Прибалтийско-финский фонетический компонент в лексике говоров Заонежья

Говоры Заонежья, в системе которых совмещаются разные в этимологическом, ареальном и хронологическом отношении явления, занимают особое место как во внутрирегиональном диалектном членении Карелии, так и в общерусской макросистеме. Лингвистические данные, касающиеся разных уровней языка, свидетельствуют о глубине и сложности формирования за-онежских говоров и отдельных локальных групп. В отчете о поездках в Заонежье в 80-е годы XIX века А. А. Шахматов подчеркивал поразительное многообразие лингвистических, этнографических, исторических и других фактов и характеризовал Олонецкую губернию «неистощимой хранительницей в высшей степени драгоценного научного материала» [14: 762]. Особый заонежский говор зафиксирован собирателями фольклора П. Н. Рыбниковым и А. Ф. Гильфер-дингом. Изучая историю формирования говоров Заонежья по лексическим связям с другими микрозонами, А. С. Герд приходит к выводу о том, что изменение изначально существовавшего прибалтийско-финского лингвистического ландшафта данной территории связано с новгородско-псковской колонизацией и с одновременным возникновением развитых форм билингвизма, последующим сосуществованием «рядом трех типов речи: прибалтийско-финской, восточнославянской и билингвизма» [2: 213]. Исследователи этнической истории Русского Севера подчеркивают: «Эпоха былого билингвизма – важный этап в древнейшей истории русских» в Заонежье, как и на смежных территориях – Пудожье, Паша, Оять, Свирь [3: 32]. Последний этап лингвистиче-

ской истории Заонежья А. С. Герд характеризует следующим образом:

«Отмирание билингвизма, переход на восточнославянскую речь; рост восточнославянских инноваций – период формирования особого заонежского типа севернорусских диалектов» [2: 213].

Цель данной статьи ‒ опираясь на известные историко-лингвистические труды [1], [4], [6], [10], [12], 15], описать самые существенные фонетические явления и процессы, возникшие под влиянием прибалтийско-финской фонетической системы и определяющие говоры Заонежья как своеобразный этнолингвокультурный «остров» Русского Севера. В задачи исследования входит: 1) классификация фонетических явлений, составляющих своеобразие описываемых говоров (акцентуация, гласные, согласные звуки), их интерпретация известными учеными; 2) включение относительно новых лексических единиц, зафиксированных в СРГК1, отражающих лексикали-зацию прибалтийско-финского фонетического явления на уровне варианта или самостоятельного слова.

ЛЯПАНЬЕ – ЗАОНЕЖСКОЕ «ЯКАНЬЕ»

Известный педагог, этнограф, член Русского географического общества В. Н. Майнов, в 1874 году побывавший в Обонежье, обратил внимание на яркие фонетические черты речи за-онежан:

«…так ловко она вытянет гласную, смягчит согласную, поднимет, опустит голос там, где нужно, что речь так и льется у нея. < > Ударение он делает так, что иное слово сразу и не поймешь» [7: 89].

Своеобразной лингвистической карточкой За-онежья можно считать шутливую фразу « Пя_́шком с мя_́ шком до Медвя_́ жки » (пословный перевод – « Пешком с мешком до Медвежки , то есть до Медвежьегорска)», отражающую одну из ярких особенностей говора северной части побережья Онежского озера, которую В. В. Колесов назовет заонежским «яканьем», объясняя перенос ударения на первый слог с одновременным преобразованием гласного (что в написании представлено буквами е и я ) внутренними процессами развития фонетической системы говора [6].

А. А. Шахматов выделяет два различающихся говора на территории Заонежья – Кижешуньг-ский, или ляпающий, и Толвуйский [13]. По утверждению ученого, «одну звуковую черту, выделяющую это наречие, местные жители называют ляпаньем» [13: 758], под которым имеется в виду перенос ударения на первый слог (реже – в середине слова – на предшествующий) и сопровождающий его переход гласных [о] и [е] соответственно в [а] и [я] . Б. П. Ардентов видит неоднородный характер говоров Заонежья в наличии екающего и якающего говоров, граница между ними идет с востока на северо-запад по пунктам Типиницы – Холмы – Поля – Пургино (это якающие деревни), далее на южный край губы Святухи: на восточном берегу губы – екают, на западном – якают [1: 74].

