Повседневность учителя нижегородской гимназии в 1915–1916 гг. (по письмам С. Н. Шамониной к Н. Н. Платоновой)

Современные исследователи все чаще обращаются к замечательному историческому источнику личного происхождения – письмам. Наибольший интерес представляет переписка между известными людьми [1], в нашем же случае привлекаются письма за 1915–1916 гг. рядового учителя Нижегородской Мариинской женской гимназии, не известного широкой общественности человека [2]. Кажется, в чем же их ценность и значение? Прежде всего, это большой хронологически цельный, систематизированный эпистолярный пласт, который позволяет проследить жизнь отдельно взятой семьи на протяжении более чем трех десятилетий. Кроме того, перед читателем предстает не только частная сторона, но и внешняя составляющая: городские новости, события культурной жизни, происшествия, профессиональная деятельность, функционирование учебных заведений и др. По корреспонденции можно составить представление о манере и регулярности ее написания, стиле общения с корреспондентом, определить тип письма и место его происхождения. Не менее важна и информация об адресате, его семейном и общественном положении, в каких связях (в нашем случае родственники) он находился с автором писем.

Нижегородская ветвь дворянского рода Шамониных

Дворянский род Шамониных стал привлекать исследователей недавно. В основном он известен через Надежду Николаевну Платонову [3] – жену выдающегося отечественного историка С.Ф. Платонова. Она является автором замечательного «Дневника» [4], публикация которого стала заметным событием в издании мемуарной литературы и является интереснейшим источником о развитии отечественной науки в конце XIX – начале ХХ в., межличностных коммуникациях многих представителей научного сообщества, сведений о жизни профессорской семьи.

В семье Николая Ивановича и Надежды Дмитриевны Шамониных было три сына: Николай (1858–1917), Владимир (1860–1906), Сергей (1868–1916) – и три дочери: Надежда (1861–1927), Зинаида (1864–1940–1944), Софья (1867– 1921). Связующим звеном, как показали дальнейшие события, уже между взрослыми детьми выступала Надежда Николаевна, ставшая в 1885 г. Платоновой. Об этом свидетельствует и опубликованная недавно корреспонденция брата Николая [5], учившегося, кстати, в московском университете вместе с П.Н. Милюковым, который оставил немало теплых строк о нем в своих мемуарах [6, с. 80]. Доверительные отношения сложились у Н.Н. Платоновой с отдельными племянниками [7]. Однако следует заметить, что на это направление межродственных коммуникаций только обратили внимание и необходимо их дальше активно изучать, а интересные эпистолярии вовлекать в научный оборот. На это направлены и публикуемые письма невестки Надежды Николаевны – жены рано умершего брата Владимира – Софьи Николаевны Шамониной (в девичестве Иванченко 1865 – 4 марта 1937 г., Киров) [8; 9; 10]. Хотя встречается и неопределенная дата смерти, например после 1915 г. [11, с. 324]. Этот вопрос благополучно разрешен, а вот как она попала в Киров, пока остается загадкой. Вероятно, переехала к одной из дочерей.

Краткие сведения об этой семье получаем из «Дневника» Надежды Николаевны. Так, 15 апреля 1891 г. она записала: «Соня-невестка беременна и ходит уже последние дни (ребенок не указывается; по всей видимости, умер во младенчестве. – В.М .); а между тем Володя из Витебска переведен в Покров Влад[имирской] губ[ернии]. Он очень доволен этим переводом; но семья теперь в Москве, а сам он уехал в Покров, чтобы все приготовить к Сониному приезду: им хочется ко времени родов быть уже на месте, но я сомневаюсь, чтобы это им удалось» [4, с. 55]. Многолетние разлуки и редкие встречи, разные города способствовали тому, что особой близости между братом и сестрой не возникло. Редкое письменное общение поддерживалось и с его женой. Но после 1906 г. оно принимает активный и регулярный характер. С этого времени и на протяжении многих лет, до смерти в 1928 г., Надежда Николаевна будет оказывать кроме моральной поддержки и регулярную материальную помощь. Она принимала активное участие в судьбе племянников Елены (1886–1930) и Юрия (1894–1944). Эпизодически и С.Ф. Платонов брал на себя решение сложных проблем.

Главная тема писем – дети

Публикуемые письма охватывают два года: 1915–1916 гг. О регулярности корреспонденций свидетельствует их количество: в 1915 г. – 22 с приписками детей, а в 1916 – 23. Время их написания указывает на тяжелый период, который переживала Россия: идет Первая мировая война. К этому времени старшей дочери Елены дома не было, с 1912 г. она находилась в монастыре; Юрий закончил обучение, не без проблем (в 1912 г. дело доходило до отчисления) в Морском корпусе в Петрограде, писал матери с перерывами, что вызывало ее беспокойство. 4 ноября 1914 г. приказом он произведен в гардемарины (воспитанник старшего класса Морского корпуса). В 1915 г. он уже морской офицер, в 1916 г. находится в Феодосии, а летом этого же года – в Балтийском море, на базе в Гельсинфорсе.

С матерью оставалось еще четверо. Материальное обеспечение учительницы гимназии не позволяло в полной мере содержать их. Поэтому С.Н. Шамонина постоянно брала дополнительные уроки (репетиторство), приносившие небольшой заработок. Но и этого не хватало. Все письма были исполнены благодарности «дорогой Надечке» за присылаемые деньги. Как и в 1911 г., Надежда Николаевна в 1915 г. высылает деньги на съем летней дачи, чтобы дать возможность своей невестке сменить обстановку, побыть на природе, набраться положительных эмоций, просто отдохнуть. Но от этой помощи она отказывается, приводя свои аргументы.

Иногда стал присылать деньги и сын Юрий, об этом имеются указания в письмах. Доставлял он матери приятные минуты, когда на каникулах приезжал в Нижний (январь 1915 г.), и горести, когда был ранен.

Катя (1895–1966)1 стала уже взрослой. Она в 1912 г. окончила Мариинский институт благородных девиц, хотя были и серьезные опасения за финал. Елена 19 мая 1912 г. писала своей тете Наде в Петербург: «Ведь только и думается, как Катя кончит – и кончит ли… У Кати, кроме 5 по физике, еще были 6 по педагогике и истории. Годовая 8 покрывает эти 6, но в аттестате, значит, будут все семерки. Хорошо сошли Зак[он] Бож[ий] и языки (фр[анцузский] – 10, нем[ецкий] – 8). Я жду еще провалов, хотя по математике (экзамен будет 21-го) мама пригласила гимназистку-восьмиклассницу. Вот и жутко. Относительно физики пока говорится, что она получит аттестат "без физики", т.е. там этот предмет будет вычеркнут. Насколько я знаю, такой аттестат на диплом обменять нельзя, и прав он не дает. Я было думала просить, чтобы ей дали возможность ответить еще раз, но после других провалов на это язык не повернется» [7, с. 41]. Теперь мать заботит ее дальнейшая судьба, и она об этом пишет старшей дочери, а та, разделяя эти опасения, передает тёте: «Сегодня получила письмо от своей мамы: у них все хорошо, только маму, видимо, заботит мысль о том, что будет дальше делать Катя» [7, с. 43]. Последующие события описываются в публикуемых письмах. Она пошла работать в судебную канцелярию, но мечтает о месте учительницы. Готова поехать в отдаленную деревню или село. Она покидает материнский кров.

С.Н. Шамонина была любящей матерью, имена детей пишутся в ласкательной форме, она видит в них прекрасные черты: Володя (1902–1953), по ее материнскому наблюдению, наделен честностью, добротой, хотя и был большой шалун и нарушитель дисциплины. Это обстоятельство могло закончиться исключением из Александровского института, наказан был даже карцером. К тому же был оставлен на повторный курс во 2-м классе. Забота о подрастающем сыне Володе заботит мать – куда отдать его учиться, и она склоняется к мысли, что можно, как и старшего, Юру, в Морской корпус. Но проблема: может провалить экзамены. Просит совета у Надежды Николаевны разобраться в правилах приема и времени экзаменов. Попытка поступить в Воронежский кадетский корпус не увенчалась успехом. Даже обращение С.Ф. Платонова к своим знакомым краеведам в Воронеже не помогло. И здесь на помощь пришла вторая сестра мужа – Зинаида Николаевна Шамонина, оставившая племянника в Москве для учёбы в III кл[ассе] гимназии. В 1916 г. предпринимается удачная попытка устроить его в только что открытый Севастопольский морской кадетский корпус. Материальную помощь для поездки вновь оказывает Надежда Николаевна.

Младшие же дети приносили не меньше хлопот. Прежде всего, это касалось учебы. Андрюша (около1900–?) учился, как и брат, посредственно, порой оставаясь на переэкзаменовку. Он был слаб здоровьем, часто болел, пропускал занятия, материал не усваивался в полной мере, и, как следствие, возникала необходимость пересдавать. Но порой подводила и дисциплина.

Младшая Соня (1904–1972) училась в начальных классах и радовала маму своими успехами.

Материальные трудности семьи

Влияние войны серьезно ощущалось и в Нижнем Новгороде. В Александровском институте (среднее учебное заведение), где учились младшие сыновья, организовывали лазарет, помещений не хватало, учебный процесс перевели на сокращенный график. В Мариинской женской гимназии каждый день увеличивалось количество детей беженцев из западных губерний. Классы переполнены, численность их доходила до 95 человек. Происходило объединение учебных заведений, чтобы высвободить помещения под лечебные учреждения. Так в Мариинскую приходили дети и из Второй гимназии, учились по сменам, меняясь каждую неделю. Открывались 3-и классы на параллелях, при этом учителя должны были там давать уроки без оплаты. Экономические сложности отражались на фронтах и обществе в целом. Возникшие проблемы стали предметом многочисленных исследований и географически охватывали другие регионы России [12,13].

Бытовые условия усложнялись, особенно дороги были дрова. Юра добился, чтобы матери было назначено ежемесячное квартирное пособие в 37 р. 50 коп., но уже через месяц его отменили. Жизнь дорожала каждый день, жалованье не росло (48–50 р.). Трудно было найти и дополнительные часы, плата за которые резко упала (3–10 р. в месяц). В этой связи письмо (№ 128) является важным свидетельством о ценах в Нижнем Новгороде осенью 1915 г. Здесь расписан месячный бюджет Шамониных на три человека. Но обратим внимание, что сохраняется прислуга, пользуются услугами прачки. Даже с большой помощью родни не хватало денег, чтобы свести концы с концами. С такими доходами и расходами семья вступила в 1916 год, когда стали исчезать некоторые продукты, например сахар. Начинается сбор сведений для выдачи продовольственных карточек.

