Политические организации русской эмиграции в Китае в 1920-1940 гг

Каневская Галина Ивановна

Общественно-политическая жизнь восточной ветви русской эмиграции была весьма насыщенной, что предопределило острую политическую борьбу за эмигрантские массы, лидерство и в конечном итоге выживание в чужой стране. Политический спектр распадался на крайне правых (монархистов), центристов (кадетов) и крайне левых (анархистов и эсеров-максималистов). Печать монархистов, белогвардейцев и белоказаков, выражая интересы крайне правых кругов эмиграции, наиболее прямолинейно и грубо выступала против РСФСР и Дальневосточной республики, а также против мелкобуржуазных социалистов. Представители социалистических партий (эсеры и меньшевики) оставались на позициях «третьей силы» (демократической контрреволюции), пытаясь бороться не только с крайне правыми монархистами, но и против РКП(б) и советского режима [1, с. 154–156].

К направлению, не принявшему советскую власть, относилось правое крыло русской эмиграции первой волны, представленное монархическими и профашистскими организациями. Монархическое направление было одной из главных ветвей русской политической эмиграции 1920– 1940 гг., которое ратовало за свержение советского режима путем вооруженного выступления оппозиционных ему сил.

В дальневосточной эмиграции монархическое направление играло ведущую роль, ведь в 1920-х гг. именно в северо-восточных провинциях Китая скопились значительные остатки белых армий – колчаковской, семеновской, калмыковской, а также белых отрядов генералов К.П. Нечаева, А.Н. Пепеляева, М.К. Дитерихса. Большинство царских генералов, солдат и казаков этих армий стояли на монархических позициях.

В 1922 г. из Приморья в Харбин перебазировались 13 монархических обществ и организаций: «Вера, царь и народ», «Общество ревнителей православия», «Орден крестоносцев», «Союз легитимистов», «Народно-монархическая партия», «Военно-монархический союз» и др. Как и в Европе, дальневосточные российские монархисты создали самостоятельное политическое направление в эмиграции, отмежевавшись от кадетов, эсеров и меньшевиков. Опираясь на офицерский корпус и казачьи соединения, имея поддержку духовенства, западных эмигрантских сил и в определенной степени китайских властей, монархисты стали не только самой многочисленной частью политической эмиграции в Китае, но и самыми непримиримыми и упорными борцами против СССР, принимали участие в погромах советских учреждений в Харбине.

В начале 1920 г. в Харбине была основана монархическая организация «Славянское братство», ставившая целью объединение и возрождение России. Покровителем и почетным председателем ее был генерал Д.Л. Хорват, в организацию также входил епископ Мефодий, что свидетельствует о попытках наладить связи с православным духовенством.

Среди монархистских организаций Китая наибольшее влияние имел Союз монархистов-легитимистов, именуемый также КИАФ – Корпус имперской армии и флота. Возглавлял его В.А. Кислицын – представитель великого князя Кирилла Владимировича. Центр легитимистов находился в Западной Европе. Филиалы Союза существовали и в Маньчжурии, главным образом в ее восточной части (восточная ветвь КВЖД) [2, с. 86].

Второй влиятельной монархической организацией в Харбине был филиал Российского общевоинского союза (РОВС), созданный бароном П.Н. Врангелем для сохранения белых воинских формирований 1 сентября 1924 г. Он сделал его ведущей военной структурой белой эмиграции.

Члены союза считали, что Гражданская война и борьба с советской властью не закончены, а «лишь временно приостановлены, что свержения большевизма нужно добиваться всеми возможными способами и что именно организованным монархическим силам суждено стать опорой национально-государственного и культурного возрождения будущей России» [3, с. 305]. Они готовы были сотрудничать с любым государством, которое было заинтересовано в свержении советской власти и образовании в России «общенационального управления» [4, л. 97].

В 1935 г. в РОВС произошел открытый раскол, отделения в Маньчжурии были поглощены Дальневосточным союзом военных.

