Популистская риторика в электоральном политическом пространстве современной России: региональный аспект

DOI:

В современной политической теории и практике нет четкой концептуализации «популизма», но существует общий знаменатель, в качестве которого выступает народническое ядро, состоящее из антагонистических отношений между «хорошим (чистым) народом» и «плохой (коррупционной) элитой» [28, p. 543]. Аспект популизма – противопоставление «народа» мнимому «другому». Этот «другой» может включать в себя отдельных представителей власти или всю политическую элиту, верхушку финансовой корпорации или бизнеса, но также иммигрантов, экономических беженцев. Иногда этот «другой» оказывается отправной точкой конструирования «народа»: «народ» определяется, прежде всего, через отрицание – чем он не является. Игра на противопоставлении «народа» и «других» – основа основ популизма [27, p. 3].

В идеологическом измерении популизм защищает добродетельных и равных людей от различных элит и опасных «других», которые в свою очередь могут лишить (или попытаться лишить) суверенный народ общественно-политического развития, политических прав, ценностей, голоса [26, p. 3]. «Популисты охватывают идеи и менталитет народа, идентифицируя себя с ним. Популистские лидеры не представляют интересы народа, а считают себя неотъемлемой их частью. Они есть народ. Со своей стороны люди приветствуют попули-сткого лидера как своего, но в то же время считают его/ее лучше, чем себя, и признают, что он/она наделен (часто якобы харизматическими) качествами, дающими право на управление» [26, p. 20–21]. Чаще «популизм» имеет негативные коннотации, его низкий статус свидетельствует о том, что популизм есть известная (и отчетливо обозначенная) конфигурация идейных конструкций [10, с. 46].

Стратегическое значение популизма в политическом процессе может быть раскрыто через понятие «медианный избиратель» – то есть средний, не принадлежащий только к правому или левому спектру политической идеологии, а также доказаны следующие утверждения [25, p. 3]. Во-первых, политика будет популистской (или будет выражена в левопопулистском ключе), когда вероятность переизбрания политика высока, так как в этом случае и умеренный, и правый политик будет пытаться формировать электорат, выбрав ле-вый/консервативный политический курс. Во-вторых, популистская политика, также более вероятна, когда политик действительно консерватор, апеллирующий к уже устоявшимся традициям и ценностям потенциального электората. В-третьих, политический деятель будет использовать популизм, когда высока вероятность того, что он коррумпирован, например, политической элитой. Наконец, популистская политика наиболее вероятна, когда наблюдается высокая поляризация общества, что означает больший разрыв между точкой медианного избирателя и умеренного политика, с одной стороны, а с другой – политика правого толка. Иными словами, популистская политика сигнализирует о выборе такой стратегии, при которой кандидат будет строить избирательную кампанию в соответствии с интересами медианного избирателя.

Инструментальный характер популизма обусловливает апелляцию к ценностям и традициям масс, упрощения языка, антиэлитист-скую и народоцентристскую демагогию, то есть популизм является одной из движущих сил формирования электорального поведения избирателей. Таким образом, популистская риторика есть инструментальное выражение концепта «популизма», включает в себя технологические операции (язык, имидж, события) для воздействия на электоральный процесс. С одной стороны, электоральное поведение – это «система взаимосвязанных реакций, действий или бездействий граждан, осуществляемых с целью приспособления к условиям проведения политических выборов» [22], с другой – «электоральное поведение представляет собой совокупность объективно обусловленных и субъективно мотивированных действий избирателей, реализующих в избирательной практике свое право на выбор, свои внутренние установки, собственное понимание предвыборной ситуации» [3, с. 20]. В качестве объективных факторов выступают «возраст, социальное происхождение, статус, образование, внутренняя и внешняя политика» [17, с. 45], а в качестве субъективных «индивидуальные психологические качества избирателя, его воспитание, культура, воздействие СМИ, специфика влияния политических организаций» [17, с. 45].

Несомненно, электоральные предпочтения можно определить через мотивационную составляющую электората. Г.П. Артемов полагает, что мотивация электорального выбора состоит из трех элементов: эмоционального, рационального и оценочного. Эмоциональный элемент характеризуется восприятием избирателями способов поведения и общения кандидатов. В свою очередь, рациональная составляющая базируется на ожидании определенного поведения от кандидата на основе знаний о программе и стратегии, которую он представляет. Что касается оценочного элемента, то он включает в себя мнение электората о значимых качествах политического деятеля. В реальной политической практике мотивация электорального выбора представляет собой сочетание вышеприведенных элементов в различных пропорциях [2, с. 6–7].

