Понятие и содержание судебной практики в уголовном процессе (постановка проблемы)

Российский государственный университет правосудия, Москва, Россия, ,

,

Судебной практике в правовой науке традиционно уделяют особое внимание. Ее вполне справедливо рассматривают как «активный двигатель современной юридической деятельности, спутник законодательных норм и вектор реализации судебной политики» (Коршунова, 2019: 25). В этой сфере проводились и проводятся многочисленные научные исследования, в той или иной степени посвященные разработке определения этого понятия. Тем не менее в научных подходах к этой проблеме наблюдаются существенные различия. Отметим, что во многих случаях термин «судебная практика» используется без какого-либо раскрытия сущности, исходя исключительно из сложившихся традиционных представлений.

Как образно пишет Н.В. Ильютченко, «научные дискуссии о понятии судебной практики вообще и в уголовном процессе в частности, о ее значении и соотношении с законом подобны уснувшему вулкану: время от времени они просыпаются, а потом снова замирают, но только на определенный период» (Ильютченко, 2018: 107).

Глобальный масштаб ее использования и его разнообразные векторы, принципиальная значимость при решении судами конкретных материальных и процессуальных вопросов обусловливают постановку научной задачи по уяснению сущности понятия «судебная практика» и определению его содержания.

Основа для него закладывалась в отечественной правовой науке еще в середине прошлого века. Изначально исследовалась юридическая практика, которую определяли как объективированный опыт индивидуально-правовой деятельности компетентных органов. С.С. Алексеев выделил три ее формы: текущую, прецедентную и руководящую1.

В современной науке широкое распространение получила позиция о том, что судебная практика представляет собой правоприменительный опыт. Об этом, в частности, писал В.М. Лебедев: «Судебная практика - это совокупность деятельности судов по применению законодательства при рассмотрении гражданских, уголовных и других судебных дел. Иначе говоря, это опыт индивидуально-правовой деятельности судов, в том числе обобщений и анализа этой деятельности, а также решений разных судебных инстанций, включая постановления и определения Верховного Суда РФ по конкретным категориям дел» (Лебедев, 2002: 42).

В той или иной степени эту точку зрения разделяют многие ученые.

А.Б. Ярославский утверждает, что судебная уголовно-процессуальная практика представляет собой накопленный опыт правоприменения, необходимый для достижения задач уголовного судопроизводства в той или иной конкретной следственной ситуации2.

Есть позиция, в соответствии с которой судебная практика представляет собой результат обобщения судебных прецедентов3.

В целом придерживаясь концепции понимания судебной практики, сформированной С.С. Алексеевым, но несколько в ином свете представляет ее сущность Л.А. Трофимова. Не упоминая в своем определении такую категорию, как опыт, она отмечает три основных признака судебной практики - единство предметно-практической деятельности судебных органов по разрешению юридических дел, ее результатов, общеобязательный характер постановлений Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, содержащих правоположения. В итоге ученый приходит к заключению, что судебная практика необходима для «ее единообразия, основанного на применении судами общих правоположений, выработанных высшими судебными органами» (Трофимова, 2016: 10). Такая позиция интересна для нашего исследования тем, что в ней отражается признак единства судебной практики, которое обеспечивается указанными постановлениями (Трофимова, 2016: 10), но также нам видится и некоторое противоречие в ее содержании.

Причинами для дискуссии, на наш взгляд, выступают несколько обстоятельств:

• 1)    вывод относительно определения содержания судебной практики основывается исключительно на перечислении судебных актов. Этого, на наш взгляд, недостаточно, чтобы раскрыть сущность рассматриваемого понятия, особенно в свете того, что, например, в уголовном судопроизводстве есть тенденция к появлению новых видов судебных решений, а само понятие «судебное решение» в уголовном судопроизводстве также находится в поле научных дискуссий;

• 2)    признак «единообразие» одновременно соотносится с сущностью судебной практики и определяется как ее цель;

• 3)    включая в судебную практику решения практически всех судов, автор полагает, что последние должны применять правоположения, выработанные исключительно высшими судебными органами, притом что судебные решения включаются в судебную практику вне зависимости от того, каким именно судом постановлены.

Помимо указанной позиции (понимание судебной практики как опыта правоприменения), констатируем наличие иных взглядов на данное понятие:

• 1)    результат правоприменительной деятельности (Петрунина, 2015: 46);

• 2)    все судебные постановления, выносимые федеральными судами, то есть судебными инстанциями различных уровней (Цихоцкий, 1997: 165);

• 3)    деятельность судов любого уровня по применению норм процессуального и материального права, объективно существующая в соответствующих процессуальных актах (определениях, постановлениях, решениях, протоколе судебного заседания) (Ярков, 2008: 206).

Своеобразием отличаются позиции ученых, рассматривающих судебную практику в двух аспектах: в статическом – как совокупность решений судов той или иной инстанции по определенной категории дел; в динамическом – это сам процесс деятельности судебных органов по разрешению тех или иных категорий юридических дел (Иванова, 2010: 92).

В уголовно-процессуальной сфере судебная практика имеет специфическое значение. Так, в отличие от цивилистических, публично-правовых процедур, в Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации (УПК РФ) этим понятием законодатель не оперирует и предписания по обязательности применения судебной практики даже при определенных условиях не устанавливает. Более того, УПК РФ остается неизменным в среднем не более 26 дней в году (относительный период стабильности) (Люблинский, 2004: 162): «действующий закон не является совершенным, и судебная практика вынуждена его корректировать, ведь судьи должны рассматривать конкретные дела, а не ждать, когда законодатель исправит выявленные недочеты» (Ильютченко, 2018: 112). Поэтому оснований отрицать значимость судебной практики для судебной и иной правоприменительной деятельности (следственной, прокурорской, адвокатской) в уголовном судопроизводстве нет.

