Roman period grave inside the stone circle at the Sambian-Natangian Schlakalken-2 - Zaostrov'e-2 cemetery

Могильник Шлакалькен (Schlakalken-2) – Заостровье-2 (Зеленоградский район Калининградской области)² изучался уже в конце XIX в. К. Кретчманном и Х. Кемке, исследования могильника были продолжены в ходе спасательных раскопок ИА РАН в 2011 г. (рис. 1: 1 ). Часть памятника, раскопанная в 1893 г. (рис. 1: 2 ), опубликована Г. Янкуном в 1939 г. ( Jahnkun , 1939), результаты совре-

• ¹    Статья подготовлена в рамках выполнения темы НИР ИА РАН «Сохранение археологического наследия: методические аспекты и материалы полевых исследований 2010–2020 гг.» (№ НИОКТР 122011200265-6).

• ²    В некоторых архивных материалах довоенного времени этот памятник именуется Schlakalken-4.

менных работ готовятся к публикации А. В. Мастыковой и К. Л. Югановым при участии других исследователей. Могильник принадлежит самбийско-натангий-ской культуре (культура Доллькайм-Коврово по терминологии польских исследователей), соответствующей эстиям ( Aestii ) античных и раннесредневековых письменных источников, которые традиционно идентифицируются с западными балтами ( Nowakowski , 1996. S. 111–115). Нами будет рассмотрено неординарное погребение в каменном круге и ящике³, часто привлекаемое в качестве иллюстрации германских влияний на погребальный обряд самбийско-натангий-ской культуры.

Среди уже введенных в научный оборот могил особое внимание привлекает погребение № 1 могильника Шлакалькен-2, где погребенный находился в каменном ящике, окруженном кругом из камней (рис. 1: 3 ). Каменный ящик прямоугольной формы, расположенный по оси север – юг, находился в северной части каменного круга (диаметр – 5 м). Под тремя слоями камней, в западной части каменного круга, найдены лошадиные зубы, остатки человеческих костей не обнаружены. В заполнении ящика, в районе находок, зафиксирован черный слой, возможно остатки дерева или коры.

Находки:

• –    две железные пряжки, овальной и прямоугольной формы, в северо-западной части каменного круга (рис. 1: 6 );

• –    керамический сосуд, в северной части каменного ящика, на глубине 1,7 м;

• –    железный втульчатый наконечник копья, длиной 26,6 см, в северной части каменного ящика;

• –    железный втульчатый наконечник копья, длиной 24,5 см, с остатками дерева во втулке (рис. 1: 9 ), в северной части каменного ящика;

• –    железный топор-кельт, с остатками дерева во втулке (рис. 1: 8 ), в северной части каменного ящика;

• –    железная бритва, с наибольшей шириной лезвия 2,3 см (рис. 1: 7 ), в северной части каменного ящика;

• –    бронзовая фибула (рис. 1: 5 ), в северной части каменного ящика;

• –    ножка бронзовой фибулы «прусской» серии (рис. 1: 4 ). Точное место нахождения не указано ( Jahnkun , 1939. S. 246, 247; Rudolf Grenz Archiv, В. 39, Schlakalken, Kr. Fischhausen, Fortsetzung 1, 2; Fēliksa Jākobsona arhīvs. Ieraksti «Kreis Fischhausen»⁴).

Дата погребального инвентаря данного погребения, как и основной части изученных здесь захоронений, соответствует периоду В2 хронологии европейского Барбарикума, т. е. 70/80–160/170 гг.

Каменные обкладки известны и для других погребений могильника Шла-калькен-2. Судя по архивным рисункам Г. Янкуна, погребения № 3 и 20, также периода В2, были окружены кругом из камней ( Chilińska-Drapella , 2010.

Tab. 3; 4). Обкладки имели и погребения № 13 и 14 ( Jahnkun , 1939. S. 251, 252), однако характер этих обкладок по публикации Г. Янкуна неясен. Не исключено, что и здесь речь идет о каменных кругах (рис. 1: 2 ).