Н. П. Гринкова, описывая особенности олонецких говоров, отметила зафиксированные А. А. Шахматовым словоформы, в которых отражается данное явление [4: 369‒374]. Перенос ударения на первый слог и одновременный переход [е] в [я] в данном слоге в позиции после мягкого согласного представлены в текстах А. А. Шахматова большим количеством примеров, среди которых выделяются слова и формы с изменениями

• (1)    в корне полнознаменательного слова:

бля_́ снет – блеснё́ т, бя_́ гом – бего_́ м, бя_́да – беда_́ , бя_́ жать – бежа_́ ть, бя_́руть – беру_́ т, вя_́ зди – везде_́ , вязуть - везут, плясти - плести!, стягать - стегать, тя_́рпеть – терпе́ ть, чя_́ ловек – челове́ к, ля_́ жит – лежи_́ т, дя_́ретесь – дерё́ тесь и др.,

• (2)    в местоимениях:

к ся_́ би – к себе_́ , мя_́ ни – мени_́ (мне), тя_́ бе – тебе_́ , вся_́γо – всего_́ , ниця_́γо – ничего_́ , чя_́γо – чего_́ , я_́го – его_́ , я_́му – ему_́ ,

• (3)    в предлоге без :

бя_́з очков – без очко_́ в,

• (4)    в частице не :

ня_́ бить – не би_́ ть, ня_́ боюсь – не бою_́ сь, ня_́ бронись – не бранись, ня бросай - не бросай, ня возьмешь - не возьмё́ шь, ня_́ возьму – не возьму_́ , ня_́ вопи – не вопи_́ , ня могу – не мог у_́ , ня_́ отнимай – не отнима_́ й, ня_́ потерять – не потеря_́ ть, ня_́ пущу – не пущу_́, ня_́ ушли – не ушли!, ня хочу - не хочу.

Переход [о] в [а] в позиции после твердого согласного в первом слоге или в анлауте неприкрытого первого слога, при переносе на него ударения также отмечен в значительном количестве слов и форм:

• (1)    в корнях полнознаменательных слов:

а_́ вин – ови_́ н, да_́ ить – дои_́ ть, да_́ мой – домо_́ й, жа_́ ниха – жениха_́ , да_́ ци – дочи_́ (дочь), жа_́ ньцов – женцо_́ в (жнецов), за_́ вем – зове_́ м (зовём), на_́ цевать – ночева_́ ть, па_́ слы – послы_́ , сха_́ ди – сход и_́ , сга_́ ворись – сговори_́ сь и др.,

• (2)    в приставках и предлогах:

а_́ тдохни – отдохни_́ , да_́ ждя – дожида_́ ет, па_́ кажись – покажи_́ сь, па_́ неси – понеси_́ , са_́ брались – собра_́лись, са_́ греть – согре́ ть, са_́ шли – сошли_́ , ва_́ весь рос – во весь рост, са_́ христом – со христо_́ м,

• (3)    в местоимениях:

а_́ ны – оны_́ (они), ма_́я – моя_́ , тва_́ я – твоя_́ , с та_́ бой – с тобой, с сабой - с собой.

Приведенные примеры демонстрируют яркую фонетическую особенность заонежских говоров, лексикализация которой проявляется исключительно редко. При возникновении новой лексической единицы требуется не только ее географическая ограниченность, но и разрыв системных связей хотя бы на одном уровне. В настоящее время отмеченную особенность заонежского говора можно отнести к редким, сохраняющимся в речи единичных носителей архаического слоя диалекта. Однако зафиксирована лексикализация указанных явлений в словаре, СРГК приводит следующие слова, отражающие переход [е] > [’а]:

ля_́ нник ‘поле для льна’, ля_́ шать ‘вспахивать полосу земли’, мя_́ довик ‘гнездо диких пчел с сотами’, мя_́ здра ‘нижняя губчатая или пластинчатая часть шляпки гриба’, ня_́ коть ‘коготь’, окля_́ ять ‘прийти в хорошее состояние (о цветах, растениях)’, поля_́ мешать ‘испугаться’ [текст « Увидела я медведя, полямешала, побежала ме-тью » иллюстрирует более точное толкование – ‘побежать’, ср. лемешйть ‘идти частыми мелкими шажками, семенить’ Петрозав. Олон., пя_́ кло ‘лопата, которой сажают пироги в печь’, пя_́ тун ‘петух’, пя_́ тушок ‘иван-чай’, стя_́рнуть ‘постирать’, ря_́ вить ‘громко кричать, плакать’, мя_́ тла ‘трава’ – с пометой Медв., дя_́ нник ‘загон для скота в поле или в лесу’ (в статье «Де_́ нник») Кондоп., ‘мелкий кустарник’ Медв., ря_́ шить ‘сломать, поломать, исковеркать, привести в негодность’ Кондоп.