С одной стороны, «среди существующих концепций наиболее перспективными в изучении электоральных ориентаций россиян в равной мере следует признать как социологическую, так и рационально-инструментальную модели» [7, с. 15]. С другой стороны, учитывая неоднородность и прерывистость политического пространства России, применение перечисленных подходов в современном российском социуме невозможно, ибо «при исследовании электоральных процессов следует учитывать специфику исторического развития России, неразрывно связанную с формированием на ее огромном пространстве не только этнических, но и территориальных общностей, выделяющихся своей индивидуальностью, имеющих свою социально-экономическую, социокультурную особенность, которую можно определить понятием “региональная идентичность”» [24].

В целом электоральные ориентации носят субъективно-объективный характер. Это указывает на то, что «политические предпочтения населения объективны и устойчивы, при этом существует воздействие на них со стороны кандидатов и партий» [5, с. 28]. Рассуждая о предпочтениях российского электората, очевидно, что электоральное поведение основывается не только на социально-экономическом базисе, но и на социокультурной парадигме общества [18, с. 175–176]. То есть в электоральных предпочтениях избирателей России опре- деляется культурный архетип, существующий в политической практике их государства.

Так, в электоральном политическом пространстве России существуют следующие типы электорального поведения: патриархальный, традиционный, клиентарный, протестный и маргинальный.

Патриархальный тип электорального поведения чаще встречается в республиках Северного Кавказа и в Сибири. Для него характерно единообразное голосование, мотивы общественной значимости, высокая явка, семейно-клановая система, мнения авторитетных лиц, доминирование персоналистского выбора, слабая выраженность собственно политических ориентаций населения. «Причем подобное голосование не носит характера подчинения или принуждения. Люди голосуют так, как их “просят руководители”, “из уважения к ним”» [6, с. 15].

Сходным с предыдущим является и традиционный тип электорального поведения, который подразделяется на партийно-идеологический (Санкт-Петербург, Воронеж, Орел, Ростов-на-Дону) и консервативный (Тульская, Воронежская, Белгородская области). В первом случае превалируют партийно-политические ориентации: «Человек и партия – это едино. Какая партия – такие там и люди, поэтому для меня главное – партия, а люди в ней могут меняться» [6, с. 15]. Во втором случае наблюдается «социальная память», соблюдение традиций, большой мобилизационный потенциал элит.

Клиентарная и протестная формы электорального поведения определяются недоверием к избирательной процедуре, фактами давления со стороны руководителей и чиновников, убежденностью, что все продается и покупается, отмечается крайне низкая степень оценки действий органов власти (Поволжье, регионы Крайнего Севера, приграничные территории – Калининград, Хабаровск). Отличаются данные типы высоким уровнем применяемых рекламных технологий. Маргинальный тип имеет такие особенности, как низкая степень лояльности к действующим политическим институтам, неприятие нормативных процедур, негативная мобилизация, доминирование иррационального выбора, низкая избирательная активность (может быть представлен в различных регионах) [6, с. 16–22].

Итак, патриархальный и традиционный типы электорального поведения в России создают условия использования популизма. В таких регионах популистам легче завоевать электорат старшего поколения, которые привержены традиционным ценностям и обычаям. Что касается клиентарной, протестной и маргинальной формы, то здесь популисты чаще апеллируют к конкретным проблемам региона (ремонт подъездов, вывоз мусора, строительство детских площадок), созданию внешнего врага. Однако все типы электорального поведения могут детерминироваться субъективными электоральными предпочтениями, и в зависимости от региональных особенностей политик строит соответствующую избирательную кампанию.

При анализе регионального электорального процесса необходимо учитывать феномен патрон-клиентских отношений, выступающий как фактор электоральных предпочтений, при котором формируются отношения доминирования, господства и подчинения, зависимости и независимости по принципу патрон-клиентс-ких. В этих отношениях электорат может доверить свою защиту, проголосовать за кандидата, если последний покажет готовность решать проблемы региона [21]. Таким образом, для регионов России характерны патерналистские ожидания, выраженные через «доверие» к политическому актору. Популистская риторика заключается в декларировании кандидатами негласных договоренностей с электоратом, в создании имиджа лидера-«защитника» и «хозяина» своего региона.

Преобладание субъективных факторов в формировании электоральных предпочтений российского избирателя, в том числе популизма, может объясняться несостоятельностью политической культуры в государстве. Так, Н.А. Баранов выделяет следующую причину формирования популизма в России: «В нашей стране популизм возник вследствие глубокого кризиса общества. Среди кризисных явлений в общественном сознании непосредственное отношение к возникновению популизма имеют два: острое разочарование части общества в социалистических ценностях, с одной стороны, и неприятие радикального обновления общества частью людей – с другой. Их склонность к восприятию популистских идей объясняется в значительной степени неразвитостью политической культуры общества» [4, с. 31].

