Правовое регулирование конкурентных отношений в сфере транспортировки нефти и нефтепродуктов

Рынок нефтепродуктов относится к числу макроэкономических факторов, которые влияют на создание рыночной среды, способствующей устойчивому экономическому росту (Морозова и др., 2020: 3). Оборот нефтепродуктов является одним из источников ресурсного обеспечения отраслей экономики, что диктует необходимость государственного регулирования поддержания конкурентной среды в данной сфере. При этом не вызывает сомнения обоснованность вывода о том, что, учитывая цели государственного регулирования, в отдельных сферах экономической деятельности сохранение конкурентной среды нецелесообразно (Естественные монополии России…, 2007: 27). Задача обеспечения баланса публичных и частных интересов в сфере транспортировки нефти (нефтепродуктов) требует обращения к вопросу о границах договорного регулирования отношений в данной отрасли.

Договорные отношения в сфере транспортировки нефти имеют комплексный характер и охватывают в совокупности поставки, транспортировку нефти и организационные отношения, связанные с эксплуатацией объектов транспортной инфраструктуры. В правовой литературе отмечаются недостатки правового регулирования договорных отношений в сфере транспортировки нефтепродуктов в части определения условий эксплуатации транспортной инфраструктуры, что является одним из факторов ограничения конкуренции в данной сфере (Попондопуло, Петров, 2017: 5). Необходимость устранения названных пробелов законодательства обусловлена задачами реализации Энергетической стратегии Российской Федерации (п. 1) и национальных целей развития государства1.

Учитывая специфику объекта правоотношений в сфере оборота нефти и нефтепродуктов, в правовой литературе обоснован вывод о классификации конкурентных правоотношений на такие виды, как правоотношения по поводу транспортировки нефти и отношения в сфере рынка сырой нефти. Специфика рынка сырой нефти состоит в отсутствии правовых признаков монопольной деятельности в условиях его развитой инфраструктуры. В отличие от рынка сырой нефти, деятельность по переработке и транспортировке нефтепродуктов характеризуется как «олигополистическая», т. к. господствующее положение на этом рынке принадлежит лишь ограниченному кругу «вертикально-интегрированных» нефтяных компаний (Морозова и др., 2020: 23). На данном рынке конкурентами названных «игроков» выступают зарубежные компании, осуществляющие импорт веществ и средств (присадок, катализаторов), составляющих основу для производства топлива и масел. В данных условиях целью государственно-правового (антимонопольного) регулирования рынка нефтепродуктов является защита публичных экономических интересов на основе ограничения и контроля монопольной деятельности и обеспечения конкурентной среды.

Одной из правовых мер антимонопольного регулирования оборота нефтепродуктов является запрет заключения соглашений, направленных на регулирование цены продажи2. Исключения из названного общего правила составляют договоры коммерческой концессии и договоры с участием субъектов, обладающих долей на рынке товаров менее 20 процентов1. Названные ограничения установлены для так называемых вертикальных соглашений, заключаемых между продавцом и покупателем на будущую продажу товаров.

В документах Суда Евразийского экономического союза отражена позиция относительно общих признаков названных соглашений2. В международной практике термин «вертикальные» применяется в случае нахождения участников соглашения на различных уровнях в структуре рынка3.

В судебной практике принят иной подход к определению правовых характеристик «вертикальных» соглашений. Данный вопрос рассматривается с точки зрения соотношения признаков незаконных «вертикальных» соглашений и иных нарушений антимонопольных требований. Высказана позиция о том, что «вертикальное» соглашение не предполагает возможности контроля за действиями субъекта, находящегося на более низком уровне в структуре рынка. Возможность контроля при этом нельзя смешивать с так называемыми консультациями и советами (Шиткина, 2020). Логика такой позиции сводится к выявлению признаков свободного волеизъявления сторон при заключении соглашения.

В части установления признаков «вертикальных» соглашений сформирована практика Верховного Суда РФ. Так, материалами судебного дела установлено, что индивидуальный предприниматель заключил договор поставки нефти с организацией «Н» (далее – посредник). Коммерческая организация (далее – поставщик) поставляла авиатопливо той же марки, что и региональному оператору, но по более низкой цене. Посредник по заниженной цене осуществлял перепродажу нефти другим участникам рынка. Суд квалифицировал данную деятельность как недобросовестную конкуренцию, выразившуюся в продаже сторонним организациям нефти по цене, существенно ниже цены приобретения нефти у поставщика4. В правовой литературе обоснован вывод о том, что для признания навязывания видом неправомерного поведения необходимо наличие у субъекта достаточной для этого хозяйственной власти, т. е. установление признаков доминирующего положения на рынке определенного товара (Петров, 2010).

Следует согласиться с мнением специалистов, полагающих, что в законодательном закреплении нуждаются правовые признаки «вертикальных» соглашений, позволяющие отличить данные соглашения от иных нарушений антимонопольного законодательства5. Толкование правовых норм, предусматривающих признаки отдельных видов нарушений в данной сфере, содержится в разъяснениях Верховного Суда РФ, однако системного правового регулирования данные отношения не получили. Представляется целесообразным применить принятую в зарубежном праве модель «вертикальных» соглашений, для которой характерно определение данных соглашений как договоренностей между субъектами на разных уровнях в структуре рынка, что предполагает возможность контроля за действиями контрагента. По сути, эта позиция получила отражение в п. 26 Постановления № 2 Пленума Верховного Суда РФ от 04.03.2021 «О некоторых вопросах, возникающих в связи с применением судами антимонопольного законодательства». В названном постановлении Верховный Суд РФ рассматривает навязывание условий в качестве вида «вертикальных» соглашений, что исключает применение механизма злоупотребления доминирующим положением6. Однако данный подход не получает последовательного применения на практике, что диктует необходимость внесения изменений в законодательство. Это позволит сформировать более точные критерии разграничения «злоупотребления доминирующим положением» и «“вертикального” соглашения».