Празднование юбилея К. Минина

Среди важных городских новостей, вызвавших большой общественный резонанс, – открытие Нижегородского народного университета. Об этом сообщается в Петроград, и это должно было быть интересно С.Ф. Платонову. А он по приглашению Нижегородской губернской ученой архивной комиссии собирается в Нижний на празднование юбилея К. Минина – национального героя периода Смутного времени. Этому приезду Софья Николаевна очень обрадовалась и предлагала устроить его у себя: « как сумею и смогу ». Здесь же сообщает, что учащиеся гимназии будут привлечены к торжествам (письмо № 134). Размещением же авторитетного профессора, почетного члена комиссии, были заняты и ее руководители, о чем А.Я. Садовский, председатель, и сообщал: «Наконец, удалось достать для Вас № в гостинице Россия на 7, 8, 9 числа. Обещали наверняка. Но если бы что случилось, то, пожалуйста, остановитесь у меня – Тихоновская ул. № 27, у нас есть свободная, правда небольшая, комната. Мы будем очень рады Вашему прибытию, нас теперь только двое – я и жена» [14].

О ходе торжеств и выступлении там С.Ф. Платонова имеются разные свидетельства [16]. Так, А.Я. Садовский 27 марта писал в ответ на согласие прибыть: «Чрезвычайно обрадован Вашим письмом, что Вы будете на чествовании Минина 8 мая, мы, т.е. Архивная Комиссия, мечтали об этом и намеривались просить Вас сказать на торжественном заседании речь … Будем просить Вас занять место за председательским столом (председательствовать будет, вероятно, губернатор)». Эта тема будет главной и в последующих письмах, датированных 17 и 29 апреля [14, с. 54], где представлены программа торжественного заседания, форма одежды, о приезде сообщили губернатору. О выступлении было сообщено в местной прессе [16].

Проводить же дорогого гостя Шамониным не удалось. Н.И. Драницын – член НГУАК, вскоре после проводов С.Ф. Платонова из Нижнего писал ему, что на вокзале он встретил его сестру (речь идет о С.Н. Шамониной, хотя это неточность – она доводилась золовкой его жене) с двумя дочками. «Из них младшая плакала навзрыд, что не видела Вас. Их не пустили на перрон» [17].

Это был последний приезд С.Ф. Платонова в Нижний Новгород, и он оказался не совсем удачным. Об этом свидетельствует лаконичная фраза в письме от 27 мая тверскому другу И.А. Иванову: «О Нижнем не пишу: не важно» [1, с. 222].

Таким образом, лаконичные сведения С.Н. Шамониной позволяют дополнить известные факты о пребывания С.Ф. Платонова в Нижнем Новгороде в мае 1916 г.

Заключение

Таким образом, жизнь детей, их служба, учеба, здоровье, увлечения за двухгодовой отрезок времени являются главной темой публикуемых писем, показывают повседневные хлопоты заботливой матери.

Вторая тема – учительская деятельность С.Н. Шамониной, подробности учебного процесса, расписание занятий, взаимоотношения в коллективе, наполняемость классов, репетиторство, плата за услуги. Находят отражение и события в Нижнем Новгороде, его внешний облик и другие интересные сведения.

Третья тема, которая проходит красной линией через все письма, – бескорыстие, взаимопомощь, любовь к своим племянникам Надежды Николаевны. Боль за детей жены своего брата она принимала как свою, старалась оказывать всю помощь и поддержку, на которую у нее хватало сил и средств. Оказывали помощь нижегородцам и другие Шамонины: Зинаида и Николай Николаевич, что следует рассматривать как образец взаимовыручки.

В целом письма позволяют составить картину губернского города в трудный период военных ненастий.

Нумерация писем продолжает предыдущие публикации.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Письма С.Н. Шамониной Н.Н. Платоновой (1915–1916 гг.)

№ 107

11 января 1915 г.

Поздравляю тебя, дорогая Надечка, и Сергея Фёдоровича с именинницей и со всем тем, что связано с 14 января. Перецелуй всех твоих детей и поздравь их тоже от меня. Пишет ли вам Юра и прислал ли свои карточки? Уж 18 дней я ничего не получала.

С. Шамонина.

Ее Превосходительству Надежде Николаевне Платоновой Малая Посадская, 26. Петроград.1

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.2. Д.6120. Л.1.

№ 108

26 января 1915 г.

(Уже 9 лет 31-го!)

Дорогая Надечка!

Спасибо за присланные деньги. Как я рада, что у вас всех все нормально и хорошо, что Юрочка благополучен и пишет; даже прислал мне совершенно неожиданно своих денег.., понятия не имею о том, сколько он получает.

Давно не писала тебе, дорогая, потому что переживала очень тревожное время: Володю чуть не исключили за его постоянную надоедливую возню и приставания к товарищам – и в перемены, и на уроках; все признают, что он мальчик недурной – честный, добрый и очень способный, но изводит всех.

Убедила их оставить его, чтобы он действительно не испортился, будучи предоставлен себе и улице, потому что не могу же я бросить службу и заниматься только им. На Володю это подействовало благоприятно: он и ведет себя хорошо, и старается учиться. Правда, я теперь тороплюсь из гимназии домой и уж сижу над ним, т[ак] к[ак] урок мой кончился (девочка поступила в гимназию), а другого никак не достану.

Андрюша ленится, но не справляется с письменными по математике, а Володя – по русскому.

Сонечка учится без двоек в четвертях и великолепно чувствует себя в гимназии; начала там же обучаться музыке, и учительница ей довольна.

Изводят меня постоянные толки об уходе на войну. Говоришь-говоришь с мальчиками по этому поводу, как будто убедятся в своей непригодности пока, примирятся с тем, что надо, не теряя времени учиться и кончать, а тут прочтут о каком-нибудь герое-мальчике или девице – и снова всполошатся. Недавно 3 ин-ститутца младших классов ушли; дошли они, правда, только до ст[анции] Орловка, где один из них захворал, и спешно в поезде вернулись домой, конечно, «они дураки, а мы сделали бы все умнее и не вернулись бы…», и я снова начеку. Слава Богу, я еще здорова и сильна и имею такую поддержку в вас, то было бы слишком много для одной.

Будьте здоровы и всего вам лучшего!

Кланяюсь Сергею Фёдоровичу и целую тебя и всех твоих детей.

Твоя С. Шамонина.

Напиши, как Борино1 здоровье и кто такая его жена. Где же была свадьба? ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.2. Д.6120. Л.2–3об.

№ 109

31 января 1915 г. Дорогая Надечка.

Ты, конечно, представляешь себе, как мы все счастливы, что повидали Юрочку. Сегодня мы все вместе служили на могилке у Володи (только Еленочки не хватало).

Крепко тебя, дорогая моя, целую и всех твоих детей. Сергею Фёдоровичу передай мой сердечнейший привет.

Надеюсь, что у мальчиков теперь находятся дела.

Твоя С. Шамонина.

Эта карточка для Ниночки, а гардемаринскую пусть попросит у Юры. ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.2. Д.6120. Л.5.

№ 110

Дорогая Надя!

Думала-думала, мучилась и решила, что для Володи, пожалуй, лучше будет попасть в Корпус, а потом перейти в Морской, только думаю, что в 3-й класс он не попадет, т[ак] к[ак] программы расходятся с 1 -го класса уже, а экзамены производятся весною. В то же время надо довести до конца год в Институте, где Володе угрожает только экзамен по русскому языку в августе.

Понимаешь, чего я боюсь: оторвать его от института, не будучи уверена, что он поступит в Корпус.

Что касается Андрюши – он не для Корпуса: у него то и дело жар, шея вся в железах, и он скоро утомляется. Хочу пригласить ему репетитора по ариф[метике] и алгебре. Сегодня Андрюша опять остался дома, п[отому] ч[то] темпер[атура] 38, 2 и головная боль.

Милая, посоветуй, научи, как устроить Володю в Корпус.

Как я рада, у вас все хорошо и нормально. Целую крепко тебя и твоих милых дочерей. Сергею Фёдоровичу передай мой поклон, а также Мише. Какой он «большой» по сравнению с моими глупыми мальчишками!

Будьте здоровы и всего вам хорошего!

Не забыл ли Юрочка передать тебе мой маленький подарочек?

Твоя С. Шамонина.

11 февраля 1915 г.

ОР РНБ. Ф. 585. Оп.1. Ч.2. Д. 6120. Л.7–8.

№ 111

Дорогая Надюша!

Только что получила правила для поступления в Корпус. Если можешь, приобрети и себе их (Склад Березовского, Петроград, Колокольная, 14): тогда легче нам будет сговариваться.

Самое первое – кажется уже поздно подавать прошение: надо было подать до 1-го марта, а мне еще предстоит ходатайство перед Тамбовским Дво-рянств[ом] о зачислении Володи его пансионером. А может быть, Надя, он может быть принят, как лишившийся отца, на казенный счет. Этого я не знаю. Держать экзамен при Аракчеевском для поступления в другой – нельзя; пансионер дворянства имеет право держать осенью, а казен[ный] – весной. Дорогая моя, ты купи правила (30 к.) и разберись: ты это сделаешь спокойнее меня.

Без подготовки В[олодя] весной не выдержит в 3-й кл., а во 2-й может – но это значит 3-й год во 2-м.

Тороплюсь в гимназию. В[олодя] опять сидит в карцере, но немного поправился в учении, кроме русск[ого] яз[ыка]. Впрочем, это скажут четвертные отметки.

Сонечка захворала: сильный жар и болит горло, но ничего серьезного не видно.

Юра благополучен. Целую всех вас.

С. Шамонина.

4 марта 1915 г.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.2. Д.6120. Л.10–11.

№ 112

8 марта 1915 г.

Дорогие мои Надечка и Сергей Фёдорович!

Помогите мне, Бога ради, устроить Володю в Корпус Воронежский, а еще бы лучше в столичный.

