Правовые вопросы обеспечения адресности при предоставлении единого пособия на ребенка

С 1 января 2023 г. в российском законодательстве о социальном обеспечении появился новый вид социальных выплат – ежемесячное пособие в связи с рождением и воспитанием ребенка (далее – единое пособие), которое занимает особое место в системе государственных пособий гражданам, имеющим детей.

Своеобразие единого пособия выражается не только в возможности его получения в течение длительного периода времени (до достижения ребенком возраста 17 лет при условии ежегодного подтверждения права на пособие), но и в особом подходе, положенном в его основу – принципе адресности, который применительно к рассматриваемому пособию реализуется через конструкцию так называемой комплексной оценки нуждаемости. Такая оценка предполагает как соотнесение среднедушевого дохода семьи с величиной прожиточного минимума, так и учет имущественного положения семьи, а также причин нуждаемости.

Законодательная основа единого пособия представлена положениями ст.ст. 9, 9.1, 10 Федерального закона от 19 мая 1995 г. № 81-ФЗ «О государственных пособиях гражданам, имеющим детей»1 (далее – ФЗ № 81-ФЗ). Важно заметить, что законодатель ограничился закреплением условий назначения единого пособия в общем виде, предоставив Правительству Российской Федерации полномочия по конкретизации и дополнению положений данного Федерального закона. Именно отдельные нормы Правил назначения и выплаты ежемесячного пособия в связи с рождением и воспитанием ребенка в части, не определенной Федеральным законом «О государственных пособиях гражданам, имеющим детей» (далее – Правила), утвержденных Правительством РФ2, будут предметом анализа в рамках настоящего исследования.

В правовом регулировании отношений, возникающих при предоставлении единого пособия, достаточно зримо прослеживается преемственность: ежемесячное пособие женщинам, вставшим на учет в медицинских организациях в ранние сроки беременности, ежемесячная выплата на ребенка в возрасте от 3 до 7 лет, ежемесячное пособие (с 1 апреля 2022 г. – ежемесячная денежная выплата) на ребенка в возрасте от 8 до 17 лет, впоследствии замененные единым пособием, также предполагали комплексную оценку нуждаемости семьи получателя. Эта идея и ее воплощение в нормативных правовых актах стали объектом исследовательского интереса еще до введения единого пособия.

Адресность в контексте правового регулирования отношений по назначению и выплате единого пособия может рассматриваться с разных сторон, в том числе с точки зрения обоснованности (справедливости) критериев, выбранных для определения круга его получателей, – пороговой величины среднедушевого дохода и требований к имущественной обеспеченности семьи. Целью же настоящей работы является поиск ответа на вопрос о том, насколько существующие Правила позволяют обеспечить предоставление единого пособия гражданам, в действительности относящихся к числу нуждающихся в государственной поддержке, максимально снизив при этом вероятность его назначения тем, кто, претендуя на пособие и формально декларируя выполнение установленных требований, фактически им не соответствует.

Проблемы определения реального среднедушевого дохода семьи для назначения единого пособия

Возникновение права на единое пособие законодатель обусловил прежде всего уровнем среднедушевого дохода семьи с детьми – его размер не должен превышать величину прожиточного минимума на душу населения, установленную в субъекте Российской Федерации, в котором проживает заявитель. Таким образом,

Сибирское юридическое обозрение. 2025. уровень среднедушевого дохода семьи является одним из критериев, определяющих адресата единого пособия, и одновременно указывает на предназначение рассматриваемой социальной выплаты. Правила подробно регламентируют виды доходов, учитываемых при расчете среднедушевого дохода семьи, и особенности их подсчета. Разумеется, речь идет об официальных доходах членов семьи. Неслучайно в Послании Федеральному Собранию глава государства, предлагая ввести ежемесячную выплату на детей в возрасте от 3 до 7 лет, говорил о том, что для ее получения необходимо будет указать «свой официальный, легальный доход»³.

