Постсоветская Украина: геодемографические процессы в стране и динамика русского населения

DOI:

В начале XXI в. человеческий капитал выступает основной компонентой национального богатства. В развитых странах на него приходится до 80 % совокупных материальных и нематериальных активов [Корчагин, Маличенко, 2010]. Так, естественная и общая количественная динамика населения, основные сдвиги его социодемог-рафических характеристик входят в обойму значимых индикаторов эффективности современного государства, его способности обеспечить устойчивое сохранение и воспроизводство демографического потенциала как первоосновы динамичного развития общества.

Анализ геодемографической динамики населения постсоветской Украины в известной степени позволяет оценить, насколько успешным оказался опыт ее самостоятельного государственно- го функционирования. Несмотря на теоретическую значимость данной темы, она нечасто оказывалась в прямом исследовательском фокусе российских демографов и социальных географов. Одна из причин заключалась в том, что единственная после распада СССР перепись была проведена на Украине более 20 лет назад (2001 г.). Для изучения дальнейшей количественной и пространственной, динамики населения страны необходимо было использовать данные Укрстата, которые все более ощутимо расходились с реальной гео-демографической ситуацией (особенно в оценке масштабов международной миграции).

Больший интерес проявлялся к изучению геодемографических аспектов русского и русскоязычного населения страны [Арефьев, 2012; Го-родяненко, 2009; Ефимов, 2009; Манаков, Теренина, 2022; Митрофанова, Сущий, 2017; Савос-кул, 2001; Сущий, 2020]. Но почти все исследо-

S.Ya. Suschiy, E.S. Suschaya. Post-Soviet Ukraine вания на этом направлении были выполнены до 2022 г. и не фиксировали масштабных сдвигов, происшедших на Украине в последние годы с учетом того, что анализ особенностей демографического воспроизводства ее русского населения в настоящее время является предельно актуальным.

Статистическую базу исследования составляли результаты Всесоюзной переписи 1989 г. и переписи населения Украины 2001 г. [Всесоюзная перепись ... , 1989; Всеукраинская перепись ... , 2001]; данные текущего демографического учета и статистические сборники национального Госкомстата [Государственная служба ... , 2024; Статистичний щорічник ... , 2015; Статистичний щорічник ... , 2022], данные социологических опросов [Рейтинг, 2022; Displacement Patterns, 2023]. Исследование осуществлялось в рамках системного подхода, предполагавшего использование рабочих методик принятых в демографических, этносоциологических разработках и в социальной географии; а также методы статистического анализа, шкалирования и группировки количественных данных.

Геодемографическая динамика населения Украины

1992–2021 годы. На протяжении всего постсоветского периода Украина оставалась одной из самых депопуляционных стран постсоветско- го пространства, абсолютным антилидером по коэффициенту естественной убыли населения, который уже в середине 1990-х гг. опустился до 6 ‰, а к рубежу веков – до 7–7,5 ‰. Определенное сокращение естественных потерь, фиксируемое в конце 2000-х гг. (3,5–4 ‰) в дальнейшем сменилось новым ростом масштабов депопуляции, уровень которой в годы мировой пандемии вырос до 11–12 ‰ (рис. 1).

В общей сложности в результате естественной убыли население Украины сократилась в 1992–2021 гг. на 15–15,5 %. Самыми существенными были и миграционные потери, сложность достоверной оценки которых связана с тем, что демографическая статистика Укрстата практически не учитывала масштабов международной трудовой миграции, которая уже на рубеже веков оценивалась специалистами в 1–1,5 млн чел. [Позняк, 2010]. Во второй половине 2000-х гг. за пределами страны работало от 1,3–1,5 до 3– 5 млн чел., то есть 6–16 % всего трудоактивного населения Украины [Гайдуцкий, 2007; Позняк, 2010]. Но, согласно данным Укрстата, суммарное сальдо международной миграции страны в 2005– 2010 гг. было положительным (62 тыс. чел.).