Не случайно более широко известно название тястенники ‘регионально-групповое прозвище жителей Заонежья’ Медв., Прион., наряду с те_́ стенники Медв. Каждый из приведенных вариантов имеет исходное слово ( ленни_́ к , леши_́ ть и т. д.) той же или близкой семантики, бытующее на более широкой территории.

Единиц, отражающих лексикализацию перехода [о] > [а́ ], в СРГК отмечено значительно меньше:

бра́ дница ‘та, которая ходит пешком’, ва́ ложный ‘приготовленный на масле, жирный’, бора́ ница ‘борона’ – Медв., ср. броди́ ть, воло́ жный, боронни́ ца; сюда примыкает бра́ зды ‘часть упряжи, удила’ – Кондоп., ср. бро́ зди.

В «Отчете о поездке в Олонецкую губернию летом 1886 года» А. А. Шахматов касается причин переноса ударения на первый слог:

«Хотя влияние городских диалектов оказалось незначительным, но зато здесь пришлось встретиться со значительным влиянием на русские говоры соседних финских наречий, сказавшимся не только в заимствованных словах, но главным образом в передвижении ударения на финский лад. На всем западном берегу Онежского озера сказывается сильное влияние финнов» [14: 760].

В курсе лекций по диалектологии в 1919 году при рассмотрении темы «Смешение и скрещение языков» А. А. Шахматов среди прочих приводит пример влияния карельского языка, имеющего в своей системе гласных дифтонги, на русский, обусловленного переносом ударения с конечного на начальный слог и изменением гласных [е] и [о]: не_́ су >  не_́ асу >  ня_́ су ; то_́ пор >  то_́ апор >  та_́ пор [15: 35]. Исследователь отмечал сильное, даже разрушительное действие на звуки и формы языка, какое оказывает «влияние соседних языков через посредство возникающей в результате тесного с ними общения двуязычности» [15: 34]. При четкой аргументированности и обоснованности положений, выдвинутых А. А. Шахматовым, отметим, что при анализе акцентуации частной диалектной системы говоров Заонежья, проведенном А. В. Тер-Аванесовой в 80-е годы XX века, обнаружены признаки весьма архаичного ударения «кривичского типа»², что говорит не столько о неизменном интересе к говорам За-онежья с их сложной историей, сколько о необходимости их дальнейшего изучения.

ЗАМЕНА СРЕДНЕЯЗЫЧНОГО СОГЛАСНОГО В АНЛАУТЕ

В 60-е годы XX века Т. Г. Доля, изучавшая говоры Заонежья, записала произносительные варианты известных слов и форм:

гесть ‘есть, имеется’: До_́ хтур го_́ варит, бале_́ сь грудная гесь . Типиницы; ги_́ здить ‘ездить’: Ниве_́ ста ги_́ здит по гастям, па паро_́ды. Жених тожа ги_́ здиў в гости. За нивестай ги_́ здили по_́ ездом. Ги_́ здя с пи_́ снямы . Великая Нива; Го_́ варит, заги_́дям здись в диревню. Волкостров³.

Здесь отражена яркая диалектная особенность – переход [j] в [г’] в начале слова, который обычно считают следствием взаимодействия русских с прибалтийско-финским населением, предположительно с вепсами [12: 43]. В живой речи русскоговорящих вепсов употребительны слова гесли, гящик, гюбка, Гюрьев день (ср.: если, ящик, юбка, Юрьев день), и, как подчеркивают исследователи, «это правило распространяется и на те диалекты и говоры, которые на вепсской почве характеризуются протезой d’» [12: 43]. Звук [j] в начале слова – «один из наиболее ярких диалектных маркеров на уровне фонетики вепсского языка» [5: 72]. Его рефлексы четко очерчивают ареалы вепсских говоров: на юго-западе сохраняется исконный [j-] – järv, на севере на его месте возникает палатализованный [d’-] ‒ d́ärv, на востоке палатализованный [g’-] ‒ ǵärv [5: 72].

