The podgorodnaya Sloboda-2 settlement and certain questions concerning the study of the early iron age in the forest zone of the Dnieper region

Памятник, которому посвящена настоящая публикация, впервые упоминается Н. П. Горожанским (1884. С. 50), обследован А. С. Смирновым (1975. С. 33; см. также: АКР, 1993. С. 231). В 2013 г. работы на нем проводились Раннеславянской экспедицией Института археологии РАН под руководством автора в ходе разведки в низовьях рек Сев и Усожа и прилегающей части долины р. Нерусса.

А – ситуационный план; Б – план площадки

Поселение расположено около кладбища, которое находится в 300 м к северо-северо-западу от северо-восточной окраины д. Подгородная Слобода Сузем-ского района Брянской области, на краю второй надпойменной террасы правого берега р. Сев (приток р. Нерусса, притока р. Десна) на высоте 9–11 м от низкой поймы реки (рис. 1, А ). Комплекс памятников состоит из городища и селища. Городище занимает небольшое (до 1,5 м высотой) всхолмление в 60 м к востоку от края террасы (рис. 1, Б). Его размеры составляют 54 х 35 м. Вдоль восточного края прослежены остатки вала высотой 1,5 м и шириной около 3 м. С востока к нему примыкал ров шириной до 3 м и глубиной до 1 м. Городище полностью занято современным кладбищем, совершенно уничтожившим культурный слой. Судя по находкам отдельных черепков на кладбище, городище относится к новому времени (ориентировочно XVII–XVIII вв.). Керамика этого периода выявлена повсеместно и на территории селища, которое с севера, запада и юга примыкает к городищу. Область повышенной концентрации керамики нового времени и обломков кирпичей находится к югу от городища и имеет размеры около 40 х 40 м (рис. 1, Б ).

Селище нового времени накладывается на поселение раннего железного века, которое вытянуто вдоль края террасы на 180 м. Ширина составляет 50–80 м. В настоящее время его поверхность задернована, занята молодыми деревьями и кустарником, но ранее распахивалась. Для уточнения культурно-хронологической принадлежности памятника были заложены два шурфа, расположение которых обозначено на плане (рис. 1, Б )¹.

Площадь шурфа 1 составила 15 м2. Общая толщина культурного слоя (серый песок) достигала 0,25–0,31 м. Он нарушен распашкой практически до материка. Местами сохранились пятна нетронутого слоя (коричневый песок) толщиной до 0,07 м. На поверхности материка прослежена обширная полоса темного гумусированного песка, пересекавшая шурф поперек. После разборки она оказалась участком рва (объект 1), очевидно, оборонительного, следы которого на поверхности поселения не читались. Ширина рва по верхним контурам – до 3,1 м, в нижней части – 0,8–1,2 м. Стенки рва с западной стороны пологие до глубины 0,31–0,37 м от верхнего края объекта, затем несколько более крутые; восточные стенки также пологие (хотя и неровные, очевидно, осыпавшиеся). Общая глубина рва – 0,6–0,65 м (рис. 2).

На дне рва, приблизительно посредине его наиболее глубокой части, прослежена канавка, разделенная небольшой перемычкой шириной 0,18 м. Размеры северной части канавки - 1,8 х 0,18-0,42 м, южной - 1,1 х 0,12-0,22 м. Вдоль северо-восточного борта канавки выявлен прокал материкового грунта длиной 0,22 м. В ее пределах зафиксированы следы четырех круглых и овальных неглубоких столбовых ям (№ 1, 1а, 3, 4), причем две из них (№ 1а и 4) частично выходят за пределы шурфа (параметры ям см. в табл. 1).

Рис. 2. Подгородная Слобода-2. Шурф 1, план. Нивелировочные отметки даны от репера на поселении

В средней части канавки, получившей обозначение «яма 2», наблюдалась овальная западина размерами 0,86 х 0,12-0,22 м, глубиной до 0,11 м. Очевидно, эта яма представляла собой след нескольких слившихся вместе углублений от столбов. К ней с юга примыкала маленькая круглая ямка диаметром 0,1 м и глубиной 0,09 м (рис. 2).

Большую часть заполнения рва составляла серая супесь, местами относительно темная или сравнительно светлая. Наибольшей мощности этот слой

Таблица 1. Параметры столбовых ям

№ ямы Размеры по верхнему краю (в м) Размеры по нижнему краю (в м) Глубина от верхнего края ямы (в м) 1 0,28 х 0,3 0,1 х 0,14 0,07 1а Диаметр 0,28 Диаметр 0,12 0,1 3 0,36 х 0,24 0,2 х 0,12 0,15 4 Диаметр 0,3 Диаметр 0,16 0,19 достигал у стенок рва, где он залегал от верхних его контуров до дна (рис. 3). В средней части рва зафиксирована линза черной углистой супеси с прослойками светлого и серого песка. Максимальная толщина этой линзы наблюдалась в северной части заполнения рва (до 0,6 м). В южной части углистый слой залегал пятнами толщиной до 0,17 м на разных глубинах. В нижней части рва в слое черной супеси на глубине 0,44–0,48 м от его верхнего края зафиксировано скопление керамики, занимавшее пространство размерами 1,2 х 0,45 м, вытянутое вдоль оси объекта. Углистой супесью были заполнены канавка в основании рва и столбовые ямы в ее пределах.