Вот уж 4 часа ночи, а я не могу уснуть – и так уж давно, п[отому] ч[то] ежедневно жалобы. Угрозы исключить и пр[очее]. Право же иногда за пустяки. Вот сейчас его оставили окончить год в Институте только потому, что я сказала, что хлопочу в определении В[олоди] в Корпус. Учиться он может, а вот все глупая возня. С прошениями я запуталась: надо как будто послать Предв[одителю] Двор[янства] в Тамбов, но сам ли он войдет с ходатайством в Воронежский корпус или мне одновременно туда послать – не пойму (посмотрите в правилах для Корпусов). Я что-то совсем растерялась еще и [от] того, что у меня срезали сумочку с кошельками, квитанциями, расписками и пр[очим]. Вчера мне ее вручил городовой (какой-то господин поднял ее на Оке – где я не была с приезда от вас), но без денег.

Но все-таки главное Володя. Все лето придется его готовить к 3-му кл[ассу] Корпуса, т[ак] к[ак] по матем[атике] он не все проходил, и по естеств[енной] ист[ории], геогр[афии] и франц[узскому] – не то. Да уж только бы я была уверена, что В[олодя] попадет в Корпус, чтобы из 4-го кл[асса] поступить в Морской.

Юрочка давно не пишет.

У Сонечки вчера первый день не было жару; была у нее жаба.

Надюша, милая, ответь поскорее: можете ли вы мне помочь определить Володю.

Еще вот на что обратите внимание: приписаны к Тамб[овскому] двор[янству] и покойный Володечка и я, а детей еще нет, так не будет ли это препятствием? Пишите, умоляю Вас, скорее.

Как здоровье Верочки? Целую всех Вас крепко.

С. Шамонина.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.2. Д.6120. Л.13-14об.

№ 113

15 марта 1915 г.

Дорогая Надечка!

Все, как ты пишешь, было бы великолепно, если бы не было мне очень-очень совестно, что я такая беспомощная и что опять Вы с Сергеем Фёдоровичем берете, кроме хлопот, еще и материальные расходы (да еще какие!) на себя. Поймите мои чувства: прежде всего – большое стеснение, но вместе с тем безграничная благодарность и какое-то умиление перед Вашей отзывчивостью и добротой. Я уверена, что вся Ваша жизнь отчасти потому так хорошо складывается. Дай Вам Бог побольше видеть хорошего в детях Ваших.

Как же мне теперь поступить: послать ли сейчас же прошение с Во-лод[иными] документами в Вор[онежский] Корпус или же придержать последнее для приписки к двор[янств]у? Но Деп[утатское] Собр[ание] очень долго держит документы, а без них, пожалуй, и прошение не будет рассматриваться. К тому же, все документы должны подлинные, и там, и там.

Ты мне, Надюша, ответь только хорошенько: сейчас ли послать прош[ение] и док[ументы] в Корпус?

Юрочка написал, что ему предстоит очень серьезный экзамен (им объявили, что из 35 выдерживают только 7) и что ему не хватает 24 часа – спать приходится часа 4-5.

Сонечка здорова, Андрюша же, как всегда, весной, в распутицу, кашляет, и его лихорадит, а из Инст[итута] предупреждают, что ему грозит 2 годовые по русск[ому] и франц[узскому]. Все из-за необыкновенной рассеянности.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.2. Д.6120. Л.16.

№ 114

22 мар[та]1915 г.

Христос Воскрес!

Дорогая Надечка и глубокоуважаемый Сергей Фёдорович, поздравляю Вас и чего бы только я Вам ни пожелала!

Получила ли ты, Надя, мое письмо? Я думаю, что наши письма разошлись. Еще раз благодарю Вас за все! Серёжа1 пишет, что ждет ответа из Тамбова на Фоминой. Я запоздала с письмом потому, что только вчера перед заутреней мы кончили разборку на новой квартире. Я так рада, что мы уехали из той гадости, нас окружавшей. Адрес наш: Славянская площадь, д. 18.

От Юры нет письма с 12-го марта! Целую.

Твоя С. Шамонина2.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.2. Д.6120. Л.17-17об.

№ 115

Дорогая Наденька!

Сегодня Володю препроводили домой «до конца учебного года».

Сегодня же я засвидетельствовала В[олодино] метрическое свид[етельство] у нотариуса, собрала документы и завтра, 5-го апреля, отправлю все при прошении в Вор[онежский] Корпус. Только, как я понимаю, мое прошение будет запоздалым (приним[ают] от 1 сент[ября] по 1-е марта) и, пожалуй, без рассмотрения возвратится ко мне. Умоляю Сергея Фёдоровича написать Ди-ректору1, чтобы Вол[одю] допустили к экзамену в конце лета (когда полагается осенью).

Крепко всех целую. Не могу больше ничего писать.

Пиши, дорогая Надечка, я что-то совсем сплоховала.

Твоя С. Шамонина. 4 апреля 1914.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.2. Д.6120. Л.18-18об.

№ 116

18 апреля 1915 г. Дорогая Надя.

Вчера получила от Директора В[оронежского] Корпуса2 бланк моей подписки в том, что 1) я обязуюсь исправно вносить деньги, 450 р[уб.] в год за Володю и 2) если он будет подлежать увольнению, взять его обратно. А еще. Возвращено мне свид[етельство] о смерти В[олоди] и требуют Метр[ическое] Свид[етельство] о его рождении. А его-то у меня и нет, и где его искать (в каком учреждении) не знаю, после того, как в Окр[ужном] Суде его не оказалось.

Хочу еще попытаться послать Указ о дворянстве, выданный Володе из Тамб[овского] Двор[янского] Деп[утатского] Собр[ания] на основании предъявленного В[олодиного] метрического свид[етельства] – боюсь только рассердить. Вчера была целый день в гимназии, а сегодня схожу к Косаревым, спрошу, не может ли этот документ быть в адвокатуре. Ответь, Надечка, я подожду подписывать. Серёжа мне написал только, что ждет из Тамб[ова] сообщения о том, какие потребуются документы. Вот я и боюсь услать в Вор[онеж] Володин «Указ», без которого не могут вписать детей. Сниму сегодня копию с него и засвидетельствую ее у нотариуса.

Сонечка перешла во 2-й класс и уже отдыхает. Володя переведен в III кл[асс] после моего заявления (письм[енного]) о том, что я его беру. Андрюша после 20-го будет отвечать по русскому (не имеет годовой отметки), а по французскому переэкз[аменовка] в августе. Катя получит отпуск от 15 июня до 15 июля и хочет ехать к Еленочке; просит отпустить с ней Соню, но я еще не могу на это решиться.

Вчера получила письмо от Юрочки. Он здоров, очень занят. Шьет себе белое (летнее) обмундирование. Просит поскорее выслать ему необходимые свидетельства о том, что я не обладаю капиталами, он перешлет в Морск[ое] Мин[истерство], откуда мне должны выдаваться квартирные в размере 50– 70 р[уб.] Что из этого выйдет – не знаю, но просьбу Юры исполняю.

Куда вы едете на лето? Целую крепко всех. Тебя, дорогая, и Сергея Фёдоровича очень благодарю.

С моими (4-мя) классами я покончила, а ходить в гимназию буду до 28-го включительно.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.2. Д.6120. Л.20–21об.

№ 117

6 мая 1915 г.

Дорогая Надя!

Одновременно получила извещение от директора Корпуса о допущении В[олоди] к осенним экзаменам (он все не удовлетворялся посланными документами) и разрешение выслать при первой возможности метр[ическое] свид[етельство] Володи (старш[его]) – и это самое свид[етельство] от Серёжи, т[а]к к[а]к оно почему-то оказалось у Серёжи. С В[олодей] мы занимаемся, а Соня и Андр[юша] пока отдыхают. У Андр[юши] переэкзаменовка только по французскому, а Сонечка совсем перешла во 2-й кл[асс].

Поздравляю Марусеньку с окончанием гимназии и уверена, что могу поздравить и с аттестатом зрелости. Ведь я ничего не спутала?

Зиночка (больш[ая]) пишет, что в половине лета приедет к нам: мы все очень обрадовались. Серёжа пишет, что придется В[олодю] выписывать в Тамбове уже после его поступления, п[отому] ч[то] везде нужны подлинные документы. А я, кроме того, думаю, что летом бумаги будут лежать в Тамб[ове] без движения: я помню, как это было, когда меня приписывали. Так что, когда В[олодя] (вернее – если) выдержит и будет принят, я могу лично взять «на время» нужные бумаги, заменив их копиями, и тогда у Сережи все сразу будет в руках; кроме того, и Сережа, наверное, уедет куда-нибудь на дачу. А где будете Вы?

Кланяюсь Сергею Фёдоровичу и крепко целую тебя и твоих детей.

Будьте здоровы и счастливы.

Твоя С. Шамонина.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.2. Д.6120. Л.23–24об.

№ 118

15 мая 1915 г.

Дорогая Надечка!

Благодарю тебя за присланные деньги на дачу, но ведь я уж тебе писала, что на дачу нам нельзя ехать в этом году: и Катю одну в городе я не могу оставить (ее отпуск будет от 15-го июня до 15-го июля), и потом я так рада, что забрала Володю в руки, и мы занимаемся; а на даче?. Я уже знаю, как она действует на моих мальчиков в смысле занятий. Володя не приготовился бы к экзамену. Мы живем окруженные зеленью, у нас большая терраса в садике, большой чи- стый двор, кругом дома лужайки, где дети играют в лапту, а через один дом поле. Мы будем по праздникам (если успешно пройдет неделя) странствовать по окрестностям.

Надюша, родная, разреши переслать тебе деньги обратно, только скажи, как удобнее: в Череповец, тебе, или в Петр[оград] на имя Сергея Фёдоровича. А то мне как-то неловко, тем более, что и так ты собираешься внести за Володю в Корпус. А я, право же, очень-очень благодарю тебя и Сергея Фёдоровича и крепко тебя, милая, целую.

Почему ты, Надя, обо всех своих написала, кто где будет, только о Ниночке ничего не говоришь? Крепко целую всех, кто сейчас с тобой. Молодец Наталочка! Дай ей Бог силы и здоровья!

13-го было от Юрочки письмо: он здоров, а почт[овый] штемпель «Лап-вик»1.

Всего хорошего, дорогая!

Твоя С. Шамонина.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.2. Д.6120. Л.26–27.

№ 119

14 июня 1915.

Дорогая Надя!

Как поживаете? Я так поражена смертью В[еликого] Кн[язя]2, так жаль хорошего человека. Несчастная В[еликая] Кн[ягиня]3: сразу столько горя4!

Пиши, милая, о себе, о всех своих.

