Политическая жизнеспособность общества и человека

В разработке политической антропологии А.С.Панарин выделяет особый методологический смысл категории «житель», и прежде всего, в соотнесении с первичными основаниями самодеятельного гражданского общества в России. Он считает, что необходимы формы социальной самозащиты, такие как самостоятельные гражданские почины, защита и улучшение местной природносоциокультурной среды, новое качество поведенческих ориентаций групп населения, развитие ценностей регионального многообразия. Особое сочетание патерналистской и гражданско-самостоятельной доминант – не только отраслевые, но и территориальные способы политико-социальной идентификации людей («трудящийся» становится «жителем» в новой обязательности принципов политической культуры)¹. Но как это конкретно понимать?

Сегодня экологические бедствия связаны со значительными человеческими несчастьями. Политико-антропологическая парадигма ориентирует именно на понимание размещенности человека в жизненном пространстве как реализации принципов укорененности проживания, необходимости его изучения в фактической полноте общественного, политического и культурного бытия. «Житель» – тот, кто проживает в окружении повседневного места, он есть его обитатель, индивид в житейском смысле (когда дело именно житейское, не совсем обыденное, но в человеческом смысле – как в местах жития, родственных связях, вплоть до «житейского моря» повседневных забот и тягот). Не случайно, как подчеркивалось в выступлениях руководства страны после экологических бедствий лета 2010 г., жизнь людей и до их наступления в региональных поселениях не была «сладкой», поэтому заново отстроенные деревни должны сделать жизнь людей «лучше».

СКУРИХИН Сергей

Современный западный автор Р. Полборн отмечает парадокс властных полномочий: реально человек не может определить, где же власть сосредоточена для «решения его предельно конкретного вопроса, и редко осознает, что же или кто же реально им управляет». Р. Полборн поясняет: в соответствии с распространенными представлениями, властью являются те, кто принимает «важные решения», кто выступает «третейским судьей» в различных конфликтах, кто в соответствии со своим положением находится «над схваткой» (всех остальных считают простыми исполнителями, передаточными или контролирующими звеньями в системе власти)². Современные кризисные явления иллюстрируют подобное положение структур власти в вос приятии ими правовых возможностей граждан, когда

• ¹    Панарин А.С. Программа курса «Политическая антропология» // Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки, 1995, № 5, с. 8.

• ²    Полнборн Р. Воля и власть. Человек во власти и вне ее. – М. : Московский психолого-социальный институт, 2006, с. 47.

обнажается разрыв между циркуляцией организационных решений и потенциально программирующей активностью социальных слоев и групп. Как добиться, чтобы обе стороны стояли на службе взаимных интересов, расширения горизонта социально-жизненных форм?

Прежде всего, необходимо формирование коллективно обязывающих решений органов власти, появление правил и результатов, которые члены общества сами запрограммировали именно в роли граждан государства. По мнению Ю. Хабермаса, необходимо различать власть, рождающуюся в процессе коммуникации, и административно применяемую власть (первая опосредованно ограничивает функции второй).

Иначе говоря, сами органы власти внутри должны «вплетаться» в сеть коммуникаций по вопросам самой власти и принимаемых ею решений, что определяет перспективу, как подчеркивает Н. Луман, взаимодействия через ориентированную на коммуникативные средства «власть». Наряду с этим неизбежны «издержки» и «избежания» персональной власти как устранение ответственности вместо функционально-интег-рирующих мер и рациональных способов рассмотрения системы в целом1. Анализ современных демократических воззрений показывает, что необходима коммуникативная власть, которой «никто не может владеть», ибо она возникает, когда люди действуют вместе, и исчезает, когда они снова «расслаиваются». В свою очередь, «реализованная власть» возникает именно в том случае, когда слова и дела «выступают неразрывно сплетенными», т.е. «речи не пусты, и дела не превращаются в немое насилие»2.

Несмотря на авторитет ученых (Ю. Хабермас, Х. Арендт), подобное положение нельзя представлять упрощенно, поскольку обращение к гражданским позициям – предпочтениям должно учитывать специфические интересы групп и слоев населения (предпринимателей, молодежи, женщин, пенсионеров и т.д.). Развитие личностных возможностей, честолюбивых желаний, стремлений к дело- вому успеху, мотивы достижения особой престижности порождают новую реальность гражданско-политических отношений. Вместе с тем, наряду с властным порядком, его настоятельностью в «вертикальном» субординационном порядке, должна развиваться «горизонтальная» диалектическая взаимосвязь как условие закрепления «завязей» гражданского общества на основе социально-человеческой солидарности и взаимоподдержки.

