Почвенно-экологические и инфраструктурные аспекты реализации стратегии развития агропроизводства в России

Рассмотрение вопросов состояния почвенного покрова России в условиях современных вызовов на Президиуме РАН происходит второй раз за короткий период, что свидетельствует о важности вопроса (Иванов, 2015) .

В апреле 2017 г. Президиум Российской академии наук рассмотрел эту жизненно важную для страны проблему, в рамках «Стратегических направлений устойчивого социальноэкономического развития АПК России» (Ушачев, 2017) . В документе в числе базовых стратегических направлений обозначены два (всего 7), которые имеют прямое касательство к почвенной и землеустроительной науке:

– коренное изменение в системе земельных отношений;

– экологизация производства и адаптация к изменениям климата.

Они важны, но, сразу заметим, неравнозначны. Проблема «адаптации» – это сейчас обсуждаемая и даже модная тема. Межведомственному экспертному совету «Глобальный климат и рациональное природопользование: нуль-эмиссия и нуль-деградация почв России (сельское и лесное хозяйство)» поручено представить в Межрегиональную группу по климату и устойчивому развитию администрации Президента РФ Национальный доклад по этой проблеме. Четкое представление о содержании доклада у ученых есть, работа ведется.

Кроме того, уже подготовлены и согласованы «Мероприятия комплексного плана регулирования выбросов парниковых газов и технологий адаптации…» (2017) . Заметим, что в части выполнения Парижского соглашения (2015 г.) по климату у России имеется ряд серьезных преимуществ. Природные биогеохимические потоки углерода России оценены в 3600 Тг (терраграмм) в год, т.е. занимая 12% суши, эмиссия углерода составляет – 8%, или «задача в 4 промилле» (Minasny et al., 2017) для России вполне решаема.

Сложнее будет обстоять дело с технологическим решением адаптации к климату. Всякое изменение климата в сельском производстве России сопряжено с ограниченностью технологического маневра, в связи с нерешенными вопросами материально-

Бюллетень Почвенного института им. В.В. Докучаева. 2017. Вып. 89 технического и сырьевого обеспечения (удобрения, средства химизации и т.д.), соответствующего значению проблемы уровня.

Что касается термина «экологизация», то можно сказать, что он стал слишком расхожим. Правильнее ставить задачу «рационального биосферного природо(земле)пользования», по сути обоснованного Докучаевым–Вернадским, на парадигме которого базируются все тенденции современного мирового агропроизводства. У российских ученых здесь приоритеты в части адаптивноландшафтного земледелия, минимизации обработки почвы, вплоть до «нулевой», как базовых инструментариев природопользования.

Однако главной детерминантой успеха всех выделенных пунктов являются вопросы состояния, охраны земельного фонда (почвенного покрова) и изменения земельных отношений. Они представлены в ранее подготовленном докладе «Анализ земельной реформы и агропромышленного производства за четверть века…» (Иванов и др., 2016) и полностью соответствуют смыслу и тональности известного поручения по результатам проверки исполнения федеральными органами исполнительной власти и органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации, решений Президента Российской Федерации и иных нормативных актов, направленных на совершенствование организации контроля за эффективностью использования земель сельскохозяйственного назначения (http://kremlin.ru/acts/assignments/orders/52309) .

Земельное законодательство в России усложнено и запутано. Оно регулируется указами Президента, Федеральными законами, постановлениями Правительства, ведомственными нормативными правовыми актами – более 2000 законодательных документов. При этом только действия с земельными участками затрагивают около 650 Федеральных законов. На региональном уровне имеется около 20 тыс. нормативных правовых актов.

Земельный кодекс изменялся 109 раз, закон «О кадастре недвижимости» – 49 раз. Отсутствие надлежащей правоприменительной практики и контроля не позволяет считать такую законодательную базу самодостаточной (Волков, 2017) .

Увеличивается число земельных споров и судебных разбирательств. Нет системы прогнозирования и перспективного планирования (рис. 1), организации рационального использования земель и их охраны в сельской местности, что создает бессистемность

х

I §

h i i

* 5 * ®

5 “ z t Hi?

« a a x

Ml pH

E

- 5

2 5 *

2 z z

§

5   5 о

Hyl

Hih

Hi!

s«^c

1 e 0 x 1 6

1 5

X h и 5 * • 8 1.5 н iL щ £§! hl hl -5 5 c x 5 ? f ? til

p. H « a h b iH 8 i 5 t ? г 5 C §2 | д 5 l s 8 $ X О 11 5

1 1 Я X H 1 N i 18 и 1 L c

i e 5 1 H to g d Ip d ‘5 ■

5 z 11 I 1 I s О x e * e ж к III ” I? 2 |S

Бюллетень Почвенного института им. В.В. Докучаева. 2017. Вып. 89 проводимых мероприятий, неэффективное использование бюджетных средств и инвестиций бизнес-структур.