Современная экономическая ситуация в России характеризуется достаточно высоким уровнем теневой занятости4. Нетрудно предположить, что среди граждан, претендующих на единое пособие, есть и те, чьи доходы (или какая-то их часть) получены неофициально, а значит, не будут учтены при определении права на единое пособие. Вопрос о том, возможно ли при существующих масштабах теневой занятости обеспечить предоставление единого пособия только нуждающимся семьям, можно отнести к числу дискуссионных, но очевидно при этом, что средства решения поставленной проблемы остаются в большинстве своем за пределами законодательства, регулирующего социальное обеспечение семей с детьми.

В научных публикациях, посвященных ежемесячной выплате на ребенка в возрасте от 3 до 7 лет и ежемесячному пособию на ребенка в возрасте от 8 до 17 лет, были обозначены некоторые белые пятна в правовом регулировании порядка определения среднедушевого дохода, открывающие возможность для управления уровнем дохода заявителя или членов его семьи с целью соответствия критерию нуждаемости. Часть таких проблемных вопросов осталась нерешенной и при переходе к единому пособию. Так, спецификой отличается правовое положение лиц, являющихся учредителями (участниками) хозяйственных обществ и состоящих с ними в трудовых отношениях. В частности, Н. В. Рощепко, анализируя судебную практику, приводит примеры судебных дел, в которых в ходе судебного разбирательства удавалось опровергнуть представленные заявителем сведения об отсутствии дохода или о небольшом по размеру доходе в случаях, когда заявитель или его супруг фактически получали доходы от участия в капитале хозяйственных обществ [1, с. 292–293]. Успешное выявление и доказывание факта недостоверности представленных заявителем сведений о доходах в подобных ситуациях, однако, не является распространенной практикой и не отменяет потребности в специальных правилах учета таких доходов и дополнительных инструментах проверки сведений о них, представленных заявителем.

В свете рассматриваемого круга вопросов представляют интерес также возможности уменьшения официально полученных заявителем или членами его семьи доходов в связи с несением определенных расходов или исполнением обязательств. Должны ли при подсчете доходов от предпринимательской деятельности для целей определения права на пособие учитываться суммы расходов, понесенных предпринимателем, который применяет один из специальных налоговых режимов? Утвердительно отвечая на этот вопрос,

Н. В. Рощепко в то же время указывает на существующие в законодательстве послабления в части ведения налогового и бухгалтерского учета для названной категории налогоплательщиков и не исключает возможности манипуляций с суммами расходов с целью получения социальных выплат. Этим, по мнению названного исследователя, объясняется потребность в регламентации порядка учета понесенных отдельными категориями предпринимателей расходов и проверке достоверности представленных ими сведений с участием налоговых органов [2, с. 22].

В правоприменительной практике нередки ситуации, в которых один из родителей является плательщиком алиментов на детей, рожденных в предыдущем браке. Нужно ли уменьшать сумму дохода, полученного таким родителем (например, заработной платы), на сумму уплаченных им алиментов? Несмотря на отсутствие правовой нормы, прямо предусматривающей такое действие, суды общей юрисдикции на основании системного толкования положений Правил считают правильным исключать сумму алиментов, уплаченных одним из родителей, из общей суммы дохода семьи5. Разделяя предложенный подход к толкованию законодательства о социальном обеспечении, отдельные авторы, во избежание возможных злоупотреблений, предлагают урегулировать порядок проверки сведений о сумме уплаченных алиментов и их фактическом получении членами другой семьи [3]. Очевидно, имеются в виду случаи уплаты алиментов без обращения второго родителя в суд и в отсутствие соглашения об уплате алиментов. Остается неясным при этом, что подразумевается под завышением суммы алиментов: указание в заявлении суммы большей, чем фактически уплаченная, при неосве- домленности об этом родителя ребенка от предыдущего брака или подразумеваемая договоренность с бывшим супругом о формальном завышении суммы алиментов? Вероятность реализации второго сценария представляется достаточно низкой по причине несовпадения интересов всех участников алиментных правоотношений.