Захоронения в каменных кругах представлены и на других самбийско-на-тангийских могильниках (см., напр.: Кулаков , 2003. С. 50, 54–57, Рис. 18; Скворцов , Ибсен , 2010. С. 254–259; Chilińska-Drapella , 2010. Tab. 13; 18а; Кулаков , 2017б). Они встречаются на погребальных памятниках других балтских культур римского времени. Например, следы круговой обкладки наблюдаются в курганах западнобалтской судавской группы ( Jaskanis, Okulicz , 1981. S. 232. Ryc. 96; Bitner-Wróblewska , 2007. Pl. 53; 58; 61; Jaskanis , 2013. Tabl. 2; 3; 5; 7; 10 и т. д.). На территории Литвы, в частности в Жемайтии, в римскую эпоху хорошо известны курганы с ингумациями, окруженные каменными кругами ( Michеlbertas , 1986. P. 57–59. Pav. 5; 6; Bliujienė , 2013. Pav. 122, 320, 324; многочисленные примеры: Michelbertas , 1997; 2006).

Захоронения в каменных кругах, и в частности, погребение № 1 могильника Шлакалькен-2, принято рассматривать как свидетельство германского влияния на погребальный обряд населения самбийско-натангийской культуры, и даже как доказательство германской принадлежности, по крайней мере, части ее носителей ( Кулаков , 2003. С. 57–59, 73; Кулаков , 2017а. С. 105, 106). Каменные круги действительно являются характерными для могильников соседней вель-баркской культуры, относимой к восточным германцам (рис. 2: 1 ) ( Могильников , 1974. С. 161–164; Walenta , 1981; Wołągiewicz , 1981. S. 175, 176. Ryc. 51; 63; Wołą-giewicz , 1986. S. 65–69, 74–78; Walenta , 2007; Cieśłinski , 2010. Taf. 37). Каменные обкладки погребений засвидетельствованы и несколько южнее, в пшеворской культуре ( Godłowski , 1981. S. 112, 113). Каменные круговые конструкции вокруг погребений в курганах или без них хорошо известны и в Скандинавии (рис. 3: 1, 2 ) ( Могильников , 1974. С. 200, 201, карта – рис. 19; Hagberg , 1986. P. 18–25), встречаются они и на территории Шлезвиг-Гольштейна ( Bemmann , 1999. S. 8, 16, 25, 26. Abb. 4, A-C).

Однако каменные круги, часто с каменными ящиками в центре, представлены для раннего железного века и римского времении и вне германского культурного ареала, у прибалтийских финнов на территории современной Эстонии, особенно на южном берегу Финского залива и на о. Саарема. В частности, для римского железного века они изучены в могильниках Ябара (Jabara), Лагеди (Lagedi), Мюкси (Muuksi), Яаани (Jaani), Ребала (Rebalа) (рис. 3: 3, 4 ) ( Tallgren ,

Рис. 1 (с. 150). Погребение № 1 могильника Шлакалькен-2 – Заостровье-2

• 1    – местоположение могильника на Самбийском полуострове; 2 – размещение могил с каменными обкладками на участке, раскопанном в 1939 г.; 3–9 – погребение № 1 и вещи из него: A, B – наконечник копья; C – сосуд; D – 2 бронзовые фибулы; E – железный втульчатый топор; F – железный «нож»; G, H – пряжки; J – зубы лошади

• 3 , 5–9 – по: Jahnkun , 1939. Abb. 2; 3; 4–6; 4, 8 – по: архив Ф. Якобсона (Fēliksa Jākob-sona arhīvs).