Катя была больна (уши), возились с докторами, компрессами и пр[очими], а теперь лечим ее от страшного малокровия. Уж очень у нее неподходящая служба: канцелярия какая-то холодная, точно сырая, солнышка не бывает, и отчаянно курит весь мужской персонал; а потом это сиденье и писанье от 9 до 3-х. Катя мечтает о месте сельской учительницы и хочет хлопотать. Мне было бы очень неспокойно, отпустив ее от себя туда, где не будет никого близкого, а в то же время я вижу, как мои бывшие ученицы, ставши учительницами в селе, поправились, посвежели, несмотря на то, что некоторые из них очень лишены удобств. Что ты об этом думаешь? Вот только, заболей она там – мне так трудно будет от службы и детей поехать к ней. Она говорит, что и не придется, потому что она там хворать не будет – уж очень ей этого хочется.

Юрочка писал в последний раз 30-го мая: по его словам, все хорошо. Пишет ли он тебе? Крепко целую тебя, родная, и детей твоих, кто с тобой. Сергею Фёдоровичу передай мое глубокое сочувствие в его горе.

Твоя С. Шамонина.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.2. Д.6120. Л.29–30об.

№ 120

Дорогая Надя!

Не могла написать тебе раньше, потому что полторы недели была без прислуги, и только вчера мне прислали латышку из Комитета о беженцах – что-то будет.

Через день после твоего письма, Наденька, Володя начал заниматься с учителем (ествеств[ознанием] по специальн[ости]), который доволен Володей и нашел у него пробелы только по природоведению и географии, которые надеется пополнить. По ариф[метике], геометр[ии] и русскому он находит его очень хорошим, но продолжает заниматься, т[а]к что со мной остались языки и Закон Божий.

Надечка! Мне очень трудно признаться, что я не могу заплатить учителю 20 руб., как не могу сейчас сшить мальчикам платье и купить сапоги. Как мне жутко ехать и оставить Володю в незнакомом городе, где никого нет не только близкого, но и знакомого. 8-го мы должны выехать, чтобы приехать накануне экзамена (в 8 час. утра). А 10-го у Андрюши переэкзаменовка по французскому.

Юрочка жив и здоров, хлопочет перевести на меня квартирные, но ничего не выходит.

Сегодня именины Марусеньки: поздравляю ее и вас всех.

Крепко тебя целую. У вас ли еще Зина? Поцелуй ее за меня и всех твоих детей и Таточку. Сергею Фёдоровичу передай мой привет.

У нас был Боря с женой. Он мне понравился, и жена его, кажется, очень добрая и любит его, но все-таки какое-то странное впечатление производит.

Будьте здоровы и счастливы.

Твоя С. Шамонина. 22 июля 1915 г.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.2. Д.6120. Л.32–33об.

№ 121

2 августа 1915.

Как мне совестно, дорогая Надечка, за мою откровенность. Конечно, письма наши разошлись, и я получила из Петр[ограда] твои деньги, за которые очень благодарю. 7-го мы выезжаем. Телеграмму, конечно, пришлю после экзаменов.

Вот от Юрочки все нет письма.

Катя гостит в Лыскове; надеюсь, что к 7-му приедет.

Милая, не пишется мне что-то. Будь здорова, голубушка, спасибо за все, и батюшку Воронежского тоже1. Передай мой поклон и благодарность милому Сергею Фёдоровичу. Целую Верочку, Таточку, Марусю, Ниночку и тебя, моя милая сестра Надя!

Твоя С. Шамонина.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.2. Д.6120. Л.35–35об.

№ 122

Дорогая Надя!

Ты уже, верно, знаешь, что В[олодя] не выдержал в Корпус и остался у Зины в III кл[ассе]2.

Вскоре после моего отъезда заболела Сонечка кровавой дизентерией, и сейчас, хоть и лучше, все же очень скверно. Катя очень хорошо за ней ходит и заменяет меня, пока я в гимназии, а вечером будет ходить писать, т[ак] к[ак] ее отпуск тоже кончился.

Милая, за все спасибо и тебе, и Сергею Фёдоровичу. Хочу спать. Всего лучшего. Наконец, я побывала у Еленочки.

Целую тебя и детей. Кланяюсь Сергею Фёдоровичу. Твоя С. Шамонина.

От Юры с 14 июля ничего не получала, но знаю, что он здоров из его письма к Еленочке.

Многие у нас жалуются, что письма пропадают на пути Москва–Нижний. Юра сетует, не имея от меня вестей чуть ли не с весны, а я-то ему пишу и пишу.

Будьте здоровы! С.Ш.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.2. Д.6120. Л.37–38.

№ 123

26 августа 1915.

Дорогая Надечка!

Прежде всего скажи, пожалуйста, Сергею Фёдоровичу, что девочку, о которой я ему писала, приняли уже в Институт, извинись за меня, что беспокоила его.

Поздравляю Наташеньку и Вас всех с ее именинами.

Сонечке лучше, но она так извелась, так худа, что не знаю уж, как она будет учиться и скоро ли вернется в прежнее состояние.

Володя писал: он уже гимназист, и ему очень нравится у Зины. Дай Бог, чтобы и он там нравился – натерпелись уж мы с ним.

У Андрюши в Институте полная пертурбация, т[ак] половина его отдана под лазарет, и учение идет в сокращенные часы. Нашу гимназию хотели тоже занять, но теперь устроили так: 2-я будет под лазаретом, а в нашей будут сменные уроки в 2 очереди, для учен[иц] 1-й и 2-й гимназий, при чем одну неделю будет одна заниматься с утра, а другая с 2 ч[асов] до 7, а затем наоборот.

Советы, советы теперь без конца, и ученицы прибывают ежедневно (беженки); есть классы по 95 чел[овек]. У меня только 84, но могут прибавиться.

От Юрочки я так и не получаю никаких известий, хотя бы самых коротеньких: «жив, здоров». От всего вместе какая-то непрерывная дрожь, как-то не живешь, а все время прислушиваешься к новой беде.

Крепко целую тебя, дорогая моя Надечка. Поклонись всем твоим, Сергею Фёдоровичу особенно. Тороплюсь уходить в гимназию.

Твоя С. Шамонина.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.2. Д.6120. Л.40–41об.

№ 124

14 сентября 1915 г.

Дорогая Надя!

Поздравляю тебя и Верочку с именинами, а Сергея Фёдоровича и всех с именинницами.

Все ли у вас хорошо и нормально ли идут занятия? Мы целую неделю учились по вечерам, и какой это ужас для детей – в 8-м часу уходить домой, а последние уроки сидеть в полутьме. Эту неделю мы будем заниматься по утрам до часу, а 2-я гимназия будет приходить после нас.

Сонечка ходит в гимназию, совсем здорова, только очень стала бледна и худа.

Володя очень доволен, а Зина, наверное, писала тебе про него.

Пишет ли тебе Юра? Мне так жутко за него, а письма не всегда доходят.

Будь здорова, дорогая Надечка, желаю вам всем всякого благополучия. Крепко тебя целую.

Твоя С. Шамонина.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.2. Д.6120. Л.43–43об.

№ 125

Дорогая Надя!

Спасибо за поздравление. Крепко целую тебя и милую Верочку, которой на днях напишу. Как я рада была узнать от тебя, что у вас все хорошо.

Мы все здоровы, Сонечка проучилась уже 2 недели, очень рада, что опять будут вечерние занятия, значит не рано идти в гимназию и можно погулять, благо лето к нам вернулось.

Володя очень доволен, учится хорошо.

Юрочка писал в последний раз 28-го авг[уста]. Он устроил так, что я ежемесячно получаю из казначейства 37 р. 50 к. квартирных. Жить с каждым днем дороже – ежедневно на что-н[и]б[удь] новое прибавляют, т[а]к что смета постоянно меняется. Самое страшное – это дрова, цена на котор[ые] будет все повышаться, как говорят; но тут мы, гимназические, спокойны: один из наших математиков записал нас всех и оптом скупил нужное количество дров на год, причем уплата будет производиться из жалованья в течение 8 мес[яцев]; так же он нам выписал сахар и чай, но, конечно, боишься зарваться, и потому я подписалась на эти два предмета только на 2 месяца.

Город переполнен беженцами, гимназия тоже; у меня в классе их 14, а всего у меня 89 учениц; сегодня открываются 3-и параллели для 3-х особенно переполненных беженками классов; в 3-м кл[ассе] я буду преподав[ать] франц[узский] яз[ык]. Это так безвозмездно, 4 раза в неделю.

Пишет ли тебе Юра? Когда писал в последний раз? К вам должны его письма лучше доходить. Я получила его последнее письмо от 28 авг[уста]. 2-го сентября что-то так неспокойно. Еленочка тоже давно не писала – месяц тому назад.

Будь здорова, моя дорогая, кланяйся Сергею Фёдоровичу и расцелуй всех твоих детей. Воображаю, какая интересная Таточка! Напиши мне Верочкин адрес. Целую тебя, родная.

Твоя С. Шамонина. 21 сент[ября] 1915 г.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.2. Д.6120. Л.45–46об.

№ 126

29 сент[ября] 1915 г. Дорогая Надечка!

Две новости: воинск[ий] нач[альник] прекратил выдачу мне (и др[угим]) квартирных денег до представления ему свидетельства от полиции о том, что до войны мы жили вместе, а т[а]к к[а]к Юра выпущен из Корпуса, то, следовательно, и квартиры у него со мной не было (по нов[ым] разъясн[ениям] в «Прав[ительственном] В[естнике]» и «Инвал[иде]»). Ну, раз не имею права, и говорить нечего, но меня это очень подрезало, тем более, что придется собирать Катю с полным хозяйством и сколько-н[и]б[удь] дать ей на первое время.

Вторая новость, тоже меня очень разволновавшая: Катю вызвал к себе Пред[седатель] Губ[ернского] Земск[ого] Упр[авления] и сказал ей, что место ей будет (учительницы) в Ниж[егородском] уезде, но где именно – на днях ее известят. Катя в восторге, а я плохо себе представляю, как она там будет одна.

А препятствовать тоже нельзя: ведь ей уж 20 л[ет] скоро, и я понимаю, что ей хочется найти свое место в жизни; пусть уж лучше пробует при мне, пока я жива. Дело, конечно, хорошее, живое (никакого сравнения с вечным писанием повесток и суд[ебных] решений), детей Катя очень любит, но дай Бог, чтобы я ошибалась относительно ее сил.

От Юры все нет письма с 28 авг[уста]. Я уж готова просить его писать мне через П[е]т[е]рб[ург], через Вас, п[отому] ч[то], очевидно, письма на нашем тракте пропадают: ты получаешь, а я нет, и других причин быть не может.