Сохранилось это положение и в 2010-е гг. По статистике Укрстата за 2011–2018 гг. чистый отток из страны составил только 119 тыс. чел., притом что, согласно данным Всемирного банка, в 2012 г. зарубежом находилось около 6,5 млн украинцев; украинский МИД в 2016 г. оце-

Рис. 1. Естественная динамика населения Украины, 1992–2021 гг., ‰

Примечание. Рассчитано по: [Государственная служба ... , 2024; Статистичний щорічник ... , 2015].

нивал их численность в 5 млн, социологические опросы давали диапазон 6–8 млн [Сколько миллионов ... , 2018]. Продолжало учитываться Ук-рстатом в качестве наличного и население двух народных республик Донбасса с середины 2014 г., фактически независимых от Киева.

Как результат, на начало 2022 г. население страны, согласно ее главному статистическому органу, составляло 41,2 млн чел., это с учетом того, что проведенная в декабре 2019 г. электронная перепись (через оценку количества SIM-карт), дала цифру 37,3 млн, а по расчетам специалистов Института демографии Академии наук Украины численность наличного населения в конце 2010-х гг. едва ли превышала 32 млн чел. [Сколько миллионов ... , 2018].

Пиковый период пандемии (середина 2020 – 2021 гг.) был связан со значительным сокращением масштабов международной трудовой миграции. За пределами Украины и в это время могло оставаться 2–3 млн ее граждан, но наличное население страны на территории подконтрольной Киеву увеличилось до 33–36 млн чел. (рис. 2).

2022 – 2023 годы. С первых дней проведения специальной военной операции (далее – СВО) начался массовый отток населения за пределы Украины – в первую неделю страну покинуло более 830 тыс. человек. В апреле – мае активность миграции постепенно сокращалась, но до конца весны 2022 г. из страны выехало порядка 6–8 млн чел. [Tverdostup, 2023].

Эта масштабная миграционная волна, учитывая форс-мажорные обстоятельства ее формирования, отличалась высоким пространственным и количественным динамизмом. Часть выехавших в дальнейшем неоднократно меняла свою локацию, перемещаясь между странами Европы, часть беженцев вернулась на Украину. Но, существенно сократившись в размерах, общий вектор миграционный активности был по-прежнему направлен из страны (в первом полугодии 2023 г. чистый отток из Украины в Европу составил 230 тыс. чел.).

Транзитный характер эмиграции, постоянно менявшей свои размеры, географию и состав; наличие у нее значительного теневого сегмента практически исключали возможность детального изучения основных социодемографических характеристик мигрантов. Тем не менее обширные социологические опросы украинских релокантов 2022–2023 гг. в самых общих чертах позволяют зафиксировать их половозрастную структуру. Согласно данным украинского Forbes, среди выехавших в Европу женщины составляли более 83 %. При этом в общем составе мигрантов около 52 % приходилось на несовершеннолетних [Князев, 2022]. Опросы украинских мигрантов, осевших в странах Восточной Европы дают несколько иные долевые показатели – около 70 % женщин и 32 % несовершеннолетних [Displacement Patterns ... , 2023]. Учитывая, общие размеры миграционной волны 2022–2023 гг., можно говорить о 2,0–3,5 млн украинских детей и подростков (до 17 лет) и 1,5–2 млн женщин активного репродуктивного возраста (20–39 лет), после начала СВО оказавшихся за пределами страны.

Согласно А. Сахно, специалисту группы исследований политики развития человеческого капитала ЦЭС, в начале учебного 2022/23 г. более 2,2 млн украинских детей (около 43 % от общей их численности) учились в образовательных

Рис. 2. Динамика населения Украины (официальные данные и наиболее вероятный диапазон численности наличного населения), тыс. чел. Примечание. Рассчитано по: [Государственная служба ... , 2024; Статистичний щорічник ... , 2022].

учреждениях стран Евросоюза [Сахно, 2022]. Расчетные оценки, берущие за основу данные по возрастной структуре выехавших в Восточную Европу, дают меньшую величину (около 1,4 млн чел.). Но и в этом случае более четверти школьников Украины в 2022 г. получали образование за пределами страны.

Миграционная волна 2022–2023 гг. сократила наличное население страны до 20–23 млн чел., существенным образом усилив уже существовавшую деформацию его половозрастной структуры, в которой еще более сузилась доля детских генераций и на 1/4–1/3 сократились когорты женщин репродуктивного возраста.

