Политический дискурс по вопросу о количестве заключенных в сталинской исправительно-трудовой системе

В современной литературе споры о численности заключенных в сталинских лагерях давно перекочевали из области статистики в сферу политики. Не затухающий дискурс по этому поводу включает широкий диапазон оценок, не всегда подкрепленных убедительными фактами и аргументами, в подборе которых легко угадываются плохо скрытые политические интересы субъектов.

Почти все публикации, затрагивающие вопрос о количестве репрессированных в те годы, можно отнести к двум доминирующим направлениям. В первое из них входят работы, обличающие режим, называющие многомиллионные цифры осужденных в лагерях и тюрьмах Советской России с 1919 по 1956 гг. Во втором направление представлены работы исследователей пытающихся на основе архивных данных найти истинное количество заключенных указанного периода.

Публицисты и писатели в своих работах указывают количество заключенных в Советской России, измеряющееся миллионами человек. При этом разные авторы называют цифру от 6 до 20 миллионов заключенных1.

Представители некоторых западных школ, ошеломлённые невиданным размахом сталинских репрессий, нередко публиковали надуманные цифры, выдавая их за достоверные. Так, в 1945 году А. Бармин утверждал, что в концентрационных лагерях СССР находится 12 миллионов человек2.

Так же большую цифру в 11 миллионов осужденных назвал в своей работе «Архипелаг ГУЛАГ» А.И. Солженицын. Для оправдания своих вычислений авторы прибегают к подсчетам по категориям осужденных. Как правило, они выделяют три категории. К первой самой массовой категории относят граждан - выходцев из городской среды, которых осудили по политическим статьям. Арест этой категории производился органами государственной безопасности (ВЧК—ОГПУ—НКВД—МГБ) и приговор выносился этими же органами. По предварительным оценкам, за период с 1918 по 1956 г. в эту категорию попадает от 5 до 5,5 миллионов человек. Другая массовая категория репрессированных по политическим мотивам - крестьяне, административно высланные с места жительства в ходе кампании по борьбе с кулачеством. Всего за 1930—1933 гг. по разным оценкам вынужденно покинули родные деревни отЗ до 4,5 миллионов человек. Меньшая часть из них была арестована и приговорена к расстрелу или к заключению в лагерь. Около 2 миллионов ста ли «спецпоселенцами» в необжитых районах Европейского Севера, Урала, Сибири и Казахстана. Остальных лишили имущества и расселили в пределах своих же областей, кроме того, значительная часть «кулаков» бежала от репрессий в большие города и на индустриальные стройки. Именно эта часть обычно не учитывается в числе репрессированных. Третья массовая категория жертв политических репрессий — народы, целиком депортированные с мест традиционного расселения в Сибирь, Среднюю Азию и Казахстан. Наиболее массовыми эти административные депортации были во время войны в 1941—1945 гг. Одних выселяли превентивно, как потенциальных пособников врага (корейцы, немцы, греки, венгры, итальянцы, румыны), других обвиняли в сотрудничестве с немцами во время оккупации (крымские татары, калмыки, народы Кавказа). Общее число высланных и мобилизованных в «трудовую армию» составляло около 2,5 миллионов человек.

Другие данные дают ученые-архивисты В.А. Пронько, А.И. Какурин, В.Н. Земсков3. Цифры, представленные ими, не превышают 3—5 миллионов осужденных в указанный период. Каждый из них в своих доказательствах ссылается на материал, хранящийся в Государственном Архиве Российской Федерации (ГАРФ). Примерно тех же оценок придерживается и В.П, Матревич, утверждая в своих исследованиях, что в пенитенциарной системе СССР было около 4,5 миллионов человек. В этих условиях выглядит оправданной попытка установить на базе архивных материалов количество осужденных, находящихся в исправительно-трудовой системе Южного Урала и экстраполировать местные результаты на всю страну.

Исходной точкой отсчета для исследования может стать 1919 год, когда опасности гражданской войны отодвинулись на второй план и встала задача мирного строительства. Именно в этот период по всей стране разворачивается компания по замене статуса спецконтингента концентрационных лагерей с военнопленных на врагов мирного времени. Так, в приказе № 88 Челябинского губернского комитета по трудовой повинности от 12.11.1920 г. появляется определение врагов трудового народа, которых необходимо заключать в лагеря4.