Влияние вепсского языка обнаруживается в наличии [д’] и [г’] на месте [j] в русской диалектной лексике, в частности в лексемах дес и зги_́ здо / сги_́ здо , имеющих единый исконный корень - езд -. Ср. лексикографические данные: езд ‘наклонный настил из бревен, ведущий на второй этаж хозяйственной части дома’ Кондоп., Медв., Пуд., Выт., вариант ездό Пуд.; дес ‘бревенчатый настил для въезда на сарай’ Медв.; згйздо ‘то же’ Пуд.; сгйздо ‘пологий настил, помост, по которому завозили сено в сарай’ Карг. Последние две лексические единицы представляют собой варианты исходного слова съездό Лод., Подп., Тихв., Выт., Плес., в которых в начале корня после приставки используется [г’] вместо [j], что говорит о распространении данного явления на Юго-Восточное Обонежье, включая Лачскую группу говоров. Ср. сведения карты 71 «j / g’ / d’ в начале слова», указывающей на ограниченность данного явления районом южнее Онежского озера [5: 202‒204]. В слове дес , помимо оглушения и сокращения конечного сочетания - зд >  - ст >  - с , отражена незакономерная мена [j - ] ~ [д’-]. Надо полагать, что данный процесс произошел параллельно с меной [j-] ~ [г’-] и независимо от нее.

ИЗМЕНЕНИЕ ОДИНОЧНЫХ СОГЛАСНЫХ

Из других явлений незакономерного характера, возникших, возможно, не без влияния иноструктурного языкового окружения, отметим следующие: отпадение начального согласного в- : араника ‘название ягоды и растения’ Медв., ср. воронúка, веронúка ‘ягода семейства ворониковых’ Кем.; мена глухих и звонких звуков [б] и [п]: белькуша ‘керосиновая лампа без стекла’ Медв., ср. пилькýша ‘самодельный светильник’ Оят. Ленингр., Новг.; наличие мягкого согласного на месте твердого: бя_́ла и бáло ‘приспособление для изготовления полозьев’ Медв.; твердого на месте мягкого: задла_́ ться ‘затянуться во времени’ Кондоп., ср. задля_́ ться в близких значениях Медв., Пуд., лагови_́ на и ля_́ говина ‘топкое болото’ Медв., ср. ляговина Люб. Новг., Онеж. Арх., ма-котя ‘несообразительный, неловкий человек’ и мяко_́ тя ‘о пьяном’ Медв.; бру_́дга ‘подружка невесты’ Медв.. ср. брю_́ дга ‘в свадебном обряде родственница со стороны жениха’ Кондоп., Медв., закото_́ мки ‘о парочках влюбленных’, ср. закотё́ мки ‘темный, укромный уголок’ Медв. и др.

ПРЕОБРАЗОВАНИЕ КОНСОНАНТНЫХ СОЧЕТАНИЙ В АНЛАУТЕ

Влияние неродственного иноязычного окружения в области фонетики обнаруживается в лек-сикализации некоторых явлений, обусловленной особенностями финно-угорской системы. Например, отмечается упрощение консонантного сочетания в начале слова до одного звука:

