Повтор «случайных» происшествий как латентная характеристика аутоагрессивного поведения

Под термином аутоагрессивное поведение (АП), обычно понимается осознаваемая или неосознаваемая активность, которая направлена на причинение себе вреда в физической, психической, социальной и духовной сферах [1]. То есть любые действия, укладывающиеся в это определение, по сути, являются аутодеструктивными. И если такие варианты АП, как завершенный суицидальный акт или парасуицид не вызывают сомнений, то некоторые несуицидальные аутодеструктивные феномены, по мнению некоторых исследователей, занимают довольно спорное место в феноменологии АП [3].

Наиболее часто это касается принадлежности акцепции соматических заболеваний, хирургической патологии, вариантов виктимного поведения (подверженность физическому и сексуальному насилию, различным несчастным случаям) и т.д. [16, Солдаткин].

Основным аргументом противников аутоагрессивного происхождения данных феноменов является распространенность их у населения в целом, спорадический и зачастую однократный характер. Весьма сложно оспаривать случайность ситуации, когда человек вышел в поле и погиб от падения на него парашютиста с нераскрывшимся парашютом, или заболел гриппом во время эпидемии. Однако если человек располагает информацией о потенциальной опасности имеющейся ситуации (зная, что в данной местности падение парашютистов – обычное дело), продолжает прогуливаться по полю, как ни в чем не бывало, – это уже наводит на размышления. Таким образом, приходится констатировать, что в настоящее время отсутствует четкая граница между АП и другим, похожим на него, поведением, которое не носит аутоагрессивный характер. Иными словами, между феноменом и его трактовкой не всегда можно ставить знак равенства как в случае завершенного суицида [14, 15]

Следует подчеркнуть, что, действительно, содержательно эти феномены будут схожи (двух мужчин на протяжении жизни избили , первого один раз, второго 100 раз). Однако, посмотрев на них с позиции процессуального подхода, мы увидим, что это совершенно разные ситуации. Подобное повторение «случайных» избиений и т.п. приводит нас к мысли об их неслучайном происхождении [6, 9].

В данном контексте нам представляется любопытным рассмотреть различные варианты «случайностей», которые были выявлены нами при работе с женами мужчин, болеющих хроническим алкоголизмом (ЖМБА), так как, нашим данным, эта категория женщин часто имеет аутоагрессивную направленность [2, 4, 9].

С этой целью нами были обследованы 62 женщины, состоявшие в браке с мужчиной страдающим алкогольной зависимостью, средний возраст в группе составил 39,6 ± 4,6 года. А также аналогичную по численности и возрастной характеристике группу женщин, состоящих в браке с мужчиной без алкогольных проблем. В качестве основного метода исследования использовался опросник для выявления аутоагрессивных паттернов и их предикторов [3]. Для обработки результатов использовались параметрические и непараметрические методы с использованием программы STATISTICA 7.0.

Были получены следующие результаты. В первую очередь, обращает на себя внимание достоверное накопление у ЖМБА различных вариантов несчастных случаев, травматической патологии, подверженности физическому и сексуальному насилию, что отражено в таблице 1.

Таблица 1

Результаты сравнения ЖМБА и жен из неалкогольных браков по представленности у них рискованно-виктимных паттернов

Результаты сравнения ЖМБА и жен из «неалкогольных» браков по критериям поражения соматической сферы

Таблица 2

Данные закономерности обнаруживаются и в ряде других исследователей [3, 10].

Рассматривая рискованные формы поведения ЖМБА в контексте аутодеструктивности, подчеркнем разнообразный характер имеющихся проявлений (изнасилования, серьезные побои, травмы, несчастные случаи, сопряженные с непосредственной опасностью для жизни: дорожнотранспортные происшествия, бытовой травматизм, происшествия на воде).

Похожая картина складывается у ЖМБА и в соматической сфере, что отражено в таблице 2.

ЖМБА достоверно накапливают значительное количество соматических заболеваний на одного человека (четыре и более). Жизнь в алкогольном браке сказывается для ЖМБА, в большей степени, в тяжести и количестве соматических заболеваний, их обострениях, а не просто в констатации их наличия. Помимо этого ЖМБА являются акцепторами оперативных вмешательств, что касается как их тяжести, так и их количества [5, 11].

Для иллюстрации приведем следующий пример.

Пациентка В. (39 лет), бухгалтер. Замужем один раз, имеет одного ребенка. На фоне сниженного настроения у В. часто бывают суицидальные мысли, нередко обдумывает варианты реализации суицида, представляет себя мертвую, размышляет, что «люди скажут». Часто вспоминает лучшую подругу, которая совершила суицид «тоже из-за пьянок мужа». Считает, что той повезло больше, чем ей. Характеризует себя как человека, долго переживающего вину, склонного к периодическим понижениям настроения, периодам острой безысходности. Периодически теряется смысл жизни, возникает желание начать жить сначала (при этом выявляются выраженные реинкарнационные установки). Стала «неосторожной», несколько раз чуть не попала под машину. Собственной смерти не боится. В. уверена, что не проживет более 50 лет. Склонна к периодам немотивированного повышения аппетита, из-за этого постоянно использует изнуряющие диеты: «Знали бы Вы, сколько я мучаюсь». Имеет следующие соматические заболевания: гломерулонефрит, ревматизм с пороком митрального клапана, стенокардию напряжения, миому матки (шесть недель). На момент обследования – фаза обострения ревматизма. Оперативная патология: аппендэктомия, кесарево сечение, первичная хирургическая обработка раны головы, вскрытие подногтевого панариция, девять медицинских абортов. Травматическая патология: 1,5 года назад перелом шейки бедра (сбил мотоцикл), черепно-мозговая травма 10 лет назад (мыла окно и упала с лестницы с высоты второго этажа), в четыре года был очень сильный ожог кипятком: 2,5 месяца лечилась в отделении термической травмы. Четыре года назад была сильно избита на улице неустановленными личностями и обворована (украдена крупная сумма денег). Кроме указанного случая ранее неоднократно была жертвой краж, что также часто рассматривается как вариант скрытой несуицидальной аутодеструкции [7, 17, 18].

Таким образом, все указывает на неслучайность этих находок у ЖМБА, которые, на первый взгляд, носят достаточно «обыденный» и распространенный характер. Все это, в ряде случаев, является вполне закономерным, и подразумевает реализацию собственных аутодеструктивных личностных установок, принимающих подобные закамуфлированные формы [12, 13, 19].

Есть смысл повторно подчеркнуть контекстуальную зависимость трактовки находимых фено- менов. В «просто» несчастных случаях, соматической заболеваемости иногда не стоит бояться увидеть саморазрушающее поведение пациента, поскольку именно это позволяет вносить необходимые коррективы в терапию, не избегая запретной для многих терапевтов темы.

В заключение отметим некоторые признаки несуицидального аутоагрессивного поведения: повторяемость или клишированность проявлений;