В отечественных электоральных стратегиях отмечается преобладание популистской риторики. Ю.П. Аверин выделяет следующие популистские стратегии поведения депутатов для достижения и сохранения власти в политической борьбе, а также для формирования электоральных предпочтений граждан. Во-первых, принятие или предложение депутатами псев-доцелевых обязывающих решений. Во-вторых, формальные постановления, заявления и обращения, выражающие позицию депутатов для завоевания электоральной поддержки. В-третьих, необоснованная критика исполнительных органов власти и возбуждение недоверия к ним. В-четвертых, прямое обращение к народу. В-пятых, использование символических образов и действий (одежда, лексика) [1, с. 48– 58]. Доказано, что кандидаты в процессе политической борьбы используют популистские настроения, ориентируясь на интересы медианного избирателя, выбирая политический курс левого толка. «...Умеренные политики будут обязательно выбирать политику слева от медианы электоральных предпочтений, и даже правые политики (или те, которых захватили и подкупили элиты), в конечном итоге, выберут политику слева от медианного избирателя» [25, p. 20]. Такие политики в популистской риторике обычно опираются на национальные и консервативные идеи, создавая имидж патерналиста. Так, отмечается превалирование фактора личности политического лидера над программными и идеологическими установками; патернализм и влияние патронажно-клиентских отношений; влияние патриархального мировоззрения [23, с. 250].

Также В.Л. Римский указывает на существование популизма в исполнительных органах власти: «Исполнительная власть в России, декларируя заботу об интересах простых граждан, о сохранении их вкладов, об укреплении национальной валюты, о подъеме отечественной промышленности и т. п., на деле проводит политику, эти интересы ущемляющую» [22, с. 63]. В результате власть в России принадлежит бюрократической системе, которая устанавливает правила политической игры, а также формирует поведение граждан своей страны, в том числе в области полити- ческого участия. В свою очередь, со стороны граждан наблюдается падение уровня доверия к политическим институтам или отдельным политическим лидерам, что приводит к взаимному отчуждению государственной власти и граждан. В таком случае популизм используется как одна из форм прикрытия этого отчуждения [22, с. 63–64].

Рассуждая о понимании в России сущности популизма, наблюдается следующая динамика общественного сознания. Так, в 2001 г. на вопрос «Знаете ли Вы, слышали или слышите сейчас впервые слово “популизм”?» [15] только 14 % респондентов ответили, что знают. Остальные 44 % – «слышу впервые», 32 % – «что-то слышал(-а)» и 10 % затруднились ответить. Далее, 14 % россиян определили «популизм» как стремление завоевать авторитет, 6 % как популярность, 2 % дали отрицательную оценку понятию и 78 % респондентов вообще не смогли дать ответ. С 2011 по 2014 г. наблюдается увеличение доли тех, кто считает, что термин «популист» носит негативный характер (2011 г. [11] – 55 %; 2013 г. [12] – 61 %; 2014 г. [13] – 62 %).

Рассуждая о наличии популизма в электоральных предпочтениях российского электората, отметим, что в 2007 г. лишь 42 % избирателей следило за тем, как проходила избирательная кампания, предшествовавшая выборам в Государственную Думу [4]. На вопрос «Что в избирательной кампании привлекло Ваше внимание, запомнилось больше всего?» были даны следующие ответы респондентов: «активная избирательная кампания» (15 %); «нечестно, плохо организованная избирательная кампания» (9 %); «активное голосование и хорошо организованная избирательная кампания» (по 3 %); «итоги выборов, праздничная атмосфера, честная избирательная кампания» (по 1 %); «все по-старому» (9 %). Те, кто ответил, что избирательные кампании были нечестными (9 %), отмечали: пустые обещания и обман – 3 % («слишком много обещаний, как будут выполнять?», «одна болтовня, все партии одно и то же говорят и делают, а народ нищий»); навязчивая агитация «Единой России» и поддержка этой партии В.В. Путиным – 3 % («было слишком много Путина», «кругом реклама Единой России»); нечестная предвыборная борьба («сплошное жульничество», «грязь, не- порядочность»); давление на избирателей; плохая организация, другие отрицательные суждения («мало информации, дебатов»). Таким образом, популистская риторика партийных предвыборных кампаний включает в себя «психологические операции», формирующие электоральное поведение.

Преобладание в электоральных предпочтениях субъективных, главным образом эмоциональных аспектов подтверждается эмпирическими данными 2008 г., где определялись мотивы электорального поведения избирателей [16]. Так, 49 % из 69 % респондентов, участвовавших в президентских выборах в 2008 г., проголосовали за Д.А. Медведева. Респонденты определили следующие мотивы своего выбора:

• 1.    Кандидатура одобрена В. Путиным («вместе с Путиным потому что», «выдвиженец Путина») – апелляция к авторитетному мнению, 20 %.