Массовый материал из заполнения, представленный лепной керамикой и обломками глиняных блоков2, при его разборке был разделен на несколько групп. Отдельно брались находки из серой и черной супеси, условно обозначенных как верх и низ заполнения, из скопления керамики и из ям в пределах канавки. Распределение керамики по этим группам показано в табл. 2.

В пахотном слое кроме обломков лепных сосудов найдено 23 фрагмента гончарных серо- и красноглиняных горшков, 2 кусочка кирпичей, 2 обломка оконных стекол. Еще один обломок стенки коричневоглиняного гончарного сосуда происходит из культурного слоя ниже пашни. Этот материал относится к новому времени.

Из заполнения рва происходит почти исключительно лепная керамика, если не считать двух фрагментов стенок поздних гончарных сероглиняных сосудов из верхней его части, явно занесенных сюда из культурного слоя кротами. По фактуре лепная керамика достаточно однородна: сравнительно тонкостенная, с плотным тестом, содержавшим примеси дресвы или мелкого шамота, часто в сочетании с песком, отчего на поверхности видны характерные блестки. Резко преобладает керамика с дресвой, значительно меньше черепков с шамотом.

Таблица 2. Массовый материал из шурфа 1

Стг/объект	Заглаженная керамика с дресвой в тесте				Заглаженная керамика с мелким шамотом в тесте				Заглаженная керамика с шамотом и дресвой в тесте				Керамика с шамотом или дресвой в тесте и штрихованной поверхностью
	В	Д	С	%	В	Д	С	%	В	Д	С	%	В	Д	С	%
Объект 1, верх заполнения	7		34	68			12	20			4	7			3	5
Объект 1, низ заполнения	12	11	88	82	3		9	9			7	5			5	4
Объект 1, скопление керамики	16	9	65	87		1	9	10			1	1			2	2
Объект 1, яма 1	5	2	22	100
Объект 1, яма 2	2	1	6
Объект 1, яма 3			1
Объект 1, яма 4	1		1
Слой пашни			11
Культурный слой ниже пашни	1		12

Примечания . Стг – стратиграфический горизонт; В, Д, С – обломки венчиков, днищ и стенок сосудов.

Неопределимые фрагменты лепных сосудов составляли:

Объект 1, верх заполнения – 37, объект 1, низ заполнения – 59, объект 1, скопление керамики – 27, объект 1, яма 2 – 10

Обломки сосудов с комбинированными примесями (шамот и дресва) крайне редки. Поверхность сосудов, как правило, заглажена. Штрихованная керамика составляет от 2 до 5 % (рис. 4–6). Чернолощеную поверхность имел единственный черепок (из шурфа 2).

Большинство горшков, судя по обломкам, были орнаментированы пальцевыми вдавлениями по краю венчика (рис. 4, 4–8, 13–15, 17–20 ; 5, 1–4, 8, 9, 11, 12 ; 6, 2, 4–11, 17, 18 ). Часто фиксируются отпечатки пальцев по шейке или плечикам сосудов (рис. 4, 3, 4, 7, 9, 12, 15, 18–20 ; 5, 1, 4, 8, 9, 13–15; 6, 2, 3, 6, 7 ). Реже на корпус горшков наносились вдавления палочками с плоскими круглыми или прямоугольными концами (рис. 4, 10, 11, 17 ; 5, 5, 16, 17 ). Они могут быть расположены поясом либо небольшими группами по два-три отпечатка, которые, как правило, составляли одну горизонтальную линию, в редких случаях два или три яруса. Интересен в этом отношении крупный фрагмент верхней части горшка из ямы 2 и из углистого слоя заполнения рва. По его шейке до обжига была проведена горизонтальная черта, очевидно для того, чтобы расположить отпечатки палочки в одну линию, что гончару не очень удалось сделать

Рис. 3. Подгородная Слобода-2. Шурф 1, профили

Рис. 4. Лепная керамика из заполнения рва в шурфе 1

1–3, 5–12 – верх заполнения; 4 – верх заполнения и скопление керамики; 13–16, 19, 20 – низ заполнения; 17 – низ заполнения и яма 2; 18 – низ заполнения и скопление керамики; 16 – фрагмент сосуда с мелким шамотом в тесте; остальное – с дресвой в тесте

(рис. 4, 17 ). Все горшки округлобокие, их днища в большинстве случаев имели изгиб перед дном, в том числе и довольно резкий, вплоть до образования характерной закраины (рис. 5, 18–21 ; 6, 12–16 ).