Вопрос о соотношении признаков доминирующего положения на рынке и «вертикальных» соглашений является дискуссионным в правовой науке и вызывает неоднозначные толкования в судебной практике, т. к. для «вертикальных» соглашений закон устанавливает признак наличия свободного волеизъявления сторон. При навязывании условий договора сторона использует свое доминирующее положение. Признаки использования доминирующего положения определяются судами с учетом конкретных обстоятельств дела. Так, установление и поддержание монопольно высокой цены перевалки нефти в порту квалифицировано судом как использование доминирующего положения на рынке1.

Установление признаков различных видов нарушений антимонопольных требований имеет существенное значение с точки зрения определения правовых санкций, подлежащих применению в названных случаях. Заключение запрещенных «вертикальных» соглашений и недопустимая координация экономической деятельности влекут различные по своему экономическому содержанию санкции, что диктует необходимость установления четких критериев разграничения данных составов правонарушений.

Изменения законодательства, направленные на уточнение правовых признаков недобросовестной конкуренции на основе исключения территориальных ограничений из числа признаков нарушений, только усложнили практику разрешения споров данного вида. В целях исключения споров стороны договоров избегают указания в них территории действия соглашения (Егорушкин и др., 2010: 14).

Законодательство предусматривает несколько негативных моделей поведения, ограничивающего конкуренцию, однако критерии классификации этих моделей неясны, что и порождает вопросы в правоприменительной практике. В теоретических исследованиях также не изучены специфика хозяйственной деятельности и особенности рынка товаров.

Подход законодателя к определению признаков «вертикальных» соглашений претерпел существенные изменения в направлении расширения оснований такой квалификации. Если ранее признаком данных соглашений являлся специфический субъектный состав – сторонами соглашения признавались потенциальные продавцы и покупатели, то в действующей редакции Закон о защите конкуренции относит к «вертикальным» соглашениям договоры между реальными продавцами и покупателями. Отличие данных договоров от договора купли-продажи в том, что «вертикальное» соглашение определяет условия перепродажи, ограничивая ее возможность соблюдением максимальной цены. «Вертикальные» соглашения имеют принципиальное отличие от договоров с необоснованным формированием цены на товар (ч. 4 ст. 11 Закона о защите конкуренции).

Соглашения, содержащие условия, ограничивающие конкуренцию, могут иметь различную классификационную принадлежность, что диктует необходимость исследования юридической сущности отдельных видов антиконкурентных условий и их правовых последствий. В судебной практике признается необоснованным подход, состоящий в применении гражданско- правовых норм при квалификации нарушений антимонопольного законодательства сторонами договора2.

При разрешении споров о применении ответственности за нарушение антимонопольного законодательства подлежит учету специфика деятельности, являющейся объектом антимонопольного регулирования. К числу таких объектов относится деятельность в сфере транспортировки нефти и нефтепродуктов. Особенность договорных отношений в данной сфере обусловлена особыми свойствами объекта (магистрального нефтепровода), состоящими в ограниченной пропускной способности объекта и обусловленной этим необходимостью закрепления в законодательстве специальных правовых мер обеспечения баланса интересов отправителей. Как отмечается в исследованиях, существует правовая неопределенность в вопросе распределения разницы между нормативной и фактической убылью между отправителем и трубопроводной организацией. На практике данные затраты по перекачке нефти возлагаются на трубопроводную организацию, на балансе которой находится трубопровод3. Данный подход ставит организацию, оказывающую услуги по перекачке нефти, в неравные условия с грузоотправителем.

Нарушения антимонопольного законодательства в рассматриваемой сфере обусловлены также отсутствием достаточного регулирования условий предоставления услуг по транспортировке нефти в случаях ограниченной пропускной способности нефтепровода. Действующее законодательство предоставляет трубопроводной организации право самостоятельного регулирования очередности поставок нефти ограниченной пропускной способности магистрального трубопровода с соблюдением требований очередности транспортировки нефти (нефтепродуктов) согласно п. 20 Постановления Правительства РФ от 31.05.2025 № 825 «Об обеспечении недискриминационного доступа к услугам субъектов естественных монополий по транспортировке нефти (нефтепродуктов) по магистральным трубопроводам в Российской Федерации»1. Отсутствие в антимонопольном законодательстве правовых требований, определяющих пределы свободы договора о транспортировке нефти, приводит к формированию тенденции коллективного доминирования на рынке нефтепродуктов (Егорушкин и др., 2010: 14). Представляется целесообразным установление в законодательстве положения, предусматривающего отнесение договора транспортировки нефти к категории публичных договоров, для которых законом предусмотрен запрет оказания предпочтения одним лицам перед другими (п. 1 ст. 426 ГК РФ2). Такой подход позволит исключить злоупотребление доминирующим положением на рынке данного вида услуг.