрана пропустила его на территорию после закрытия табеля, а пропуск не забрала, или работает новый рабочий, о приеме которого табельщик не извещен.

• 19.    Независимо от табельного контроля, администрация цеха обязана обеспечить систематический надзор со стороны мастеров и бригадиров за соблюдением работающими дисциплины в течение рабочего дня, за своевременным приступом к работе и своевременным оставлением рабочего места к концу смены.

• 20.    По спискам неявившихся и опоздавших цеховая администрация принимает немедленные меры к выяснению причин нарушения и наложения взыскания на лиц в них виновных [1, л. 1-3].

опоздавших к работе производится только по разрешению начальника цеха или заменяющего его лица, о чем последние немедленно ставят в известность табельщика, путем передачи ему записки о допуске или не допуске опоздавшего к работе. Никто кроме табельщика не вправе выдавать разрешение на получение отобранного пропуска.

Вслед за этим положением, 15 ноября 1932 г. принимается Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР «Об увольнении за прогулы без уважительных причин» (опубликовано в газете «Правда»16 ноября 1932 г.), по которому за один день неуважительного прогула работник увольнялся с завода или учре- ждения и одновременно лишался преимуществ, которыми он пользовался, работая на данном предприятии, а именно – он должен был сдать продуктовую и промтоварную карточки (в СССР того времени существовала карточная система обеспечения), а также освободить квартиру (ведомственную).

Исходя из установок Постановления, был разработан и принят Циркуляр СевКав-труда «О мероприятиях по борьбе с неуважительными прогулами» от 8 декабря 1932 г. Вот его некоторые положения:

• -    Обязать руководителей предприятий и организаций завести точный ежедневный учет невыходов на работу с выяснением причин.

• -    За один день неявки на работу без уважительных причин администрация обязана уволить прогульщика, немедленно отобрать у него продовольственные и промтоварные карточки, принять меры к выселению его из квартиры (если ведомственная)

• -    В трудовые книжки заносить истинные причины увольнения с указанием, что продовольственные и промышленные карточки изъяты такого-то числа.

• -    При приеме на работу требовать справки с предыдущего места службы за последние шесть месяцев с указанием причин ухода с работы.

• -    Хозорганам категорически запрещалось принимать на работу лиц, уволенных за прогулы в течение шести месяцев со дня их увольнения.

• -    Профсоюзы должны разъяснять роль постановления от 15 ноября 1932 г.

• -    Органы труда (по сути тоже профсоюзы, так как они были влиты в них и являлись их структурным подразделением – С. Ч. ) обязаны обеспечить выполнение и контроль этого постановления (закона).

• -    За невыполнение этого постановления, виновных руководителей должны были передавать прокурору для привлечения к уголовной ответственности (это было подтверждено в феврале 1933 г. постановлением Президиума СевКавкрайисполкома по докладу Крайтруда пункт 7: «прокуратуре обеспечить срочное расследование и быстрое прохождение дел в судах о привлечении нарушителей закона по борьбе с прогулами к уголовной ответственности») [2, л. 3].

При спорности уважительности или неуважительности причины прогула (смерть близких, похороны, свадьба, присмотр за детьми, болезнь одного из супругов) вопрос разрешался администрацией, а если нет – то РКК [3, л. 7, 8, 27-28].