В качестве основы для описания форм сосудов использована классификация А. Г. Фурасьева, предложенная для керамики памятников типа среднего слоя городища Тушемля ( Фурасьев , 2000. С. 202, 203).

Рис. 5. Лепная керамика из заполнения рва в шурфе 1

10 – низ заполнения и яма 1; остальное – низ заполнения; 1, 3, 4, 5, 7 – керамика с мелким шамотом в тесте; 2, 5, 6, 8–21 – с дресвой в тесте

• 1)    Открытые округлобокие горшки (диаметр венчика равен или превышает диаметр максимального расширения корпуса, которое находится несколько ниже шейки). Венчики изогнуты, отогнуты наружу (рис. 4, 3, 4, 17, 18 ).

• 2)    Горшки подобной формы, но с более резкой профилировкой верхней части, четче выраженным плечиком (рис. 5, 1, 4 ).

• 3)    Закрытые округлобокие горшки (диаметр венчика меньше диаметра максимального расширения тулова) с более плавной профилировкой (рис. 4, 2, 19, 20 ; 5, 2 ; 6, 1, 2 ).

Набор форм дополняется обломком уплощенного венчика округлобокой чашевидной миски (рис. 5, 6 ). Еще одну миску удалось восстановить до полного профиля. Она также чашевидная округлобокая, но венчик резко выступает наружу, имеет плоскую поверхность, Г-образную в сечении форму. Внешний край венчика орнаментирован пальцевыми вдавлениями, расположенными по два (рис. 5, 10 ).

Керамика из заполнения рва представляет собой однородный массив материала. Группы, по которым он был разделен в соответствии со стратиграфией

Рис. 6. Лепная керамика из заполнения рва в шурфе 1

1–10, 12–16 – скопление керамики; 11, 17, 18 – яма 1; 14 – фрагмент лепного сосуда с мелким шамотом в тесте; остальное – с дресвой в тесте объекта 1, условные. Черепки сосудов разных групп неоднократно подклеивались друг к другу (см. подписи к рис. 4–6), что свидетельствует о принадлежности их к единому комплексу.

Вторую категорию массового материала из шурфа 1 составляют обломки глиняных блоков. Они плохо обожжены, имеют рыхлое песчанистое тесто с примесью органики. Из серого слоя заполнения происходит 23 фрагмента, из черного – 35, из скопления керамики – 38, и только 1 обломок – из пахотного слоя. Как правило, большинство из них слишком мелкие для достоверных реконструкций. Более или менее крупные фрагменты принадлежат округлым или подцилиндрическим изделиям, обильно украшенным бессистемно расположенными пальцевыми вдавлениями по поверхности. На некоторых обломках блоков видны следы продольных отверстий диаметром около 1 см (рис. 7, 1–4).

Индивидуальных находок из заполнения рва немного. К ним относятся железный нож с прямой спинкой (рис. 7, 6 ), обломок глиняной льячки (рис. 7, 5 ) и железный черешковый либо наконечник стрелы, либо маленький пробойник (рис. 7, 7 ).

Керамика, близкая к обнаруженной в объекте 1, происходит и из шурфа 2, но в значительно меньшем количестве. Кроме того, она сильно измельчена.

Таким образом, в раннем железном веке часть поселения Подгородная Слобода-2 была огорожена рвом, т. е. представляла собой городище. По дну рва шел частокол из столбов, вероятно, частично засыпанный для прочности грунтом, судя по расположению по обе стороны от него слоев серой супеси. В какой-то из периодов существования поселения этот частокол сгорел. Ров был засыпан бытовым мусором и снивелирован.

Аналогичная происходящей из заполнения рва керамика, судя по характерной фактуре и обломкам венчиков с пальцевыми вдавлениями, найдена на поселении Подгородная Слобода-4, расположенном напротив на левом берегу р. Сев.

В Подесенье керамический комплекс Подгородной Слободы-2 имеет аналогии на памятниках типа верхнего слоя городища Полужье или первого и второго этапов почепской археологической культуры. Последняя была выделена А. К. Амброзом (1964) на основе материалов стратифицированного городища Полужье, селищ Синьково и Почеп. В Полужье верхний горизонт с керамикой, близкой к происходящей из Подгородной Слободы, перекрывает более ранний слой с классическими юхновскими материалами, в Синьково близкая к опубликованной мною керамика происходит из построек 19 раскопа III, 4 раскопа VI и нескольких ям. Для верхнего горизонта Полужья характерны «горшки с довольно высоким горлом» (по моей терминологии – округлобокие силь-нопрофилированные), преимущественно с примесью дресвы в керамическом тесте, орнаментированные вдавлениями и насечками по венчикам. Пальцевые вдавления, образующие либо сплошную линию, либо группы из двух-трех ямок с интервалами между ними, могут располагаться на шейках горшков или несколько ниже. В качестве юхновского реликта А. К. Амброз называл орнаментацию сосудов отпечатками палочки. Многочисленны глиняные блоки, в том числе цилиндрические, найдены чашевидные миски, немногочисленные обломки лощеных сосудов (Там же. С. 59, 60. Рис. 2, 7–21 ). Целая чашевидная миска с относительно широким плоским венчиком из Подгородной Слободы-2 имеет прямую аналогию в Полужье (Там же. Рис. 2, 19 ). Кроме Полужья и Синьково в Подесенье подобные материалы происходят с городищ Мона-стырище (Лбище) ( Падин , 1966. С. 145, 146), Хотылево (Кудеярка) ( Карпов, Чубур , 2002. Рис. 1, 2), Красный Колядин ( Каравайко , 2004. Рис. 1, 3–6 ), Мо-щенка ( Щукин , 1989. Рис. 2, 10–14 ), Каничи ( Шадыра , 1998. С. 89. Рис. 5–7), Селиловичи, Тихая Пристань, Федоровка, Бабинка ( Узянов , 1972. С. 12–14.

