Погребение Ивана Мартемьяновича Гануса (F 1552) в подклете Смоленского собора Новодевичьего монастыря

При работах, проведенных Институтом археологии РАН при реставрации Новодевичьего монастыря в Москве (Новодевичья экспедиция под рук. Л. А. Беляева), особое место заняли исследования некрополя в подклете Смоленского собора. Удалось заново разобрать его стратиграфию, установить ряд хронологических последовательностей, добавить новые имена к списку погребенных, ранее с Новодевичьим монастырем не ассоциировавшиеся, а также внести поправки в трактовку уже известных объектов.

1 Статья подготовлена по теме № НИОКТР 122011200385-1 и при финансовой поддержке Российского научного фонда, проект № 24-18-00416 «Правящая элита Русского государства XV–XVI вв. в фокусе коммеморативных практик. Традиции родовой памяти».

При анализе выделились группы погребений, которые принадлежали определенным хронологическим пластам, причем эти группы обладали и конкретными типологическими признаками как археологические объекты. Первая группа погребений – могилы в грунте, появившиеся до постройки каменного собора или вскоре после возведения его нижней части (подклета), но до появления в подклете укрепляющих фундаментных лент. Имена погребенных в этот период нам неизвестны .

Особенно важна вторая группа, состоящая из тех погребений, которые возникли в соборе в течение одного-двух десятилетий после работ по укреплению конструкций дополнительными фундаментами и размещены с учетом их существования. Кроме аргумента «от локализации» такие погребения выделяет использование очень схожих белокаменных антропоморфных саркофагов, причем обычно – с подписными крышками. Саркофаги эти зарывали неглубоко в грунт, не окружая дополнительно кирпичными футлярами («склепами»). На поверхности пола их маркировали, видимо, не кирпичными памятниками (надгробницами), а белокаменными надгробиями с надписями. Таких саркофагов можно выделить не менее тринадцати. В их числе могилы Бельских, Кубен-ских и других княжеских семей, а также породнившейся с царской фамилией боярской знати (Захарьины, Шереметевы и др.). Однако в этом втором горизонте есть, по крайней мере, один саркофаг аристократа не по роду, а, так сказать, по высокой профессиональной квалификации. Это саркофаг Ивана Мартемьяновича Гануса.

И. М. Ганус погребен в предалтарном (восточном поперечном) нефе подкле-та, в самой его южной части, менее других заполненной захоронениями и, возможно, поэтому лучше сохранившейся. До погребения в саркофаге на его месте уже было совершено, по крайней мере, одно погребение в простой могильной яме (при работах саркофаги не вскрывались и могилы не раскапывались, что касается и погребения И. М. Гануса) (рис. 1: а, б ).

Саркофаг И. М. Гануса стоял строго по центру южного нефа, в небольшой прямоугольной ячейке, образованной схождением двух нефов, восточного и южного. Это, безусловно, престижное и «дорогое» место. В том же предалтарном нефе нам известны саркофаги от начала 1550-х гг. (княгинь Небогатой и Ярославской) до начала 1560-х гг. (два саркофага Захарьиных). Таким образом, саркофаг Гануса – пятый по счету с севера, откуда в подклете начинался некрополь (по нумерации археологического отчета о работах 2017–2018 гг. – объект 78). Это одно из самых сохранных и не поврежденных ни повторными захоронениями, ни обстройкой при реставрациях погребений второго слоя.

Саркофаг помещен в отвечающую ему по форме грунтовую яму, которая прорезала древнюю почву (темно-серая супесь) со слабовыраженными признаками культурного слоя и материк. От уровня пола до его крышки всего 32–35 см переотложенного грунта. Саркофаг (2,30 × 0,75–0,4 м, высота крышки – 0,1 м) имеет плавно закругленное оголовье и плечи. В нижней грани на крышке сделана сплошная выборка высотой 0,05 м, оставляющая по периметру кант такой же ширины. К сожалению, изножие крышки откололи при прокладке траншеи во второй половине ХХ в., но ее фрагмент сохранился в переотложенном виде и стоял тут же, но вертикально (рис. 2).

Рис. 1. Подклет Смоленского собора Новодевичьего монастыря. Погребения в южной части а – южная галерея и южный неф подклета

Рис. 1. Подклет Смоленского собора Новодевичьего монастыря.