Наконец, вполне мыслимы ситуации, когда в преддверии окончания периода, на который назначено единое пособие, заявитель, предварительно рассчитав среднедушевой доход семьи, может посредством краткосрочных (продолжительностью несколько дней) отпусков без сохранения заработной платы уменьшить свой доход в целях сохранения за собой права на единое пособие на следующий год. Описанная ситуация лишь подчеркивает условность выбранного законодателем критерия нуждаемости, поскольку незначительное превышение среднедушевого дохода над величиной прожиточного минимума влечет за собой утрату права на пособие, но едва ли свидетельствует об устойчивости материального положения семьи, имеющей детей.

Добиться соответствия среднедушевого дохода семьи требованиям закона иногда можно и иным путем – изменением состава семьи, имеющей детей: расторжение брака между родителями позволяет исключить доходы одного из них при определении средней величины дохода в расчете на одного члена семьи. Фиктивный развод как правовое явление активно изучается представителями науки семейного права, которые среди мотивов такого шага супругов называют и стремление получить социально-обеспечительные блага, адресованные малоимущим семьям [4, с. 123; 5, с. 55]. Еще до введения единого пособия – при анализе практики предоставления ежемесячной выплаты на ребенка в возрасте от 3 до 7 лет и ежемесячного пособия на ребенка в возрасте от 8 до 17 лет – в экспертной среде обращалось внимание на возросшее количество разводов в семьях с детьми, вызванное в том числе желанием граждан приобрести (или не утратить) право на новые социальные выплаты6 [6]. В отсутствие объективных данных, свидетельствующих о весомом вкладе названного фактора в общую статистику разводов, сложно делать выводы о степени распространенности такой практики. Тем не менее нельзя отрицать, что фиктивный развод может использоваться в качестве одного из способов обхода гражданами, имеющими детей, установленных законодателем критериев нуждаемости. Вполне очевидно, что в условиях, когда в семейно-правовом законе последствия фиктивного развода (как и само понятие) не определены [7, с. 107; 8, с. 54], а правоприменительная практика не выработала универсальных решений, противодействие такой форме поведения получателей единого пособия частноправовыми средствами оказалось бы сопряженным с правовыми и организационными затруднениями, а потому – низкоэффективным.

Необходимо отметить, что расторжение брака гражданами, имеющими детей, сопровождается возникновением у одного из родителей обязанности по уплате алиментов, которые учитываются при определении среднедушевого дохода семьи другого родителя, претендующего на единое пособие. Заключение родителями соглашения об уплате алиментов позволяет определять размер алиментов с таким расчетом, чтобы среднедушевой доход семьи не превышал величину прожиточного минимума. Спустя почти год после введения в действие Правил Правительством РФ были утверждены изменения7, ставшие реакцией на подобную практику. Правила были дополнены п. 49.18, предписывающим учитывать в составе доходов семьи сумму алиментов в размере, который не может быть ниже определенной доли от минимального размера оплаты труда (1/4 – на одного ребенка, 1/3 – на двух детей, 1/2 – на трех и более детей). Поддерживая избранный Правительством РФ подход к противодействию манипулированию суммой алиментов, выделим два аспекта действующего регулирования, заслуживающие обсуждения. Во-первых, в качестве основания для определения минимальной суммы алиментов, подлежащей учету, могла бы выступать не доля от минимального размера оплаты труда (далее – МРОТ), а иная величина: как отмечает Т. Ю. Астапова, в судебной практике, формируемой разъяснениями Пленума Верховного Суда РФ, в качестве ориентира выступает 1/2 величины прожиточного минимума для детей в расчете на одного ребенка [9, с. 17–18]. Во-вторых, в силу прямого указания абз. 5 и 6 п. 49.1 Правил, положения названного пункта распространяются только на заявителей, расторгнувших брак, тем самым выводя без видимых оснований из-под его действия семьи, в которых ребенок был рожден вне брака.