Рис. 7. Находки из заполнения рва в шурфе 1

1–4 – обломки глиняных блоков; 5 – фрагмент глиняной льячки; 6 – железный нож; 7 – железный наконечник стрелы или пробойник

Рис. 54, 2 ; 89; 100; 110), Старопочепье ( Пронин , 1973. С. 48. Рис. 207), селища Борки 3 ( Шинаков , 2006. Рис. 9, 3, 5–9 ; 15, 6 ; 16, 1–3 ; 17; 18, 4 ; 33, 1, 7 ).

Деснинскими памятниками список аналогий комплексу из Подгородной Слободы-2 не исчерпывается. Очень близкая керамика происходит из среднего слоя городища Тушемля в Верхнем Поднепровье и памятников среднетушемлинской культурной группы. Основной критерий их выделения – наличие сильнопрофи-лированной кухонной керамики с вдавлениями и/или насечками по венчику, иногда с вдавлениями, нанесенными пальцами или палочкой по шейке и плечикам сосудов, в сочетании с относительно редкой лощеной лепной и штрихованной посудой (Третьяков, Шмидт, 1963. С. 54. Рис. 19; 22, 24–26; Лопатин, 1991. С. 51; Короткевич, 1992. С. 65, 66; Фурасьев, 2000. С. 202–206; Лопатин, Фу-расьев, 2007. С. 79–88; Дробушевский, 2011. С. 80). Недавно Е. В. Столяровым в бассейне Верхней Оки выделена группа памятников типа Упа-2. Материалы ее достаточно разнородны, что отражает первый этап изучения нового археологического явления. Тем не менее, судя по публикации (Столяров, 2012. Рис. 8, 10–12, 14–16, 18, 19, 24–26), керамика некоторых поселений (городища Торхово, Лобыньское, Супруты, Борисово, селище Упа-2) достаточно близка к материалам из Подгородной Слободы. О сходстве керамики древностей типа Упа-2 с материалами верхнего слоя городища Полужья и среднего слоя Тушемли пишет и сам Е. В. Столяров (Там же. С. 88, 89).

Таким образом, на территории лесной зоны Восточной Европы от Верхнего Поочья на востоке до верховьев Западной Двины на западе выделяется некий круг древностей с весьма сходной лепной керамикой. Ниже приведены некоторые соображения о проблемах их исследования.

Территория . При написании данной статьи автор столкнулся с трудностью технического характера, которая заключалась в невозможности точно определить количество памятников, принадлежавших каждой из перечисленных культурных групп. Сильнопрофилированная лепная керамика с вдавлениями и насечками, а также лепная лощеная, судя по описаниям и опубликованным к настоящему времени археологическим картам, происходит в основном из сборов и из раскопок памятников с относительно тонкими нестратифицированными слоями либо представляет собой «попутный материал» в более поздних слоях, который попал туда в результате перекопов и не слишком интересовал исследователей. Если учесть, что керамика с отпечатками пальцев и насечками по венчикам в лесном Подесенье и Поднепровье известна на памятниках не только типа верхнего горизонта Полужья и среднего слоя Тушемли, но также на мощинских и на относящихся к VIII–XI вв., а лощеная посуда распространена не только в зарубинецком классическом и позднезарубинецком круге древностей, но и позднее – от мощин-ской культуры до колочинской и раннесредневековой тушемлинской, то определение культурно-хронологической принадлежности того или иного памятника должно быть в каждом случае индивидуальным. Коллекции разведок (зачастую и раскопок) относительно бедных памятников железного века в музеях сохраняются крайне плохо, поэтому опираться можно лишь на материалы, которые опубликованы либо более или менее полно описаны в отчетах. Карта, приведенная на рис. 8, составлена именно по таким данным.

В соответствии с ней древности типа верхнего слоя Полужья занимают бассейн среднего течения Десны, причем поселения у Подгородной Слободы – самые юго-западные в этой группе. Памятники типа среднего слоя Тушемли распространены в верховьях Десны и Днепра, в Верхнем Посожье и в регионе верховий Западной Двины. Городища и селища типа Упа-2, по имеющимся данным, локализуются в Верхнем Поочье, в основном в бассейне р. Упа и на соседних территориях. Между последними и памятниками Подесенья пока наблюдается территориальный разрыв, но не исключено, что он будет заполнен.