Несколько общих показателей. Существующий земельноресурсный потенциал государства, прежде всего, земель сельскохозяйственного назначения, оценивается примерно на треть ниже уровня 1990 г. (рис. 2, табл. 1). Можно констатировать, что проводимая четверть века земельная реформа дала больше негативных, чем положительных результатов.

По-прежнему нет самого главного акта, который надо неотвратимо свершить на высочайшем уровне – воссоздать в России Федеральную земельную службу. Вот тогда все будет получаться, и не только в аграрном секторе экономики. Без преувеличения это может стать национальной идеей России.

Россия – едва ли не единственная страна в мире, в которой отсутствует инфраструктура управления землепользованием (земельные суды, земельные банки, полный земельный кадастр, центры по исследованию проблем землепользования, проектноизыскательские институты и т.д.). Земельный баланс страны не составляется. Земельно-ресурсный потенциал не поставлен полностью на государственный баланс и балансы предприятий.

Земельный налог собирается в лучшем случае на две трети, обостряется проблема с земельными долями. Земельными отношениями занимается 16 министерств и ведомств (табл. 2).

Самый острый вопрос – инвентаризация почвенных ресурсов. На землях сельскохозяйственного назначения появилось уникальное в мировой практике уродливое явление – крупные латифундии с очаговым ведением сельского хозяйства и свои лэндлорды. Они часто социально безответственны, не участвуют в решении местных социальных и инфраструктурных проблем. Нередко оставляют после себя «социально-демографические пустыни». Сведения о состоянии земель и статистика эффективности производства искажены, некорректны, недоступны для научного анализа.

Современный латифундизм нередко приобретает криминальные формы, удобен для финансового маневра. Это следствие социальной безответственности аграрного бизнеса. Объекты социальной сферы воспринимаются новыми хозяевами как обуза без каких-либо нравственных устоев, поскольку такая категория в радикально либеральной экономике не предусмотрена.

Таблица 1. Развитие негативных процессов в области землепользования в Российской федерации, 1990–2015 гг.

Не используется, млн. га: пашни	20.6
кормовых угодий	37.5
Сокращение посевных площадей, млн. га	40.2
Нарушено освоенных севооборотов	70.6
(58.1% пашни), млн. га Уменьшение площадей орошаемых земель и земель	03.1
с действующей осушительной сетью, млн. га Рост площадей, подверженных деградации	23.5
(водной эрозии, дефляции, засолению), млн. га Заросло пашни кустарником и мелколесьем, млн. га	08.7
Ежегодный прирост оврагов, тыс. км	200.

□ с.-х. угодья

■ пашня

■ посевные площади

□ кормовые угодья

1990            2000            2015

Рис. 2. Динамика площади земельных угодий в России (млн. га).

Причины ошибок и столь тяжелых последствий связаны с политической амбициозностью и псевдонаучной радикальнолиберальной идеологией. Был сорван начавшийся эволюционный путь развития аграрной экономики.

Еще одно явление. Сейчас очень много инициатив и прогнозов (причем долгосрочных) о позиционировании России в мире как крупнейшего производителя и экспортера зерна. При этом признается, что в балансе зерна лишь 30% товарной его части. Называются цифры валовых сборов в 130, 150 и даже 200 млн. т. В целом это отвечает и нашей оценке ресурсного потенциала земель России. Но здесь две большие разницы!

Таблица 2. Федеральные министерства и ведомства, регулирующие земельные отношения, землеустроительную и кадастровую деятельность