У нас с каждым днем все дорожает, просто руки опускаются иногда от новых сюрпризов. Так боюсь, чтобы не набавили хозяева на квартиру, что вот даже среди ночи встала: ото всех слышишь о надбавке, а дума городская, чтобы оградить квартиронанимателей от чрезмерного повышения, придумала таксу на это повыш[ение] от 20 до 35 %; ведь все главные, прежде всего, домовладельцы.

Милая, как я рада, что у вас все хорошо. Сергей Фёдорович, я думаю, доволен назначением Поч[етным] Попеч[ителем]? Устроилась ли Верочка на новой квартире? Вчера ведь должен был быть у Марусеньки экзамен – поздравляю! В отличном успехе не сомневаюсь. Целую всех твоих детей, тебя, дорогая, крепкокрепко. Передай мой привет Сергею Фёдоровичу.

Твоя С. Шамонина.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.2. Д.6120. Л.48–49об.

№ 127

19 окт[ября] 1915 г. Дорогая Надя!

Спасибо за присылку 10 р., которая меня очень удивила: я никак не ожидала, что Катя тебе об этом напишет, и думала как-н[и]б[удь] уладить сама. Я тотчас же передала по назначению. К[атя] очень довольна и ничем не смущается. Сегодня жду от нее еще письма. Юрочка благополучен. Володя, по-видимому, доволен; кажется, и у Зины нет поводов быть им особенно недовольной. К сожалению, там уже начались ссоры из-за мальчика: у мамы с Зиной, и я вполне на стороне Зины. Хоть и жаль старушку, и хотелось бы исполнить ее законное желание познакомиться с внуком, хоть и не родным, но вводить Володю в общество всех родных внуков – «героев» к тому же, очень страшно. Мы все здоровы, учимся, кто утром, кто вечером, и сумбур этот очень утомляет – ну, что же делать. Пиши, голубушка, о себе и своих. Не собираешься ли ты к Наденьке? Целуй всех своих от меня, а я тебя крепко-крепко целую и за все благодарю, милая, родная.

Твоя С. Шамонина.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.2. Д.6120. Л.51.

№ 128

Дорогая Надечка, как поживаешь? Здоровы ли вы все?

Мы здоровы, несмотря на отвратительную погоду и слякоть, перемежающеюся с гололедицей: ни проезду, ни проходу сносного нет, особенно в наших краях.

Юра писал недавно и прислал двадцать рублей, а в прошлом месяце – 50 (ты спрашивала меня, помогает ли он мне). Чувствую, Надечка, что мне надо отказаться от вашей помощи: трое взрослых, Вовочка мне ничего не стоит, и я живу только с двоими – такова внешность. Получаю я 48–50, но сегодня или завтра будет заседание Попечительского совета, на котор[ом] начальница будет просить увеличить нам (кл[ассным] дам[ам]) хоть на время такой «страшной дороговизны» жалование на 10 р., Жаль, не могу найти себе урока; предлагали за 7 р. в месяц, я отказалась, а сейчас только такие и есть: 3–10 руб. А мне необходимо найти рр. за 20, п[отому] ч[то] я пригласила Андрюше репетитора по математике за 20 р. У Андр[юши] в четверти 3 двойки: по алгебре, геометрии и географии. Милая, меня так мучает мысль о том, что вы все (а в частности С[ергей] Ф[ёдорович]) считаете меня безответственной. Может быть, и надо было бы как-н[и]б[удь] устроить все по-другому, да я не умею, ничего не выходит. Занята я так: 1 неделю ухожу в гимн[азию] к ½ девятого и прихожу в 2 ч.; в тот же день (4 раза в неделю) давать урок франц[узского] в III – для беженок в гимназ[ии] ухожу к 5 час. и возвращаюсь в 7 ч.

Другую неделю ухожу к ½ 3-го, а возвращаюсь к 8-ми, к обеду. Понятно, трудно найти урок, не имея постоянного свободного времени; надеюсь только на детей, у котор[ых] такие же ненормальные занятия: то утр[ом], то вечером. Теперь вот что, дорогая, чтобы вы не очень уж плохо обо мне думали – вот мои расходы определенные:

Квартира – 30 р.

Дрова – 15

Вода – 4

Прислуга – 10

Прачка – 7

Молоко – 6

Керосин – 7

Андр[юшин] горяч[ий] завт[рак] – 3

Стол (с чаем, булк[ой] и пр[очим]) – 68 р. / 150 р.

А теперь еще репетитор – 20/170 р.

А затем: ремонт платья и обуви, учебные пособия, трамв[ай], а иногда из-возч[ик] и еще чего-н[и]б[удь], чего сейчас не придумаешь… напр[имер], вычеты на раненых и в учит[ельскую] кассу – да мали ли что…

Получаю я:

Своих – 48-50

От тебя – 40

Ник[олай] Н[иколаевич] – 20

Серёжа – 25/133 р.

От Юрочки не всегда и неопредел[енно].

Видишь, как важно, чтобы прибавили 10 р. в гимназии.

Милая, дорогая Надюша!

Ты не удивляйся и – чего, Боже избавь, не обижайся, что я так вдруг все это выписала: я устала вертеть и днем, и ночью в уме все эти цифры, приправленные еще мыслью, что может быть еще вы все на меня негодуете. Прости. Целую всех.

Твоя С. Ш.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.2. Д.6120. Л.52–53об.

№ 129

22 дек[абря] 1915 г.

Дорогая Надечка!

Спасибо за детей!

Поздравляю тебя, Сергея Фёдоровича и всех твоих с наступающими праздниками и крепко всех целую.

Катя и Володя с нами, мы все здоровы; вот только от Юрочки давно нет письма. О его награде я узнала от Кати и Володи. Надеюсь, все-таки, что его отпустят, когда заливы замерзнут.

Мы только вчера кончили ученье, и так хорошо [было бы] отдохнуть.

Катенька очень весела и довольна; немного пополнела, но очень посвежела. Володя длинный и худой, но вид здоровый.

Будьте здоровы, веселы, счастливы! Целую. Кончаю, потому что дела очень много. Твоя С. Шамонина.

Дорогая тетя!

Поздравляю Вас и всех Ваших с Рождеством и Новым Годом и желаю Вам всего хорошего. Спасибо, что поздравили меня с именинами, я была рада Вашему письму. Теперь я дома. Я очень устала. Крепко всех целую. Привет С[ергею] Ф[ёдоровичу]. Катя.

Дорогая тетя! Поздравляю тебя с Праздником и желаю тебе всего хорошего! Андрей Шамонин.

Дорогая тетя! Поздравляю тебя, Сергея Фёдоровича и всех твоих с Рождеством Христовым и желаю вам всего лучшего. Володя.

Дорогая тетечка! Поздравляю тебя и дядю и всех твоих с праздником Р.Х. и желаю Вам всем всего, всего, всего хорошего.

Любящая тебя: Соня.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.2. Д.6120. Л.55–56об.

№ 130

24 января 1916 г.

Дорогая Надечка, в первый раз, кажется, я тебе позавидовала: ты видела Юру и будешь его видеть каждый раз, как он куда-нибудь поедет, п[отому] ч[то] всегда через Петроград. Ну, что поделаешь: за детьми не угонишься, и слава Богу, что он здоров и весел.

Спасибо, милая, за присланные деньги.

Не знаю, писала ли я тебе, что мне поручили уроки и немецкого языка (раньше были франц[узского] яз[ыка]) в III классе. Еще ко мне ходит ученица VII кл[асса] из другой гимназии заниматься французским; этот урок я взяла, чтобы оплачивать Андрюшиного репетитора, т[ак] к[ак] опять у него двойки в четверти. Сонечка учится порядочно, хотя признает нужным только два предмета: немецкий яз[ык] и танцы.

29 января

Вот когда продолжаю, милая Надюша, прерванное письмо. Как раз сейчас та неделя, когда я хожу в гимназию 2 раза, да еще урок даю. Ты меня спрашивала, как уезжал Володя – с сожалением, но с сознанием долга. В тот же день, как он приехал к Зине, пришла туда и Еленочка.

Надя, милая, если можно, передай Сергею Фёдоровичу следующее: 19 января открылся в Нижнем Народный университет, от которого было обращение ко всем, кто может пожертвовать пособия руководства и т[ому] п[одобное], между прочим, по истории книги, брошюры и т[ому] п[одобное]. Наши молодые историки большие поклонники Сергея Фёдоровича, и пре-под[аватели] Нар[одного] Ун[иверситет]а выразили желание иметь побольше его работ, так вот, если бы С[ергей] Ф[ёдорович] захотел сделать такой дар нашему молодому и симпатичному учреждению, то надо адресовать в «Правление Ниж[егородского] Народн[ого] Университета», и то, чтоб к[а]к-н[и]б[удь] не затерялось, можно переслать и на мое имя, а я передам кому следует.

Крепко целую тебя, дорогая, Ниночку, Верочку, Наташеньку и Марусеньку, Мишу и Наденьку, если она уже у вас. Сергею Фёдоровичу передай мой глубочайший поклон. Будьте здоровы!

Твоя С. Шамонина. 31-го уж 10 лет!

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.4. Д.6121. Л.1–2об.

№ 131

19 февраля 1916 г.

Дорогая Надечка!

Как поживаете? Что у Вас нового? Я уж давно от тебя не имела письма.

Больше недели сижу дома, т[о] е[сть] езжу только в больницу Кр[асного] Кр[ес]та на перевязки, т[а]к мне там 2 раза вскрывали карбункул, образовавшийся на шее.

От Юрочки последнее письмо было от 27 января.

Приехал ли Коля и была ли Наденька? Здорова ли Верочка? Нет ли у тебя новых карточек, которые я могла бы тоже получить? Очень хочется повидать твоих девочек, Мишу, Наточку и Алешеньку, о котором я до сих пор никакого понятия не имею.

Как чувствуется весна, Надюша, и как мне страшна.

Кончаю, п[отому] ч[то] пришла ко мне ученица. Будьте все здоровы. Крепко целую тебя и всех твоих.

Твоя С. Шамонина.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.4. Д.6121. Л.4–4об.

№ 132

Дорогая Надечка!

Что у вас нового? Здоровы вы ли все?