4 февраля 1924 г. по инициативе и при поддержке лидеров монархизма в Харбине была основана эмигрантская молодежная организация, получившая название «Союз мушкетеров». Союз был основан на базе спортивной молодежной организации «Санитас» группой русской молодежи в возрасте 18–20 лет (в основном учащимися первого реального училища в Харбине).

Первоначально Союз мушкетеров был создан для организации драк с советской молодежью Харбина, а позднее он приобрел военный характер. Центр организации находился в Харбине, ее филиалы были расположены в Шанхае, Сан-Франциско, городах Австралии и Европы. Больше всего мушкетеров было на западной линии КВЖД.

Одну из причин революции мушкетеры видели в недостатке духовно здоровых людей в российском государстве и поэтому ставили перед собой задачу «создания новой российской интеллигенции рыцарских начал, интеллигенции волевой и воспитанной в строгом понимании чести ношения русского имени» [5, с. 3]. Создавая свои отделения за рубежом, руководство союза предполагало вести подготовку кадров для внедрения их в дальнейшем во Всероссийский Союз мушкетеров [6, с. 4]. Лозунг мушкетеров звучал весьма недвусмысленно: «За Крест, за Родину, за Императора!». Они считали, что монарх должен быть из дома Романовых, но строгого легитимизма союз не придерживался.

В 1928 г. из состава русских скаутов в Америке, возглавляемых полковником Пантиховым, выделилась Национальная организация русских разведчиков (НОРР). Вышеупомянутое название эта организация получила лишь в 1932 г. Центр ее находился в Париже (начальником являлся полковник П.Н. Богданович). Шефствовала над организацией великая княгиня Ксения Александровна. Отделы НОРР имелись в Болгарии, Югославии, Чехословакии, Тунисе, Австрии и Китае.

На территории Маньчжурии НОРР возникла в виде Восточного отдела в 1934 г. НОРР, будучи по своей политической направленности организацией монархической, ставила главными задачами воспитание молодежи в духе монархизма, непримиримой враждебности к советской власти и подготовку кадров для диверсионно-разведывательной деятельности иностранных разведок против СССР. Русских разведчиков обучали борьбе за монархию так, чтобы каждый из членов мог стать в будущем солдатом. Организация находила поддержку у японских властей и была популярна среди эмигрантской молодежи.

Постепенно к середине 1930-х гг. большинство монархических эмигрантских организаций сошли с политической арены. Кроме монархистов правый фланг дальневосточной ветви эмиграции был представлен также небольшими группами и группировками таких политических партий, как Торгово-промышленная партия, октябристы. В Маньчжурии существовали небольшие организации крупной российской буржуазии [7, с. 121], в частности Совет съездов торговли и промышленности, Комитет представителей русских коммерческих банков, Совет съезда горнопромышленников Сибири, Совет частных железных дорог, Российский торгово-промышленный и финансовый союз. Действовали и такие организации, как Союз русских адвокатов, Союз административных и полицейских служащих, Братство русской правды и др.

Значительную часть русской диаспоры в Китае составляли казаки. На Дальнем Востоке оказались казаки Сибирского, Уральского, Оренбургского, Семиреченского, Донского, Енисейского, Иркутского, Забайкальского, Амурского и других войск, продвигавшиеся на восток с отдельными частями белой армии и вместе с ней перешедшие границу и оказавшиеся в условиях эмиграции.

Среди казачьих союзов и организаций, существовавших на территории Маньчжурии к началу 1930-х гг., наиболее активным был Союз казаков на Дальнем Востоке и бывших чинов дальневосточной армии, образованный в 1923 г. Вождем этой организации был походный атаман генерал-лейтенант Г.М. Семенов, а руководителем Союза в Маньчжурии был генерал-лейтенант А.П. Бакшеев. Союз состоял из населения имевшихся в Маньчжурии станиц и хуторов, которые входили в него со своими станичными или хуторскими правлениями.

