Преступления несовершеннолетних: уголовно-процессуальный контекст

Защита семьи и детства, создание необходимых условий для формирования полноценной личности представляют собой одну из ключевых задач общества и государства. Дети являются важнейшим приоритетом государственной политики Росси и1. Ее реализация требует выработки комплексной стратегии, в основе которой находятся общепризнанные международные принципы уважения прав ребенка и их эффективное обеспечение.

Общемировое признание неполноценности, незрелости детей в физическом, психическом и социальном отношении (принцип 5 Декларации прав ребенка)2 предполагает, что реформирование национальных правовых систем должно выстраиваться в направлении усиления охраны прав и свобод несо- вершеннолетних, создания дополнительных гарантий специальной правовой защиты, в частности в сфере уголовной юстиции.

Даже допущенное нарушение ребенком уголовного законодательства не должно лишать его права на обращение, способствующее развитию чувства достоинства и значимости, укреплению в нем уважения к правам и свободам человека, реинтеграции в общество и выполнению социально полезной рол и3. При этом в выборе меры воздействия необходимо руководствоваться не только обстоятельствами и тяжестью совершенного преступления, но и учитывать в качестве определяющего фактора благополучие и потребности самого несовершеннолетнего, по возможности сводя до минимума ограничение свобод ы4.

Основная часть

В целом борьба с преступностью несовершеннолетних для России не нова. Исторический опыт показывает, что попытки сдерживания асоциального поведения подростков предпринимались еще в советское время как путем реализации гуманистической концепции по разделению уголовной ответственности взрослых и детей, усложнения механизма уголовного преследования несовершеннолетних, так и в определенные периоды через ужесточение уголовной политики.

Например, Декретом ВЦИК от 7 марта 1918 года № 2 «О суде» отменялись суды и тюремное заключение в отношении лиц, не достигших 17-летнего возраста5. Декретом СНК РСФСР от 4 марта 1920 года наряду с повышением уже названного возрастного порога до 18 определялось, что необходимо рассматривать вопрос о возможности применения к несовершеннолетним преступникам в возрасте от 14 до 18 лет мер медико-педагогического воздействия с целью их исправления, выявлять признаки преступно- го участия взрослых6. Декретом ВЦИК от 27 июля 1922 года в действовавший на тот момент УПК РСФСР вносился запрет на применение к лицам, не достигшим в момент совершения преступления 18летнего возраста, высшей меры репрессии (расстрела)7, а затем в качестве меры социальной защиты, заменяющей по приговору суда наказание, отдача несовершеннолетнего на поруки родителям8.

Напротив, усиление карательного воздействия со стороны государства выражалось: в снижении возраста уголовной ответственности до 12 лет Постановлением ЦИК и СНК СССР от 7 апреля 1935 года «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних», установлении уголовной ответственности за «подстрекательство несовершеннолетних или привлечение к участию в преступлениях» Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 25 ноября 1935 года «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних, с детской беспризорно- стью и безнадзорностью», возврате к унифицированной уголовной ответственности Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 декабря 1940 года, когда за действия, могущие вызвать крушение поездов, допускалось применение к несовершеннолетнему любых мер уголовного наказания9.

Государственная политика, реализовывавшаяся в советском государстве с начала 1960 гг. и провозгласившая приоритет принудительных мер воспитательного воздействия над уголовным наказанием несовершеннолетних, обусловила одновременную дифференциацию уголовного судопроизводства. Появление самостоятельной главы в УПК РСФСР 1960 года, посвященной производству по делам несовершеннолетних и последующие изменения законодательства, как справедливо отмечает Е. В. Марковичева, были ориентированы на усложнение порядка судопроизводства с целью наилучшего обеспечения прав несовершеннолетних обвиняемых и подсудимых. Однако следует согласиться с автором и в том, что в последующем одной из наиболее дискуссионных и обсуждаемых проблем в 1990 гг. стала специализация уголовного судопроизводства в отношении несовершеннолетних, идея реформирования и возрождения ювенальной юстиции [1, с. 1438].

Уголовно-процессуальная доктрина противоречиво оценивает эффективность ювенального судопроизводства и в целом политику освобождения несовершеннолетних лиц от уголовной ответственности или уголовного наказания с альтернативным применением мер социальнопедагогической ресоциализации.

