Политические процессы в России конца ХХ века как объект социокультурного анализа

Характер и особенности политических процессов в постсоветской России связаны с культурно-политическим нормами и ценностями, лежащими в основе массового сознания. Традиции отечественных политических институтов, стремления и интересы граждан, стиль политического лидерства - все это продукт исторического и культурного опыта, сложившейся системы отношений.

Социокультурный анализ нашел свое широкое применение в изучении политических трансформаций, происходящих в России с конца ХХ века. В данном случае его суть можно сформулировать следующим образом. Весь комплекс явлений и процессов политической жизни имеет системный характер. Основной детерминантой происходящих изменений являются ценности и нормы политической культуры сообщества. При этом учитывается, что в рамках национальной политической культуры, которая задает базовые ценности, действуют регуляторы поведения, свойственные субкультурам различных социальных групп.

Традиционно содержание категории «политическая культура» раскрывается посредством таких категорий, как: политическое сознание, политические представления, ценности, установки и политическое поведение. Именно спецификой указанных элементов и особенностями сферы деятельности определяется ее своеобразие [1, с. 38].

В научный оборот термин «политическая культура» вошел благодаря совместной работе североамериканских политологов Г. Алмонда и С. Вербы: «Гражданская культура: политические аттитюды и демократия в пяти нациях» (1963 г.), в которой они впервые отделили политические ценности от культурных. Эта работа до сих пор является классической в определении политической культуры как артефакта и особого социетального феномена.

Можно выделить два основных течения в определении содержания политической культуры. В первом она предстает как определенный набор ценностей, внутри которого действует политическая система, а во втором - как некий историко-психологический фон, на котором развиваются политические события. Классической для первого течения является трактовка Г. Алмонда и С. Вербы, определивших политическую культуру как совокупность психологических ориентаций людей по отношению к политическим объектам. По их мнению, политическая культура нации - это особое распределение образцов ориентаций в отношении политических объектов. Говоря о политической культуре общества, авторы утверждают, что речь должна идти о политической системе, усвоенной в знаниях, чувствах и оценках населения [11, с. 254-255].

Более развернутое определение политической культуры предложил Л. Пайе, определявший ее как комплекс ориентаций, убеждений и мнений, которые вносят последовательность и наделяют смыслом политический процесс и дают основополагающие представления и нормы, с помощью которых управляется поведение в политической системе. Политическая культура - это и политические идеалы, и действующие нормы государства [12, с. 218].

Ко второму течению следует отнести определение политической культуры, данное французскими социологами-компаративистами М. Доганом и Д. Пеласси, как системы политических убеждений, мнений и ценностей, преобладающих в государстве в конкретный период времени [1, с. 88].

Итак, в любой трактовке ключевым для анализа политической культуры является анализ ценностной системы общества. Целесообразно также включение в политическую культуру «образцов» или устойчивых, репрезентативных «моделей» поведения индивидов и групп, участвующих в политическом процессе. Именно эти составляющие и являются предметом социокультурного анализа при исследовании изменений, происходящих в России в конце ХХ - начале ХХI в.

Традиционно считается, что массовое сознание - наиболее инерционная сфера жизнедеятельности социума. Тем не менее периоды резких преобразований сопровождаются, как правило, существенными изменениями в массовом создании, замещением одних ценностных детерминант другими, о чем мы говорили уже выше. Кроме того, не вызывает сомнения, что радикальные изменения любого рода нуждаются в ценностном обосновании, которое, формируя основу мировоззрения людей, может как ускорять, так и замедлять такое развитие. Поэтому сдвиги в мировоззрении населения служат значимым индикатором характера общественной трансформации в целом. Анализ таких сдвигов помогает адекватно оценить эффективность изменений в стране, их успехи и неудачи [1, с. 40].

Система доминирующих ценностей всегда существенно обновлялась при движении от авторитарных и особенно тоталитарных режимов к демократии, о чем пишут, в частности, С. Липсет, Р. Даль, Д. Растоу, Н. Лапин, А. Мельвиль, В. Пантин, В. Лапкин и др. [2; 5; 9; 10]. Но еще никогда и нигде, по мнению большинства из этих авторов, переход к демократии и рынку не происходил при столь разительном разрыве между исходными и искомыми конечными ценностями, как в России в 90-е годы.

Рассматривая характер ценностных изменений, исследователи чаще всего берут за точку отсчета систему ценностей советского общества. Ядром системы советских ценностей, как показывают отечественные и западные исследования, были не идеи социализма и коммунизма, а представления о государстве как источнике всех социальных благ, прав и обязанностей граждан. При этом многие другие ключевые ценности приобретали специфическую «советскую» окраску [3, с. 77].