Союз казаков в качестве своих конечных политических целей ставил освобождение России из-под власти Коминтерна и восстановление в ней законности и порядка. Для борьбы против Советского Союза казаки «планировали использовать разнообразные пути: от организации политических провокаций, пограничных конфликтов, диверсий и клеветы вплоть до вооруженных нападений на приграничные села, станицы и города» [8, с. 63]. По инициативе японской военной миссии в 1935 г. при Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи (БРЭМ) был сформирован Дальневосточный союз военных, который объединил бывших военнослужащих царской и белой армии, не вошедших в Союз казаков. В Дальневосточный союз военных вошли легитимистское движение, Союз казаков на Дальнем Востоке, Российский фашистский союз, Союз мушкетеров и другие военизированные эмигрантские организации. В уставе Союза было сказано об объединении военных и молодежи, желавших сражаться против коммунизма [9, л. 26].

Одной из самых радикальных монархических организаций в эмиграции было Братство русской правды (БРП), возникшее в начале 1920-х гг. Его высшим руководящим центром был Верховный круг, находившийся в Берлине. Восточный отдел организации располагался в Харбине. Печатным органом организации был журнал «Русская правда». Братство ставило своей целью уничтожение власти в Советском Союзе.

Наличие в монархической эмиграции нескольких центров, организаций, союзов и объединений породило рассогласованность действий. Однако в 1920–1930-е гг. разрозненные силы монархистов не оставляли попыток объединиться против советской власти в единое мощное монархическое движение.

В конце 1920-х – начале 1930-х гг. российская эмиграция переживала период увлечения фашизмом. В данный отрезок времени было создано около 15 эмигрантских политических организаций, именовавших себя «фашистскими» или «национал-революционерами». Их позиции, роль, деятельность в разных странах проживания российской эмиграции имели подчас существенные отличия, но основные политические и идеологические установки, социальная база, организационные принципы во многом совпадали [10, с. 150].

Из всех существовавших в эмиграции «российских фашистских организаций» наиболее сильные позиции были у «русских фашистов» в Маньчжурии, где имелось немало русских учебных, культурных и общественных заведений. В 1925 г. студенты и выпускники юридического факультета Харбинского политехнического института основали Российскую фашистскую организацию (РФО) [11, л. 10].

Более 15 лет ее руководителем был К.В. Родзаевский. В задачи РФО входили объединение студенчества в целях борьбы с советской властью, распространение и пропаганда антисоветских фашистских идей.

В мае 1931 г. группа К.В. Родзаевского заявила о своем выходе из РФО и о создании ею русской национально-революционной партии – Русской фашистской партии (РФП). В качестве основополагающих РФП выдвигала следующие задачи: создание на месте СССР Российского национального трудового фашистского государства; перевоспитание народа на религиознонациональных и трудовых началах; подготовка к Всероссийскому земскому собору, в котором будут участвовать представители всех народностей, населяющих Россию; русское национальное строительство, создание крепкого и мощного национального государства [12].

В апреле 1934 г. была предпринята попытка объединения русских фашистов Америки и Китая, а уже в начале мая 1934 г. было провозглашено создание Всероссийской фашистской партии (ВФП). В 1937 г. ВФП была переименована в Российский фашистский союз (РФС).

На фоне других политических объединений в Маньчжурии ВФП была одной из самых организованных эмигрантских партий на Дальнем Востоке. Русские фашисты имели четкую идеологическую программу, конкретные цели и задачи, вели активную антисоветскую борьбу, получали поддержку аналогичных организаций в других странах. Им удалось создать «собственные дочерние структуры (женские, юношеские и детские), осуществлять в некоторой степени контроль над профессиональными объединениями эмигрантов» [13, с. 228].