Так, С. П. Щерба настаивал на том, что систему правосудия для несовершеннолетних должны венчать ювенальные суды, фундамент которых необходимо выстраивать еще на стадии предварительного расследования, но их реформа в России оказалась в противоречии с общепризнанными принципами и нормами международного права [2, с. 162, 170]. А. С. Дежнев в своем исследовании указывает, что идея создания в Российской Федерации специализированных органов ювенальной юстиции воспринимается многими специалистами с настороженностью, потому как зарубежный опыт работы ювенальных судов не всегда сочетается с российской ментальностью [3, с. 6].

Л. В. Головко, исследуя проблемы института применения принудительных мер воспитательного воздействия (ст. 90 УПК РФ) в контексте альтернативы уголовного преследования, приходит к выводу о том, что в современной России данная альтернатива нашла развитие главным образом в системе уголовного права. Вместе с тем она должна иметь узкое применение и не вытеснять традиционные методы реакции государства на нарушения уголовного закона, которыми являются уголовное преследование и наказание [4, с. 13].

А. В. Ендольцева также настаивает на том, что «применение принудительных мер воспитательного воздействия к несовершеннолетнему в рамках ст. 90 УК РФ противоречит принципам гуманизма и справедливости, вследствие чего необходимо отказаться от их применения в случае освобождения несовершеннолетнего от уголовной ответственности, а применять их только взамен уголовного наказания» [5, с. 12-13].

Сегодня степень разрешенности проблемы борьбы с преступностью уголовно-правовыми и процессуальными средствами оценивать крайне сложно.

Как отмечает Председатель СК России А. И. Бастрыкин, «уровень и состояние криминализации подростковой среды по-прежнему остаются тревожными. В последние годы общество столкнулось с субкультурами, провоцирующими подростков на совершение преступлений. Кроме того, через мессенджеры дети вовлекаются в криминальную деятельность. Их втягивают в торговлю наркотиками и в совершение диверсий..»10. При этом тяж- ких и особо тяжких преступлений в 2024 году по сравнению с 2023 и 2022 годами стало больше на треть11.

Несмотря на очередные предпринятые законотворческие меры по ужесточению уголовной ответственности за вовлечение несовершеннолетних в совершение преступлений и антиобщественных действий, внесенные в ст.ст. 150– 151 УК РФ изменени я12, разработку инициативы по снижению возраста уголовной ответственности за незаконный сбыт наркотических средств с 16 до 14 ле т13, статистика также свидетельствует о сохранении проблемы.

С одной стороны, данные МВД России о состоянии преступности свидетельствуют о снижении количества ежегодно выявляемых несовершеннолетних лиц, совершивших преступления (2024 г. – 21 069, 2023 г. – 22 340, 2022 г. – 26 305, 2021 г. – 29 126, 2020 г. – 33 575, 2019 г. – 37 953, 2018 г. – 40 860, 2017 г. – 42 504, 2016 г. – 48 589, 2015 г. – 55 996). Однако удельный вес несовершеннолетних в общем числе выявленных лиц остается устойчивым (2024 г. – 3,2 %, 2023 г.

– 3 %, 2022 г. – 3,2 %, 2021 г. – 3,4 %, 2020 г. – 3,9 %, 2019 г. – 4,3 %, 2018 г. – 3,9 %, - 2017 г. – 4,4 %, 2016 г. – 4,8 %, 2015 г. – 2,4 % )14.

Системный анализ данных судебной статистик и15 показывает, что судами общей юрисдикции ежегодно признаются виновными более 10 тыс. несовершеннолетних преступников (2024 г. – 12 400, 2023 г. – 13 158, 2022 г. – 14 841, 2021 г. – 15 175, 2020 г. – 15 395, 2019 г. – 16 935, 2018 г. – 18 925, 2017 г. – 20 980, 2016 г. – 24 420, 2015 г. – 23 153). Превалирующим видом наказания, назначаемым несовершеннолетним, остается условное осуждение к лишению свободы (2024 г. – 32,26 % от общего количества осужденных несовершеннолетних, 2023 г. – 32,57 %, 2022 г. – 37,03 %, 2021 г. – 38,66 %, 2020 г. – 39,99 %, 2019 г. – 37,83 %, 2018 г. – 38,19 %, 2017 г. – 38,26 %, 2016 г. – 38,79 %, 2015 г. – 40,69 %).