Затягивание военного конфликта в демографическом аспекте со всей очевидностью играет против Украины. К настоящему времени значительная часть выехавших уже трудоустроена и прошла существенную часть маршрута общей социально-экономической интеграции в принявшие их общества. Даже при наиболее положительных для Украины сценариях динамики конфликта, она уже потеряла несколько миллионов человек, играющих первостепенную роль в обеспечении ее дальнейшего демографического воспроизводства (дети, подростки, женщины репродуктивного возраста).

Неутешительными являются и результаты естественной динамики наличного населения. Уровень рождаемости за два года СВО сократился почти на треть (с 273,8 тыс. в 2021 г. до 187,4 тыс. в 2023 г.). Максимальная по темпам просадка (–24,6 %) была зафиксирована в 2022 г. В 2023 г. темпы снижения рождаемости на Украине были менее значительными (–9,4 %). Но в течение года этот показатель продолжал падать (во втором полугодии в стране появилось на 6,4 % новорожденных меньше, чем в первом).

Максимальное снижение уровня рождаемости в 2022–2023 гг. демонстрировали прифронтовые территории юго-востока страны. Если в Харьковской области и в контролируемой Киевом части Запорожской области число новорожденных за два года сократилась в два раза, на правобережье Херсонской области в 2–2,5 раза, то во многих регионах запада и центра страны только на 14–19 % (рис. 3). Если предположить, что население Харьковской и Запорожской областей (части подконтрольной Киеву) в 2022– 2023 гг. вследствие оттока сократилась на чет-

Рис. 3. Репродуктивная активность населения Украины, 2021–2023 годы

Примечание. Рассчитано по: [Государственная служба ... , 2024; Статистичний щорічник ... , 2022].

верть, коэффициент рождаемости в них опустился в 2023 г. соответственно до 3–3,5 ‰ и 3,5– 4 ‰. А на Херсонском правобережье едва ли превышал 2–3 ‰.

Среднесрочные демографические перспективы Украины . Анализ демографической ситуации, сложившейся на Украине в 2023– 2024 гг., позволяет констатировать отсутствие у страны положительных сценариев дальнейшей динамики народонаселения. При затягивании конфликта даже без активизации вооруженного противоборства коэффициент рождаемости едва ли будет в состоянии подняться в целом по Украине выше 5–6 ‰ c учетом того, что смертность по сумме обстоятельств, в которых находится страна, будет оставаться на уровне пандемий-ных лет (16–18,5 ‰). Таким образом, среднегодовой коэффициент естественной убыли будет устойчиво сохраняться в диапазоне 1,0–1,5 %, с достаточно большой вероятностью выхода на более высокие значения (1,5–2,0 %). Сохранится и отток населения, при определенных обстоятельствах способный опять достигать значительных величин.

Продление активного противостояния на несколько лет гарантировано лишит Украину самой значительной части всех выехавших за ее пределы как до, так и после начала СВО со всеми последствиями для общего демографического потенциала страны, ее человеческого капитала и его центральных социодемографи-ческих характеристик. Однако остается отрытым вопрос о масштабах непосредственно военных потерь, которые за первые 2,5 года ведения СВО только в своей безвозвратной компоненте могли составить 0,8–1 % населения. Таким образом, каждый год конфликта даже в условиях позиционного противостояния может обходиться Украине в 1,5–2 % демографического потенциала.

Но и быстрое его завершение, с последующим устойчивым переходом к мирной жизни, уже практически неспособно обернуться включением положительного демографического сценария развития страны. Если часть украинских релокантов вернется из Европы, то не меньшим (если не большим) по интенсивности будет отток, связанный с отъездом членов разделенных семей, представители которых успели закрепиться в странах Евросоюза.

С большой вероятностью снова возрастут и масштабы трудовой миграции мужского населения, которое в настоящее время фактически заперто внутри страны. Любое новое сближение с Европой обернется дополнительными миграционными потерями – современная Украина с разрушенной экономикой и социальной инфраструктурой, крайне низким уровнем жизни обречена быть демографическим донором всего Евросоюза, включая его восточную периферию от Балтии до Болгарии.

