Покорение горцев в первой половине XIX в. как один из этапов присоединения Осетии к России

Шавлохова Елена Сергеевна

В последней четверти XVIII в. происходило расширение территорий российского государства на юго-восток. Если рассматривать данное расширение с политической точки зрения, то важно отметить, что российское присутствие на Кавказе было продиктовано соображениями безопасности. В борьбе за этот регион участвовали Турция, Иран и Россия. В процессе ряда успешных военных операций, таких как Русско-турецкая война 1768–1774 гг. и заключение после ее окончания выгодного для Российской империи Кючук-Кайнарджийского мира, России удалось отстоять свои внешнеполитические интересы на Кавказе.

Также следует обратить внимание на причины экономического характера. Царское правительство нуждалось в плодородных землях для раздачи их дворянству. Степное Предкавказье и Северный Кавказ в целом казались идеальной территорией для этих целей.

Некоторые авторы считают, что в силу причин геополитического и экономического характера Россия стремилась подчинить Кавказский регион своему влиянию, а затем и включить его в состав империи. Проводниками политической воли на местах должны были стать административные органы. Но есть и другой взгляд на этот вопрос. В.С. Толстой пишет: «До занятия русскими Кавказа осетины находились под совершенным игом кабардинцев…», «Благоденствие осетин началось с низложения надменного коварного владычества кабардинцев. Генерал Ермолов усмирил Кабарду, и вся Терекская долина от Ларса до Екатеринограда приобретена ценою дорогой русской крови» [2, с. 43–45].

Горские народы Северного Кавказа и Закавказья имеют длительную и богатую историю взаимоотношений с Россией, в течение которой происходил процесс их постепенной интеграции в систему российской государственности и управления.

Проблема взаимоотношений власти с малыми народами, управления их территориями, являясь одним из факторов развития российской государственности, сохраняет свою актуальность и требует новых интерпретаций. Только с помощью опоры на исторический опыт можно дать адекватную оценку современным реформам, протекающим на фоне такого социально-политического явления, как кардинальная ломка системных установок и ценностей, а также ее последствий.

Общественно-политическая жизнь страны в середине XIX в. полна драматизма. Особенно характерными в этом отношении являются многочисленные попытки реформирования власти. Эпоха реформ, действительно, насыщена поиском оптимальных вариантов построения взаимоотношений между властью и обществом различных регионов. Ее изучение помогает понять сущность происходившего, определить содержание внутренней политики, а заодно и характер государственной власти. В середине XIX в. военно-административную и политическую деятельность на Кавказе проводил Е.А. Головин, который в своем рапорте военному министру от 22 июля 1838 г. писал: «Осетия, несмотря на близость управления здешним краем, распространилась по хребту и ущельям Кавказа, до сих пор не вся еще нам подвластна» [3].

В Осетии начала XIX в. происходили изменения в связи с присоединением Картли-Кахетии и Имеретии к России. Произошло образование Тифлисской и Кутаисской губерний, что видоизменило политическую карту Кавказа. Российское правительство не желало напрямую включаться во внутренние вопросы, которые касались управления Осетией. Изменения в управлении Кавказом касались этнической целостности народов. Разделяя Осетию, российские управленцы ее южные общества отнесли к Тифлисской и Кутаисской губерниям, северо-восточную равнинную часть передали в ведение Владикавказского коменданта, а Дигорское общество – военного начальника в Кабарде. В результате данной административно-территориальной деятельности появились две Осетии – Южная и Северная.

Процесс присоединения Осетии к России проходил в различных частях по-разному. В Северной Осетии он осуществлялся более спокойно и при лояльном отношении к российскому управлению, но в некоторых случаях важно показать как позитивное, так и негативное отношение к «подданству всемилостивейшего государя императора» [4]. Как описывал И.Ф. Паскевич, отношение северных осетин к внедрению военных чиновников и назначению их правительством было вполне положительным, но в процессе движения отряда генерала И.Н. Абхазова в Северную Осетию его встретили с упорным сопротивлением жители Тагаурии, Куртатии, Алагирии. И, как мы можем заметить, отношение к российскому вторжению было не столь однозначным. В конечном счете были определены уступки местным феодалам. Вместе с тем в 1826 г. завершалась работа по составлению плана, согласно которому во всех районах Северного Кавказа должен был установиться российский административный режим.

В Южной Осетии происходили более сложные процессы. Проводились множественные карательные операции для усмирения местного населения: операция главнокомандующего П.Д. Ци-цианова 1804 г.; генерала А.П. Тормасова 1812 г.; генерала А.П. Ермолова 1817 г., которая оказалась неудачной, так как ее участники, попавшие в снежную бурю, погибли; майора Титова, который возглавлял в 1821 г. по приказу А.П. Ермолова экспедицию в село Кроз, сжег его дотла и еще 21 село разорил; операции 1822 и 1824 гг. В данный период происходившие в Южной Осетии события вызывали тревогу в северных обществах, так как карательные экспедиции становились постоянными. В феврале 1830 г. была предпринята карательная экспедиция главнокомандующего И.Ф. Паскевича, 19 июня 1830 г. – генерала К.П. Ренненкампфа, в которой он занимал одно село за другим, но сталкивался с невероятным сопротивлением, в котором участвовали не только мужчины, но и женщины. В.А. Потто, описывая бои у горы Зикара, отмечал: «Однажды, когда казаки взбирались на голый утес, из-за камней вдруг выскочила молодая осетинка и, как разъяренная тигрица, обхватила первого попавшегося ей казака, напрягла все силы, чтоб вместе с ним упасть в пропасть… Но силы ее истощились и она одна полетела в бездонную пропасть» [5, с. 205–218]. Карательная экспедиция генерала И.Н. Абхазова летом 1830 г., несмотря на то, что Николай I был доволен и наградил командира орденом Анны I степени, не добилась определенных результатов. Ему не удалось настроить население на гражданское повиновение. Население Осетии не признавало новой администрации, хотя открытого сопротивления уже не оказывало [6, с. 257–282]. Это следствие военно-административной и политической деятельности России в 30–40-х гг. XIX в.