Хронология . Памятники типа верхнего слоя Полужья, по схеме А. К. Амброза, заполняют лакуну между классическими юхновскими материалами и древностями

Рис. 8. Памятники типа верхнего горизонта Полужья, среднего слоя Тушемли и Упа-2

I – городища с материалами типа верхнего горизонта Полужья; II – селища с керамикой типа верхнего слоя Полужья; III – городища с керамикой типа среднего слоя Тушемли; IV – селища с керамикой типа среднего слоя Тушемли; V – городища типа Упа-2; VI – селища типа Упа-2; 1 – Подгородная Слобода-2; 2 – Подгородная Слобода-4; 3 – Полужье; 4 – Синьково; 5 – Монасты-рище (Лбище); 6 – Хотылёво (Кудеярка); 7 – Красный Колядин; 8 – Мощенка; 9 – Каничи; 10 – Се-лиловичи; 11 – Тихая Пристань; 12 – Фёдоровка; 13 – Бабинка; 14 – Старопочепье; 15 – Борки-3; 16 – Жарынь; 17 – Мстиславль (Девичья Гора); 18 – Демидовка; 19 – Церковище; 20 – Самсонцы; 21 – Тушемля; 22 – Лахтеево; 23 – Устье; 24 – Кричев (Городец); 25 – Полибино; 26 – Староселье; 27 – Назимово; 28 – Михайловское; 29 – Яново; 30 – Торхово; 31 – Лобыньское; 32 – Супруты; 33 – Борисово; 34 – Упа-2

третьего этапа почепской культуры (поселение Почеп, большинство комплексов Синьково). Почепскую культуру в целом А. К. Амброз датировал I в. до н. э. – II в. н. э. ( Амброз , 1964. С. 62, 63). Д. В. Каравайко, рассмотрев наиболее поздние датирующие вещи на юхновских памятниках (предшествующих почепским), пришел к выводу, что большинство юхновских поселений датируется временем не позднее II в. до н. э. ( Каравайко , 2006). Древности третьего этапа почепской культуры (по А. К. Амброзу) или позднезарубинецкие памятники почепского типа

(по нашей с Р. В. Терпиловским терминологии), судя по серии фибул, пряжке, другим хронологическим индикаторам и лощеной керамике, возникли не ранее середины I в. н. э. ( Обломский, Терпиловский , 1991. С. 56–58; Обломский, 2010а. С. 49). Именно в этот период началось массовое распространение лощеной керамики позднезарубинецкого стиля в Подесенье. Верхний слой городища Полужья должен быть, по крайней мере частично, синхронен зарубинецкой культуре или позднезарубинецкому горизонту: происходящие из него обломки лощеных мисок аналогичны набору среднеднепровских памятников типа Лютежа середины I в. н. э. или несколько более позднего времени ( Обломский, Терпиловский , 1991. С. 58, 59). Учитывая, что в заполнении рва на Подгородной Слободе-2 вообще нет лепной лощеной керамики, а из культурного слоя памятника происходит всего один ее черепок, можно заключить, что это поселение вряд ли существовало позднее первой половины I в. н. э. Максимально допустимая его дата – II в. до н. э. – первая половина I в. н. э., причем нижняя дата более условна, чем верхняя. Д. В. Каравайко, отмечая что многие датирующие вещи с юхновских городищ имели широкие периоды бытования, допускает, что некоторые поселения могли продолжать существовать и после II в. до н. э.

Средний слой Тушемли П. Н. Третьяков предварительно датировал началом I тыс. н. э. или рубежом и началом н. э. ( Третьяков, Шмидт , 1963. С. 17; Третьяков , 1966. С. 233), по Н. В. Лопатину и А. Г. Фурасьеву, памятники этого типа на территории Верхнего Поднепровья и Подвинья относятся к концу I – рубежу II–III или началу III в. ( Лопатин, Фурасьев , 2007. С. 85). А. И. Дробушевский на основании находок лепной лощеной керамики на городище Городец в г. Кри-чев, имеющей, по его мнению, аналогии в Чаплинском могильнике, датирует возникновение этого круга древностей значительно более ранним временем – II–I вв. до н. э. ( Дробушевский , 2011. С. 80).

В отличие от памятников типа Полужья для определения даты древностей круга среднего слоя Тушемли оснований значительно больше. С городища Городок, керамика которого близка к набору посуды не среднего, а раннего слоя Ту-шемли (типа верхнего горизонта городища Мокрядино), происходит фибула сред-нелатенской схемы ( Третьяков , 1966. С. 233; Шмидт , 1992. С. 101. Табл. 45, 5 ) со скобчатой спинкой варианта В Ю. Костшевского или Г2 по модифицированной классификации Ю. А. Кухаренко. Подобные застежки широко распространены на памятниках зарубинецкой культуры. По периодизации расположенного в Верхнем Поднепровье Чаплинского могильника аналогичные фибулы относятся к первой и второй фазам, что в абсолютных датах соответствует II – первой половине I в. до н. э. ( Обломский , 1997. С. 143, 144). Для среднего слоя Тушемли они представляют собой terminus post quem .