Не стоит ожидать и послевоенного естественного восстановительного роста, способного компенсировать понесенные страной демографические потери. До 2027–2028 гг. в активном репродуктивном возрасте на Украине будут малочисленные генерации 1990-х – первой половины 2000-х гг., к тому же в настоящее время «усеченные» эмиграцией на 1/3–1/4. Как уже отмечалось, во второй половине 2022 г. из 6,0 млн женщин активного детородного возраста 1,5– 2 млн находилось за проделами страны. Даже возвращение их части на Украину в случае быстрого завершения конфликта едва ли позволит подняться уровню рождаемости от его современных показателей. Снижения коэффициента естественной убыли на Украине можно будет ждать только от сокращения смертности, но и здесь речь будет идти о нескольких промилле, способных лишь несколько сократить предельно высокие темпы современной депопуляции населения.

Иными словами, даже в случае быстрого завершения СВО и перехода к мирной жизни Украина продолжит быстро терять население. Едва ли темпы естественных потерь как в среднесрочной, так и более отделенной перспективе будут ниже 10–12 ‰, а с учетом оттока среднегодовая убыль населения может составлять до 1,5 % и более.

В целом при реализации наиболее положительного демографического сценария, наличное население Украины (в ее в современном территориальном формате) на первом этапе может вырасти до 23–26 млн чел. (в случае возвращения в страну 40–50 % выехавших). Но уже в ближайшие годы снова начнет устойчиво сокращаться, до 2030 г. с большой вероятностью вернувшись к современному уровню (20–23 млн). Быстрое демографическое сжатие населения страны сохранится и в дальнейшем – к 2040 г. оно может сократиться до 17–20 млн, а в середине века составлять порядка 15–18 млн человек. Повторим, что это сценарий без возможной активизации миграционного оттока, способного сократить обозначенные цифры еще на 10–15 %.

Демографическая динамика русского населения Украины

1990-е – начало 2020-х годов. На рубеже 1990-х гг. русские составляли более 22 % жителей Украинской ССР (11,4 млн чел.), но в пределах Донбасса русское население по численности было сопоставимо с титульным, а в Крыму составляло ощутимое большинство (67,1 %). Фактически в этнокультурном разрезе постсоветская Украина начала 1990-х гг. была «двухсоставным» государством, однако единственная постсоветская перепись населения (2001 г.) обнаружила в стране только 8,3 млн русских. За 1990-е гг. их число сократилось более чем на 3 млн чел. (–22,2 %). Абсолютная и удельная убыль русского населения фиксировалась во всех регионах страны, охватывала все таксономические уровни системы расселения от столицы и городов-миллиоников до малых сельских поселений.

В двух областях (Львовская и Ивано-Фран-ковская) доля русских сократилась более чем в 2 раза; в 7 – на 40–47 %, в 15 – на 27,5–40 %. На Донбассе (Донецкая и Луганская области) русских стало меньше на 20–22 %, и только в Крыму убыль составила 11 %. В абсолютных размерах потери оказались максимальными именно в Крыму и на Донбассе (соответственно 512 и 784 тыс. чел.), а в целом на русскоязычный юго-восток пришлось более 80 % демографической убыли русского населения Украины (2,45 млн из 3,02 млн чел.).

Вклад эмиграции в столь внушительную цифру общих количественных потерь русских был незначительным. По данным Госкомстата России чистый приток русских из Украины за 1993– 2001 гг. составил 393 тыс. чел., а их естественная убыль в 1990-е гг. не превышала 400–500 тыс. чел. [Митрофанова, Сущий, 2017: 45]. Таким образом, центральную роль в стремительном демографическом сжатии играли ассимиляционные процессы, а точней сдвиги в этнонациональном самоопределении обширной группы смешанного (биэтнического) населения страны. Уже в середине 1990-х гг. около трети русских страны являлись этническими «полуукраинцами», около 15 % украинцев были «полурусскими» [Савоскул, 2001: 89]. Потеря двух из трех миллионов русских страны в первое постсоветское десятилетие была связана с переходом части таких биэтнофоров от русской к украинской компоненте национальной самоидентичности. Если в конце 1980-х гг.