Меры, альтернативные уголовному наказанию, применяются не более чем к 6 % осужденных несовершеннолетних. Так, в 2024 году с направлением в специальные учебно-воспитательные учреждения закрытого типа в порядке, предусмотренном ст. 432 УПК РФ, освобождены от наказания 207 несовершеннолетних осужденных, в

2023 г. – 170, 2022 г. – 191, 2021 г. – 210, 2020 г. – 240, 2019 г. – 296, 2018 г. – 303, 2017 г. – 384, 2016 г. – 402, 2015 г. – 385. Освобождены от наказания с применением принудительных мер воспитательного воздействия в 2024 г. 491 несовершеннолетний осужденный, в 2023 г. – 502, 2022 г. – 574, 2021 г. – 576, 2020 г. – 549, 2019 г. – 437, 2018 г. – 365, 2017 г. – 401, 2016 г. – 543, 2015 г. – 516. Только по 6 % уголовных дел о преступлениях несовершеннолетних производство судами оканчивается принятием решения о прекращении уголовного дела с применением принудительной меры воспитательного воздействия (2024 г. – 1016, 2023 г. – 1023, 2022 г. – 1248, 2021 г. – 1577, 2020 г. – 1879, 2019 г. – 2408, 2018 г. – 2385, 2017 г. – 2270, 2016 г. – 2655, 2015 г. – 2098).

Процедура помещения несовершеннолетнего в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа (далее - СУВУЗТ), предусмотренная уголовным и уголовно-процессуальным законодательством, фактически предполагает изоляцию лица от общества и пребывание в ограниченном пространстве. Как справедливо отмечают процессуалисты, помещение в СУВУЗТ, не являясь самоцелью, должно обеспечивать решение целого комплекса задач, связанных с его ресоциализацией, обучением, вторичной и третичной профилактикой правонарушений [6, с. 841], с целью минимизации уголовнопроцессуального воздействия [7, с. 55]

В такой изоляции несовершеннолетний находится под круглосуточным контролем и наблюдением, не имеет возможности уходить с территории СУВУЗТ по собственно- му желанию, ограничен в общении с посторонними и использовании средств связи16.

Вместе с тем низкая эффективность практики замены уголовного наказания несовершеннолетнему осужденному на применение альтернативной воспитательной меры подтверждаются результатами научных исследований. Например, В. В. Николюк и Е. В. Марковичева приводят целый комплекс проблем уголовно-процессуального и организационно-правового характера, среди которых, в частности, понятийная неопределенность ст.ст. 90 и 92 УК РФ, разграничившая меры воспитательного воздействия и направление в СУВУЗТ, вследствие чего суды перед направлением в данное учреждение должны осудить подростка к лишению свободы, а затем освободить его от отбывания наказания. При этом правовой механизм замены меры уголовноправового характера на уголовное наказание по причине систематического нарушения правил нахождения в СУВУЗТ отсутствует [8, с. 232]. Более того, 28 октября 2021 года Пленум Верховного Суда Российской Федерации исключил из п. 35 постановления от 1 февраля 2011 года № 1 разъяснение о возможности нового судебного рассмотрения уголовного дела, по которому несовершеннолетний ранее был освобожден от уголовной ответственности (ч. 1 ст. 432 УПК РФ), в случае если установлено систематическое неисполнение меры воспитательного воздействия17. Действующая редакция данного постановления допускает отмену постановления о применении названной меры только ранее, если имело место освобождение от наказания. По смыслу п. 35 постановления на решение о помещении в СУВУЗТ разъяснение Верховного Суда Российской Федерации не распространяется.

Следует сказать и о проблеме смешанной правовой природы процедуры помещения несовершеннолетнего в СУВУЗТ. Так, решение о направлении в указанное учреждение является итоговым судебным решением, которым имеющийся уголовно-правовой спор разрешается по существу. При этом стоит учитывать, что для «положительного» решения о помещении в СУВУЗТ должен быть доказан факт совершения несовершеннолетним общественно опасного деяния, запрещенного уголовным законом. Несмотря на переход компетенции по рассмотрению вопросов пребывания в СУВУЗТ в административное судопроизводство18, процедура принятия исходного процессуального решения (ч. 2 ст. 432 УПК РФ), а также процедура доказывания факта правонарушения остается предметом уголовно-процессуального регулирования. Необходимо отметить, что В. В. Николюк ставил под сомнение обоснованность сохранения смешанного правового регулирования и комментировал новеллы еще на этапе их рассмотрения Государственной Думой Российской Федерации: «В итоге попытка авторов законопроекта избежать «двойного» правового регулирования помещения несовершеннолетних осужденных в специальное учреждение и реализации этой меры принуждения даст другой результат: сохранится «тройное» правовое регулирование со следующей межотраслевой дифференциацией [9, с. 211]».