Погребения в южной части б – юго-восточный угол четверика с погребением Ивана-Алексея Мартемьяновича Гануса (объект № 78)

Рис. 2. Погребение Ивана-Алексея Мартемьяновича Гануса, общий вид

В верхней части крышки, включая изголовье, помещена надпись в 4 строки вязью, типичной для середины XVI в. (рис. 3). Текст надписи:

ЛѢТ ЗѮ ГО МРТА

ЗI ПРЕСТАВИС IВАН МАРТЕМ

ЯНОВИЧ ГАНУС ВЪ СТЕМ

КРЩЕНЬЕ НАРЕЧЕН АЛЕѮѢй

Лѣт(а) ЗѮ (7060/1552) го(ду) марта //

ЗI (17) преставис(я) Iван Мартем//янович Ганус въ с(вя)тем // крещенье наречен Алеѯѣй

Рис. 3. Надпись на крышке саркофага Ивана-Алексея Мартемьяновича Гануса

Текста о погребении И. М. Гануса нет ни в сводке 1791 г., опубликованной в «Древней Российской Вивлиофике» (по-видимому, надгробия над могилой уже не было) (Надписи…, 1791. С. 293–304), ни в зависящих от нее сочинениях. Впервые эту эпитафию увидели на открывшейся крышке саркофага при реставрации 1880-х гг., она помещена на «плане 1887 года» и в приложенной к нему экспликации (эпитафия № 28)². Это чтение, с мелкой ошибкой в написании (по А. А. Мартынову: «Мартезьянович»), вошло в «Московский некрополь» ( Николай Михайлович ( вел. кн. ), 1907. С. 255), и с датой 1555 год (в конце ошибочной, так как нет никаких оснований читать сокращенное от «году» ГО – как числительное окончание (тройку). Эта ошибка перенесена О. А. Трубниковой в ее статью (на плане № 43) ( Трубникова , 1991. С. 123). Интересно, что у В. Б. Гиршберга этой надписи нет ( Гиршберг , 1960. С. 3–77), поскольку крышка саркофага после реставрации 1880-х гг. вновь стала недоступна, а на чтение в «Московском некрополе» и другие публикации составитель корпуса надписей Москвы, видимо, не захотел сослаться.

Отметим, прежде всего, что И. М. Ганус, по-видимому, не был вкладчиком монастыря: его имя не встречается ни во вкладной книге Новодевичьего монастыря, ни в других вкладных и кормовых книгах, ни в синодиках.

Фамилия «Ганус», скорее всего, была производной от немецкого имени Ганс (Hans – уменьшительная форма от Johann или Johannes) ( Лобин , 2019. С. 106)³. Русское имя Иван, под которым указан погребенный, вполне отвечает немецкому Ганс (древнеевр. «милость божья») ( Суперанская , 2005. С. 72, 115; Петровский , 2005. С. 144). Следовательно, в Новодевичьем монастыре похоронен иностранец, происходивший из Германии или из земель Священной Римской Империи, по имени Ганс (Иоганн). Из текста можно понять, что имя Иоанн было дано погребенному еще до крещения, так его, видимо, звали в прежней, европейской, жизни и, возможно, продолжали привычно называть даже после нового крещения.

Надпись на саркофаге ясно свидетельствует, что Ганс/Иоганн был крещен по православному обряду и получил крестильное имя Алексей. Формула «во святом крещении наречен» для надписей на саркофагах и надгробных плитах, сколько известно, уникальна и явно призвана подчеркнуть вторичное, «взрослое», крещение, которое проходили многие выходцы с Запада и Востока, служившие Московскому государю. Трудно ответить на вопрос, в честь какого православного святого Ганс/Иоганн был наречен Алексеем.

В России в XVI в. известны несколько Иоганнов. Зачастую это оружейники. При Василии III в 1510-х гг. в Москву из Империи приехал немецкий кузнец-оружейник, пушкарь Ганс Иордан/Йордан (Hans Jordan), с которым был лично знаком австрийский посол Сигизмунд Герберштейн ( Герберштейн , 2008. С. 237, 239, 421, 693). Австрийский дипломат находился в Москве весной – осенью 1517 г. и летом – осенью 1526 г. и встречался с Гансом. Исследователь

Э. Эгг отождествляет Ганса Иордана с немецким кузнецом Иорданом Цангером (Jordan Zanger), происходившим из семейства оружейников Цангеров и перебравшимся в Москву из г. Инсбрука ( Лобин , 2019. С. 105–106). Сигизмунд Гер-берштейн ярко повествует о том, как Ганс Иордан отличился при осаде Рязани крымским войском Мухаммед-Гирея в начале августа 1521 г., подавив врагов артиллерией: «Тогда пушкарь Иоанн Иордан [по происхождению] немец, уроженец долины Инна, быстрее московитов оценив опасность, выстрелил на свой страх и риск по татарам и литовцам из выстроенных в ряд орудий, чем привел их в такой ужас, что они разбежались прочь от крепости» ( Герберштейн , 2008. С. 421).

Во второй половине XVI в. в России работал пушкарь-иноземец Отто Ганусов. Он указан в писцовом описании г. Казани в 1565–1568 гг. с другими немецкими пушкарями: «Да из переулка налево в Пушкарскую улицу. Двор Петруши пушкаря. Двор Ганусов пушкарев… Двор Христопов пушкарев немчинов. Двор Ото Ганусов пушкарев, да к тому ж двору припустил место, что был двор оставленного пушкаря Матюшкин. А за хоромы по цене ценовных целовални-ков От Ганусов дал Матюшке 40 алтын» (Писцовое описание…, 2006. С. 132)⁴. А. Н. Лобин допускает, что пушкарь, живший в Казани, Отто Ганусов, мог быть сыном Ганса Иордана из Инсбрука ( Лобин , 2019. С. 106). Однако в приведенной цитате помимо двора, где жил Отто Ганусов, в Казани упомянут двор пушкаря Гануса. Его владелец, пушкарь Ганус, скорее всего, отец Отто Ганусова. Ганса Иордана, о котором писал С. Герберштейн, к 1565–1568 гг. уже не было в живых, к тому же он вряд ли бы жил в Казани. Значит, упомянутый во второй половине 1560-х гг. владелец двора в Казани – другой пушкарь по имени Ганс (Ганус). Отметим, что И. М. Ганус, погребенный в Новодевичьем монастыре, умер до составления Писцовой книги Казани.