около 60 % смешанного русско-украинского населения Украины самоопределялось украинцами, то в начале XXI в. уже 70 % [Митрофанова, Сущий, 2017: 47–49].

К 2013–2014 гг. доля биэтнофоров, относивших себя к титульной нации, выросла до 77– 80 %. При этом данная биэтническая группа в целом продолжала разрастаться в абсолютных размерах, тем более в долевом отношении. Если в конце советского периода на нее приходилось менее 17 % населения Украины, то в 2001 г. – около 1/4, а в 2013 г. – уже более 30 % жителей страны.

География весомого присутствия русских в значительной степени ограничивалась южным и восточным субрегионами страны (историческая Новороссия и Слободская Украина), в пределах которых доля русских и смешанного русско-украинского населения в середине 2000-х гг. в целом составляла более 57–58 % населения. На западе и в центре Украины этот показатель составлял только 8,5–9 % (рассчитано по: [Савоскул, 2001; Сущий, 2020]).

Украинский социально-политический кризис 2013–2014 гг. и его последствия (государственный переворот в Киеве, последовавшее включение в состав России Крымского полуострова, Русская весна на юго-востоке страны и активное сецессионное движение на Донбассе) еще более ускорили процессы титульного самоопределения смешанного населения. В отсутствии переписей анализировать данный процесс, как и изменения общей численности русских, приходится, опираясь на данные социологических опросов, отслеживавших долю респондентов с русской идентичностью. Но заметим, что результаты, полученные социологами, в целом достаточно хорошо согласовались с оценками демографов и экспертными расчетами вероятной естественной, миграционной и ассимиляционной динамики русского населения страны.

Потеря Крыма и фактический выход из состава страны восточного Донбасса сократили русское население Украины на 2,8–3,0 млн чел. (до 4–4,5 млн чел.). Его удельный вес в структуре населения страны за 2013–2015 гг. опустился с 16 % до 10,5–11,5 % [Митрофанова, Сущий, 2017].

Но украинские социологи фиксировали достаточно быстрое сокращение доли респондентов с русской самоидентичностью и в дальнейшем. В 2020–2021 гг. самоопределялось русскими уже только 7 % опрошенных [Рейтинг, 2022], что в первую очередь было связано с дальнейшим удельным перераспределением биэтнофоров. После 2014 г. гражданская позиция в качестве основного фактора национальной идентичности смешанного населения Украины окончательно оттесняет непосредственно этническую компоненту на второй план. Политические сторонники украинской государственности, составлявшие среди биэтнофоров абсолютное большинство, массово самоопределяются как украинцы. В начале 2020-х гг. уже подавляющая их часть (90– 95 %) выбирала титульную национальную идентичность.

Значимыми оставались и другие факторы сокращения русского населения страны. С учетом естественной убыли и миграционного оттока его численность (без учета Крыма и республик Донбасса) могла снизиться к началу 2022 г. до 2,4–2,6 млн чел. (рис. 4). Порядка 75–80 % данного демографического множества по-прежнему было сосредоточено на юге и востоке Украины.

2022 – 2023 годы. Даже в отсутствии достоверной статистики, есть все основания полагать, что негативные тренды демографической динамики русских Украины 2000–2010-х гг., после начала СВО получили мощный дополнительный импульс. Опрос населения, проведенный на

Украине в апреле 2022 г., обнаружил только 5 % респондентов с русской идентичностью [Рейтинг, 2022], что, по расчетам авторов, в целом соответствовало доле «чистых» русских в населении Украины на рубеже 2020-х гг. [Сущий, 2020]. Иными словами, в 2022 г. фактически завершился переход смешанного населения страны к титульной самоидентичности 2. Причем, как и в 2014 г., данный процесс продемонстрировал новое ускорение. И если некоторое число русско-украинских биэтнофоров в 2022–2023 гг. все еще продолжало самоопределяться по своей русской этнической компоненте, то оно компенсировалось «чистыми» русскими, считавшими себя украинцами.