Без масштаба

50 см

LJ 50 см

№

у

50 см

О 50 см

Рис. 2. Каменные круги и каменные ящики на могильниках вельбаркской культуры и в зоне черняховской культуры

1 – реконструкция общего вида некрополя вельбаркской культуры (по: Kokowski , 1995. Abb. 9); 2 – Мозгово (Mozgowo), погр. 58 (по: Cieśliński , 2010. Taf. 64; 65); 3 – Мозгово, погр. 576 (по: Ibid.); 4 – Чубовка, погр. 4 (по: Гребенников и др ., 1982. Рис. 6); 5 – Оселивка, погр. 15 (по: Никитина , 1988. Табл. 8); 6–8 – Городница ( 6 – по: Тиханова , 1957. Рис. 11: 1 ; 7, 8 – по: Åberg , 1936. Fig. 1; 2)

Рис. 3. Каменные круги римского времени в циркумбалтийском регионе

• 1    - Эндрегерда (Endregarda), Готланд (по: Almgren, Nerman , 1923. Textfigur 154); 2 - Кнутс (Knuts), Готланд (по: Ibid. Textfigur 155); 3 – Мюкси (Muuksi), Эстония (по: Lang , 2007. Fig. 85);

• 4 – Ребала (Rebala), Эстония (по: Ibid. Fig. 86)

1922. Abb. 18; Шмидехельм , 1955, С. 42; Вассар , 1956. С. 196, 197. Рис. 33; 34; Lang , 2007. P. 147–155, 167–170).

Без масштаба

Что касается захоронений в могилах из плит, своего рода каменных ящиков, как в погребении № 1 могильника Шлакалькен-2, то такого рода ингумации в сам-бийско-натангийской культуре встречаются нечасто (напр.: Кулаков , 2003. С. 52). За ее пределами такие каменные ящики имеются в некрополях вельбаркской культуры бассейна Нижней Вислы, например в Мозгово (Mosgau / Mózgowo) (рис. 2: 2, 3 ) ( Могильников , 1974. С. 159, 160; Cieśliński , 2010. S. 249, 250. Taf. 64; 65), а также в древностях Скандинавии ( Могильников , 1974. С. 193, 197). Захоронения в каменных ящиках, в том числе с каменными кругами, представлены на о. Готланд для позднелатенского и римского времени (рис. 3: 1, 2 ) ( Almgren, Nerman , 1923. Textfig. 43; 84; 86; 154; 155; Могильников , 1979. С. 148–158. Рис. 4: 4 ; 5: 3, 4 ). При этом на Готланде в раннеримское время среди погребений в каменных ящиках представлены ингумации, ориентированные головой на север ( Могильников , 1974. С. 203), что также напоминает захоронение в Шлакалькене-2. Впрочем, как уже говорилось, в римском железном веке каменные ящики с ингумациями есть и у прибалтийских финнов, на территории современной Эстонии ( Lang , 2007. P. 153, 154).

В то же время курганы с каменными кругами и каменными ящиками, часто у края круга, содержавшими урны с кремациями, известны в Восточной Пруссии для более раннего времени, в культуре западнобалтских курганов раннего железного века (напр.: Bezzenberger , 1909. S. 11–29. Taf. 2: 3, 6–8 ; Okułicz , 1970. Ryc. 8; 12. Tabl. 4: 14, 11, 15 ; реминисценции в самбийско-натангийской культуре: Кулаков , 2019) (рис. 4). Скорее всего, речь идет о погребальной традиции, в той или иной степени охватившей в эпоху бронзы и раннем железном веке значительную часть циркумбалтийского региона, от Финляндии и Швеции до Восточной Пруссии ( Lang , 2007. P. 161–170). Представляется, что для погребения № 1 могильника Шлакалькен-2 нельзя исключать и возможность здесь «вторичного» использования погребальной конструкции более раннего времени.

Контакты эстиев с их соседями-носителями вельбаркской культуры представлены целым рядом артефактов (украшения и элементы костюма, керамика), имеющих прототипы в вельбаркских древностях ( Nowakowski , 1996. S. 59, 98–100). Судя по картографии вельбаркских и самбийско-натангийских памятников, между ними сначала существовала зона «взаимного страха», выразившаяся в отсутствии следов обитания вдоль пограничья этих культур. Затем, уже в течение периода В2 (70/80–160/170 гг.), к которому и относится рассматриваемое здесь захоронение в Шлакалькене, отношения между ними налаживаются и незаселенная полоса между ареалами этих двух культур исчезает. Особенно тесные контакты носителей вельбаркской и самбийско-натангийской культур устанавливаются уже в позднеримское время ( Andrzejowski, Cieśliński , 2007. S. 280–282; Скворцов , 2013. С. 41–43; Казанский , 2019. С. 138–141).