На наш взгляд, веские и объективные причины к принятию жесткого Постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 15 ноября 1932 г. «Об увольнении за прогулы без уважительных причин» были и причем не только чисто идеологического или производственного характера, но и морально-бытового. Приведем пример из архивных материалов того времени. Из доклада «О работе Северо-Кавказской железной дороги и политико-моральном состоянии союзной массы от 9 февраля 1932 г.» Объяснение составителя поездов ст. Новороссийск т. Постригина о неявке на дежурство: «С 15 декабря на 16 декабря я не мог явиться на дежурство ввиду того, что был пьян. Получил получку и встретился с Коваленко, который пригласил меня в ИТРовскую столовую, взял два обеда, вытаскивает пол-литра, наливает. Я стал говорить, что мне на дежурство в ночь. Он сказал, что это не важно, от этой не будешь пьян и подбил мня. Выпили мы поллитра и я почуствовал себя пьяным через мою слабость. Я купил еще литр и свалился с ног. Я сам виноват, даю слово, что такого больше не повторится». [4, л. 130]. Причем такие случаи были не единичными. А действовавшие в то время товарищеско-производственные суды, которые занимались такими кадрами, рассматривали дело обычно только через 1-1,5 месяца и выносили или «порицание» или взятие «на поруки». После принятия постановления они стали их рассматривать через 3-4 дня.

Конечно, можно говорить о заидеологизированности и негибкости той административной системы, ее «бесчеловечности» (начальник цеха московской швейной фабрики «Большевичка» дал своей работнице на заключение брака четыре дня и это было отмечено коллегией НКТ РСФСР как негативное действие), но если вспомнить сталинские слова, сказанные им в 1929 г. о том, что мы отстали от европейских стран на 50-100 лет и мы должны или пробежать это расстояние за десять лет или нас сомнут, то такое постановление, несмотря на его «антидемократичность» и «нарушение прав человека» было и своевременным и эффективным. В результате, прогулы и опоздания резко пошли на убыль. Люди просто стали приходить на работу раньше и не прогуливать.

Так, коллегия НКТ РСФСР в своем постановлении от 2 января 1933 г. отмечала, что по фабрике «Большевичка» треста Москваш-вей число самовольных прогулов снизилось почти втрое: в ноябре 1932 г. – 614 человекодней, а в декабре 1932 г. – 226 человеко-дней; по фабрике «Возрождение» того же треста: с 16 октября по 15 ноября 1932 г. число прогульщиков – 167, с 16 ноября по 15 декабря 1932 г. – 56, а за декаду с 16 декабря по 25 декабря 1932 г. – всего 5; по заводу им. Орд- жоникидзе с 1 по 15 ноября 1932 г. – 146 прогульщиков, с 16 по 30 ноября 1932 г. – 53, с 1 по 15 декабря 1932 г. – 22; по 1-му Часовому заводу в октябре 1932 г. – 54 прогульщика, в ноябре – 32, а с 1 по 15 декабря 1932 г. – 19; по фабрике «Парижская коммуна» в первой половине ноября 1932 г. – 733 прогульщика, во второй половине ноября 1932 г. – 223, в первой половине декабря 1932 г. – 136. [5, л. 24, 20, 17, 13, 11].

Аналогичная картина наблюдалась и в Северокавказском регионе. В постановлении Северо-Кавказского крайисполкома по докладу Крайтруда (февраль 1933 г.) указывались следующие цифры: по обувной фабрике им. Микояна в ноябре 1932 г. – 432 прогула, в декабре 1932 г. – 210, в январе 1933 г. – 99, в первой половине февраля 1933 г. – 40; по промыслам Грознефти в ноябре 1932 г. – 71 прогульщик, в декабре – 64, в январе 1933 г.36 [6, л. 3].