Получила я письмо от Юрочки (от 2-го марта) из Феодосии, пишет: «стою под Феодосией…», и ни названия корабля, никакого адреса, по которому я могла бы ему написать. Послала на всякий случай «до востребования», чтобы он меня известил о времени своего обратного проезда через Москву, чтобы я могла выехать ему навстречу, хоть только взглянуть на него. Пожалуй, и это не выйдет.

Мы все здоровы. Андрюша поправляется со своим гимназистом-репетитором, но еще не знаю, какова у него будет эта, 3-я четверть.

Как я жду отпуска, как устала от этой тормошни то утром, то вечером, то и утром, и вечером. Погода у нас, как всегда в Нижнем: сегодня идет дождь, а завтра – 10 град[усов] морозу, гололедица – и множество больных.

А вдруг мне дадут знать, когда Юрочка будет в Москве, и я все так устрою, чтобы ехать, а через реку не пустят (вон как сейчас льет)? Я тогда, кажется, с ума сойду.

Будьте здоровы, мои дорогие, и пусть у вас будет все гладко, хорошо, радостно! Крепко всех целую.

Твоя Шамонина. 16 марта 1916 г.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.4. Д.6121. Л.6–7.

№ 133

7 апреля 1916 г.

Христос Воскресе!

Дорогие Надя и Сергей Фёдорович, поздравляю Вас и желаю, чтобы к празднику Миша был совсем здоров, и еще много-много хорошего!

Катенька приехала в субботу на Вербной с бронхитом, Володя тоже сильно кашляет; думаю, что теперь, когда ледоход прекратился, все пообсохнет и болезни наши пройдут. Сегодня уже пошел пароход в Рязань.

Поздравь от меня, Надюша, Верочку, Ниночку, Наташу, Марусю и Мишу, а также Катерину и Машу.

Ты спрашивала про Володины дела: он 2-й ученик, четвертные оценки прекрасные, и поведение 5 – (пошаливает). У Андрюши нет двоек. У Сонечки пока все благополучно (отметок у младших нет).

Спасибо, дорогая, за присланные к празднику деньги.

Всего лучшего! Крепко всех Вас целую.

Твоя С. Шамонина.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.4. Д.6121. Л.9–9об.

№ 134

14 апреля 1916.

Дорогая Надечка!

Мы все очень обрадовались предполагаемому приезду Сергея Фёдоровича. Если б он захотел, я была бы счастлива устроить его у нас. К сожалению, пока не знаю, какое время (часы и день) будет у меня занято, т[а]к к[а]к предполагается «поломничество» с ученицами к гробнице, стояние на площади и пение и проч[ее] – выяснится это, вероятно, на ближайшем совете. Только не болели бы ноги, как сейчас; я все праздники сижу дома, п[отому] ч[то] не могу обуться.

Катя и Володя поправились. Послезавтра буду провожать Володю в Москву.

Как я рада, что Юрочка встретил праздник с Вами, а не на миноносце. Как странно, что от Еленочки я не получила письма, и уж давно. Не знаешь ли ты чего-нибудь о ней?

Будьте все здоровы и всего лучшего!

Как весело гудят пароходы. А каким путем приедет Сергей Фёдорович?

У нас в садике зеленеет травка, терраса открыта, и мы греемся на солнышке.

Целую тебя, дорогая, и всех моих милых племянниц и Мишеньку. Поцелуй Верочку и Таточку.

Твоя С. Шамонина.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.4. Д.6121. Л.11–12.

№ 135

26 апреля 1916 г.

Дорогая Надечка!

Спасибо за деньги. Отвечаю на твое письмо.

Мы здоровы, в общем, только ноги у меня все болят к вечеру. Не дождусь конца занятий, чтобы отсидеться и отлежаться дома. У нас кончается все 28-го мая, у Сонечки, кажется – 21-го, и у Андрюши, а Володя написал, что его отпустят 13-го. Впрочем, у нас завтра будет Совет – может быть, что-н[и]б[удь] новое услышим.

Ты спрашиваешь – когда уехал Володя: в субботу на Пасхе, т[а]к что в воскресенье был уже у Зины. Он очень вытянулся, и они с Андрюшей одного роста.

Вот Андрюша меня очень заботит: репетитор-ученик VI кл[асса] ему очень помогает, но сам-то Андрюша очень вял, и постоянные у него головные боли. Только бы на август ему ничего не отложили.

Я так рада видеть Сергея Фёдоровича и очень боюсь, что за тормошней мало его увижу: оказывается, мы, классн[ые] дамы, поведем своих девочек на площадь, где они будут петь на эстраде с другими учащимися, а еще раньше в соборе на панихиду – вообще, что-то для меня страшное (из-за ног). Вот если бы Сергей Фёдорович не на один день приехал. Я была бы спокойна, что увижу его по-настоящему у себя и поговорю, и поухаживаю за ним – если и не так, как вы все за мной, когда я приезжаю, то хоть как сумею и смогу.

У меня еще надежда – это, что вы все поедете по Волге и мы увидимся.

Юрочек писал мне еще после Пасхи. Что-то там творится… Уж я как-то съежилась и боюсь и говорить об этом, но, кажется, ни минуты не перестаю думать. Божья воля!

Всего доброго вам всем. Целую. Твоя С. Шамонина.

Получила письмо от Катюши. Она освободится после 18-го (и у них будут свои торжества и сбор), но она там дождется разрешения вопроса: будет ли она получать жалование летом или как заступающая на место призванного, нет; и тогда она хочет просить перевода на штатное место. Она здорова и много гуляет с учениками. Будь здорова, милая!

С. Ш[амонина].

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.4. Д.6121. Л.14–15об.

№ 136

11 мая 1916 г.

Дорогая Надечка!

Мы все так были огорчены, а Сонечка очень плакала, что не удалось попрощаться с Сергеем Фёдоровичем на вокзале. Сначала мы попали только на третий пароходик (один был переполнен, другой сломался), а на вокзале нас задержали из-за перронных билетов, не объяснив, где их брать, т[а]к гривенников серебр[яных] теперь нет для автомата. Оказывается, надо их покупать в кассе, стоя в хвосте – все равно не вышло бы. И мы из залы видели, как отходил поезд С[ергея] Ф[ёдоровича], но его самого не видали. Такая досада! А мы приготовили маленькие посылочки тебе, Еленочке, Зине и Володе и письма.

Погода у нас совсем испортилась: холодно и моросит дождь. Здоров ли Сергей Фёдорович? Меня беспокоит, не простудила ли я его.

Милая! Как только что-н[и]б[удь] узнаешь о Юрочке, напиши; или из газет не узнаешь ли относящегося к нему – вырежи и пришли. Очень прошу.

И еще прошу: напиши и ты Зине, попроси ее постараться найти Кате урок на лето, куда-н[и]б[удь] на дачу, в деревню. Это прямо необходимо для ее здоровья – уехать из Нижнего поскорее. Когда-нибудь объясню.

Крепко целую тебя и всех ваших. Сергею Фёдоровичу кланяюсь и извиняюсь за все недочеты, от которых он терпел.

Всего лучшего!

Твоя С. Шамонина.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.4. Д.6121. Л.17–18.

№ 137

29 мая 1916 г.

Дорогая Надечка! Все у вас хорошо? Вы переезжаете уже на свою квартиру? Дай Вам Бог всего лучшего и полного удовлетворения!

Спасибо, милая, за деньги, которые сейчас, как нельзя более, кстати: это ужас, какая идет вакханалия со всеми продуктами, обувью, материями и дровами!

Порадуйся, Надюша, с нами: Андрюша перешел без переэкзаменовок и работ: про Володю и Соню ты уже знаешь.

Я совсем освободилась от гимназии и все писание окончила и сдала. Уроки мои (частные) тоже кончились, и я отдыхаю, т[о] е[сть] шью кое-что детям; в то же время ищу еще уроков – что-то будет…

А вы не собираетесь (когда устроитесь) прокатиться по Волге? Крепко тебя целую, кланяюсь Сергею Фёдоровичу и всей Вашей милой семье.

Твоя С. Шамонина.

Что сейчас знаешь о Юре?

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.4. Д.6121. Л.20.

№ 138

I/VI 1916 г.

Буду [в] воскресенье. Софья Шамонина1.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.4. Д.6121. Л.21.

№ 139

10 июня 1916 г.

Дорогая Надечка!

Доехала я очень хорошо: мне уступили большое верхнее место, и я спала. Дома была в 12 час. ночи; все повскакивали мне навстречу. Застала тишь и гладь, а Сонечка написала сгоряча, да и запас открыток был. Катя очень мила и необыкновенно ласкова. Вчера в Управе ей подсчитали, что за три летних месяца ей дадут сто десять рублей. Без вычета и даже с прибавкой по 5 р., начиная с апреля; вчера же, в день моего приезда, получено письмо от Мар. Алекс. Мари-ний, в котором она советует, как удобнее Кате ехать к ним. Леночка Мар[иний] (старшая и К[атина] приятельница) пробудет там до 20-го июня, и Катя торопится, чтобы ее застать. Сонечка очень просится доехать с К[атей] до Москвы, куда ей давно хочется, вопрос только: как назад, с кем? Если Зина ответит вовремя, что сейчас поедет по Волге (чтобы от Ниж[него] вверх проехать к Вам), то я С[оню] пущу.

Мы сидим совсем без сахара – ни песку, ни кусками: во всем городе нет. А вчера приходили уполномоченные от города за сведениями относительно состава семьи и выдали мне продовольственные карточки на: сахар, пшен[ичную] крупу, пшено, соль, дрова, но выдача по этим карточкам начнется с 1-го июля, кроме дров: последние – с 1-го сентября.

Успокой Ниночку: я даже своим не сказала, что она собирается к Еленочке, т[а]к проболтаться не смогут. Проливной дождь в Москве решил для меня вопрос: ехать прямо домой, не заезжая в Москве, хотя все же было очень грустно проехать мимо.

Вчера встретила в трамвае Лену (бывш[ую] Шепелеву): Мар[ия] Алекс. Поливанова умерла, и Ольга Львовна уехала ее хоронить; Люша (младшая из Шепелев[ых]), собираясь опять уехать на фронт из побывки, вдруг впала в летаргию на сутки с лишним, а очнулась полупомешанной: все ей что-то чудится страшное, она не переставая бормочет, крестится и вокруг себя крестит пол. Ее не оставляют одну ни на минуту, а бедная Ольга Львовна как раз должна была уехать, выписав к Люше Ольгу Шеп[елеву]. Какой ужас! И еще года не прошло со смерти Дмитр[ия] Петров[ича].