Организационные и идеологические изменения претерпело в эмиграции и либеральное движение. Среди кадетов, эмигрировавших в Маньчжурию, было немало представителей интеллигенции, профессоров сибирских и дальневосточных вузов. По своим взглядам кадеты, как и другие политические партии и группы, были неоднородными.

Значительную роль в политической жизни русской эмиграции в начале 1920-х гг. играли общественно-политические течения, пытавшиеся найти принципиально новые формы взаимоотношений с существовавшей в России властью. Примером либерально-демократических движений и политических партий русской эмиграции первой волны могут служить идейно-теоретические течения евразийцев и сменовеховцев, партии младороссов, солидаристов и кадетов. «Возникшие за рамками исторически сложившегося русского политического спектра, эти течения нашли поддержку и понимание в эмигрантских массах и в определенной степени в Советской России, что заставило ее политическое руководство осуществлять более гибкую политику в отношениях с этими общественно-политическими течениями» [14, с. 126]. Одним из таких течений было сменовеховство, которое получило довольно широкое распространение. Течение получило название «от сборника “Смена вех”, выходившего в Праге с 1921 г.» [15, с. 85].

Сменовеховское течение в эмиграции было весьма неоднородным. В нем можно выделить два крыла. Правое крыло представляли сменовеховцы дальневосточного зарубежья (Н.В. Устрялов и его сторонники), а левое – европейского (Ю.В. Ключников, С.С. Лукьянов и их последователи). Оба крыла объединяли признание необходимости прекращения вооруженной борьбы с большевиками и желание принять участие в возрождении России.

Сменовеховство практически с самого начала было обречено на неудачу в попытке ведения диалога на равных с советской властью.

Качественные и количественные потери сторонников сменовеховства в эмиграции в связи с их массовым отъездом в Россию, а также жестокая борьба с той частью эмиграции, которая не приняла сменовеховские идеи, усилившиеся со второй половины 1920-х гг. политические гонения в России привели к политическому краху этого идейно-теоретического течения.

Другое политическое направление, евразийство, в 1920-е гг. имело немалый успех в эмигрантской среде, что подтверждалось активной научной и публицистической деятельностью. Социальную основу этого общественного течения составляла военная и академическая молодежь. Особенно охотно в евразийство шли бывшие белогвардейские офицеры, а также молодые люди, склонные к парадоксальному мышлению.

Евразийцы создали целую сеть организаций, разбросанных практически по всей Европе. Противоречия внутри евразийства определили судьбу движения, которое распалось в конце 1920-х гг. на два течения. В основе раскола лежали «разные представления лидеров движения по вопросу о путях преодоления последствий российской революции» [16, с. 121].

Лояльность к советской власти проявляли и представители партии младороссов, основанной в 1935 г. Партия выдвигала интересный политический лозунг «Царь и Советы», представлявший собой своего рода политический симбиоз национальной традиции России и результатов революции. В Китае движение младороссов было немногочисленным и не сыграло заметной политической роли. В 1939 г. дело партии склонилось к закату, оказав незначительное влияние на дальневосточное русское зарубежье.

Неоднозначное отношение к советской власти проявляли члены партии солидаристов. 1 июля 1930 г. в Белграде 14 представителей «организаций национально мыслящей молодежи» российского зарубежья из Югославии, Франции, Болгарии, Чехословакии и Голландии собрались, чтобы основать Национальный союз русской молодежи. В него вскоре вошли отделы в Польше, Бельгии, на Дальнем Востоке. Был принят устав, учрежден совет союза и его исполнительное бюро. Съезд наметил программу национально-политической подготовки и принял «Идеологические положения». В Китае отдел Национально-трудового союза российских солида-ристов был организован в 1935 г. в результате слияния с Союзом русской молодежи.

В русской эмиграции первой волны вели свою деятельность и такие социалистические партии, как меньшевики, эсеры, энесы, которые занимали в своей массе позиции «третьей силы», т. е. пытались бороться как с крайне правыми монархистами, фашистами и их партиями, так и против РКП(б) и советского режима. Но они не имели притока новых членов. Эффективной деятельности этих партий мешали раскол, амбиции отдельных их руководителей и ряд других причин [17].