Так, «социальная справедливость» означала распределение благ государством в соответствии с заслугами перед ним и положением их получателя в системе государственных постов, чинов и профессий. «Равенство» предполагало не равенство всех перед законом, а равенство опять-таки в распределении материальных благ государством и в исполнении обязанностей перед ним. «Порядок» - очень важная ценность для советского и постсоветского сознания - означал прежде всего порядок в рамках государства, устойчивую систему власти, обладающей силой и авторитетом, и лишь в самой малой степени воспринимался как порядок в делах отдельного человека или малой группы.

Такая трактовка ценностей вела к формированию так называемого потребительского эгоизма или потребительского индивидуализма - характерной, по мнению многих исследователей [5, с. 18], черты постсоветского сознания. Это явление получало развитие по мере того, как пресс государственного принуждения по отношению к лояльным советским гражданам ослабевал, а всеобъемлющая зависимость рядового потребителя от государства по-прежнему сохранялась. В конечном итоге произошла инверсия : навязанное государством потребительское иждивенчество стало нормой, а стремление к хозяйственной самостоятельности - аномалией. В таких условиях социальные связи между отдельными людьми неизбежно ослабевали; каждый превращался в потребителя-индивидуалиста, ожидавшего, чтобы государство удовлетворило его потребности, а потому видевшего в других людях прежде всего конкурентов на потребительском поприще, а не потенциальных компаньонов [1, с. 42].

Характеризуя трансформационные процессы конца 90-х годов, надо также иметь в виду, что, несмотря на очевидную социальную дифференциацию, которая имела место в стране в 70-80-е годы, в ценностном отношении советское общество вплоть до конца 80-х оставалось довольно однородным. Лишь в конце 80-х годов прежняя ценностная система начала интенсивно меняться; переосмысливались такие ценности, как личность, государство, свобода, справедливость, демократия, права человека, деньги и т.п., сначала на уровне отдельных людей, а потом и социальных групп.

Исследователи выделяют три основных этапа ценностной эволюции россиян в 90-е годы, имеющие свое характерное «лицо» [5, с. 2-33].

Первый этап охватывает 1990-1993 гг., второй - соответствует периоду 1994-1997 гг. и третий - с 1998-го по настоящее время.

Период 1990-1993 гг. был временем распада господствующей системы идеологизированных советских ценностей и сдвигов в самых разных направлениях: к либеральнодемократическим ценностям современного западного общества; к «традиционным» ценностям; наконец к асоциальным ценностям маргинальных и люмпенизированных слоев. В этот период шло расслоение более или менее однородного в ценностном отношении общества, превращение его в общество ценностно-гетерогенное [1, с. 43].

В числе основных причин происходивших сдвигов было массовое разочарование в возможностях государства, ощущение несоответствия того, что «за окном», тому, что и как должно быть в реальности. Для большинства россиян возрос рейтинг таких ценностей, как: свобода , демократия , права человека.. Идеологизированные советские ценности ( интернационализм , коллективизм , энтузиазм , борьба и т.п.) стремительно теряли свою силу и отходили на второй план.

В данный период формировались различные, порой противоречащие друг другу ценностные блоки. Так, с одной стороны, широкие слои российского населения осваивали такие новые для общества ценности, как профессионализм , личное достоинство , свобода выбора убеждений и поведения , деловитость , неприкосновенность частной собственности , невмешательство государства в частную жизнь граждан и пр.

С другой стороны, многие ценности советского общества по-прежнему жили в сознании людей и приняли облик так называемых «традиционных русских ценностей» (например, патриотизм, терпеливость, выносливость, равенство, гарантии социальных прав личности, чувство долга). Эти зачастую противостоящие друг другу ценностные понятия получили в литературе такие условные обозначения, как «либеральнорыночные», «советские», «традиционные», «православные» и т.п. Это ценности, тем не менее, могли уживаться в сознании не только одной и той же социальной группы , но и в голове одного человека [1, с.43].

Содержание второго периода (1994-1997 гг.) определяет ценностное размежевание между элитными и массовыми группами, а также между молодежью и людьми старших возрастов. Элита, укрепив свое положение, активно осваивала новые ценности, соответствовавшие чрезвычайно выгодным социальным позициям группы. Массовые слои российского общества, в значительной мере ощущавшие себя брошенными государством на произвол судьбы, культивировали совсем иные ценности - некую смесь «старого» и «нового», появившуюся в результате адаптации прежних социально-политических, патерналистских установок к реальности, в которой государство самоустранилось [1, c. 44].