Правило нулевого дохода и противодействие попыткам его обхода

Статья 9 ФЗ № 81-ФЗ в редакции, введенной в действие с 1 января 2023 г.,

Siberian Law Review. 2025. Volume 22, no. 1 щим доход для целей получения единого пособия.

Реакцией на такую практику использования названного специального налогового режима стало внесение изменений в Правила: в соответствии с новым подп. «н» п. 31 Правил10 получение совершеннолетним членом семьи, зарегистрированным в качестве плательщика НПД, годового дохода от самозанятости в размере меньшем, чем двукратная величина МРОТ, стало самостоятельным основанием для отказа в назначении единого пособия. Можно предположить, что эффект от указанных изменений оказался скромнее ожидаемого, поскольку в конце 2024 г. правило нулевого дохода (подп. «л» п. 31 Правил) было дополнено требованием о наличии у трудоспособных членов семьи минимального дохода в расчете на год в размере не ниже уже четырехкратной величины МРОТ11. При этом указанному требованию придан более общий вид: им охватываются не только доходы от самозанятости, но и целый ряд иных доходов, в том числе от трудовой и предпринимательской деятельности. Приведут ли рассматриваемые нововведения, ужесточающие условия назначения единого пособия, к повышению его адресности (и как следствие – к возможному сокращению численности его получателей, фактически не отвечающих критериям нуждаемости), можно будет судить лишь по прошествии времени. Однако уже сейчас необходимо отметить, что правовое регулирование рассматриваемых общественных отношений стало более сложным, что потенциально может быть источником трудностей как для граждан, так и для правоприменителей.

содержит норму, предписывающую при определении права на единое пособие учитывать в том числе причины отсутствия доходов у заявителя и трудоспособных членов его семьи. Указанное требование получило развитие в положениях подп. «л» п. 31 Правил, который в первоначальном виде предусматривал отказ в назначении единого пособия в тех случаях, когда заявитель или трудоспособные члены его семьи в расчетном периоде не имели доходов по причинам иным, чем те, что названы в указанном подпункте. Нормы рассматриваемого подпункта, в информационно-разъяснительных материалах и специальной литературе именуемые правилом нулевого дохода, охватывают значительный перечень обстоятельств, объективно препятствующих оплачиваемой занятости или существенно затрудняющих ее обретение.

Интересно, что ответом на введение нового правила со стороны потенциальных заявителей стал поиск легальных способов его преодоления. Так, вплоть до конца 2023 г. в качестве одного из вариантов решения проблемы нулевого дохода рассматривалась гражданами и упоминалась в научных исследованиях [10, с. 81] регистрация в качестве плательщика налога на профессиональный доход (далее – НПД). Нужно с сожалением отметить, что специальный налоговый режим, введенный с целью легализации теневых доходов от самозанятости, оказался востребованным в качестве средства обхода правила нулевого дохода: наличие у гражданина статуса плательщика НПД даже при минимальном доходе9 позволяло ему считаться имею-

Еще одним активно обсуждаемым в публичном пространстве способом обхода правила нулевого дохода является оформление одним из трудоспособных членов семьи ухода за гражданином, достигшим возраста 80 лет или признанным инвалидом I группы (абз. 6 подп. «л» п. 31 Правил). Осуществление такого ухода до недавнего времени подтверждалось сведениями об установлении гражданину компенсационной выплаты в соответствии с Указом Президента РФ от 26 декабря 2006 г. № 1455 «О компенсационных выплатах лицам, осуществляющим уход за нетрудоспособными гражданами». Указанная компенсационная выплата, в силу комплекса причин (небольшой размер, специфический порядок ее предоставления, отсутствие формальных требований к содержанию такого ухода, выборочный характер проверочных мероприятий, осуществляемых территориальными органами Фонда пенсионного и социального страхования РФ (далее – СФР), и др.), нередко выполняла функцию надбавки к пенсии, назначенной нетрудоспособному гражданину, без осуществления ухода за ним, что зачастую выяснялось в ходе рассмотрения судами дел о взыскании излишне полученных сумм такой выплаты. С 1 января 2025 г. компенсационная выплата была заменена собственно надбавкой на уход, устанавливаемой к пенсиям по государственному пенсионному обеспечению, и дополнительным повышением фиксированной выплаты к страховой пенсии12.

