Политические аспекты "доверия" как фактора влияния в условиях кризиса: понятие, ресурсность и современные тренды

DOI:

Цитирование. Усманов Р. Х., Оськина О. И., Кудряшова Е. В. Политические аспекты «доверия» как фактора влияния в условиях кризиса: понятие, ресурсность и современные тренды // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4, История. Регионоведение. Международные отношения. – 2023. – Т. 28, № 3. – С. 6–15. – DOI:

Введение. В последние годы проблема «доверия» относится к числу широко используемых и часто употребляемых понятий как в публичном пространстве, так и научных кругах. Исследование категории доверия на современном этапе представляется нам чрезвычайно актуальным. Обращает внимание тот факт, что исследовательский интерес значительно возрастает к доверию в сложные, кризисные периоды, в ходе серьезных структурных и трансформационных процессов. Обладая высокой социальной релевантностью, доверие в такие периоды становится важным элементом межличностных конструкций, отношений, легитимизирующим элементом любой институциализированной системы, сквозь призму которой можно объективно оценить ее эффективность и определить уровень стабильности / нестабильности, что приобретает особое значение в условиях необходимости принятия стратегически значимых решений. Долгое время «доверие» рассматривалось в контексте социопсихологических, культурологических и философских подходов. Действительно, в работах отечественных и зарубежных авторов можно найти содержательные характеристики и перечень социокультурных детерминант доверия в контексте происходящих процессов. В данной статье авторы предпринимают попытку обобщения ряда концепций и подходов, а также имеющегося нарратива понятия доверия / недоверия и их интерпретации в контексте меняющихся социально-политических практик и складывающихся современных трендов.

Методы. Политические аспекты и проявления «доверия» в условиях современного кризиса представляют собой сложное явление, побуждающее исследовательский интерес. Применение в данном исследовании историко-ретроспективного метода позволило проследить процесс эволюционирования и из- менения сущностных трактовок «доверия», обобщить, имеющиеся позиции и подходы на проблему понятия доверия / недоверия и их интерпретации в контексте меняющихся социально-политических практик и складывающихся современных трендов. В работе были широко использованы типологический и классификационный методы исследования, которые позволили выделить виды доверия и отразить ресурсный потенциал политического доверия. Проводится анализ мониторинговых исследований социального настроения в вопросах доверия к власти в публичном и цифровом пространстве. В качестве одного из методов в данной работе используется системный анализ, ведь от уровня компетенции доверия зависит устойчивость государства, его органов и структур, а также эффективность и легитимизация системы политической власти и ее отдельных институтов. Кроме этого, примененный в процессе работы метод актуализации над проблемой исследования способствовал выделению современных трендов и перспектив.

Анализ. Определение роли феномена доверия / недоверия в структуре и динамике самоопределения как индивидуального, так и группового субъекта способствовало систематизации различных проявлений самоидентифицируемого субъекта в содержательных и формально динамических характеристиках в рамках психологического подхода. Так, Э. Эриксон рассматривал «доверие» в качестве социализационного механизма между детьми и взрослыми как на уровне социальных институтов, так и на межличностном уровне [9]. Ученый считает: «На личностном уровне “доверие” – это нравственно-психологическая установка, обобщенное ожидание от участников взаимодействия справедливости в действиях, выполнения ими взятых на себя обязательств». Н. Луман объясняет потреб- ность в доверии онтологической свободой человека, а доверие к личностям определяет ожиданием того, что человек не воспользуется своей свободой в ущерб другому [13, с. 39]. Г. Зиммель, К. Кук, Г. Петерсон, в рамках теорий общественного и социального обмена, считают «доверие» универсальной характеристикой общества, функционирующего на основе обмена ресурсами. В связи с вышеизложенным, следует отметить, что «доверие» играет значимую роль в механизмах ресурсного обмена и способствует их оптимизации. Философы и теологи активно разрабатывали доверие через нравственные императивы, коррелируя «доверие» через понятие веры, убежденности в ответственности и правдивости. Э. Бенвенист считает, что понятие веры является шире, чем понятие «доверие»: «Акт веры всегда заключает в себе уверенность в вознаграждении: посвящение себя богу совершается для того, чтобы извлечь выгоду из того, что отдается в заклад» [2, с. 127]. Прежде всего доверие – это особая связь, в первую очередь между людьми и богами, а потом уже и между самими людьми. М. Бубер в работе «Два образа веры» [3] выводит тезис о том, что вера и доверие не нуждаются в достаточных основаниях для признания истинности чего-либо. В основе доверия может лежать вера, которая отдаленно напоминает религиозное чувство. Несмотря на то что понятие «вера» и «доверие» в русском языке часто употребляются как синонимы, доверие, в отличие от слепой веры, возникает в течение процесса социального взаимодействия, нуждаясь в основаниях и доказательствах. Таким образом, доверие переходит в новую сферу коммуникативного взаимодействия, где происходит интенсификация международных связей, использование электронных коммуникаций, сетевого взаимодействия.