2004 г.	2017 г.
Министерство экономического развития и торговли Российской Федерации
Федеральное агентство кадастра объектов недвижимости (Росне-движимость) Федеральное агентство по управлению федеральным имуществом (Росимущество) Министерство сельского хозяйства Федеральное агентство по сельскому хозяйству (Россельхоз) Министерство природных ресурсов Федеральная служба в сфере природ Федеральное агентство по недропол Федеральное агентство водных ресу Федеральное агентство лесного хозя Министерство юстиции Федеральная     регистрационная служба Министерство транспорта Российской Федерации Федеральное агентство геодезии и картографии (Роскартография) Министерство регионального развития Российской Федерации Федеральное агентство по строительству   и   жилищно-комму нальному хозяйству (Росстрой)	Федеральная служба государственной регистрации, кадастра и картографии Федеральное агентство по управлению государственным имуществом (Росимущество) оссийской Федерации Федеральная служба по ветеринарному и фитосанитарному надзору (Россельхознадзор) и экологии Российской Федерации опользования (Росприроднадзор) ьзованию (Роснедра) рсов (Росводресурсы) йства (Рослесхоз) Российской Федерации Министерство строительства и жилищно-коммунального  хозяйства Российской Федерации Министерство Российской Федерации по развитию Дальнего Востока (Минвостокразвития Министерство Российской Федерации по делам Северного Кавказа (Минкавказ России) и др.

Научное и профессиональное сообщество убеждено в том, что Россия должна в первую очередь за счет модернизации производства, интенсификации, мелиорации и химизации выйти, как минимум, на средне мировой уровень урожайности (3–4 т/га) (табл. 3).

Таблица 3. Потенциальные возможности производства зерна в России при различных агротехнологиях и потребность в минеральных удобрениях

Показатель	Уровень интенсификации технологий
	экстенсивный	нормальный	интенсивный и нормальный	интенсивный, нормальный и высокоинтенсивный
На площади посева зерновых 45 млн. га
Внесение удобрений на 1 га, кг действующего вещества (д.в.)	До 20	100	150	200
Окупаемость удобрений, кг зерна/кг д.в.	–	8	10	12
Урожайность, т/га	1.7	2.5	3.2	4.1
Валовой сбор зерна, млн. т	77	113	144	185
Потребность удобрений, млн. т д.в.	0–1.5	4.5	6.8	9.0
На площади посева зерновых 70 млн. га
Внесение удобрений на 1 га, кг д.в.	До 10	100	150	200
Окупаемость удобрений, кг зерна/кг д.в.	–	7	9	12
Урожайность, т/га	1.5	2.2	2.85	3.9
Валовой сбор зерна, млн. т	105	168	200	273
Потребность удобрений, млн. т д.в.	0–1.5	7.0	10.5	14.0

В то время как в отдельных программных документах просматривается тревожная тенденция земельной экспансии, за счет распашки выведенных из оборота и новых земель в том числе маргинальных и бэдлэндов. При этом в качестве резерва рассматриваются:

– неиспользуемые сельскохозяйственные угодья – 42.5 млн. га;

– невостребованные земельные доли – 17.2 млн. га пашни;

– земли фонда перераспределения – 43.7 млн. га, в том числе 11.9 млн. га сельскохозяйственных угодий, из них 3.5 млн. га пашни;

– сельскохозяйственные угодья, находящиеся в других категориях земель – 24.4 млн. га, в том числе 6.2 млн. га пашни;

– орошаемые (1.15 млн. га) и осушаемые (2.58 млн. га) земли, находящиеся в неудовлетворительном состоянии;

– земли обанкротившихся сельскохозяйственных организаций – 15.9 млн. га;

Всего 9.7 млн. земельных участков площадью 111.9 млн. га.

Наращивание экспортного потенциала в виде удобрений, особенно фосфорных, неверно, в принципе. Необходимо гарантированно обеспечить внутренний рынок минеральных удобрений 4–5, а далее и 9–10 млн. т д. в., а экспорт фосфатов приравнять к торговле недрами и резко ограничить! Вывозится    16    из

18 млн. т. произведенных удобрений, добавим к этому еще 1 млн., содержащийся в экспортируемом зерне. Отказ от применения минеральных удобрений – кратчайший путь к экологической катастрофе.

О возврате земель в оборот необходимо отметить особо. Приведем для иллюстрации два микроморфологических шлифа (увеличение в 200 раз) одной и той же почвы (рис. 3). Слева солонец мелиорированный и в прошлом интенсивно осваиваемый, справа – он же после вывода из оборота. Природа мстит: быстро вернула его в первозданное состояние, изменив поровое пространство. Возвращение ее в оборот чрезвычайно затратно. У нынешней страны нет таких сил и возможностей.

Рис. 3. Поровое пространство (белый цвет) на микроморфологических шлифах солонца мелиорированного (а) и вышедшего из активного оборота (б) (по данным М.П. Лебедевой).