Могут ли названные изменения способствовать сокращению числа случаев, когда оформление ухода за нетрудоспособным лицом используется для обхода одного из условий получения единого пособия? Процедура подтверждения факта осуществления ухода несколько усложнится: период ухода за инвалидом I группы и гражданином, достигшим возраста 80 лет, по-прежнему признается нестраховым периодом, засчитываемым в страховой стаж по законодательству об обязательном пенсионном страховании (п. 6 ч. 1 ст. 12 Федерального закона от 28 декабря 2013 г. № 400-ФЗ «О страховых пенсиях»13), а значит, – в отсутствие специальных правовых норм – осуществление ухода может быть подтверждено в порядке, установленном для подтверждения страхового стажа (п. 34 Правил подсчета и подтверждения страхового стажа14), то есть на основании заявления, поданного в территориальный орган СФР лицом, осуществлявшим уход, по завершении соответствующего периода ухода. Сохраняется и формально-юридическая возможность проведения территориальным органом СФР так называемого обследования в целях установления фактических обстоятельств осуществления ухода. Однако отсутствие надлежащей правовой регламентации порядка проведения обследования и организационнофинансовых ресурсов для реализации проверочных мероприятий на системной основе не позволяют рассматривать это полномочие органов СФР как эффективный инструмент выявления случаев, когда уход фактически не осуществлялся.

Учет факта одинокого материнства в законодательстве о государственных пособиях гражданам, имеющим детей

Следует сразу сделать оговорку, что вместо термина «одинокая мать» в Правилах используется более общий термин «единственный родитель», охватывающий в том числе родителей детей, у которых второй родитель умер, признан безвестно отсутствующим или объявлен умершим (п. 33 Правил). В контексте же рассматриваемой проблематики представляют интерес правовые последствия такой разновидности одинокого материнства, при которой в актовой записи о рождении ребенка сведения об отце ребенка отсутствуют либо внесены по желанию матери. В отличие от ситуаций, когда у ребенка, родившегося вне брака, имеется отец, юридически признаваемый таковым, отсутствие сведений об отце ребенка или фиктивная запись об отцовстве дают еще одно «преимущество»: одинокое родительство квалифицируется как обстоятельство, объясняющее так называемый нулевой доход (подп. «л» п. 31 Правил). Может ли этот правовой аспект одинокого материнства выступать стимулом (или одной из важных причин) совместного решения родителей ребенка, не состоящих в браке, не фиксировать отцовство юридически? Примечательно, что Н. Н. Тарусина, перечисляя возможные соображения, по которым мать ребенка сознательно отказывается от оты- скания отцовства, не указывает среди них какие-то корыстные мотивы [11, с. 76].

Отметим, что в постсоветский период развития отечественного законодательства о социальном обеспечении одинокое материнство являлось одним из оснований дифференциации правового регулирования отношений по обеспечению пособиями граждан, имеющих детей. Так, ФЗ № 81-ФЗ в период с 1995 по 2004 гг. предусматривал установление ежемесячного пособия на ребенка в повышенном размере на детей одиноких матерей. После произошедшего с 1 января 2005 г. закрепления полномочий по назначению и выплате пособия на ребенка в качестве расходных обязательств субъектов Российской Федерации в некоторых регионах названное основание для повышения размера пособия было сохранено [12, с. 71]. В частности, в Омской области пособие на детей одиноких матерей выплачивалось в размере 500 р. на каждого ребенка, в то время как по общему правилу его размер составлял 161 р. с ежегодной индекса-цией15. При таких крайне низких размерах пособия на ребенка (в том числе на детей одиноких матерей), представляется сомнительным, чтобы повышенный размер пособия сам по себе послужил значимым стимулом к отказу от юридической фиксации отцовства.