Развивая культурологические проявления «доверия», Ф. Фукуяма утверждает, что данное понятие относится к системам этики, формирующим моральную общность: «...ибо является тем языком добра и зла, который позволяет владеющим им вести совместную моральную жизнь». Ф. Фукуяма видит стабилизирующую ресурсность доверия в следующем: «...где члены сообщества будут вести себя нормально и честно, проявляя готовность к взаимопомощи в соответствии с общепринятыми нормами» [19].

XX в. актуализировал исследования и пополнил процесс концептуализации «доверия» новыми взглядами и теориями. Динамика перемен, социокультурные сдвиги, вызванные Первой и Второй мировыми войнами и новой информационно-технологической революцией, привели к глубоким культурным разломам и социальным девиациям. В условиях роста трансформационных изменений исследователи столкнулись и выявили новые закономерности и формы психологической защиты, противостоящей нежелательным внушениям личности – контрсуггестии (недоверие) (В.Н. Куликов, Б.Ф. Поршнев) [16]. Эмпирически удалось выявить ценностно-смысловую сущность доверия и контрсуггестивность личности по отношению к информационным вбросам и внушениям, которые расходятся с ее ценностными ориентациями, взглядами и убеждениями. В этой связи «доверие» выходит на новый общественный уровень, выполняя роль скрепы в социальном и культурном взаимодействии, создавая возможности диалоговой коммуникации между различными социальными акторами, находящимися в одном ценностносмысловом пространстве.

Отдельные значимые аспекты «доверия» разрабатывались известными классиками в области социологии в более ранний период. Так, например, Т. Парсонс, обосновавший идею о социетальной самодостаточности общества и способности его сохранять себя как систему, утверждал, что «общество может быть самодостаточным только в той мере, в какой оно может “полагаться” на то, что деяния его членов будут служить адекватным “вкладом” в его социетальное функционирование» [15, с. 21]. Встроенность доверия в системы общественных отношений и взаимодействий признавал и Э. Дюркгейм, отмечая наличие «до договорного» элемента в общественных установлениях, относил к ним моральные нормы, обладающие потенциалом управления [18].

Подобные размышления можно встретить и в работах Дж. Локка, отмечающего, что результатом длительного развития нравственного сознания людей выступает феномен «доверия», который специфически проявляет- ся в разных культурах, в каждом обществе. Однако на современном этапе ученые фиксируют значительные сдвиги и переход от так называемого «традиционного доверия» к смешанному доверию. В условиях роста риско-вости происходящих процессов доверие становится более функциональным и рациональным, активно работающим на групповом уровне сообществ (неперсонифицированный уровень) и в меньшей степени на личностном [12].

По мере становления политической науки происходило становление и политологического подхода, в рамках которого затрагиваемые проблемы нашли новое прочтение. Рассматривая «доверие», как основу общественной стабильности, политологи отмечают обязательность, в соответствии с ожиданиями от поведения людей в обществе их реальному поведению, адекватность в определенных действиях и поступках индивидов, направленных на воспроизводство социальных отношений и функционирование институтов политической системы, обеспечивающих в конечном итоге их устойчивость. Доверие, являясь отражением солидарности общества и функциональности государства, актуализирует зеркальную проблему недоверия и потенциальных рисков, особенно в условиях развития демократии.

Попытки выделения механизма формирования доверия в политической сфере принадлежат французскому ученому П. Бурдье. Он представлял политическое доверие основой политического капитала, который выступает формой символического капитала. Политическое доверие – это кредит, основанный на вере, признании и надежде, что кандидаты будут «выражать и отстаивать интересы определенного лица или группы» [4, с. 208]. Общество делегирует некоторое количество компетенций, позволяющих осуществлять функции власти, правительству, которое обладает правом принимать решения и проявляет готовность к подчинению им. Доверие в политической сфере представляется здесь, как социальное взаимодействие, которое ориентировано на высокую вероятность, что действие индивида, группы, института будет осуществляться в соответствии с ожидаемым субъектом действия порядком, основанным на взаимных обязательствах [8, с. 14].

Доверие можно относить к числу одних из самых объемных терминов, которые усваиваются на интуитивном, иррациональном уровне. В обобщенном варианте доверие означает «уверенность граждан в правильности политических позиций и действий тех или иных политических сил, институтов, политических и государственных деятелей, соответствии их политических позиций своим собственным убеждениям, в способности конкретных политических субъектов реализовать провозглашенные цели и программные установки, готовность оказать им поддержку» [11, с. 81].