Спасибо, дорогая моя, за все! Я так счастлива, что повидала Юру, и поездка меня освежила. Теперь примусь за шитье, а если Бог даст – и за уроки.

Напиши, как себя чувствует Сергей Фёдорович: прошла ли слабость?

Крепко всех вас целую. Всего лучшего!

Ваша С. Шамонина.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.4. Д.6121. Л.22–23об.

№ 140

Милая Надя!

Юрочке лучше, он ходит, только боюсь, что сегодня уж очень расхрабрился. Думаю, завтра вечером (вторник) выехать отсюда, а в среду из Петрограда. Надеюсь, Сергею Фёдоровичу лучше. Передай ему мой привет. Целую тебя и Ниночку.

Твоя С. Шамонина1.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.4. Д.6121. Л.25.

№ 141

29 июля 1916 г.

Дорогие Надечка и Сергей Фёдорович!

Так как почта теперь запаздывает, то я заранее поздравляю Вас с наступающим днем Ангела и с дорогим именинником. Самое главное из того, что я могла бы пожелать – налицо: страшно рада, что Вы совсем здоровы! А остальное приложится. Вероятно, и Надина маленькая операция сделана? Спасибо за деньги!

Сонечка у Еленочки, и обе они очень счастливы. Соню заведующая лазаретом с 61 ранеными пригласила помогать ей кормить раненых, которые называют С[оню] «сестрица», а доктор велела нашить ей Красный Крест. Все это мешает ей собирать грибы в парке и бегать с детьми дьякона. «Мне скучно без тебя», пишет Соня, «но за работой оно не заметно». Катя в Геленджике. Андрюшу увезла к себе на дачу моя сослуживица, тетя Андр[ея] товарища, и вот мы с Володечкой одни. Много говорили, обдумывали и додумались – и вот, очень прошу со мной подумать и посоветовать, а нам что-то очень захотелось так сделать. Это уже и Юрочкино желание. Впрочем, мы ему тоже пишем о нашем непременном желании и о содействии и будем с нетерпением ждать от него и от Вас ответа-совета.

В свой приезд Сергей Фёдорович привез мне вырезку из Русск[ого] Сл[ова] о приеме в Морской Кад[етский] Корп[ус] в Севастополе в 1916 г.1 Там есть пункты, как-то ускользнувшие от внимания раньше, но очень важные: 1) Безо всякого экзамена, после медицинского осмотра Володя может быть принят в этом августе, и, если его свидетельство о переходе в 4-й класс (среднего уч[ебного] завед[ения]) выдержит конкурс, то на казенный счет. Володе страшно захотелось туда поступить, п[отому] ч[то], оказывается, он прошел у Зины (пожалуйста, этого ей говорить не надо) меньше, чем в институте, и мы боимся, что, оставшись еще на год, он очень отстанет и не сможет за лето хорошо приготовиться к конкурсному экзамену в Петрограде, или Севаст[ополе]. А тут – без экзамена! Какая прелесть! Мне раньше жаль было так далеко его отпускать, но его это не пугает, Юрочка тоже находит, что Вол[одя] уже большой, а еще мы вспомнили, что Соня2 ведь не очень далеко – может быть, когда-н[и]б[удь] и случится ей быть в Севастополе. Так вот, милые мои, первые мои друзья после моих детей! Взвесьте все и скажите Ваше слово, такое для меня ценное.

Очень жаль, что так это для Вас не вовремя: столько надо Вам укладывать и устраивать1 и, может быть, Вы даже торопитесь к 5-му июля – но что же делать: как надумали, так и с Вами поделилась, а Вы, отдыхая, и прочтете. Крепко целую. Позвольте уж обоих? И желаю еще полнее счастья на новоселье!

Всем сердцем Вас всех любящая С. Шамонина.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.4. Д.6121. Л.26–26об.

№ 142

1 августа 1916 г. Дорогая Надечка!

Я не знаю, когда вы должны вернуться, и пишу наугад.

В ту же ночь, как вы уехали, я заболела (темп[ература] – 40,1) – говорят, что было воспаление в легком. Теперь я здорова, чуть-чуть еще кашляю и слаба, но темп[ература] нормальная.

Получила, наконец, сегодня извещение от Корпуса, что 11 -го в 10 час. утра Володя должен явиться на медиц[инский] осмотр в Сев[астопольский] Морск[ой] Корпус, причем это извещение и будет служить документом для права въезда в Севастополь. Значит, 6-го или 5-го (как будут билеты) мы выедем из Нижнего. Сонюрочку я на это время уже уговорилась устроить: ей будет хорошо и весело. А вот бедный Андрюшенька останется один в пустой квартире, а это меня удручает. Сейчас он поехал к товарищу на дачу, но 5-го эта семья уже переедет в город.

Совсем не знаю, как все это выйдет, т.е. когда начнется в Морск[ом] Корп[усе] учение, и останется ли Володя там или вернется со мной, чтобы в сентябре опять ехать (но уж одному придется).

Поздравляю Мишеньку и вас всех с приближающимся 17-летием его.

Крепко тебя целую, милая! Сергею Фёдоровичу мой сердечнейший привет. Девочек крепко целую. Миша, наверное, еще остался в деревне.

Твоя С. Шамонина.

От Юрочки ничего давно не получала.

Напиши ваш новый адрес.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.4. Д.6121. Л.28–29.

№ 143

21 августа 1916 г.

Дорогая Надечка! Простите, ради Бога, мою бесцеремонность. Это я телеграфировала в отчаянии: такой длинный путь, так все дорого; в гостинице, кажется, каждый вздох стоит денег. И вот я просила Юрочку выслать Зине, а ее поскорее прислать мне, что она и сделала, но мне этих денег не давали целых три дня, п[отому] ч[то] в телеграмме перепутали мою фамилию. Наконец, 16-го вечером мы выехали из Севастополя. Я поняла, что вы еще не возвратились в Петрогр[ад], и надеюсь – ничего мне не высылали в Севастополь.

Володя принят, с него уже сняли мерки для платья, белья, сапог и проч[его], но занятия начнутся лишь в конце сентября или в начале октября, т[а]к что он вернулся со мной, а когда пришлют извещение о явке, он поедет уже один. Он очень доволен. Директор нам обоим понравился, фамилия его Воро-жейкин1, и он из Петр[оградского] Морск[ого] Корпуса. Вернувшись, застала Андрюшу в постели в жару с больным горлом. Хорошо, что Катя уже вернулась и послала за доктором. Делали исследование, опасаясь дифтерита (поэтому я и не писала по приезде), но вчера выяснилось, что ничего страшного нет – простая жаба, т[а]к что сегодня разрешили взять Соню домой, и мне завтра идти в гимназию. У Володи нашли что-то на веке и велели лечить. Завтра он пойдет к глазному врачу. Целую.

Твоя С.Ш.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.4. Д.6121. Л.31–31об.

№ 144

Нижний Новгород. 30 авг[уста] [19]16 г. Дорогая Надя!

Вчера я получила из Севастополя 60 р., посланные тобою. Ты уже, верно, получила мое письмо с объяснением, почему я решилась телеграфировать вам? Повторять неприятно. Первым моим движением было послать сейчас же эти деньги тебе, но потом я решилась оставить их с тем, чтобы мне в том месяце не присылала и еще в следующем половину – хорошо, Надечка? А то в этом месяце все сошлось: и дрова, и учебники, и Катенькин отъезд в деревню. Бедняжку (Земство) Управа очень подвела, выдав жалование только за 2 месяца, вместо четырех: вероятно, это потому – некоторые, получив жалов[ание] за летние месяцы, уходят из школы. Сегодня я проводила Катю. Теперь будем ждать извещения из Сев[астопорльского] М[орского] К[орпуса] о начале занятий. Разве ты не получила моего письма о том, что Володечка принят на казенный счет.

Поедет он уже один, как это ни грустно. Он очень рад, что принят и смотрит бодро на свое пребывание в Сев[астополе] и ликует, что 1½ мес[яца] еще «погуляет». Впрочем, сегодня начал заниматься математикой.

Андрюша послезавтра пойдет на молебен, а Сонечка учится третью неделю. Все мы здоровы.

Грустно, что от Юрочки давно нет писем, и я так и не знаю, получил ли он наши письма о принятии Володи в М[орской] К[орпус].

Поздравление к 26 августа, должно быть, запоздало, п[отому] ч[то] я только теперь узнала, наконец, №№ вашего дома и квартиры.

Совсем устроились? Какое торжественное будет 17-е сент[ября].

Крепко целую тебя и детей твоих. Сергею Фёдоровичу передай мой самый сердечный привет.

Будьте здоровы и радостны!

Очень ли изменился Алёшенька и как себя чувствует Наденька?

Твоя С. Шамонина.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.4. Д.6121. Л.32–33об.

№ 145

14 сентября 1916 г.

Дорогая Наденька!

Поздравляю тебя, Сергея Фёдоровича, Верочку и всех. Крепко тебя целую и желаю всем вам всякого благополучия.

Мы все здоровы, только Володя продолжает ходить к глазному доктору. После двадцатого уже буду ждать извещения из М[орского] К[орпуса]. Как это ни хорошо, а все-таки жутко будет отправлять мальчика. Хотелось бы мне проводить его хоть до Москвы, чтобы уж самой усадить в Севаст[опольский] поезд, да не знаю, удастся ли (из-за службы).

Юрочка в командировке, живет в гостинице, а в каком городе не написал. Впрочем, сейчас уже он, может быть, опять на миноносце.

Катеньку, бедную, другая учительница выдворила из казенной квартиры, и ей пришлось поселиться в избе, пока с хозяйкой – бабой, которая на зиму уедет; и дрова ей придется самой покупать; квартирных ей дали 10 р. в месяц. Она зовет меня приехать посмотреть, как она хорошо устроилась, но я не решаюсь: 1) теперь очень холодно и дождливо, и 20 верст ехать полем мне страшно после моей болезни, а 2) как раз может в мое отсутствие прийти пакет из М[орского] К[орпуса] (Катя зовет на 2 праздника: 25-26 сент[ября]). Катя пишет, что дети к ней очень хорошо относятся, но удивительно небрежное отношение Земск[ой] Упр[авы] к народным учителям: К[атя] до сих пор не получила жалованье за июль и август .

Антонина Дмитриевна не бывала до сих пор, и фамилия ее мне ни разу не встречалась.