Исследования Фонда «Общественное мнение», проведенные в эти годы, позволили зафиксировать основную линию ценностного размежевания постсоветского общества, проходившую между элитообразующими (директора предприятий, предприниматели, управленцы, фермеры и др.) и массовыми (работники бюджетной сферы, рабочие, рядовые работники села, пенсионеры и др.) группами. Это размежевание отражало резкие различия в положении элитных и массовых слоев: неравенство личностных ресурсов (уровень образования, квалификации и т.п.), «социального капитала», несходство жизненных стратегий и в конечном счете конфликт между элитой и основной массой населения [1, c. 45].

Вместе с тем и в этот период российское общество как совокупность массовых социально-демографических групп в гораздо большей степени сохраняло свою однородность в отношении базовых, значимых для большинства населения ценностей.

Ценностная поляризация общества проявлялась прежде всего в нарастающем разрыве между «отцами» и «детьми» (между старшей - более 55 лет - возрастной группой и молодежью до 25 лет), а также между людьми с начальным и высшим образованием.

Так, ценностная поляризация по шкале образования имела следующий характер. В отношении к большинству ценностей, в том числе и таких, как труд , трудолюбие , деньги , существенных расхождений между группами с разным уровнем образования не наблюдалось. Вместе с тем линии размежевания проходили по важнейшим позициям, характеризующим современную политическую культуру: права человека, свобода, личное достоинство, чувство долга, собственность, образованность, гуманизм, профессионализм. Традиционное сознание (представленное в данном случае позицией россиян с начальным образованием) устойчиво сопротивлялось переменам [1, c. 45].

Россияне же с высшим образованием показали себя более подготовленной к освоению либерально-рыночных ценностей социальной группой. Впрочем, она выглядела таковой по отношению скорее к идеалам либеральной демократии, тогда как по степени адаптированности к реалиям переходного российского общества со всеми его несовершенствами и деформациями явно уступала той же новой, «рыночной» генерации молодых россиян [1, c. 46].

Повышенная потребность в самореализации и обостренное чувство социальной неудовлетворенности, характерные для более образованных слоев, формировали их критическое отношение к действиям власти (при одновременной поддержке курса на преобразования). Усиление в сознании большинства россиян роли деидеологизированных и де-политизированных ценностей стало определяющей тенденцией второго периода.

Ценностная поляризация по линии размежевания между сторонниками и противниками рыночных реформ происходит также по линии город/деревня, с дополнительным размежеванием в больших и малых городах. Анализ данных социологических опросов и голосования на парламентских выборах 1995 г. показывает почти полное совпадение доли противников реформ и процента проголосовавших за оппозиционно настроенные по отношению к реформам партии в рамках исследуемого разделения. По мере продвижения от столиц ко все менее крупным населенным пунктам падает доля сторонников рыночной модернизации и растет доля ее противников [7, с. 16-28].

Необходимо отметить, что фактор образования и места проживания оказывается существенным для характера социальной адаптации индивида в трансформирующемся обществе. Многие исследователи именно этот фактор рассматривают в качестве основного в идейно-политической дифференциации [6, с. 49].

Однако степень адаптации, хотя и является важным фактором, сама по себе не в состоянии исчерпывающим образом объяснить выбор той или иной политической позиции или оценки. Так, по результатам социологических опросов, доля проигравших по субъективной оценке от происходящих перемен в деревне, малых городах и даже мегаполисах намного выше доли тех, кто голосует за оппозиционные партии и считает, что реформы надо прекратить. Если бы избиратели ориентировались только на характер собственной адаптации, оппозиция бы побеждала.

После 1997 г. начались противоречивые процессы ценностной консолидации и ценностного размежевания внутри самих элитных групп. В сознании широких слоев российского общества вновь возникли ценностные ориентации, связанные с государственным патернализмом и российской версией авторитаризма.

Последние обретали часто причудливые формы. Классический авторитаризм предполагает сочетание экономических свобод, невмешательства государства в частную жизнь граждан с резким ограничением политических свобод. Немалая часть российских граждан идеальным представляла жесткий государственный контроль над экономикой при сохранении политических прав и свобод. Такой тип ориентаций соединил, таким образом, взаимоисключающие ценности свободы и демократии в политической сфере с ценностью государства как единственной силы, обеспечивающей порядок в экономике и даже само ее функционирование [1, c. 47].

Анализ трех этапов в трансформации ценностных ориентаций россиян позволил констатировать существенную эрозию доминировавшей прежде системы ценностей советского общества. Это сделало возможным дрейф ценностных ориентаций в самых разных направлениях и привело к заметному ценностному размежеванию среди россиян. На основе различных систем ценностей сложились и продолжают складываться те или иные социокультурные типы отношения к политическим и экономическим изменениям.