На наш взгляд, в 1930-е гг. такой поход к укреплению трудовой дисциплины и повышению эффективности производства был и оправданным и результативным. В то время страна модернизировалась в условиях «сжатого времени» (вспомним вновь сталинское «или мы ликвидируем это отставание за 10-20 лет, или нас сомнут»), в условиях мобилизационной экономики, беспрерывного промышленного производства, трагической, но по своей исторической перспективе, безусловно правильной коллективизации сельского хозяйства (если бы не были созданы колхозы, победа в Великой Отечественной войне была бы невозможна – 237 тыс. колхозов, в которых накануне войны трудились почти 100 млн чел., поставляли свою продукцию по твердым ценам, которые были в 10-12 раз ниже рыночных), создания принципиально новой, заточенной под формирование человека-творца, а не профессионала-потребителя системе высшего и специального образования (в начале 1930-х гг. ЦК ВКП(б) и СНК СССР был принят ряд постановлений по высшей и средней специальной школе, которые по своей сути отвечали задаче ликвидации отставания. Кстати, одно из них «Об улучшении использования молодых специалистов» от 15 сентября 1933 г. было таким же жестким, как и вышеназванные постановления о трудовой дисциплине. По нему, окончившие вузы и техникумы молодые специалисты обязаны были проработать в течение 5 лет по указанию наркоматов на производстве, а самим наркоматам и учреждениям запрещалось оставлять на работе в управленческом аппарате молодых специалистов. Все молодые специалисты должны были обязательно пройти школу низшего административно-технического персонала непосредственно на производстве в цехах, на участках, депо, станциях, совхозах, колхозах, врачебных пунктах и т.п. Всякое самовольное устройство на работу после окончания вуза, техникума и неприбытие к месту работы по распределению рассматривалось как нарушение закона и каралось судебной ответственностью [7].

В условиях «либеральных ценностей» современного российского общества это может трактоваться как самое настоящее крепостное право, в условиях, когда набирала силу и обладала реальной властью советская бюрократия, парализовывшая, либо доводившая до абсурда любое начинание, в условиях, когда шла непрекращающаяся борьба за власть в Кремле, когда на территории Советского Союза работали десятки спецслужб, враждебно настроенных государств, и самое главное, в условиях, когда отсутствовала ориентация на построение «колбасного социализма», хотя повышению благосостояния при тех технических и промышленнопроизводственных условиях уделялось постоянное внимание. Кстати, если говорить о последнем, то во второй половине 1930-х гг., и особенно накануне войны, вопросы соцобес-печения и благосостояния отошли на второй план. Стало гораздо меньше производиться и продаваться фотоаппаратов, часов, швейных машин, велосипедов. А главным в производственных планах становились авиадвигатели, танки, истребители, бомбардировщики, пушки.

В 1931 г. СССР ввез треть, а в 1932 г. – половину мирового экспорта машин и оборудования и стремительно обновил всю промышленную базу. А параллельно строившиеся 9000 заводов, фабрик, шахт, электростанций стали давать собственную продукцию. К концу второй пятилетки каждый второй работавший станок был уже отечественным и новым, а невиданный ежегодный прирост производства – 17,2% позволил выйти по объему промышленной продукции на второе место в мире после США. И самое главное – страна стала экономически полностью независимой (к 1937 г. удельный вес импортной продукции не превышал 0,7%). Это была модернизация по существу и конкретно.

Но действительно, история повторяется дважды, и во второй раз повторяется в виде фарса. Спустя полвека, в 1980-е гг., в андроповское время (Генеральный Секретарь ЦК КПСС 1982-1984 гг. Андропов Ю.В.) такой метод попытались повторить (в рабочее время вылавливали находившихся в кинотеатрах, в парках и других местах отдыха людей и тех, кто не имел оправдательных документов, организованно, на автобусах отправляли на сельхозработы), но кроме озлобления и последующего издевательского призрения подобный подход другой памяти не оставил.

На современном этапе перед Россией стоит задача создания прочного промышленного, научно-технического и идеологического фундамента, который бы обеспечивал стратегию развития, а точнее устойчивого роста. Именно развития и устойчивого роста, а не «восстановления», «укрепления», «усиления», «увеличения». К тому же ныне отчетливо видно, что отношение к России складывается недружественное, и даже уничижительное. Цель западной политики встроить Россию в чуждую систему ценностей и ценностных ориентаций, которые должны отражать, прежде всего, иные национальные интересы (западные), политические, идеологические стандарты и правила. Это стандарты и правила общества потребления, которым Россия никогда не была, да и не может быть, исходя из своего природно-климатического и социального ресурса. И внимательное изучение советского этапа отечественной истории, особенно 1930-х гг. «с любовью, но не взахлеб», позволит правильно расставить аксиологические акценты.