В. И. Кулаков, вслед за исследователями начала – первой половины XX в. (Н. Оберг, В. Герте, К. Энгель, В. Лa Бом, подробнее см.: Хомякова , 2014. С. 164, там же библиография), объясняет германское влияние, особенно ощутимое с конца II в., переселением в самбийско-натангийскую зону носителей вель-баркской и пшеворской культур, а также выходцев с острова Готланд и из Дании. Признаками влияния этих пришельцев в погребальном обряде самбийско-

Рис. 4. Погребения раннего железного века в Варшкен (Warschken)-Вершково на Самбийском полуострове (по: Okulicz , 1970. Ryc. 12)

Без масштаба натангийской культуры являются наличие каменных кладок концентрической структуры, таких как в погребении № 1 могильника Шлакалькен-2, каменных стел, присутствие в могилах оружия, обычай ритуального захоронения шкуры лошади. При этом собственно западные балты оказываются здесь, по В. И. Кулакову, в меньшинстве, поскольку потомки носителей культуры западнобалтийских курганов раннего железного века оттеснены пришельцами в Мазурское Поозерье и на Литовское Взморье (Кулаков, 2003. С. 57–59, 88, 127, 128; Кулаков, 2017а. С. 105, 106). Тезис о хотя бы частичном «германстве» эстиев вроде бы подтверждается и сообщением Тацита, о том, что эстии по внешности и нравам напоминают свевов, хотя и имеют другой язык, по мнению Тацита, близкий бриттскому (Tacite, La Germanie, XLV).

Высказано предположение, что описание эстиев у Тацита, скорее всего, является достаточно обобщенным для разнородных племен, носителей самбий-ско-натангийской и вельбаркской культур, проживавших вокруг Вислинско-го залива. Среди них могли оказаться самые гетерогенные группы балтского, германского и даже финского происхождения ( Bitner-Wróblewska, Wróblewski , 2015). Впрочем, надо отметить, что у Тацита, как впоследствии и у Кассиодора, и у Иордана, локализация эстиев однозначно привязана к янтароносному морскому побережью, что, скорее всего, указывает на Самбийский полуостров, т. е. исключительно на зону самбийско-натангийской культуры.

Что же касается вельбаркского вклада в погребальные обряды эстиев, то, как мы уже видели, о нем может свидетельствовать наличие схожих каменных конструкций, а также биритуализм, т. е. сочетаемость в одном некрополе ингу-маций и кремаций, в самбийско-нитангийских могильниках римского времени. Биритуальные могильники также хорошо известны в вельбаркской культуре на Нижней Висле уже с ранней любовидзской фазы ( Могильников , 1974. С. 137, 148; Wołągiewicz , 1981. S. 172)⁵.

Как показывают некоторые находки, каменные конструкции в погребениях действительно могли распространяться под влиянием носителей вельбаркской культуры. Об этом, в частности, свидетельствуют отдельные погребальные памятники в зоне черняховской культуры, где, как общеизвестно, вельбаркское влияние было очень сильным. Так, например, каменные круги вокруг погребений отмечены в степной части черняховского ареала. Можно назвать, по меньшей мере, две находки. Это погребение 2 могильника Августиновка-Балка Кро-ливска в Надпорожье, где зафиксирован каменный «кромлех» диаметром 7 м, а в захоронении обнаружены кальцинированные человеческие кости, копье, конец меча, обломки керамики ( Брайчевская , 1960. С. 181), а также погребение 4 могильника Чубовка, на Южнобугском лимане, где вокруг ингумации обнаружена каменная кладка 3,4 × 3,1 м. Погребенный был помещен в могилу головой на запад, без сопровождающих вещей (рис. 2: 4 )⁶. Авторы публикации обоснованно цитируют для этого погребения параллели из Южной Прибалтики ( Гребенников и др ., 1982. С. 144, 145).