Фибула среднелатенской схемы со скобчатой спинкой происходит из слоя со среднетушемлинской керамикой городища Девичья Гора в Мстиславле ( Алексеев , 1963. С. 77, 78). Она типологически близка к фибуле из Городка, но изготовлена не из дрота, а из узкой пластины³.

Более поздняя фибула (вариант П/Р по Ю. В. Кухаренко) найдена на городище Самсонцы. Отсюда же происходит фибула с похожей профилировкой спинки, но с обломанным приемником ( Шмидт , 1992. Табл. 45, 1, 3 ). Фибулы этого варианта появляются в конце существования классической заруби-нецкой культуры (третья фаза Чаплинского могильника, вторая половина I в. до н. э. – 20–30-е гг. н. э.), но употребляются и в позднезарубинецкий период, в частности на памятниках почепского типа Подесенья ( Обломский , 2010а. С. 48, 49).

Глазчатая фибула с городища Церковище⁴ ( Седов , 1964. Рис. 26, 5 ) относится к прусской серии, типу III по Р. Ямке ( Лопатин, Фурасьев , 2007. С. 85). По современной центральноевропейской хронологии все фибулы прусской серии (серия В по Р. Ямке) существовали в течение периода В2а, который датируется на территории пшеворской культуры около 70–100 г. н. э. ( Обломский , 2010б. С. 26). Глазчатые фибулы прусской серии хорошо известны на памятниках позднезарубинецкого культурно-хронологичесокго горизонта: могильнике Рахны, поселениях Лютеж, Картамышево 2 ( Бидзиля, Пачкова , 1969. Рис. 11, 4 ; Обломский , 2010б. С. 26. Рис. 21, 2 ; 24, 16 ; Горюнова , 2004. Рис. 5, 1 ).

Одночленная прогнутая подвязная фибула с городища Тушемля ( Третьяков, Шмидт , 1963. Рис. 21, 1 ) относится к группе 16, подгруппе 4, серии I, верхнеднепровскому варианту по А. К. Амброзу, который датирует ее II в. н. э., правда, по типологическим соображениям ( Амброз , 1966. С. 68).

Обломок характерной миски с вертикальным венчиком без грани и подтреугольным валиком на месте ребра происходит с городища Полибино. Н. В. Лопатин и А. Г. Фурасьев обратили внимание, что подобные миски характерны для позднезарубинецкого периода ( Лопатин, Фурасьев , 2007. С. 80. Рис. 41, 7 ). По классификации, приведенной в нашей совместной с Р. В. Терпиловским монографии, она относится к таксону III,2,в. Такие миски действительно типичны для древностей позднезарубинецкого культурно-хронологического горизонта, в том числе и для памятников типа Почепа, но начали употребляться они раньше – в классической зарубинецкой культуре Среднего Поднепровья накануне ее распада, около середины I в. н. э. ( Обломский, Терпиловский , 1991. С. 26–28. Рис. 2).

Получается, что памятники типа среднего слоя Тушемли должны были сформироваться не позднее I в. до н. э. (по соотношению фибул из Мстислав-ля и Городка) и существовать достаточно долго, включая позднезарубинецкий культурно-хронологический горизонт (для Подесенья – третий этап почепской культуры по А. К. Амброзу). Таким образом, скорее, прав А. И. Дробушевский, который указывал на более раннюю дату образования древностей типа среднего слоя Тушемли, чем Н. В. Лопатин и А. Г. Фурасьев. Правда, это не касается конкретной даты городища в Кричеве. Действительно, как округлобокие, так и острореберные миски, найденные на этом памятнике, по общей структуре профиля похожи на миски из эталонного для зарубинецкой культуры Верхнего Поднепровья Чаплинского могильника, но у сосудов из Кричева более высокие венчики. Лощеная керамика из Кричева своеобразна и пока точных аналогий не имеет. А. И. Дробушевский совершенно прав, утверждая, что она не похожа на мощинскую. В гораздо большей степени она близка к лощеной посуде киевской культуры ( Терпиловский, Абашина , 1992. С. 56–58), хотя и не идентична ей. Близкая по форме ребристая миска происходит, например, с городища По-либино ( Фурасьев , 2000. Рис. 3, 5 ), где также есть керамика типа среднего слоя Тушемли.

Изучение хронологии памятников типа Упа-2 из-за малочисленности источников находится пока в зачаточном состоянии. Е. В. Столяров относит их к отрезку времени между финалом верхнеокской культуры и появлением древностей типа Ново-Клейменово, т. е. к последним векам I тыс. до н. э. – I в. н. э. ( Столяров , 2012. С. 88).