Так, сегодня необходимо формирование социального дискурса как мнения «публики публик», когда речь идет не о формальном провозглашении идей самоуправления, но об органическом самоуправлении со-общества. Можно выделить два существенных направления – рассмотрение общественных проблем «во взаимности перспектив», когда, например, руководитель муниципалитета понимает проблемы граждан «здесь», граждане осознают проблемы администрации перед лицом объективных запросов – «там»).

Признание необходимости само-программирующей деятельности общественности должно сопровождаться заявлением перспективных «повесток дня». Последние могут оспариваться, но не подпадают под формализованное согласие; открытая коммуникация должна освободиться от стремления организационных структур воздействовать на нее. Прежде всего, для демократизации деятельности следует исключить предварительный, «отрепетированный» консенсус, когда в формальном порядке проявляются избирательные предпочтения, хотя и из соображений общего блага. Неограниченный, неотфильтрованный поток аргументов и сообщений («сообщений с мест») возможен, если друг против друга в дискурсивной обстановке находятся не антагонистические поляризованные группы, например, преуспевающие граждане против бедных, привилегированные – против эгалитарных. Актуально, чтобы первые не были облечены привычным высоким статусом, а вторые не выступали в традиционной оппозиционности3.

По мнению Н. Лумана, повседневная жизнь общества в значительной степени определяет его обращенность «к нормализированной власти», а именно – к граж-данско-правовой1. Но сегодня мы видим, что конкретные организационные структуры обращаются к гражданам с заверениями об отзывчивости и готовности к различной помощи, но в конце концов подчеркивается: социально мыслимые меры возможно реализовать только в рамках имеющихся возможностей и ресурсов. Вместе с тем существует артикулированный опыт непосредственных обращений, который заключает повседневные проблемы и запросы вне официальных границ и решений, но которые следует преодолевать повседневными усилиями власти. Инструментальный разум подсказывает организовать обсуждение проблем для привлечения публики, т.е. передовой части общества – активистов, представителей различных групп и организаций. Но гражданские форумы по типу «Как жить будем…», например, организуются, когда в качестве посредника предстает не только ведущий зрелищного форума, но и глава муниципального образования. С позиций делиберативной демократии следует организовать обсуждение условно без «главы» как всеведущего организатора. Но тогда с кем? На наш взгляд, в нем должны участвовать поляризованные (полуспонтанные) слои граждан, не формальная публика и слои, каждый из которых не настаивает на своих эгоистических интересах, поскольку сразу будет найден «контраргумент». В этом случае участники могут предполагать действительно актуальные для гражданского общества проблемы, это имеет смысл для «всех смотрящих» (они обладают правом выбора, в противном случае вновь обнаруживается феномен запрограммированной циркуляции властных решений).

На микроуровне политических отношений поселенческие центры представляют собой контуры общественной коммуникации в индивидуальности жизненных условий. На этой основе может развиться воля к культурно мобилизованным образованиям, возможно формирование «цепи надежности» подлинной общественности, способной «обращаться на самое себя». Можно сказать потому, что способность к самоорганизации и самопомощи является политической проблемой развития российского общества. Это позволяет органически сочетать власть и свободу, вертикальное управление и внутреннюю самоорганизацию населения как гуманистическую основу жизнедеятельности. Территориальные образования должны представать выразителями форм индивидуальной и групповой жизнедеятельности, элементами повседневного образа и стиля жизни населения. На длительный период муниципалитеты должны стать «политическими единицами», в границах которых граждане «пускают корни» при всех различиях социальных статусов и мо-бильности2.

Частные способы жизнеосуществления порождают локализацию семейно-родственного, неформально-дружеского общения и одновременно убежденность в защите от натиска внешних социальных структур. На данной основе формируется реальное самоуправление, основанное на обретении чувства общности, трансляции форм общения, укреплении биографи-чески-традиционных структур поселения. Модернизация жизнестроительства, вхождение в предметно-вещную среду новых технологий редуцирует общественную жизнь граждан, но не исключает формы внутридворовых собраний, личных взаимоотношений, нормы поведенческой бережливости и ответственности как духовно-человеческих продуктов общественной жизни. Безусловно, общиннотерриториальные образования должны характеризоваться согласием, сохраняющимися обычаями, семейно-дружескими связями. «Общество» – это обстановка города и его многочисленных социальночеловеческих образований. Современная демократия означает неотделенность городских микрообразований от других территорий, хотя в них вырабатывается нечто, отличающее данное поселение от других. Так, существуют не наблюдаемые внешне социальные связи, которые привносят новые модификации в культуру и способы адаптации к жизненным условиям. Предмет особого внимания – «узлы контактов» в границах поселенческих структур метрополии, которые попадают в орбиту ее влияния.