В 2021 г. Президент РФ выступил с инициативой о введении ежемесячных выплат на детей в возрасте от 8 до 16 лет включительно, воспитываемых одиноким родителем, а также на детей указанного возраста, в отношении которых на основании судебного акта подлежат уплате алименты. Размер такой выплаты должен был составить в среднем по стране 5650 р.16

Предложенная главой государства идея была реализована российским законодателем, и ФЗ № 81-ФЗ был дополнен ст.ст. 10.1–10.3, посвященными новому виду социальной выплаты – ежемесячному пособию на ребенка в возрасте от 8 до 17 лет17. Введение указанного пособия было неоднозначно воспринято обществом: возникли опасения, что новая социальная выплата с учетом ее размера и условий назначения повлечет за собой значительное расширение практики отказов родителей от юридической фиксации отцовства18. Весьма непродолжительный период действия соответствующих правовых норм – с 1 июля 2021 г. до 1 мая 2022 г. – не позволил, однако, проверить обоснованность подобных предположений.

Возвращаясь к исходному вопросу, отметим, что реализованный в Правилах подход к определению юридического значения одинокого материнства в правоотношениях по предоставлению единого пособия представляется компромиссным с точки зрения, с одной стороны, нуждаемости одиноких матерей в дополнительной поддержке и, с другой стороны, стремления не допустить распространения нежелательных форм брачно-семейного поведения. Безусловно, вероятность того, что существующие правила могут в отдельных случаях способствовать сознательному выбору в пользу одинокого материнства, исключать нельзя, но и выводы о массовости такой практики можно было бы сделать только на основании результатов социологических исследований или мониторинга правоприменения. Кроме того, остается открытым вопрос о правовых средствах противодействия рассматриваемой модели поведения.

Даже несмотря на обсуждаемую в науке семейного права возможность обращения прокурора в суд с иском об установлении отцовства [11, с. 76], кажется очевидным, что ее использование представляет собой вмешательство в частную жизнь, оправдываемое необходимостью защиты прав ребенка, сопряжено с трудностями доказывания и явно остается за рамками законодательства о социальном обеспечении.

Возможен ли отказ от принципа адресности в правоотношениях по обеспечению единым пособием и переход к универсальному пособию для граждан, имеющих детей?

Сложности, связанные с обеспечением принципа адресности при предоставлении единого пособия и выработкой правовых инструментов, позволяющих проверить фактическое соответствие семьи с детьми нормативным критериям нуждаемости, неизбежно наталкивают на мысль о том, может ли в качестве возможного решения рассматриваться отказ от адресного подхода к социальному обеспечению граждан, имеющих детей. Обоснованность использования оценки нуждаемости при предоставлении социальных пособий на детей разделяется не всеми специалистами. Такой подход подвергается критике как с ценностной точки зрения (его несоответствие сложившимся в обществе представлениям о социальной справедливости, унизительность процедуры подтверждения нуждаемости), так и с политико-правовой (дестимулирование к легализации полученных доходов)19.

Действительно, условность границ нуждаемости, определенных законодателем для возникновения права на единое пособие, вкупе с широким распространением практики получения теневых доходов порождает в массовом сознании сомнения в обоснованности избранного законодателем подхода. Однако заметим, что определенные шаги к исправлению интуитивно воспринимаемой несправедливости предпринимаются: введение Правительством РФ правила о минимальном доходе в размере четырехкратной величины МРОТ (подп. «л» п. 31 Правил), как представляется, направлено в том числе на то, чтобы снизить вероятность получения единого пособия гражданами, не стремящимися к повышению уровня обеспеченности семьи за счет доходов от легальной занятости.