Еще 17 мая 1919 года, в Кодексе законов России появляется уточнение к 3-й статье с формулировкой, кого именно следует интернировать как врагов: чиновников старого режима, «социальных парази- тов», сутенеров и проституток. Здесь же говорится, что «во всех губернских городах должны быть открыты лагеря принудительных работ, рассчитанные не менее чем на 300 человек каждый»5. Но местная власть идет дальше, пытаясь сделать подобное в каждом уездном городе. В докладе Челябинского гу-бисполкома того времени говорится о создании центрального губернского лагеря на 1000 человек6.

И в этом губернская власть получает поддержку из центра. Центральный карательный отдел (ЦЕКО) переводят в систему НКВД, а перед ВЧК ставят задачу организовать лагеря принудительного труда в губерниях, которых в стране на тот момент было 977. Соответственно сразу же в стране возникло 97 губернских лагерей принудительных работ, в каждом из которых содержалось около 1000 человек. Только в этих губернских лагерях было 97 000 осужденных, и лагеря эти были не единственными. В то время насчитывают пять типов лагерей:

— лагеря специального назначения; ■

• —    концентрационные лагеря общего типа;

• —    лагеря принудительных работ;

— лагеря для военнопленных; -— пересылочные лагеря или уездные.

Однако, как подчеркивает «Мемориал», в архивных документах НКВД термины «лагерь принудительного труда» и «концентрационный лагерь» часто используются как синонимы. Встречается даже наименование «лагерь концентрационных работ». И этот факт вносит определенные погрешности при подсчетах.

Унификация концентрационных учреждений шла полным ходом, хотя некоторые места заключения все еще оставались в ведении Наркомата юстиции, ВЧК и местных комитетов. Задача значительно облегчалась тем, что Дзержинский возглавлял одновременно НКВД и ВЧК.

Организация, находящаяся в ведении НКВД, ВЧК (которая имела, впрочем, дополнительно свою собственную сеть) и ЦЕКО, просуществовала — под разными названиями — до 1922 года. Чаще всего ее именовали как Главное управление принудительных работ (ГУПР). В 1920 году в лагерях ГУПРа насчитывалось примерно 25 тысяч заключенных, и еще 48 тысяч — в учреждениях ЦЕКО.

В январе 1921 года статистические показатели во многом оставались прежними: на сей раз — с учетом военнопленных (24 тысячи) в ГУПРе около 51 тысячи заключенных, в ЦЕКО — 55 тысяч. К концу года в 84 лагерях этих организаций содержалось 41 тысяча и 73 тысячи человек соответственно8.

На 1922 год в Советской России функционировало 330 учреждений с численностью заключенных в 85 531 человек9. Все представленные цифры взяты из архивного материала.

Как видно, из цифр, статистические данные расходятся на десятки тысяч человек в местах лишения свободы. И эти цифры очень трудно сопоставить. Намного проще выяснить численность спец-контенгента в одной губернии.

На начало 1920 г. в Челябинской губернии, как и во многих других, стала развиваться своя лагерная система, которая во многом тогда была независимой от ВЧК и НКВД, поскольку в известных архивных документах нет сведений о подчиненности этим органам вновь возникшей системы. А система лагерей принудительного труда имела в то время вид, представленный в схеме.

В представленной схеме следует отметить один любопытный момент. В пяти уездных городах от царского режима остались тюрьмы, которые были переданы в ведение местных ЧК. Так, в ведение ЧК была передана Верхнеуральская, Челябинская, Троицкая, Курганская тюрьмы. По данным Челябинского ГУИНа на 1920 г. в вышеуказанных тюрьмах содержалось 11 000 заключенных10. Местная газета «Советская правда» в 1920 г. писала об этом, опери-

Схема организаций подотдела принудительных работ г. Челябинска*1.

руя другими цифрами. «В Челябинской губернии имеется четыре тюрьмы, переименованные сейчас в исправительные дома: в Челябинске с 1097 заключенными; в Троицке со 151 заключенным; в Кургане с 315 заключенными; в Верхнеуральске со 100 заключенными»12. Итого в тюрьмах Челябинской губернии содержалось 1663 заключенных по линии ВЧК.

А в системе принудительных работ находилось людей гораздо больше. В самом Челябинске в Центральном лагере содержалось 1000 человек, а в уездных отделениях были организованы свои лагеря от 130 до 300 человек с меньшими сроками заключения, либо вообще без таковых. Так, в Курганском лагере на 12.10.1920 г. было 19 осужденных без лишения свободы13. Они свободно перемещались по городу и выполняли при лагере административную работу. В целом же, в уездных лагерях Челябинского губисполкома содержалось (в зависимости от периода отчетности) от 520 до 1200 заключенных. Их использовали на работах при уездных отделениях, на заготовке дров или на добыче угля. При этом необходимо сказать и об отдельной трудовой роте, которая состояла из 5 взводов — взвода специалистов по направлениям работ, взвода чернорабочих (мобилизованных кулаков), взвода арестованных административных работников (сотрудники местного аппарата отбывающие срок) и двух взводов военнопленных (заключенных во время гражданской войны)14.