Происхождение . А. К. Амброз считал, что почепская культура генетически связана с более ранней юхновской, а инновации в керамическом комплексе были результатом влияния зарубинецкого населения на племена Подесенья. Общая дата почепской культуры – I в. до н. э. – II в. н. э. «Может быть, правильнее говорить о почепском этапе истории юхновских племен» ( Амброз , 1964. С. 56–66). Поздне-юхновскими считал почепские памятники и Ю. В. Кухаренко (1964. С. 8).

Противоположное мнение высказано П. Н. Третьяковым. На начальных этапах так называемой почепской культуры зарубинецкое влияние распространяется в среде местных культурных групп раннего железного века, юхновская основа при этом сохранилась. Древности I–II вв. н. э. в Верхнем и Среднем Подесе-нье составляют локальную группу позднезарубинецких памятников, связанную с миграцией южного населения на север, а не особую культуру. При этом «местные жители – обитатели городищ – далеко не сразу покинули поречье Десны, а в течение одного-двух столетий жили бок о бок с пришельцами», что привело к появлению юхновских культурных элементов на почепских селищах (Третьяков, 1966. С. 228, 229). Подобная точка зрения изложена и в наших с Р. В. Тер-пиловским работах: памятники типа Почепа Подесенья отнесены к позднезару-бинецкому культурно-хронологическому горизонту. Они сформировались в результате миграции потомков зарубинецкого населения Среднего Поднепровья в Подесенье не ранее середины – третьей четверти I в. н. э. Памятники типа верхнего горизонта Полужья и круга Почепа в течение какого-то времени сосуществовали. Кроме хронологических выкладок, приведенных выше, в пользу этого свидетельствуют некоторые элементы почепских позднезарубинецких древностей, имеющие корни в местной юхновской культуре раннего железного века: особенности орнаментации керамики, традиция возведения длинных наземных домов, распространение глиняных блоков и др. (Обломский, Терпилов-ский, 1991. С. 88; Обломский, 2010а. С. 50, 51).

Памятники типа среднего слоя Тушемли, по П. Н. Третьякову, сложились на местной основе в условиях зарубинецкого влияния ( Третьяков, Шмидт , 1963. С. 22–25; Третьяков , 1966. С. 233, 234). Е. А. Шмидт, соавтор П. Н. Третьякова в публикации материалов исследований смоленских городищ, считает, что силь-нопрофилированная и лощеная посуда, а также некоторые вещи под воздействием зарубинецкой культуры распространились в среде днепро-двинских племен. Он отмечает также наличие общей тенденции смены слабопрофилированной керамики кухонной сильнопрофилированной не только в Верхнем Поднепровье, но и в Подесенье (Полужье), и в бассейне Оки ( Шмидт , 1992. С. 136). Б. С. Ко-роткевич высказал мнение, что сильнопрофилированная керамика с защипами и лощеная посуда были заимствованы днепро-двинским населением у южных соседей в том виде, «в каком она сложилась у них в позднезарубинецкое время» ( Короткевич , 1992. С. 65–67). По А. И. Дробушевскому, материалы верхнего горизонта Полужья и среднего слоя Тушемли отражают «зарубинизацию» местных племен ( Дробушевский , 2011. С. 80, 81).

Но как распространялось зарубинецкое влияние? Перечисленные культурные группы выделяются по сходству лепной керамики, а традиции ее изготовления археологами обычно считаются одними из наиболее консервативных. Лепная посуда, особенно кухонная, не была предметом торговли, а распространение ее происходило вместе с миграциями людей. Очевидно, речь идет о начале проникновения зарубинецкого населения, как минимум, в верховья Днепра, на Среднюю и Верхнюю Десну. Н. В. Лопатин и А. Г. Фурасьев по этой причине отметили, что в формировании такого нового явления, как памятники типа среднего слоя Тушемли, сыграли роль как традиции местного днепро-двинского населения, так и пришлого зарубинецкого различного происхождения (верхнеднепровского круга Горошков–Чаплин и Чечерск–Кистени, в меньшей степени деснинского почепского). Сами тушемлинские древности они считают особой группой, отличной от днепро-двинской и зарубинецкой культур ( Лопатин , 1991. С. 51, 52; Фурасьев , 2000. С. 206, 207). В совместной монографии Н. В. Лопатина и А. Г. Фурасьева древности типа среднего слоя Тушемли включены в «горизонт Рахны–Почеп», т. е. в круг позднезарубинецких памятников ( Лопатин, Фурасьев , 2007. С. 88).

Относительно происхождения древностей типа Упа-2 Е. В. Столяровым высказаны две версии, которые при современном состоянии источников в равной степени вероятны. Памятники этого круга могли сформироваться в результате миграции в Верхнее Поочье части носителей культуры типа верхнего слоя городища Полужье, но не исключено и продвижение в этот регион позднегоро-децкого и «скифоидного» населения лесостепного Подонья ( Столяров , 2012. С. 88, 89). Генетическая связь культурной группы Упа-2 с предшествующими им на Оке древностями верхнеокской культуры отрицается.