Процедура проверки нуждаемости, независимо от того, воспринимается ли она заявителями как унижающая человеческое достоинство20, не всегда позволяет подтвердить искомую фактическую нуждаемость. В таких условиях переход к модели универсальных социальных пособий гражданам, имеющим детей, и беременным женщинам с правовой точки зрения выглядит наиболее простым. Однако такие изменения потребуют концептуального пересмотра предназначения единого пособия и его места в системе социального обеспечения. Указанное пособие в настоящее время рассматривается, скорее, как инструмент снижения уровня бедности в семьях с детьми, а не одно из средств достижения целей демографической политики. По мнению отдельных авторов, уровень дохода семьи как одно из условий для получения социального обеспечения органичен для института государственной социальной помощи, и для определения круга получателей государственной поддержки, адресованной семьям с детьми, его использование нежелательно [13, с. 38]. Отказ от принципа адресности в правовом регулировании отношений по предоставлению единого пособия при сохранении прочих условий его назначения, несомненно, потребует и серьезного увеличения объема расходов на его выплату – в существующих правовых рамках единое пособие предоставляется лишь на каждого третьего ребенка в России21. Нужно отметить при этом, что объем денежных средств, необходимых для администрирования единого пособия в его нынешнем виде и в первую очередь для подтверждения выполнения заявителем критериев нуждаемости, также значителен22, но оценки объема таких затрат при обсуждении вопросов, связанных с предоставлением единого пособия, не приводятся.

Заключение

Идея комплексной оценки нуждаемости является новой для российской системы социального обеспечения граждан, имеющих детей, а период реализации воплощающих ее правовых норм пока измеряется несколькими годами. Однако накопленный за это время правоприменительный опыт выявил проблемы в правовом регулировании соответствующих общественных отношений, часть из которых получила освещение в рамках настоящей работы.

Правовые нормы, формализующие идею комплексной оценки нуждаемости, требуют тонкой настройки и должны учитывать также достаточно высокий уровень теневой занятости российских граждан, появление и распространение новых форм занятости, специфику отдельных форм реализации права на осуществление предпринимательской деятельности и особенности налогообложения доходов от нее. Другими словами, правовой механизм адресной государственной поддержки семей с детьми предполагает тесное взаимодействие норм законодательства о социальном обеспечении с положениями иных отраслей права, в том числе трудового, финансового, семейного.

Адаптация граждан к системе комплексной оценки нуждаемости не всегда происходит безболезненно, предсказуемо порождая попытки обхода требований правовых норм в целях получения единого пособия. Формы такого поведения, как показывает опыт реализации Правил, могут варьироваться от сокрытия гражданами части своих доходов до различных проявлений фиктивности как в семейноправовой сфере, так и применительно к отдельным видам занятости. Степень распространения подобной практики вряд ли может быть точно оценена, но периодически осуществляемая корректировка Правил свидетельствует о стремлении ей противодействовать.

Очевидно, что попытки обхода гражданами требований Правил не могут оставаться без реакции со стороны государства, ее отсутствие неизбежно приведет к снижению доверия к действиям государства и еще более скептическому отношению к адресному подходу в обеспечении единым пособием, и без того неоднозначно воспринятому обществом. Наиболее эффективным способом такой реакции представляется нормотворческий, позволяющий посредством модификации юридических норм сделать их обход бессмысленным или затруднительным. Однако такой путь ведет к усложнению правового регулирования, необходимости организации работы по разъяснению гражданам новых правовых норм, введение же дополнительных проверочных инструментов, как правило, сопряжено с ростом расходов на их реализацию. Одной из альтернатив адресному подходу к социальному обеспечению граждан, имеющих детей, могла быть стать известная российскому законодательству модель универсальных пособий, но переход к ней в условиях ограниченности финансовых ресурсов представляется маловероятным.