Таблица 4. Дифференцированное использование земель, выбывших из активного сельскохозяйственного производства России

Мероприятие	Площадь, млн. га
Возврат плакорных, слабодеградированных плодородных почв в пашню при использовании современных адаптивно-ландшафтных технологий	12–15
Использование и перевод полугидроморфных, слабо- и среднедеградированных почв с уклоном 3 ° -5 ° в сенокосы и пастбища	~ 10
Перевод средне- и сильнодеградированных почв, в том числе с уклоном 3 ° -5 ° и более, в условиях сформировавшихся сомкнутых лесных пространств в земли лесного фонда	~ 10
Консервация деградированных и техногенно-нарушенных земель для восстановления природных экосистем в соответствии с «Положением о порядке консервации земель с изъятием их из оборота» (постановление Правительства РФ № 355 от 05.08.92)	3–5
Использование земель под заказники, охотничьи угодья, рекреационные зоны, территории экологического туризма и т.д.	3–5

Хотя ученые поддерживают меры по возврату плакорных, автоморфных, особенно черноземных земель, в активный сельскохозяйственный оборот. Но таких земель по нашим оценкам всего 8–10 млн. га. Они и могут обеспечить дополнительное производство продукции в будущем (табл. 4).

Что касается деградированных земель и бэдлэндов, особенно в депрессивных регионах, приграничных поселенческих территориях Арктики, Горного Алтая, Юго-Восточной Сибири и Дальнего Востока, а также части аридных территорий, где это все оборачивается проблемами социального опустынивания – это предмет особой государственной, межведомственной политики и гос-программы, требующей скорейшего решения (рис. 4).

Вовлечение брошенных земель в активный оборот сталкивается с проблемой достоверной информации о том, где реально они расположены. Все знают сколько их, но никто не знает где!

Рис. 4. Регионы с сильным уменьшением ночной освещенности за период с 1993 по 2013 гг. как показатель «социального опустынивания» села (красные пиксели).

В последние годы часто декларируется возможность быстрого решения с использованием спутниковых данных. Ежегодно по спутниковым данным строят карты обрабатываемых земель на всю страну (Лупян и др., 2009) . Подобные продукты создают иллюзию простого и быстрого решения проблемы. В реальности качество получаемых результатов, особенно на территориях с небольшими размерами участков, низкое (Савин, 2015) (рис. 5).

Разрешение проблемы точности спутникового детектирования связано как с техническими возможностями спутниковых технологий, так и с неточностью алгоритмов анализа спутниковых данных. Здесь нужны совместные действия профессионалов-почвоведов и специалистов в области дистанционного зондирования.

По данным Единого государственного реестра почвенных ресурсов (2013) , в России деградацией затронуто около 15% почвенного покрова. При этом наибольшие площади (около половины) деградированных земель приурочены именно к пахотным землям. Почвенный покров пастбищ деградирован на треть, лесных земель – на 5% (рис. 6). Информация о деградированности почв должна быть актуализирована в первую очередь.

Рис. 5. Пример детектирования озимых культур по спутниковым данным (зеленый цвет – участки, детектированные как озимые, красной звездочкой помечены поля с реальными озимыми, Тульская область, интернет-сервис ВЕГА (Лупян и др., 2009) )

Рис. 6. Доля деградированных почв по состоянию на 90-е годы прошлого века (процент деградированных почв в выделе) (Столбовой и др., 1999)

Другой важной информацией для принятия решений о введении брошенных земель в оборот, является степень их пригодности (благоприятности) для производства. Анализ пригодности для основных сельскохозяйственных культур в очень обобщенном виде сделан нами для всей территории России на основе данных 90-х годов (Иванов и др., 2017) . Для принятия решений на уровне реальных полей подобный анализ должен быть проведен на основе более актуализированных данных.

Перечисленные задачи даже не первоочередные, они основополагающие для производства и сельского социума, развития инфраструктуры. Но нужна единая Федеральная инфраструктурная сеть. Такой сетью могли бы стать региональные НИИ и ГУПы Минсельхоза.

В заключение следует особо отметить, что по сравнению с большинством других стран, в России значение работ, связанных с упорядочением землепользования, особенно велико. Причина этому огромная территория страны, преобладание крупных размеров хозяйств и разнообразие ландшафтов. Отечественные сельхозпроизводители сталкиваются как с последствиями шаблонов колхозно-совхозной системы, так и с печальными результатами аграрного реформирования, особенно последствиями дикого земельного рынка.

Государство должно вернуться к своим функциям в области земельной политики, но уже с учетом трудного собственного опыта и мирового опыта организации сельского хозяйства.

Необходима разработка платформы Национального плана действий по скоординированной эффективной земельной реформе, государственной политики технологической модернизации сельскохозяйственного производства, сохранению и укреплению сельского социума.