В целом отдельная рота имела численность до 300 человек и выше. Архивы содержат данные о том, что военнопленных в Челябинске было 300 человек, а в уездном Кургане пленных русских — 2834 человека15. Однако постепенно количество военнопленных сокращалось. За квартал с января по апрель 1921 г. их численность уменьшилась на 600 человек.

Анализ архивных источников показывает, что средняя численность осужденных в лагерях Челябинского губисполкома была в диапазоне от 2000 до 2500 человек. А с учетом осужденных в тюрьмах эта цифра увеличивалась еще на 1600 человек и могла в 1921 г. равняться 4000 человек. Необходимо отметить, что половина этого спецконтенгента в сводках ВЧК и НКВД не учитывалась, так как находилась в ведении местных властей.

Архивные данные не дают четких цифр. Но на основе расчетных данных можно утверждать, что количество осужденных в местах лишения свободы менялось достаточно плавно. Отмечались года, когда осужденных было гораздо меньше, чем в предшествующие годы, а по применяемым мерам прогрессирующей динамики не наблюдалось.

Число осужденных по годам за особо опасные государственные преступления16

Год	высшая мера	лагеря, колонии и тюрьмы	ссылка и высылка	прочие меры	всего осуждено
1921	9701	21 724	1817	2587	35 829
1922	1962	2656	166	1219	6003
1923	414	2336	2044	—	4794
1924	2550	4151	5724	—	12 425
1925	2433	6851	6274	437	15 995
1926	990	7547	8571	696	17 804
1927	2363	12 267	11 235	171	26 036
Итого	20 413	57 532	35 831	5110	118 886

Если предположить, что доля заключенных в других губерниях была примерно такой же, то к середине 1927 года общее число заключенных в СССР должно было составлять примерно 200 тысяч человек17, что, по-видимому, соответствует действительности.

А.С. Смыкалин в своей работе исследуя исправительно-трудовую систему пришел к выводу, что точной цифры назвать не возможно из-за отсутствия единой статистической базы в ГУЛАГе. По отдельным категориям в его работе представлены данные, указывающие на сотни тысяч заключенных в тюрьмы19.

Система лагерей ГУЛАГа по сути осталась прежней не смотря на факт передачи всех лагерей в 1934 г в ведение ГУЛАГа НКВД СССР. Единая система должна была контрольные цифры привести в соответствие с отчетами. Но по отчетам различных наркоматов разница достигала 150 000 человек на год отчета. Так в докладной 1954 г. на имя Хрущева20 написано об осуждении 799 455 осужденных к высшей мере вместо 642 980 в отчете и 2 634 397 приговоренных к заключению вместо 2 369 220 так же по отчету. Разница видна без вычислений.

Кроме того, необходимо учитывать, что в приведенные цифры попало изрядное количество уголовников. Дело в том, что на одной из хранящихся в архиве справок, на основании которых, как правило, авторы строят свои доказательства, имеется карандашная помета: «Всего осужденных за 19211938 гг. - 2 944 879 чел., из них 30 % (1062 тыс.) -уголовники»21. Обычно многие исследователи данную категорию не включают в статистику заключенных сталинского периода. Это тоже в свою очередь приводит к статистическим расхождениям.

В известной степени оценить цифру прошедших через ГУЛАГ позволяет следующая записка22: «6 августа 1955 г. Начальнику ГУЛАГа МВД СССР генерал-майору Егорову С.Е. Всего в подразделениях ГУЛАГа хранится 11 миллионов единиц архивных материалов, из них 9,5 миллионов составляют личные дела заключенных. Начальник секретариата ГУЛАГа МВД СССР Майор Подымов».

Напрашивается вывод, что одна часть авторов в своих доказательствах учитывает всех заключенных, а вторая (для соблюдения исторической справедливости) учитывает только отдельные категории заключенных. Зачастую, в учет не берутся осужденные по уголовным статьям, а так же те, кто числились за другими наркоматами и учреждениями. А это означает, что дискурс по предмету количества заключенных в сталинских лагерях и статьях их осуждения остается открытым.