Следует сказать, что в настоящее время решение о помещении в СУВУЗТ может быть принято не только в судебном разбирательстве при постановлении обвинительного приговора, но и в досудебных стадиях в случае прекращения уголовного дела или отказа в возбуждении уголовного дела. Основанием прекращения производства будет выступать недостижение возраста уголовнойответственности либо отставание в психическом развитии, не связанное с психическим расстройством, вследствие которого несовершеннолетний не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) и руководить ими в момент совершения деяния.

Любопытно, что в отличие от судебного порядка освобождения несовершеннолетнего от наказания уголовно-процессуальные нормы, определяющие досудебное произ- водство, не регулируют рассмотрение вопроса о помещении в СУВУЗТ несовершеннолетнего. Это означает, что в случае прекращения досудебного производства в отношении не-субъекта уголовной ответственности (в стадии возбуждения уголовного или в стадии предварительного расследования) необходимость дальнейшего воспитательного воздействия определяется вне рамок уголовного процесса.

Данные материалы (прекращенного уголовного дела или материалы об отказе в возбуждении уголовного дела) в отношении не-субъекта уголовной ответственности рассматривает комиссия по делам несовершеннолетних и защите их прав, действующая как орган системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершен-нолетни х19. Эта комиссия определяет, возможно ли ограничиться применением к несовершеннолетнему мер воздействия или следует обратиться в суд с ходатайством о помещении в СУВУЗТ в порядке, установленном Кодексом административного судопроизводства Российской Федерации.

Представляется, что отсутствие единых принципов, а также существующие отличия процессуальной формы уголовного судопроизводства и производства по административному иску создают положение правового неравенства среди несовершеннолетних, в отношении которых рассматривается вопрос о помещении в СУВУЗТ по следующим причинам. Так, в случае совершения уголовно-наказуемого деяния лицом, не достигшим возраста 18 лет, процессуальным решением, правовым последствием которого может стать направление в СУВУЗТ, в зависимости от уголовнопроцессуальной стадии являются: постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, постановление о прекращении уголовного дела (уголовного преследования), обвинительный приговор.

Если искомое процессуальное решение - обвинительный приговор, то его законность и обоснованность, в том числе вывод о признании достаточным помещение несовершеннолетнего подсудимого в названное воспитательное учреждение, подлежит проверке по правилам глав 16, 45.1, 47.1, 48.1 и 49 УПК РФ. При этом несовершеннолетний будет пользоваться всеми уголовно-процессуальными средствами защиты.

Если же искомое процессуальное решение - постановление об отказе в возбуждении уголовного дела или постановление о прекращении уголовного дела (уголовного преследования), то реализация возможности контраргументации решению о направлении в СУВУЗТ непременно разделяется. Обусловлено это тем, что оценка обстоятельств преступления остается в уголовно-процессуальной сфере, а рассмотрение вопроса о помещении в СУВУЗТ перемещается в административное судопроизводство. Совместное рассмотрение вопросов доказанности совершения преступления и обоснованности применения искомой меры государственного принуждения к несовершеннолет- нему в рамках административного судопроизводства в данной ситуации представляется невозможным в силу разной юридической природы производств. В этом контексте нельзя назвать равноудаленным доступ несовершеннолетних к правосудию. Одни отстаивают интересы, основываясь на нормах уголовнопроцессуального права, другие, наряду с уголовной юстицией, познают особенности разрешения административно-правовых споров.

Выводы и заключение

Таким образом, по результатам проведенного исследования можно сделать следующие выводы:

• -    система мер уголовноправового характера, применяемая в отношении несовершеннолетних преступников в воспитательных целях, обладает внутренним противоречием, что способствует снижению эффективности ее практической реализации;

• -    помещение в СУВУЗТ, являющееся по своей природе лишением несовершеннолетнего свободы и занимающее неопределенное место в системе мер уголовно-правового характера, используется в качестве альтернативы наказания, назначаемого обвинительным приговором суда. В законодательстве должен быть урегулирован порядок отмены решения о направлении в СУВУЗТ, определены правила зачета времени нахождения в данном учреждении в случае последующего назначения наказания в виде лишения свободы;

• -    процедура помещения в СУВУЗТ по причине совершения преступления должна регулироваться единообразно: и по приговору суда, и в случаях отказа в возбуждении уголовного дела или прекращения уголовного дела (уголовного преследования).