Перспективы реализации шестого технологического уклада в условиях санкций и нестабильности

Н а конец ноября 2024 года коллективным Западом в отношении России ведено рекордное в истории количество санкций – 17708 [1], направленных на подрыв российского ВПК и экономики в целом, а также на коррекцию внешнеполитического курса. Эти цели не достигнуты, а результаты санкций противоречивы. По оценке Торгово-промышленной палаты РФ (ТТП РФ) их негативное влияние ощущается в финансовой сфере, инвестициях, нефтегазовом секторе и особенно в сфере высокотехнологичного оборудования. Также существенно сузились возможности локализации иностранных производств. Серьезную угрозу представляет отток капитала и специалистов [2]. В то же время санкции и провоцируемые ими кризисные явления рассматриваются как в определенном смысле дихотомия «новых угроз» и «новых возможностей» [3], которые на самом деле далеко не новы, если учесть, что первые санкции США ввели против Советской России в 1919 году.

По данным экспертов Высшей школы экономики (лето 2022 года) 28 % российских компаний использовали новые возможности, 9 % – нарастили свою долю на традиционных рынках, 7 % – добились открытия новых ниш для своих новых продуктов, 6 % – вышли на новые для себя рынки, 4 % – привлекли квалифицированные кадры. Эксперты пришли к выводу наличия у отечественного бизнеса «высокого адаптационного потенциала», связывая его накопление в большей степени с опытом прохождения финансовых кризисов 1998-1999 и 2008-2009 годов, пандемии и санкций [3]. Очевидно, что представленные в докладе показатели весьма скромны, вызывают сомнения в реализации задач, поставленных Указом Президента РФ от 07.05.2024 № 309 «О национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 года и на перспективу до 2036 года» [4]: устойчивая и динамичная экономика; технологическое лидерство; цифровая трансформация.

В свою очередь, аналитики прогнозируют в реальном секторе переход от технологий производства пятого технологического уклада к следующему – шестому укладу [5], где основным технологическим ядром станет наноэлектроника [6].

Технологический уклад сегодня понимается как исторически сложившаяся и обеспечивающая текущее развитие экономики совокупность технологий. Авторы его современного понимания С.Ю. Глазьев и Д.С. Львов сформулировали определение технологического уклада как «…комплекса технологически сопряженных производств» объединенный в «макроэкономический воспроизводственный контур», который включает «все стадии переработки ресурсов и соответствующий тип непроизводственного потребления» [7]. В XXI веке были предприняты попытки вывести это понятие из узких рамок технологий и/или инноваций. Этот подход обоснованно строится на том, что последние могут быть разработаны и реализованы в определенных благоприятных общественно-экономических и политических условиях. В этом смысле в понимание технологического уклада войдут не только технологии, но и производственные, а значит, и определенные социальные отношения [8]. Этот подход разделяется и современными исследователями [9]. Не будучи новаторским, он представляется логичным и обоснованным.

Очевидно, что переход к шестому технологическому укладу предполагает полное выполнение задач Индустрии 5.0, где акцент сместился с автоматизации и эффективности на персонализацию и сотрудничество между людьми и машинами, расширенное использование cobots – роботов для совместной работы. Они были призваны изменить представление о традиционных промышленных роботах, так как работали вместе с людьми, чтобы дополнять, а не заменять их. Должны были быть решены задачи настроек и персонализации с применением искусственного интеллекта (далее – ИИ) для перехода от традиционного массового производства к массовой персонализации, когда продукты адаптируются к индивидуальным предпочтениям клиентов. В Индустрии 5.0 необходимо было добиться реализации целей устойчивого развития, то есть уделять внимание экологии, энергоэффективности, интеграции жизненного цикла продукции до восстановления. Для предыдущей ступени был характерен акцент на дизайн, ориентированный на человека, адаптацию производства к физическим и когнитивным возможностям человека, чтобы снизить нагрузку и предотвратить травмы, в итоге – привлечь квалифицированных работников за счёт создания более безопасной и привлекательной рабочей среды.

Базовыми положениями в Индустрии 5.0 было обеспечение эффективности принятия решений, в том числе и при поддержке ИИ, а также усовершен- ствованный мониторинг состояния оборудования, в том числе с помощью ИИ, чтобы прогнозировать потенциальные сбои, оптимизировать время безотказной работы [10].

Не все из этих направлений и задач в российской экономике в достаточной степени реализованы. Таким образом, частичное выполнение задач предыдущего этапа усложняет переход к – шестому технологическому укладу.

При переходе к новому укладу российские эксперты ожидают в реальном секторе экономики совокупность взаимосвязанных изменений. Во-первых, это переход на производство на основе новых технологий шестого уклада [11] с учётом факторов торможений, о которых сказано выше. Такой переход должен обеспечиваться расширением потоков инвестиций в отрасли, использующие самые перспективные технологии. Однако санкции в значительной мере перекрыли поток инвестиций [12; 13]. Во-вторых, это прогресс нанотехнологий в разных отраслях, включая конвергенцию нано-, био-, инфо- и когнитивных технологий (NBIC) [14].

В рамках шестого уклада прогнозируется прогресс информационно-коммуникационных, аддитивных (Additive Manufacturing) и когнитивных технологий, связанных с ИИ и системами поддержки принятия сложных решений.

Не останутся в стороне социогуманитарные технологи, интегрирующие технологии гуманитарного конструирования и социальной инженерии. В теории информационного общества они будут развиваться в рамках социальной надстройки, которая, как полагает В.А. Тебекин, производна от «качества развития экономического базиса» [15]. С данным, марксистским, по своей сути положением сегодня сложно согласиться в полной мере ввиду упрощения дихотомии «экономический базис – социально-политическая надстройка», взаимодействие которых существенно сложнее прямой зависимости. Как указывает Р. Уильямс, глагол«детерминировать»лингвистически и теоретически сложен, а сама «детерминация» – развитие идеалистических и теологических концепций мироустройства. При этом, как указывает Р. Уильямс, сам К. Маркс не считал детерминацию единственно применимым понятием, рассуждая о соотношении (взаимосвязи) экономического базиса и надстройки. Тем более сложны такого рода взаимосвязи в рамках развивающегося шестого технологического уклада [16]. В этом смысле приоритет постепенно получает креативная индустрия [17], которую признают новым и наиболее перспективным сектором экономики, основанном на реализации и коммерциализации результатов интеллектуальной деятельности. Креативная индустрия базируется на имеющихся знаниях и технологиях, применяя их для выработки новых зна- ний. В Концепции развития креативной индустрии до 2030 года запланирован рост креативной индустрии в российском ВВП втрое – с текущих 2 до 6 % [18].

Относительно слабым местом остается переход на ресурсосберегающие технологии, потому что пока нет реальной замены традиционным энергоносителям. При этом всё ещё доминирует советский тезис о «бескрайних кладовых». Так, в 2022 году А. Козлов (министр природных ресурсов и экологии России) прямо указал на то, что российские «запасы природных ресурсов не закончатся никогда» [19]. Такого рода заявления требую осторожности, так как по текущим оценкам Агентства по недропользованию РФ до 60 % от совокупного объёма запасов нефти в России – это трудноизвлекаемые запасы. На этом фоне переход на энергосберегающие технологии затруднён отсутствием реальной замены углеводородов [20].

Таким образом, перспективы реализации в России шестого технологического уклада в условиях санкций и нестабильности представляются сложными, как в силу указанных обстоятельств, так и внутренних причин, неполной готовности к реализации шестого уклада.