Политологический подход помог определить, что к компетенции доверия относится целый ряд важных задач. В первую очередь – это является устойчивостью государства и его органов, деятельность которого тесно связана с системой отношений, основанной на доверии и недоверии. Показатели доверия могут меняться в зависимости от факторов, условий и обстоятельств, а также коррелироваться с эффективностью системы политической власти и ее отдельными институтами. Доверие преобразовывается в синтетическую субстанцию, которая пронизывает различные факторы (технологические, кадровые, политико-культурные и т. д.). Наличие доверия предоставляет власти более значительные ресурсы для того, чтобы реализовать те или иные политические решения [20].

Сторонники институционального подхода в политологии рассматривают доверие, как базовый внутренний элемент институциональной системы, встраивая доверие в управленческие теории об эффективном государстве. На основании доверия образуется институт приверженности к власти государства, политической партии или лидеру. Доверие является основным элементом конструирования институтов национальной идентичности и их легитимации в правящем режиме [18, с. 186].

В то же время категория «доверие» не ограничивается доверием к институциональным структурам. Оно проявляется в доверии к политике в целом, отражая уровень развития политического сознания и гражданского общества. В развитие данной идеи добавим, что при теоретическом осмыслении проблемы доверия просматривается тесная связь с феноменом гражданского общества. Таким образом, выстраивается триада «нравственные основания – гражданское общество – доверие» [7].

В истории немало примеров, когда правящая власть, теряя доверие, свергается. В этот момент раскрывается реальное нравственное состояние гражданского общества, где, возможно, место для проявления аморальной человеческой сущности. И, по мнению некоторых исследователей, доверие вполне может быть иррациональным, спонтанным и даже немотивированным [1]. Современные условия влияют на формирование демократических институтов и изменение картины мира, что значительно меняет «радиусы доверия» населения.

П. Штомпка выделял виды доверия [21] в зависимости от их объективации. Можно говорить о первичном доверии, основанном на непосредственном контакте, и так называемые «вторичные объекты», с которыми происходит опосредованное взаимодействие через различные коммуникативные источники и экспертное сообщество. В идеале доверие стабилизирует социальные связи, оно может снизить чувство рисковости и опасности, сделать окружающее пространство более понятным, воспроизводя ощущение надежности и предсказуемости. Однако в условиях высокой турбулентности, неэффективных и слабо развитых государственных институтов, доверие утрачивает свой позитивные ресурс.

Информационная пропаганда и ложные «лидеры общественного мнения» выступают деструктивными маркерами, способными в отсутствие социальной солидарности и ответственного государственного управления подорвать баланс доверия. Поэтому важной составляющей является такая категория, как ресурс доверия. В связи с этим, обобщая имеющиеся позиции и подходы, выделим несколько, на наш взгляд, значимых моментов доверия, обладающих выраженной ресурсностью в условиях нарастающих социально-политических изменений и кризисных явлений.

Во-первых, – это личностная ресурс-ность. Это уровень личностного доверия, как фундаментального, на котором основаны более сложные социально-психологические аспекты проявления доверия, как группового и общественного.

Во-вторых, – социальная капитализация. Доверие выступает показателем имеющейся в системе нормативной согласованности, кон-солидированности и стабильности социальнополитического порядка, накопительный эффект от которого влияет на консолидацию политической демократии и глубину проявлений кризисных явлений.

В-третьих, – информационно-коммуникативная ресурсность. Современные информационно-коммуникативные процессы характеризуются часто, как неоднородные, избыточные, а в условиях нарастающих кризисных явлений способствуют созданию фрагментарной, однобокой и противоречивой картины мира. Доверие выступает категорией, способной поддержать контур инфраструктуры безопасности общественной системы, основанной на цепочке доверительных, личностно окрашенных социальных связей, формирующей круги «своих», стабилизирующей систему в преддверии принятия стратегически важных решений.

Результаты. Современные информационно-коммуникативные процессы создают пространство для широкого сетевого взаимодействия с низким уровнем критичности, широкими возможностями для манипулирования и сомнительным экспертным мнением.

Современный пользователь Сети находится в пространстве переизбытка информации, так называемого «информационного изобилия», где устойчив информационный шум в виде смеси правдивой и ложной информации. В декабре 2021 г. автономной некоммерческой организацией (АНО) «Диалог» и Региональным общественным центром интернет-технологий (РОЦИТ) в России было проведено исследование и выявлено, что 97 % пользователей Интернета знают, что такое фейковая информация, а главным источником фейков 74 % респондентов называют интер-нет-порталы СМИ, реже (64 %) – традиционную прессу и телевидение, гораздо реже (38 %) – мессенджеры и социальные сети [14].

Изобилие фейков приводит к тому, что потребитель перестает селекционировать и фильтровать информацию. А возрастающий интерес со стороны манипуляторов к дипфей-кам, способным создавать правдоподобные изображения и видеоистории, глубоко проникает в сознание потребителей.