Помимо карательных экспедиций применялись и другие методы для усмирения населения, такие как введение в Осетии налоговой системы. На первоначальном этапе российская администрация лишь иногда облагала крестьян налогами. Впоследствии осетинских крестьян обязывали доставлять различные строительные материалы и нести подводную, дорожную и почтовую повинности.

Общественный порядок нарушался в Южной Осетии, по мнению Е.А. Головина, в связи с набегами, которые устраивали жители отдельных ущелий, «нарушив в глубине гор безопасность мирных соплеменников своими разбоями и грабежами, вынуждали их не только к защите себя, но и к кровомщению» [7]. Е.А. Головин также санкционировал карательную операцию в 1841 г. в Южную Осетию. Впоследствии описывая свои действия, ссылался на приставов, которые находились под влиянием грузинских властей и ввели его в заблуждение, сообщив о готовившемся вооруженном восстании. Естественно, большинство отряда составляли грузины, знающие только грузинский язык, и возглавлял отряд грузинский князь полковник И.М. Андроников. По мнению М.М. Блиева, «это было не столько карательной экспедицией, обычно направляемой для наведения “порядка” среди местного населения, сколько организованным официальными властями нашествием в Южную Осетию грузинских вооруженных сил во главе с тавадами» [8, с. 67].

Процессы включения Осетии в административно-правовую систему можно было проводить мирным путем, но этому помешало убеждение в кругах российской столицы, что именно такой способ покорения горцев придаст прочность имперским позициям.

Итогом карательных мер в Северной Осетии являлось военно-политическое покорение Осетии, которое было достигнуто в процессе совместной деятельности генерала И.Н. Абхазова и И.Ф. Паскевича в 1830 г. Позже, в 1831 г., карательная экспедиция в Дигорское общество была предпринята генералом А.З. Горихвостовым. Экспедиция в Дигорское общество завершилась военнополитическим покорением Осетии. Был установлен политико-административный режим, который в полной мере отвечал принципам природы российского самодержавия. Как отмечал К. Хетагуров, такой режим «с первых шагов пошел вразрез с духовно-социальным строем туземцев» [9, с. 205].

В этот период кавказские горские народы переживают очередную трансформацию, постепенно втягиваясь в общероссийское социально-экономическое и культурное пространство со всеми его негативными и позитивными процессами. С внешним воздействием российской административной системы на региональный социум были связаны распространение правовых институтов административного управления горскими сообществами, постепенное разрушение прежней, традиционной управленческой структуры, принятой у горских народов. Значительную роль в этом играли те административные и правовые реформы в крае, которые были осуществлены в конце XIX – начале XX в. Несмотря на резкие высказывания некоторых авторов, изменения в правовой сфере горских сообществ и системе управления горскими народами происходили постепенно с учетом местных особенностей и традиций. По существу, Северный Кавказ повторял тот путь административного и правового развития, который уже давно прошли другие российские регионы. Вместе с тем нельзя не учитывать, что слой носителей «общеимперского начала» в них был чрезвычайно тонок, часто едва заметен на фоне традиционных социальных структур и правовой культуры, имеющей традиционный самодовлеющий и глубоко укорененный характер. Так как внедрение российского администрирования происходило с учетом народных обычаев, можно говорить о низком уровне правовой культуры среди населения региона. Тем не менее те преобразования, которые проходили в российском социуме на рубеже веков, постепенно захватывали и регион Северного Кавказа. Росло влияние общеимперских правовых норм и учреждений, развивалась система управления в крае, усложнялась социальная структура регионального социума.

Ссылки и примечания:

• 1.    Издание статьи осуществлено при финансовой поддержке РФФИ в рамках проекта проведения научных исследований «Присоединение Осетии к России как процесс интеграции народов Северного Кавказа в административно-правовую систему России» (конец XVIII – начало XIX в.), проект № 16-11-23014.

• 2.    Толстой В.С. Сказание о Северной Осетии. Владикавказ, 1997. С. 43–45.

• 3.    РГИА (Рос. гос. ист. арх.). Ф. 1268. Оп. 1. Д. 84. Л. 1 об.

• 4.    РГВИА (Рос. гос. воен.-ист. арх.). Ф. ВУА. Д. 6245. Л. 2–5.

• 5.   Потто В.А. Русские на Кавказе. XIX век. М., 2017. С. 205–218.

• 6.   Блиев М.М., Бзаров Р.С. История Осетии с древнейших времен и до конца XIX в. Владикавказ, 2000. С. 257–282.

• 7.   РГИА. Ф. 1268. Оп. 1. Д. 84. Л. 3 об.

• 8.   Блиев М.М. Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отношений. 2-е изд. М., 2006. С. 67.

• 9.    Хетагуров К. Избранное. Орджоникидзе, 1989. С. 205. На осет. яз.