Жизнь у нас просто кошмарная из-за дороговизны и недостатка продуктов; сил нет всего запасти, и страшно за ближайшее будущее. А платье, а обувь – какое-то безумие. Я знаю, что так везде, но это не утешение.

Крепко тебя, дорогая моя, целую. Вероятно, вы уже совсем устроились, и именины будут красивые. Всем вам мои самые хорошие пожелания!

Крепко вас любящая. С.Ш.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.4. Д.6121. Л.35–36об.

№ 146

24 сентября 1916 г. Дорогая Надя!

Сейчас только (в 9 ч. вечера) получила пакет из Морск[ого] Корп[уса] о том, что я должна «доставить 4-го октября» Володю в Сев[астополь] в Канцелярию М[орского] К[орпуса], и что «это извещение, с разрешения Сев[астопольского] коменданта служит пропуском для въезда в Сев[астополь]» мне, «сопровождающей сына», и т.д.

Что уж теперь делать? Я тогда говорила в Канцелярии, что Володечка поедет один, а пропуск на мое имя; там очень строго, и в Симферополе высаживают, у кого нет личного пропуска; ну что, если Володю задержат в Симф[ерополе]. А ехать мне с ним так ужасно дорого. 1-го вечером надо выехать из Нижнего и постараться попасть на утренний Севастоп[ольский] поезд, а если в Москве повидаться с Зиной, Серёжей и Еленочкой, то надо выехать 31-го. Числа 30-го надо брать билеты на городской станции. Как все это сложно теперь. Сегодня получила письмо от Юрочки: у него все хорошо, и он высылает Зине деньги, которые она мне присылала в Севаст[ополь].

Крепко тебя целую, дорогая Надюша. Передай Сергею Фёдоровичу мой привет и расцелуй детей.

Всего хорошего!

Твоя С. Шамонина.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.4. Д.6121. Л.38–39об.

№ 147

25/9-1916 г.

Платоновой. Каменноостровский, 75. Петроград1.

Должна ехать [с] Володей. Пропуск [на] мое имя.

Шамонина.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.4. Д.6121. Л.40.

№ 148

10 октября 1916 г.

Дорогая Надечка!

Вот Володечка и в Морском Корпусе. Спасибо тебе и Сергею Фёдоровичу! 5-го, после торжественного молебна и «открытия» Корпуса, я брала Вовочку в отпуск, т.е. мы с ним провели время в городе до моего отъезда, до 8½ час. вечера. Один из родителей, живущих в Севаст[ополе], предложил В[олоде] приходить к ним вместе с их сыном по праздникам; я заявила об этом ротн[ому] командиру (Владимиру Владимир[овичу] фон Бергу1), и, если Вовочке там понравится, он будет ходить.

Еленочка так и не написала еще адрес своих, т.е. игуменных старичков.

Володя бодр и доволен; сегодня у него должно было начаться учение. Помещаются кадеты, кушают и учатся в разных 3-х домах, предназначенных для квартир педагогов, а главный дом, собственно корпус, еще не готов. Мальчики не научатся всякой фронтовой премудрости, будут ходить в своем платье, и сейчас это такая пестрая толпа. Пугает меня, что там напринимали не только перешедших в 4-й класс, но и в 5-й и даже в 6-й, есть прямо «дяденьки». Ну, что Бог даст.

В Москве я никого из родных не видала: очень уж мы туда торопились, а, оттуда едучи, я должна была переночевать в Москве, т[ак] к[ак] вечерний поезд в Нижний отменен, и я уехала утром, а вечером в субботу была дома. Зина как раз была в Петр[ограде], и, хоть неловко было без хозяйки, я была вынуждена расположиться у нее на ночь. Бедная Зиночка! Как я боюсь за ее здоровье.

Надеюсь, у вас все хорошо? Поздравляю тебя с именинницей – Зиной.

Ты, Надечка, наверное, захочешь написать Володечке, так вот его адрес: Севастополь, Северная Сторона, Морской Кадет[ский] Корп[ус], Кадету… Крепко всех вас целую. Всего лучшего.

Твоя С. Шамонина.

В Севаст[ополе] я встретилась с Варв[арой] Владисл[авовной] Руадзе, женой товар[ища] Обер-Прокур[ора] Д[епартамен]та Сената, с которой мы были знакомы девочками, бывали друг у друга, в один год вышли замуж, а потом жили в Витебске, где ее муж был тов[арищем] прок[урора]. Она очень мне обрадовалась и все убеждала своего сына (тоже поступ[ил] в М[орской] К[орпус]) подружиться с Володей, который ей очень понравился. Мальчик славный и тоже одинокий в Севаст[ополе].

Будьте здоровы! С.Ш.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.4. Д.6121. Л.41–42об.

№ 149

30 октября.

Дорогая Надечка, спасибо!

Как я рада, что у вас все хорошо! Совсем устроились? Представь себе, как я волнуюсь: Вовочка захворал (пишет простая простуда), лежит в лазарете, а от

Юры с конца сентября нет ни строчки. Не знаешь ли ты чего-н[и]б[удь] нового о нем? Соня (сестра) написала Володе. А писал ли он тебе? Мне он много пишет каждую неделю. Он очень доволен, и учиться ему легко. Кормят хорошо, но Володя находит, что «маловато». Он подружился с Сережей Руадзе, сыном бывшего Володиного сослуживца (В[олодя] был следователем в Витебске, а Р[уадзе] товар[ищ] прокурора; а мать его, рожд[енная] Горчакова, моя девическая знакомая и по Витебску). Серёжа каждый день навещает Вовочку в лазарете.

Андрюша и Соня здоровы. Катенька недавно приезжала на 2 праздника. У меня опять нарыв на шее, но уже проходит. Урока частного у меня нет, только с беженками франц[узский]. Целую вас всех, моих дорогих.

С. Шамонина.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.4. Д.6121. Л.44.

№ 150

Дорогая Наденька, спасибо! Как я рада вашему настоящему семейному счастью! Дождусь ли я своих внуков.

Мы все здоровы. У меня эта неделя будет очень трудная: мои шестые классы устраивают вечер 5-го, и вся неделя пройдет в усиленных репетициях и приготовлениях.

Володечка пишет, что ходит в отпуск к каким-то Сониным знакомым – очень милым людям, все-таки он скучает.

Катенька в каком-то неопределенном положении: она «номинально», как мне сказал ее инспектор, Березниковская учительница и штатная (с. Березняки – в ½ верстах от станции), но «командирована в Бакшеево» (20 верст от той же станции), не выехав оттуда. Долго ли будет ее «командировка» – он сам не знает.

Кате нужно было бы выдержать экзамен на учит[ельниц]у Высшего нач[ального] учил[ищ]а; многие держат у нас при учительском институте, но Катю не уговоришь это сделать.

Надюша, милая, если б ты могла узнать, напр[имер], через Сергея Фёдоровича вот относительно чего: те (кто до издания нового), кого новый закон застал на должности преподавательницы младших классов гимназий, могут оставаться ими на будущее время или же они должны тоже держать экзамены при испытат[ельных] комиссиях, в противном случае даже уйти ?¹ Мне это очень важно.

Крепко тебя, дорогая, и всех твоих детей целую. Передай дорогому Сергею Фёдоровичу мой поклон. Где теперь С[ергей] Ф[ёдорович] читает?

Напиши мне еще: Юра не произведен в лейтенанты? Он мне редко пишет, и я понимаю, что ему некогда. Будьте все здоровы и счастливы!

Твоя С. Ш[амонина].

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.4. Д.6128. Л.31–32об.

№ 151

19 ноября [19]16 г.

Дорогая Надечка!

Какой ужас, что ты написала о Сереже. И все-таки, как хорошо, что все это случилось днем, и что могло быть все сделано для его спасения, а не ночью… Я до сих пор мучусь.

При уходе, какой может оказать Олимпиада Николаевна, надо надеяться, что Серёжа совсем оправится. Бедненькая Липочка!

У нас все хорошо, кроме погоды и трудности доставать дрова и сахар. Главное – все здоровы и учатся. Володечка очень доволен, и ему не трудно – это меня утешает. Пишет он аккуратно, каждую неделю. Отпустят его на Рождество уже 14 дек[абря]. Я надеюсь, что дня на 3 (если уж больше нельзя из-за занятий) и Юрочка к нам приедет. Вот уж был бы праздник!

Напиши мне, пожалуйста, что сейчас делается у Зины? Я из Москвы ни одного письма не получала.

Крепко тебя и детей твоих целую. Передай мой поклон Сергею Фёдоровичу и расцелуй моего Юрочку.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.4. Д.6121. Л.45–45об.

Ее Превосходительству Надежде Николаевне Платоновой.

Каменноостровский, 75, кв. 13. Петроград.

Карандашная помета Н.Н. Платоновой: «Лето и осень 1916 г.»1

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.4. Д.6121. Л.46–46об.

№ 152

22 дек[абря] 1916 г.

Дорогие Надечка, Сергей Фёдорович, Ниночка, Верочка, Наташенька, Маруся и Миша, поздравляю всех с наступающим праздником и желаю хорошо его провести. Не могу понять, где Володя до сих пор. Если завтра утром он не приедет, пошлю телеграмму с ответом в Корпус.

Спасибо, Надюша, за присланные деньги.

Я очень расстроена: Володя писал, что 20-го он будет в Нижнем.

Крепко тебя, милая, целую.

Твоя С. Шамонина.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.4. Д.6121. Л.47–48.

№ 153

29 дек[абря] 1916 г.

Дорогая Надечка!

Всех вас поздравляю с Новым годом и желаю всего самого лучшего! Если Юрочка будет у Вас, поцелуй его за меня покрепче.

Спасибо, милая, за присланные деньги и конфеты.

Представь себе: Володино письмо из Севастополя о том, что Юрочка зовет его к себе, и писанное 9-го дек[абря] пришло ко мне 24-го к вечеру. Я уже собиралась телеграфировать в Корпус, думая, не заболел ли там мальчик. Я очень рада, что Володя побывал у Юры и у вас. Вчера получила его полугодовалые баллы: хорошие, и В[олодя] 3-й ученик из 26. Не у Вас ли Ол[импиада] Ник[олаевна]? Еленочка пишет, что она в Петрограде. Будь здорова, милая!

Целую С.Ш.

Ее Превосходительству Надежде Николаевне Платоновой. Каменноост-ровский, 75, кв. 13. Петроград.

ОР РНБ. Ф.585. Оп.1. Ч.4. Д.6121. Л.50–50об.