Понятие социальной группы в контексте ст. 282 УК РФ

Согласно Конституции в Российской Федерации гарантируется равенство прав и свобод человека и гражданина, запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности (ст. 19). Каждому гарантируется свобода мысли и слова, запрещаются пропаганда и агитация, возбуждающие социальную, расовую, национальную, религиозную ненависть и вражду, а также пропаганда социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства (ст. 29).

Данные нормы обеспечивают равенство, уважение и признание всех наций и народностей, проживающих в РФ, и охраняют от дискриминации, ненависти и вражды многонациональный народ нашего государства, который согласно ст. 3 Конституции РФ является носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации.

Ст. 282 УК РФ устанавливает ответственность за возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства. Непосредственный объект данного преступления – конституционные основы равноправия граждан – законодатель конкретизирует путем характеристики потерпевшего или группы потерпевших, а именно перечисляя признаки, которые им должны быть присущи. К их числу относятся: пол, раса, национальность, язык, происхождение, отношение к религии, принадлежность к социальной группе.

Перечень признаков в ст. 282 УК РФ был существенно расширен по сравнению с ранее действовавшим уголовным законодательством: были добавлены половая, языковая, социальная принадлежность и происхождение. При анализе судебной практики напрашивается вывод, что их включение было излишним, поскольку правоприменителем они либо не используются вообще, либо не используются самостоятельно в силу очень тесной взаимосвязи с другими, ранее закрепленными признаками, либо попытки использования таких признаков оказываются неудачными в связи с отсутствием точной и однозначной их трактовки, закрепленной на законодательном уровне.

Одним из таких «проблемных» признаков является принадлежность к определенной социальной группе. Это самый объемный и универсальный признак для рассматриваемого состава преступления. Несмотря на то что суды вменяют данный признак самостоятельно, без привязки к национальной или расовой принадлежности, многие решения оказываются спорными из-за отсутствия четкого и единообразного толкования категории социальная группа применительно к ст. 282 УК РФ.

В социологии нет единого определения социальной группы. Социологи объясняют это тем, что многие понятия социологии, в том числе и понятие социальная группа , начинают применяться в науке только после длительного использования на практике и имеют при этом различные значения. Кроме того, данное понятие изменчиво, ведь возникают все новые и новые разновидности социальных общностей, групп, следовательно, чтобы дать точное определение, необходимо изучать и обобщать их характеристики, выделяя из множества признаков характерные для того или иного типа.

В широком смысле под социальной группой может пониматься общество и даже человечество в целом, в узком смысле – одна из его подсистем.

С.С. Фролов предлагает следующее определение: социальная группа – совокупность индивидов, взаимодействующих определенным образом на основе разделяемых ожиданий каждого члена группы в отношении других. Исходя из данного определения, существенными условиями формирования социальной группы из некоторой совокупности людей являются взаимодействие индивидов и появление разделяемых ожиданий каждого члена группы относительно других ее членов.

Автор иллюстрирует свою точку зрения следующими примерами. Так, в магазине несколько человек, не взаимодействующих друг с другом, образуют очередь. Продавец уходит и отсутствует продолжительное время. Лица, находящиеся в очереди, начинают взаимодействовать в целях возвращения продавца на кассу или вызова замены. Формируется группа. Или другой случай:

два человека, ожидающие на остановке автобус, не будут группой, но могут ею стать, если начнут беседу, драку или иное взаимодействие с взаимными ожиданиями. Такие спонтанные, неустойчивые группы называются квазигруппами. Кроме того, к их числу относят аудитории, толпу, публику и т.п. Они перерастают в социальные группы при достижении определенной степени координации и солидарности. Координация необходима для осуществления контроля над деятельностью коллектива, а социальный контроль - неотъемлемый признак социальной группы. Солидарность порождает возможность идентификации члена группы с коллективом [1].

Таким образом, к двум вышеназванным условиям следует добавить еще два - координация и солидарность по поводу общих целей и культурных образцов.

Подобные признаки выделял Р Мертон, рассматривая социальную группу как совокупность людей, которые определенным образом взаимодействуют друг с другом, осознают свою принадлежность к данной группе и считаются ее членами с точки зрения других людей.

Если в западной социологической мысли внимание уделяют как объективным (реальное взаимодействие людей), так и субъективным признакам (самоидентификация индивида, восприятие его другими людьми), то в отечественной социологии оно было сосредоточено только на объективных. Например, Г.С. Антипина определяет социальную группу как совокупность людей, имеющих общий социальный признак и выполняющих общественно-необходимую функцию в структуре общественного разделения труда и деятельности [2].

Объективному признаку отдают предпочтение и некоторые юристы, формулирующие определение понятия социальной группы применительно к составу преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ.