По данным ВЦИОМ (опрос 2021 г.), наибольшая доля жителей России ежедневно используют различные мессенджеры и социальные сети: WhatsApp (70 %, чаще в возрасте 25–44 лет – 77 %), «ВКонтакте» (50 %, чаще молодежь 18–25 лет – 72–74 %), заходят в «Одноклассники» (37 %). Стоит отметить, что более 50 % жителей России утверждают, что всегда или почти всегда в Интернете можно распознать фейковую информацию. Так чаще считают молодые люди 18–24 лет (78 %), а также россияне среднего возраста 25–34 лет (62 %). В основном жители России называют следующие причины для удаления и блокировки публикаций или страниц в социальных сетях российских пользователей или организаций: распространение фейков, то есть лживой, недостоверной информации (9 %), политические причины (9 %) или неудобство этой информации (6 %) [6].

Население, не способное адекватно воспринимать события, в конечном итоге не может принимать взвешенные решения. Мы наблюдаем, как происходит манипулирование эмоциями граждан. Их может захватить чувство страха, которое приведет к обезличиванию и конформизму. Такое эмоциональное состояние в эпоху постправды, где факты не занимают центрального места, а эффект высказывания превалирует над его истинностью, приводит к недостоверности получаемых данных в результате социологических исследований, что в свою очередь вполне может подорвать фактор доверия.

Так, исследования ВЦИОМ фиксируют, что в 2019 г. каждый пятый (20 %) опрошенный встречал фейковые новости на телевидении (26 % среди людей с высшим образованием). Еще 7 % замечали новости, не соответствующие действительности, в газетах, а 5 % – на радио. Треть (31 %) респондентов сначала поверили ложной информации, а потом узнали о ее неверности (42 % среди жителей сел). Около 10 % респондентов признаются, что они сами виноваты в распространении фейков, так как делятся фальшивыми новостями и альтернативными фактами на платформах социальных сетей, соответственно, это является еще одной причиной распространения ложной информации.

Стоит отметить, что 74 % опрошенных заявили, что большинство случаев недостоверных новостей в Интернете и СМИ были опубликованы умышленно (82 % опрошенных 35–44 лет). Почти 17 % респондентов, высказывая обратное мнение (объясняя это тем, что большая часть недостоверных новостей была опубликована случайно), считают эти предположения ошибочными. Большую долю из них составляют молодые люди 18–24 лет (26 %) [5].

Не стоит забывать, что доверие гражданского общества – это не причина эффективности политических институтов, а следствие. Доверие неразрывно связано с легитимностью, поэтому система «циркулирующего доверия» должна действовать непрерывно, чтобы предотвратить развитие кризиса легитимности [10, с. 52].

Одна из наиболее очевидных гипотетических причин провала веры в политическую власть, его лидеров и институты заключается в том, что современная политическая аудитория и общественность слишком часто осознают, что они являются объектами лжи, обмана и мошенничества, несбывшихся и неосуществимых обещаний во время предвыборной агитации. Данное явление получило название «кризис доверия». На данный момент крайне важно проводить системные мониторинговые исследования и получать на регулярной основе объективные данные социального настроения в вопросах доверия к власти, так как навязываемый в публичном и цифровом пространстве диссонанс политической линии власти и неудовлетворенными интересами граждан может привести к кризису институционального доверия.

Вместе с этим необходимо отметить, что кризисы доверия происходят практически во всех политических и социальных системах. При этом важным является то, что современные нарастающие глобализационные процессы в мире самым непосредственным образом повлияли на кризисные явления в целом на все мировые политические системы, включая отечественную.

Выделенные векторы, ресурсность и тренды динамики доверия позволяют сделать некоторые выводы о дальнейшем процессе усложнения эволюции проблем доверия в россий- ском обществе. Налицо рост межличностного доверия, которое имеет тенденцию трансформации в институциональную сферу при условии укрепления институтов общества, преодоления конфликтных практик и роста социеталь-но безопасного взаимодействия. Однако, вместе с тем, необходимо учитывать, что проблема «доверия» в социуме сегодня выходит на новый общественный уровень, выполняя роль более тесного взаимодействия в социальнополитических и культурных сферах. Именно политологический подход способствует своевременному определению уровня компетенции доверия, как одной из важных задач исследования, таких как: устойчивость государства, его органов и структур, а также эффективность и легитимизация системы политической власти и ее отдельных институтов. При этом учитывая, что сторонники институционального подхода в политологии, рассматривая доверие как базовый внутренний элемент институциональной системы, способствуют совершенствованию таких институтов приверженности к власти, как непосредственно само государство, так и политические партии, общественные организации. Что впоследствии приведет к доверию общества к политике в целом, показывая высокий уровень развития политической культуры и гражданского общества.