Как справедливо замечает в своем научном труде С.С. Алексеев, «судебная практика исторически является одним из действенных инструментов и методов, обеспечивающих эффективное регулирование правовых отношений в обществе и представляющих собой исторический опыт правосудия на основе конкретных юридических дел, “живой материей права” как некой правовой реальностью, имеющей особую внутреннюю структуру и форму» (Алексеев, 2002: 179–183).

Определение судебной практики в настоящее время осложнено и противоречивостью суждений относительно ее содержания. По этому вопросу существует несколько позиций. Согласно одной из них, она включает исключительно судебные акты1 без их деления по уровню суда, вынесшего решение, без разграничения на акты правоприменения, толкования, прецеденты и т.д., а также вне зависимости от того, постановлены эти акты в процессуальном или внепроцессуальном порядке (Лебедев, 2002: 42; Притченко, 2008: 18). По мнению П.А. Гука, к судебной практике можно также отнести и постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, в которых сформированы правоположения, служащие ориентиром для толкования норм закона нижестоящими судами2.

Согласно второй позиции, признается формирование судебной практики на основании судебных решений, постановленных судами определенного уровня (Ткачева, 2013). По мнению С.Н. Братуся, совершенно невозможно рассматривать в качестве судебной практики «любое решение, определение кассационной или надзорной инстанции, или даже сумму решений по конкретной группе дел. … Любое решение суда представляет собой юрисдикционный акт, акт судебной деятельности, так как судебное решение – это применение закона к данному конкретному отношению, но не всякое решение есть судебная практика» (Судебная практика в советской правовой системе …, 1975: 9).

В рамках третьей позиции, в противовес предыдущей, обосновывается точка зрения, что формирование содержания судебной практики осуществляется исключительно на основании процессуальных решений, представляющих собой итог осуществления правосудия. Соответственно, содержание судебной практики не включает обобщенные результаты, представляемые во внепроцессуальных актах Верховного Суда РФ.

Позиции ученых, разделяющих судебную практику по предмету формирования (материальные, процессуальные вопросы) отчасти подтверждаются наличием соответствующих судебных постановлений3. Такого рода деление означает, что не только итоговые акты (приговор, постановления, определения о завершении уголовного судопроизводства) могут рассматриваться в качестве элементов судебной практики.

Четвертая позиция предполагает включение в содержание судебной практики всей процессуальной деятельности судов, в том числе действия, бездействие и любые процессуальные решения. Л.А. Трофимова полагает, что определение понятия судебной практики «не может быть полным без указания в нем на деятельность суда, а также решений судов всех инстанций как итога таковой деятельности» (Трофимова, 2016: 9).

Пятую позицию представляет А.А. Колбенев, который считает, что «под судебной практикой следует понимать деятельность всех судебных органов по разрешению конкретных дел и одновременно итог, результат этой деятельности в виде правоположений, закрепляемых в постановлениях высших судебных органов и других актах, принимаемых судами» (Колбенев, 2007: 116).

Согласно шестой позиции, судебная практика представляется исключительно как обобщенный результат деятельности судов «по применению права при рассмотрении и разрешении конкретных дел»1, что следует понимать как исключение из судебной практики индивидуальноопределенных решений, а также иных элементов судебной деятельности. Ученые считают, что постановления, разъясняющие конкретные процессуальные и материальные вопросы2, «указывают оптимальный порядок преодоления пробела в праве» (Туманов, 2008: 133). И только эти судебные акты образуют содержание судебной практики.

Есть взгляды на сущность рассматриваемого феномена, основывающиеся исключительно на роли судебной практики и ее значении в государстве и обществе (Аверин, 2003: 88), а также представление о ней как об устоявшейся тенденции в деятельности судов по разрешению определенной категории дел (Орловский, 1940: 96; Безина, 1971: 11).

Как показывают результаты теоретического исследования по вопросу о сущности судебной практики дискуссия в этой сфере правовой науки затрагивает практически все процессуальные сферы и до настоящего времени не привела к получению конструктивного результата в виде научно обоснованной совокупности объективных признаков рассматриваемого понятия.

Подводя итог, отметим основные противоречия в существующих подходах к определению содержания судебной практики. Она одновременно:

• –    выступает и результатом обобщения, и способом конкретизации;

• –    выражается и в судебных решениях судов всех уровней судебной системы, и исключительно в судебных актах высших судебных органов;

• –    представляет собой опыт толкования законодательных и иных правоположений и опыт правоприменения;

• –    состоит из конкретных судебных решений и является результатом их обобщения;

• –    имеет регулятивное значение и выполняет рекомендательную роль;

• –    должна быть единообразной сама и обеспечивать единообразие судебных решений;

• –    может основываться на творческом подходе и должна быть исключительно унифицированной.

Таким образом, несмотря на то, что термин «судебная практика» используется и в рамках научных исследований, и в практической деятельности, и в законодательных актах, имеющиеся подходы к определению данного понятия основываются на совокупности весьма противоречивых признаков и характеристик.

Отсутствие четкого представления о сущности судебной практики в целом и в уголовном судопроизводстве в частности обусловливает постановку важной научной задачи, имеющей междисциплинарный характер по выработке научно обоснованных критериев для определения понятия и содержания судебной практики, для возможной унификации ее основных признаков, характеристик и свойств.