Так, А.А. Кунашев предлагает понимать под социальной группой объединение людей, образующих относительно устойчивую общность, выраженную в определенных, присущих именно этой группе видах внутригрупповых связей и взаимодействия, когда ее представители имеют общие существенные социально значимые признаки, основанные на той роли, которую они играют в общественной жизни.

Такие социально значимые признаки, отмечает автор, могут быть связаны с имущественным положением («богатые» и «бедные»), местом жительства (городские и сельские жители, мигранты, провинциалы), принадлежностью к опреде- ленной профессии (врачи, учителя, работники правоохранительных органов) и т.д. При этом автор замечает, что группу лиц можно относить к социальной группе как ценности, охраняемой законом, только если интересы и цели деятельности ее членов не являются противозаконными [3].

Для того чтобы отразить все существенные характеристики социальной группы, необходимо обратиться к объективно-субъективному подходу, сочетающему в себе достоинства отечественных и зарубежных разработок.

В этой связи существенными характеристиками социальной группы в контексте ст. 282 УК РФ следует признать следующие:

• -    относительная устойчивость, длительность существования;

• -    наличие внутригрупповых связей, реальное взаимодействие;

• -    наличие общих законных целей и культурных образцов, организованность и солидарность по отношению к ним;

• -    общие социально значимые признаки, позволяющие идентифицировать членов группы;

• -    самокатегоризация и восприятие данной общности как социальной группы со стороны окружающих.

Социальные группы подразделяются по принадлежности к ним индивида на ин-группы и аут-группы, а по характеру взаимоотношений между индивидами внутри группы - на первичные и вторичные.

В первичных группах индивиды интересуют друг друга как личности; имея общие надежды, чувства, они стремятся сделать свое общение неформальным и смягченным. Типичными примерами могут служить семья, дружеская компания.

Во вторичной же группе социальные контакты носят безличный, односторонний, утилитарный характер, здесь дружеские личностные связи необязательны, но все контакты функциональны, как того требуют социальные роли. Например, трудовой коллектив, ассоциация, клуб, команда.

Таким образом, в первичной группе во главу угла ставится качество взаимоотношений, а во вторичной - выполнение объективной функции [4].

С точки зрения социальной структуры общества выделяют социально-классовые общности (классы, слои), социально-демографические (мужчины, женщины, родители, дети, семьи и т.п.), этносоциальные (нации, народности, племена, национальные и этнографические группы), социально-территориальные общности (город, деревня, регион), социально-профессиональные, религиозные и др.

Немаловажной является классификация социальных групп по их величине на малые (15–20 человек) и большие. Различие в данном случае проводится не только по количественному критерию, но и по качественному, а именно по характеру взаимодействия между членами такой группы.

В малых группах общественные отношения выступают в форме непосредственных личных контактов, отличительными чертами взаимодействия в таких группах являются его близость, прочность и интенсивность, а также высокая степень совпадения общих ценностей, норм и правил поведения. К ним относятся первичные группы. В больших социальных группах контакты могут носить не только непосредственный, но и опосредованный характер. К их числу относят вторичные группы (национальные, территориальные, классовые и др.) [5].

Основываясь на данных классификациях, применительно к признакам состава преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ, можно сделать вывод, что дискриминация осуществляется в отношении аут-групп, «чужих» для индивида, они относятся к вторичным. В рамках классификации на основе социальной структуры общества признак принадлежности к определенной социальной группе охватывает все классификационные группы.

Что касается количественной характеристики, то некоторые авторы, в частности Н.А. Егорова, делают ошибочный вывод, что ненависть и вражду в отношении социальной группы следует трактовать не только как ненависть и вражду к представителям больших социальных групп (интеллигенция, бизнесмены и т.д.), но и к семье, трудовому коллективу и даже компании приятелей [6]. Такая позиция необоснованно расширяет контекст ст. 282 УК РФ и делает состав преступления практически безграничным.

По данному вопросу следует поддержать точку зрения А.Р. Ратинова, предлагающего в контексте ст. 282 УК РФ учитывать лишь большие социальные группы, входящие в структуру российского общества. А малые, как то: семья, производственный коллектив, компания друзей, спортивная команда – не рассматривать в числе групп, принадлежность к которым указана в статье в качестве признака возбуждения ненависти и вражды, а также унижения человеческого достоинства [7].

Также следует отметить, что признак принадлежности к определенной социальной группе является самым широким и, исходя из определения и предложенных классификаций, охватывает все признаки, перечисленные в диспозиции ст. 282 УК РФ (в рамках формулировки мотивов), т.е. он в отношении данных признаков является родовым.