Изучив сохранившиеся издания и свидетельства очевидцев событий, можно сделать вывод, что все типы изданий политических организаций русской эмиграции отражали их идеологию, агитационно-пропагандистскую и воспитательную, просветительную и организационную работу. Это было особенно важно в условиях неизбежной политизации общественных процессов в эмигрантской среде 1920–1930-х гг. Отметим, что все ведущие политические партии, оказавшиеся в эмиграции, единодушно оценивали большевистский переворот как национальную трагедию России. Русской эмиграции первой волны, как и политической палитре страны до 1917 г. в целом, были свойственны пестрота и противоречивость. В спорах о национальном возрождении России каждая политическая партия предлагала свою концепцию, считая ее единственно верной.

Общей для различных политических партий и течений русской эмиграции была оценка причин их поражения в борьбе с большевиками: противоречия между консерваторами, либералами и социалистами, отсутствие у них единой политической платформы, плана действий и морального авторитета, способного сплотить эти разнородные силы.

К началу 1930-х гг. политическая жизнь партий, оказавшихся участниками исторической драмы, разыгравшейся в России, постепенно затухла. В русском зарубежье появлялись новые партии и течения, которые возникали уже на эмигрантской почве. Ни одна из задач, поставленных этими партиями для национального возрождения России, так и не была решена.

Ссылки:

• 1.    Чернолуцкая Е.Н. Антисоветская деятельность русских военно-политических эмигрантских объединений в Маньчжурии и политические репрессии на Дальнем Востоке СССР в 30-е гг. // Миграционные процессы в Восточной Азии : тез. докл. и сообщ. на междунар. науч. конф. (20–24 сент. 1994 г.). Владивосток, 1994. С. 154–156.

• 2.    Обухова О.В. Русская эмиграция «первой волны» в Китае как политическое явление : дис. … канд. полит. наук. Уссурийск, 2007. С. 86–127.

• 3.    Степун Ф.А. Мысли о России // Литература русского зарубежья. М., 1990. Т. 1, кн. 1. С. 305.

• 4.    ГАРФ. Ф. Р-5826. Оп. 1. Д. 3 (1). Л. 97.

• 5.    Барышников В.С. Пути исполнения долга перед Россией // Мушкетер. 1936. № 4. С. 2–3.

• 6.   Грач Б. Перед рассветом // Там же. 1932. № 8. С. 4.

• 7.  Ли Сингэн, Ли Жэньнянь. Русские эмигранты в Китае. 1917–1945. Пекин, 1996. На кит. яз.

• 8.    Говердовская Л.Ф. Общественно-политическая и культурная деятельность русской эмиграции в Китае в 1917– 1931 гг. М., 2000. С. 63.

• 9.    ГАХК (Гос. арх. Хабар. края). Ф. Р-830. Оп. 1. Д. 55. Л. 26.

• 10.    Онегина С.В. Российский фашистский союз в Маньчжурии и его зарубежные связи // Вопросы истории. 1997. № 6. С. 150–160.

• 11.    ГАХК. Ф. 830. Оп. 1. Д. 23. Л. 10.

• 12.    Программа Всероссийской фашистской партии, утвержденная III съездом российских фашистов 3 июля 1935 г. в городе Харбине // Родзаевский К.В. Завещание русского фашиста. М., 2001. С. 462–472.

• 13.    Аблова Н.Е. История КВЖД и российская эмиграция в Китае (первая половина XX в.). Минск, 1999. 316 с.

• 14.    Обухова О.В. Указ. соч. С. 126.

• 15.    Говердовская Л.Ф. Указ. соч. С. 85.

• 16.    Обухова О.В. Указ. соч. С. 121.

• 17.    Там же.