• 2.    Нравится Д. Медведев («мужик нормальный», «понравился, и все») – иррациональное начало, 9 %.

• 3.    Положительные качества Д. Медведева («он молодой, активный», «деловая хватка») – личностные качества, 7 %.

• 4.    Доверяю Д. Медведеву («вызывает доверие») – личное отношение, 5 %.

• 5.    Хуже не будет – чувственное начало, 2 %.

• 6.    Нравятся программа, политические взгляды, предвыборные выступления – 2 %.

• 7.    Голосовал(-а) как все, как посоветовали родственники, знакомые; нравится внешность; все было решено заранее; другое – по 1 %.

Приведенные результаты определили субъективные и эмоциональные мотивы в электоральном выборе отечественных граждан. Ожидания отечественного медианного избирателя на региональном уровне обусловливают склонность к восприятию популизма и популистской риторики.

Исследование электоральных мотивов россиян в выборе политических партий за 2009 г. демонстрирует такие ценностно-эмоциональные характеристики электората в России, как [8, с. 481–491]: вера в существование внешних и внутренних врагов России; наличие/от-сутствие страха перед США; степень материальной удовлетворенности своей жизнью; религиозность избирателя; преобладание оптими- стических/пессимистических настроений у избирателя; преобладание интересов человека/ государства в конфликте между ними; наличие/ отсутствие ценностей экономического либерализма у избирателя; наличие/отсутствие ценностей политической демократии у избирателя; отношение к парламентским выборам в Государственную Думу 5-го созыва в России.

Примечательно, что наибольшее число верящих в существование внешних и внутренних врагов оказалось среди избирателей КПРФ (более 60 % от общего электората коммунистов). 88 % электората КПРФ испытывают страх перед США, которые представляются как угроза России. Таким образом, наличие ценностно-эмоциональных аспектов создает предпосылки к использованию популистской риторики, которая выражается в апеллировании политических партий к ценностям своего электората.

Вместе с тем популизм в России может рассматриваться не только как риторика, идущая от правящей элиты, а выражающаяся в оппозиционном движении. В период протестов 2011–2012 гг. наибольшей популярностью пользовалось слово «народ» и антагонизм масс и элит, наиболее задействованы в освещении и формировании протестных событий были СМИ, главным образом интернет-СМИ – Twitter и Facebook. Массовое участие граждан, в том числе аполитичной части российского общества, вызвало удивление: «Риторика и эклектика популизма связаны не только с мани-пулятивностью, но и с непониманием субъектами причин и природы своей мобилизации (которые могут выясниться позднее, в исторической перспективе)» [9, с. 220].

Так, А.В. Магун, ставя своей целью проследить процесс формирования новой политической субъективности в ходе протестов, которые внезапно политизировали до того аполитичные (в России) городские множества людей, приходит к выводу: «конституционная рамка либеральной демократии, особая ситуация, в которой политизация была направлена на глубоко аполитичное общество, а также текущий глобальный антиавторитарный тренд вместе создали движение, сочетающее черты вестернизирующей либеральной политики среднего класса с популизмом. Популизм пока не артикулирован и полностью не осознан: он представ- ляет скорее зону ближайшего развития, нежели завершенную идеологию или сложившийся тип субъективности» [9, с. 220]. Следовательно, популизм, выраженный через противостояние народа и элиты, также играет важную роль в политических и электоральных ориентациях.

В конце 2013 г. – начале 2014 г., в условиях экономической и внешнеполитической напряженности в России, электорат показал высокий рейтинг Президента РФ. Рейтинг одобрения деятельности В.В. Путина среди россиян с февраля 2012 г. составлял 60 %. По январь 2014 г. рейтинг оставался неизменным, а с начала февраля 2014 г. стал резко возрастать: в начале марта – почти до 70 %, в начале апреля – до 82,2 %, в начале мая – до максимума в 85,9 % [20, с. 77]. Также рост одобрения выразился в высоких рейтингах Правительства РФ в октябре (около 68,4–70,9 %), и в частности Д.А. Медведеву (около 71–72 %) [19].

В заключение отметим, что электоральные предпочтения граждан России детерминируются совокупностью объективных и субъективных факторов с преобладанием иррационального начала. Через артикуляцию популистской риторики и демагогии в своих программах, создание популистского имиджа и стиля поведения, партии и политики могут манипулировать политическими ожиданиями, и впоследствии электоральными предпочтениями как на федеральном, так и на региональном уровнях.