Но почти 1,5-кратное сокращение удельного веса русских в структуре населения после начала СВО (с 7 % до 5 %) оказалось куда более значительным в абсолютных масштабах, поскольку первая половина 2022 г. была связана со стремительным сокращением общего демографического потенциала Украины. К середине этого года на территории подконтрольной Киеву оставалось 20–23 млн чел. Исходя из данных социологических опросов, только 1,1–1,2 млн чел. из этого множества идентифицировали себя как русские (в два с лишним раза меньше, чем в 2021 г.) (рис. 5).

Рис. 4. Динамика русского населения Украины, 1989–2022 гг. (в 2015–2021 гг. без Крыма, Севастополя и ЛДНР; в 2023 г. без Крыма, Донбасса и северного Приазовья), млн чел.

Примечание . Рассчитано авторами.

Рис. 5. Численность и удельный вес русских по макрорегионам Украины, 1989–2022/2023 гг., тыс. чел., % Примечание. Рассчитано по: [Всесоюзная перепись ... , 1989; Всеукраинская перепись ... , 2001; Рейтинг, 2022].

Новое резкое демографическое сжатие группы русского населения Украины в 2022– 2023 гг. привело к событию, которое в ближайшие 20–30 лет казалось российским экспертам крайне маловероятным – крупнейшим средоточием русских в пределах ближнего зарубежья стал Казахстан, русская община которого в настоящее время уже примерно в два раза больше, чем численность русских Украины.

При этом естественный воспроизводственный потенциал последних крайне низок. Повторимся, что после начала СВО в своей массе продолжали самоопределяться русскими респонденты, не имевшие украинской или какой-либо другой этнической компоненты. Это обстоятельство позволяет в самом общем виде определить возрастную структуру данной ядерной группы русского населения Украины. Основная его часть в настоящее время сосредоточена в старших когортах. Согласно указанному опросу 2022 г. среди респондентов старше 51 года русскими самоопределились 9 %, среди 35–50-летних – 3 %, из 18–35-летних только 1 % [Рейтинг, 2022]. Несовершеннолетние в опросе не участвовали, но очевидно, что среди них этот показатель был еще ниже. Но если взять его за 1 % (что будет явным преувеличением) и пересчитать приведенные цифры с учетом долевого веса их возрастных групп во всем населении Украины, обнаруживается, что более 60 % русских Украины в 2022 г. были людьми старше 50 лет. А на детско-юношеские генерации (0–17 лет) приходилось только 5,5–6 % (рис. 6). Таким образом, контуры возрастной пирамиды русских Украины в настоящее время максимально усилили форму перевернутой пирамиды, характерную для них уже в начале XXI века.

Как известно, подобная форма возрастной структуры указывает на высокую вероятность быстрого количественного сжатия данной общности уже в среднесрочной перспективе и только за счет естественной убыли, без участия миграционного оттока, активное подключение которого способно еще более ускорить процесс окончательного демографического заката. В целом это указывает на возможность полного исчезновения русского этнического присутствия на Украине в течение ряда десятилетий. Но, констатируя реальность столь пессимистического сценария, следует принять во внимание ряд обстоятельств. Прежде всего, пластичность и конъюнктурно-прагматический характер многосоставного идентификационного комплекса русско-украинских биэтнофоров, на которых во второй половине 2010-х гг., по расчетам специалистов, приходилось порядка 28–30 % жителей Украины [Митрофанова, Сущий, 2017], а в пределах ее юговосточного пояса доля смешанного населения достигала в это время 55–57 % [Сущий, 2020].

Как отмечалось, выбор украинской идентичности этим населением после 2014 г. в самой значительной степени определялся гражданской позицией. Но нельзя не учитывать и социопсихологического прессинга, под которым в последние 10–15 лет находились русские Украины; комплексного давления, заставлявшего их включать «на максимум» практики этнокультурной мимикрии, в том числе отказ от любой формы публичного позиционирования себя в качестве русских. Иными словами, не существует способов проверки, насколько искренним и окончательным был выбор смешанным населением страны украинской компоненты своей многосоставной идентичности.

В настоящее время даже проведение на Украине переписи не позволило бы зафиксировать реальную численность людей идентифицирующих себя как русских, поскольку заметная часть такого населения предпочла бы самоопределиться украинцами или представителями других национальностей. Но дело не только в маскировке. В существующих обстоятельствах самоидентичность заметной доли смешанного населения оказывается «подвешенной», фактически зависящей от результатов текущего вооруженного конфликта.