Каменные ящики неоднократно обнаруживались в черняховских погребениях. Они сосредоточены на Западной Украине, между бассейнами Днестра и Западного Буга. Это, например, могильник Городница, погребение 1877 г., где ингумация в каменном ящике ориентирована на юго-запад (рис. 2: 6–8 ) ( Åberg , 1936. S. 265; Тиханова , 1957. С. 185; Баран , 1981. С. 65); могильник Оселивка, погребение 15 (рис. 2: 5 ), представляющее собой детскую ингумацию с типичными вещами черняховской культуры ( Никитина , 1988. С. 19–23); могильник

Глещава, где ингумация, головой на запад, находилась в каменном ящике 2,3 × 1,04 м, в поле кургана ( Тиханова , 1957. С. 184; Баран , 1981. С. 65); могильник Увисла ( Тиханова , 1957. С. 184). Высказано мнение, что это проявление местной погребальной традиции, восходящей к эпохе поздней бронзы – раннего железа ( Тиханова , 1957. С. 184; Баран , 1981. С. 65), однако реальная связь между этими древностями и черняховской культурой не была продемонстрирована, да ее, по нашему мнению, собственно, и нет. В позднеримское время плитовые могилы появляются и в Крыму, что, по В. В. Кропоткину, может свидетельствовать о черняховско-крымских связях ( Кропоткин , 1978. С. 150).

Однако в том, что касается вельбаркского воздействия на погребальный обряд самбийско-натангийской культуры, надо помнить, что у «вельбаркцев» практически полностью исключено помещение оружия в могилы, столь обычное для сам-бийско-натангийских захоронений, а также отсутствуют захоронения коней или конской шкуры (обчно выражается в присутствии черепа и костей конечностей лошади). В римское время захоронения коней вообще редко встречаются в германском Барбарикуме ( Müller-Wille , 1971. S. 169–176. Abb. 39. Liste IV-12-15), хотя сам обычай у германцев засвидетельствован Тацитом уже в конце I в. н. э. (Tacite, La Germanie, XXVII). Захоронения коней отмечены на Нижней Висле лишь с появлением здесь в эпоху Великого переселения народов сменяющей вельбаркскую культуру эльблонгской группы, с заметным балтским культурным компонентом. В Скандинавии погребения коней, как заметное явление появляются сравнительно поздно, в вендельское время ( Müller-Wille , 1971. S. 160–163). Исключение составляет находка в «княжеском» захоронении позднеримского времени в Вар-пелев (Varpelev) в Дании (Ibid. Liste IV-15). В то же время жертвоприношения коней, не связанные напрямую с погребениями, в скандинавской зоне известны уже в эпоху бронзы (Ibid. S. 180. Abb. 43).

Присутствие оружия в погребениях самбийско-натангинской культуры указывает скорее на влияние Скандинавии. Здесь также имеются параллели ингумации в каменных ящиках с северной ориентировкой и, как только что было сказано, использование шкуры коня в ритуальных целях. Типичен для Скандинавии римского времени и биритуализм, в римское время число бири-туальных некрополей всё более нарастает ( Могильников , 1974. С. 192). Итак, при изучении германских параллелей погребальным обрядам самбийско-на-тангийской культуры римского времени более перспективным представляется их поиск не в вельбаркской зоне, а в Скандинавии ( Скворцов , 2013. С. 41, 42), что подтверждается не только наличием общих черт погребального обряда, но и параллелями в материальной культуре, в частности в типах фибул и поясной гарнитуры ( Nowakowski , 1996. S. 102, 103; 2009. S. 53–55). Впрочем, это не единственное возможное объяснение появления у эстиев захоронений в каменных кругах и ящиках, если вспомнить о широком распространении в циркумбалтийском регионе, далеко за пределами германского мира, этих погребальных конструкций в раннем железном веке и в римское время.