Еще одним знаменитым немецким пушкарем в Московии был Кашпир Ганусов, т. е. сын Ганса/Гануса, подобно фамильным прозвищам «Петров», «Иванов» и т. д. Кашпир (Каспар, Caspar) Ганусов – прославленный пушечный мастер, учитель Андрея Чохова (отлившего при царе Федоре Ивановиче Царь-пушку), создатель самой крупной 1200-пудовой бомбарды времен Ивана Грозного и множества крупных орудий в 1554–1568 гг. (Там же. С. 105–106).

А. Н. Лобин предлагает две версии. Либо пушечный мастер Каспар Ганусов был сыном Ганса Иордана, либо сыном Ивана Мартемьяновича Гануса, погребенного в Новодевичьем монастыре (Там же. С. 106. Сн. 3).

Выскажем предположение, что похороненным в Новодевичьем монастыре мог быть легендарный пушкарь немецкого происхождения Ганс Иордан, женившийся на русской девушке5 и принявший православную веру, скорее всего, перед свадьбой. Иваном Мартемьяновичем, вероятно, звали Ганса (Иоганна) Иордана (Йордана) в быту, в повседневном общении знавшие его московиты. Отчество «Мартемьянович» могло быть дальним производным от немецкой фамилии пушкаря «Йордан». Имя Мартемьян встречается на Руси XVI в. довольно редко, например Иван Перепеча Мартемьянов сын Посульщиков (Акты служилых землевладельцев…, 1997. № 208. С. 175); Алексей Мартемьянович Устимов (Шумаков, 1917. № 1008. С. 347). Отождествить Ганса Йордана с Иваном Мартемьяновичем можно в том случае, если Йордан прожил 70–80 лет.

В подклете Смоленского собора мог быть погребен прославленный уже в России богатый чужеземец, а не обычный немец Ганс. Безымянных Гансов встречается немало в русских документах того времени. Например, в июне 1519 г. великий князь Василий III отправил из Москвы в Империю гонца Гануса, «человека» императора Максимилиана I (Россия и греческий мир…, 2004. С. 165. № 47; Памятники…, 1851. С. 461). В июле 1566 г. в литовском посольстве Ю. Ходкевича, посетившего Москву, упоминался литовский купец Ганус (Сборник Русского исторического общества…, 1892. С. 424–425). 25 июня 1570 г. во время казней в Москве среди прочих был казнен немчин Ганус ( Алексеев , 2019. С. 120; Скрынников , 1992. С. 542). В первой трети XVII в. из Костромского уезда служил немец Яков Филиппов сын Ганусов ( Скобелкин , 2015. С. 484, 499, 512, 545).

Мастера-оружейники, даже обычные пушкари, в XVI–XVII в. на Руси пользовались уважением и были состоятельными людьми. Нередко их хоронили возле придворных обителей. Рядом с Чудовом монастырем на кладбище был погребен «раб божий Емельянов сын служилый пушкарь, во иноцех Вассиан» ( Панова , 2003. С. 110). В синодиках Кремлевских Чудова и Богоявленского монастырей содержатся поминания родов пушкарей ( Алексеев , 2019. С. 143, 162; 2021. С. 184). Во вкладной и кормовой книге Симонова монастыря есть любопытная вкладная запись: «Дали вкладу государев самапалной мастер Гаврило Трофимов да пушкарь Юрье Аксентиев при архимарите Ионе с братиею пять самопалов да пять пищалей с порошницы» ( Алексеев , 2006. С. 74).

В 1604 г. в Новодевичьем монастыре среди рядовых стариц обители упомянута инокиня Кристина (Христина) Мартемьянова (Источники по социальноэкономической истории России…, 1985. С. 93)6. Видимо, это дочь или, скорее, племянница Ивана Мартемьяновича Гануса (но мы ничего не знаем о его брате), принявшая постриг после его смерти.

Что касается причины погребения Ганса (Ивана) / Алексея Мартемьяновича именно в Новодевичьем монастыре, то можно, с большой долей вероятности, допустить не только его родство с одной из знатных фамилий (достигнутое через брак). Знатного и состоятельного человека могли просто похоронить в том монастыре, где его наставляли вероучению перед повторным крещением. В более поздний период Новодевичий монастырь был, в числе прочего, известен как место катехизации для желавших принять православие иноверцев, выходцев с Запада и с Востока (погребения последних в монастыре также встречаются).