Как неоднократно отмечали теоретики, например С.А. Тарановская [8], А.М. Сысоев [9], М.А. Осадчий [10], Т.А. Плаксина [11], определение социальной принадлежности лица – вопрос достаточно сложный, ведь критерии ее законодательно не разъяснены, границы этого понятия не определены. В настоящее время данный признак является оценочным. Этим и обусловлены ошибки, совершаемые следственными и судебными органами при квалификации.

В приговорах по ст. 282 УК РФ часто фигурируют такие социальные группы, как сотрудники правоохранительных органов (милиции) и представители органов власти, но мнения судей о сущности данных групп различны: одни относят их к «иным группам, объединенным по профессиональному признаку» [12], другие признают их социальными [13].

Кроме того, встречаются приговоры, в которых делаются попытки вменить возбуждение ненависти, вражды, унижения достоинства группы лиц по признаку принадлежности к таким социальным группам, как «сторонники демократического правления» [14], «военнослужащие российской армии», «члены КПРФ», «агенты КГБ/ФСБ» и т.д. Но последние две группы из фабулы обвинения исключались, при этом четкое обоснование такого решения в приговоре отсутствует, указывается лишь на то, что «КПРФ не является социальной группой», «перечисленные лица не могут быть отнесены к социальной группе» [15].

Неопределенный, оценочный характер данного признака порождает на практике необоснованно расширительное толкование. Как отмечают А.Г. Кибальник, И.Г. Соломоненко [16], С.А. Та-рановская [17], А.Н. Привалов [18] и ряд других специалистов, сложившаяся ситуация приводит к тому, что ставится под угрозу существование свободы выражения мнения, что, безусловно, недопустимо. Единственный выход – отразить в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ понятие и признаки социальной группы и четко определить его границы.

На основании анализа социологических и юридических исследований, посвященных вопросу толкования понятия социальная группа, можно предложить следующее определение: социальная группа в контексте составов преступлений экстремистской направленности – относительно устойчивая, длительно существующая совокупность индивидов, реально взаимодействующих друг с другом в рамках общих законных целей и культурных образцов, выделяемая на основе общности социально значимых признаков, позволяющих идентифицировать членов группы.

• 1.    Фролов С.С. Социология. URL: http://sbiblio.com/biblio/archive/frolov_soc/default.aspx .

• 2.    Социология как наука / под ред. Т.А. Смирнова. URL: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Sociolog/ Soc_Nauk/05.php.

• 3.    Кунашев А.А. Мотивы ненависти или вражды в уголовном праве России: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2012. С. 11.

• 4.    Фролов С.С. Указ. соч.

• 5.    Социология как наука... URL: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Sociolog/Soc_Nauk/05.php .

• 6.    Егорова Н.А. К вопросу о новых мотивах совершения преступлений // Уголовное право. 2008. №1. С. 42.

• 7.    Ратинов А.Р., Кроз М.В., Ратинова Н.А. Ответственность за разжигание вражды и ненависти. Психолого-правовая характеристика. М., 2005. С. 80–81.

• 8.    Тарановская С.А. К вопросу о мотиве ненависти или вражды в отношении социальной группы как квалифицирующем признаке преступлений экстремистской направленности // Вестник Московского университета МВД России. 2011. №2. С. 206.

• 9.    Сысоев А.М. Преступления экстремистской направленности: история и современность // Российский следователь. 2008. №9. С. 37

• 10.    Осадчий М.А. Социальный экстремизм как объект судебно-лингвистической экспертизы // Уголовный процесс. 2008. №2. С. 55.

• 11.    Плаксина Т.А. Постановление Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности»: нерешенные вопросы // Актуальные проблемы уголовного права: сборник научных статей. Вып. 1. Барнаул, 2012. С. 126–131.

• 12.    Приговор Центрального районного суда г. Омска от 3 февраля 2011 г. по делу №1-11/2011. URL: http:// centralcourt.oms.sudrf.ru/.

• 13.    Приговор Центрального районного суда г. Челябинска в отношении Камалова, Халафова, Дятловой, Закиевой. URL: http://centr.chel.sudrf.ru/ .

• 14.    Приговор Индустриального районного суда г. Ижевска Удмуртской Республики от 23 июля 2010 г. URL: http://industrialnyy.udm.sudrf.ru/ .

• 15.    Приговор Железнодорожного районного суда г. Барнаула от 20 ноября 2007 г. // Архив Железнодорожного районного суда г. Барнаула. Дело №1-882/06.

• 16.    Кибальник А.Г., Соломоненко И.Г. «Экстремистское» хулиганство – нонсенс уголовного закона // Законность. 2008. №4. С. 23.

• 17.    Тарановская С.А. Указ. соч.

• 18.    Привалов А.Н. О свободе и дефинициях // Эксперт. 2011. №23. С. 12.