Выводы и некоторые проблемы изучения. По имеющимся немногочисленным данным, памятники типа верхнего слоя Полужья и среднего слоя Тушемли явно близки по основному набору форм кухонных сосудов, их орнаментации, наличию штрихованной и лощеной керамики. Ряд памятников типа Упа-2 вполне сопоставим с ними. Вероятно, все эти три группы представляют собой родственные явления.

В отношении ранней даты памятников типа Упа-2 пока делать какие-то конкретные выводы преждевременно. Ясно лишь, что они возникли позже финала верхнеокской культуры.

Древности типа верхнего слоя Полужья и среднего слоя Тушемли появились в классический зарубинецкий период, причем последние – не позднее I в. до н. э. Основной период существования памятников типа среднего слоя Тушем-ли относится к I в. н. э., возможен «выход» во II в. Судя по наличию в составе позднезарубинецких древностей типа Почепа (третьего этапа почепской культуры по А. К. Амброзу) некоторых традиций более раннего не зарубинецкого происхождения и по обломкам лепной лощеной посуды из верхнего слоя городища Полужье, не исключено, что памятники типа верхнего слоя Полужья некоторое время сосуществовали с почепскими. Для древностей типа среднего слоя Ту-шемли этот факт доказан. Фибулы из Самсонцев, самой Тушемли и Церковища относятся к тому же периоду, что и поселение Почеп и большинство объектов Синьково.

Судя по специфической керамике, в формировании всех трех культурных групп сыграло свою роль зарубинецкое население. Древности Среднего и Верхнего Подесенья, Могилевского и Смоленского Поднепровья демонстрируют начало проникновения зарубинецкого населения на север. Не исключено, что тот же процесс наблюдается и в Поочье. Н. В. Лопатин и А. Г. Фурасьев правы, утверждая, что памятники типа среднего слоя Тушемли относятся к горизонту Рахны–Почеп (по М. Б. Щукину; позднезарубинецкому по нашей с Р. В. Тер-пиловским терминологии), но правы лишь отчасти. Зарубинецкий культурный элемент действительно присутствует в их составе, но возникли эти памятники гораздо раньше распада зарубинецкой культуры (середина – третья четверть I в. н. э.) и массовых миграций ее носителей.

Тем не менее, до сих пор непонятно, относятся ли среднетушемлинские древности, памятники типа верхнего слоя Полужья и наиболее близкие к ним поселения круга Упа-2 к единой культуре или представляют собой три разные культурные группы? Вроде бы только на памятниках типа Тушемли находят вместе с профилированной кухонной и лощеной керамикой грузики дьякова типа, в орнаментации некоторых сосудов круга Полужья наблюдаются юхнов-ские реликты, а на большинстве памятников Подесенья обнаружены глиняные блоки, но эти различия могут быть и вариантными в рамках одного культурного явления.

Неясен также механизм распространения в Подвинье, Поднепровье, Подесе-нье и Поочье керамики, близкой к зарубинецкой. Кроме мнения о проникновении зарубинецкого населения на север, высказано и другое – о культурном влиянии. Наиболее последовательно вторую точку зрения отстаивает Е. А. Шмидт. Казалось бы, в пользу идей Е. А. Шмидта свидетельствуют данные о смене баночной слабопрофилированной керамики относительно сильно профилированной гладкостенной с вдавлениями по венчику и по верхней части корпуса горшка не только в зоне от верховьев Западной Двины на западе до верховьев Оки на востоке, но и на дьяковских городищах бассейна Москвы-реки. Н. А. Кренке относит распространение этих инноваций в керамическом комплексе ко II–I вв. до н. э., что приблизительно совпадает с датой формирования древностей типа среднего слоя Тушемли, верхнего слоя Полужья и Упы-2 (разумеется, учитывая отмеченную выше условность датировок). Тем не менее, разобрав все аргументы за и против эволюционного развития дьяковской культуры, Н. А. Крен-ке пришел к выводу, что в бассейне Москвы-реки примерно на рубеже II–I вв. до н. э. появилось новое население (Кренке, 2011. С. 222, 223).

Отметим, что соотношение древностей типа среднего слоя Тушемли, верхнего горизонта Полужья и Упы-2 с более ранними культурами (днепро-двинской, юхновской, верхнеокской) не до конца понятно. Закрытых комплексов на сред-нетушемлинских памятниках нет совсем, а в Подесенье их известно всего четыре (две постройки из Синьково, заполнение рва из Подгородной Слободы-2, полуземлянка на городище Мощенка), причем последний из перечисленных не опубликован.

Все эти проблемы невозможно решить без проведения специальных исследований памятников конца I тыс. до н. э. – начала н. э. в лесной зоне Восточной Европы от Подвинья до Поочья, выполненных на современном уровне. Насущная задача при этом – скорейшая публикация материалов.