Геодемографическая динамика населения северного Приазовья-Причерноморья, вошедшего состав России осенью 2022 г., наглядно продемонстрировала, что в русскоязычных регио-

Рис. 6. Динамика возрастной пирамиды русского населения Украины, 2001–2022 гг., % Примечание . Рассчитано по: [Всеукраинская перепись ... , 2001; Рейтинг, 2022].

S.Ya. Suschiy, E.S. Suschaya. Post-Soviet Ukraine нальных социумах юго-востока Украины присутствует обширная группа населения, готового встроиться как в российский, так и украинский вариант нациестроительства, ориентируясь при этом на более «целесообразную» в существующих условиях составляющую своей этнонацио-нальной идентичности.

Так, в настоящее время любая оценка численности русских Украины не только сопряжена с риском самой значительной погрешности, в известной степени она просто невозможна, поскольку речь идет о переменной – неопределенной величине, способной пульсировать в широком диапазоне, в зависимости от динамики украинороссийского (и шире – российско-западного) противостояния и его возможных будущих итогов. Уточним, что сказанное не исключает самой возможности изучения демографического потенциала русского Украины. Но такой анализ предполагает не получение точной цифры или широкого количественного коридора, а выполнение многовариантного расчета основных сценариев динамики современного конфликта и обоймы его возможных проекций в сферу этнодемографии.

Выводы

Демографические результаты 30-летнего периода развития независимой Украины оказались неутешительными. Политическому классу страны не удалось найти вариант развития, позволявший эффективно использовать ее значительный человеческий, экономический и природно-ресурсный потенциал. Даже период социально-экономической стабилизации начала XXI в. был обусловлен не столько реиндустрилизацией и подъемом социохозяйственного комплекса Украины, сколько финансовой рентой, получаемой от масштабной трудовой эмиграции, сократившей наличное население страны к концу 2000-х гг. на 10–15 % (и на 15–20 % ее трудовые ресурсы).

Глубокий социально-политический кризис 2013–2014 гг., закончившийся в феврале 2014 г. государственным переворотом, резко ухудшив российско-украинские отношения, привел к потере Крымского полуострова и мощному сецесион-ному движению на Донбассе. Во второй половине 2010-х гг. наличное население страны на территории, подконтрольной Киеву, сократилось до 32– 35 млн человек. А резкая активизация антирос-сийского курса, проводимого украинскими властями, став причиной начала СВО, привела к новым территориальным и демографическим потерям. В 2022–2023 гг. демографический потенциал Украины контролируемой киевской властью сократился до 20–23 млн человек. Таким образом, геодемографической результирующей постсоветского развития страны стала потеря 18–18,5 % территории и порядка 60 % населения. В структуре демографических потерь постсоветской Украины естественная убыль, эмиграция и переход территориальных сообществ в состав России составляли сопоставимые доли (рис. 7).

Расчетные оценки обнаруживают сокращение русского населения страны за постсоветский период на математический порядок (с 11,3 млн до 1,1–1,2 млн чел.). Даже с учетом потери части территорий и практик этно-национальной маскировки количественные потери русских оказались максимальными в пределах постсоветского пространства, в значительной мере предопределив кратное сокраще-

Рис. 7. Масштабы и структура демографических потерь Украины в 1990-е – 2020-е гг., млн чел., % Примечание . Рассчитано авторами.

ние демографического потенциала всего русского ближнего зарубежья.

Очевидно, что сохранение русских на современной Украине в качестве демографически значимой группы возможно только при смене существующего государственного курса и установлении в стране политического режима партнерского или нейтрального по отношению к России не только в геостратегической, но и в социокультурной плоскости. Сохранение Украины в качестве «антироссийского» проекта (в любой из возможных его вариаций) будет коррелировать не только с ускоренным закатом русского этнического присутствия, но и с масштабными усилиями государства по комплексной «зачистке» общества от русского языка и культуры, как основных препятствий полной социоментальной украинизации и геоцивилизационной вестернизации страны.