верибой ‘растение зверобой’ Кондоп., ср. зверобой ; лыскаться ‘медленно двигаться, плыть’ Медв., ср. блыскаться ‘бродить, слоняться без дела, шляться, бродяжничать’ Прейл. Латв. ССР; лочкать 1. ‘наносить удары, побои; бить, избивать’ Медв., Прион., ср. клочкать ‘ударять, бить’ Медв.; рутйть ‘ронять, неожиданно выпускать из рук’ Медв., ср. крутить (в руках); рячкнуть ‘хрустнуть, хрупнуть (о кости)’ Медв., Пуд., ср. хрячкнуть ‘издать звук, щелкнуть, хрустнуть’ Медв.; ля усилит. част. 'служит для выражения удивления, восторга, сообщая эмоциональную окраску высказыванию; ведь’ Медв., ср. гля междом. 'возглас при неожиданном узнавании’ Пск. Пск., гляй междом. 'приглашение посмотреть, обратить внимание на что-н.; гляди, посмотри.’ Кем., гляй - ка 'то же’ Медв.; ряскнуть ‘загреметь, грохнуть, ударить (о громе)’ Медв., Кондоп., ср. хрястнуть ‘ударить с силой’ Выт. Волог.; ряжа ‘длинная палка с привязанным на конце камнем, служащая грузом для рыболовной сети’ Медв., Кондоп., ср. гряжать , ср. гряжать ‘погружаться во что-н. топкое, вязкое; вязнуть’ Медв.; рогать ‘задевать, обижать, оскорблять, беспричинно кого-н.’ Кондоп., ср. трогать разг. ‘беспокоить, задевать, обижать’.

Приведенные данные, за исключением первого примера, демонстрируют преобразование сочетаний согласных, заканчивающихся плавным звуком, что указывает на действие закона восходящей звучности, который действовал в русском языке до падения редуцированных гласных.

гверст- и грест-

В группе родственных лексических единиц, в которую входит как основное слово гверста, произошло неодинаковое преобразование консонантного сочетания в начале слова: 1. Про -исходит упрощение сочетания за счет исчезновения первого звука, гв - >  в- : верста ‘мелкий камень, щебень; дресва’, широко отмеченное в севернорусских говорах, представлено в За-онежье и Восточном Обонежье: верста ‘мелкодробленый камень, дресва’ Медв., Пуд., ср. гверста ‘мелкий камень, щебень; дресва’, широко известное псковским, новгородским, а также мурманским и некоторым западным говорам Архангельской и Вологодской областей. Вариант дверста ‘измельченный камень, крупный песок, используемый для очистки деревянных поверхностей’ Карг., Леш., Мез., Нянд., Онеж., Пин., Плес., Прим., Холм., Шенк. Арх., по всей вероятности, следует рассматривать как вторичную лексическую единицу, отражающую мену [г] ~ [д]. В описываемой зоне представлены единицы, образованные от верст -: ср. варианты названия камня, легко поддающегося дроблению, - верстеник Медв. версеник , версник Медв., Пуд. и. гверстенник Медв., Пуд., ‘рассыпчатый, легко поддающийся дроблению (о камне)’ - верслйвый , верстлйвый Медв. и гверсливый Медв., гверстливый ‘то же’ Медв. Карел., Остр.,

Н.-Сок., Н.-Рж., Оп., Пск., Пуст. Пск. Данное изменение охватывает в основном территории с прибалтийско-финским населением, живущим бок о бок с русскими. О форме верста А. И. Попов писал, что «можно быть уверенным в наличии финно-угорского фонетического воздействия, и действительно это областное слово олонецкого происхождения родилось в непосредственном окружении со стороны карел и вепсов» [11: 14]. 2. Можно предположить, что преобразование корня гверст - (если именно его считать первоисточником) в рест- произошло более сложным путем - упрощением группы согласных и последующей метатезой (?). В говорах Заонежья отмечено слово реслйвый ‘легко разрушающийся от удара, хрупкий’ Медв., ср. грестливый ‘с мелкими камешками, гверстливый’ Пск. Пск. Здесь отражается изменение гр- >  р- , что имело место на начальном этапе, если принимать во внимание нововерхненемецкое Gries ‘дресва’, древневерхненемецкое Grios ‘дресва’ [11: 14], оставившее о себе память в заонежском слове, подвергшемся прибалтийско-финскому влиянию. Наиболее близким к германским словам является лексика данного семантического звена: гресва ‘песчаная земля с галькой’ Сузун. Новосиб., грества ‘дресва, крупный песок, мелкий щебень’ Велико-лукск. Пск., Мещов. Калуж., Твер., Пск., грества ‘мелкие осколки камня, дресва’ Вл., Кун., Локн., Холм. Пск., грествИвый ‘имеющий способность распадаться на мелкие камешки, дресву’ Пск., Осташк. Твер., гверствяный ‘то же’ Кун. Пск. и ‘содержащий крупный песок, мелкие камешки’ Вл. Пск., грестлИвый и грестлявый ‘с мелкими камешками, гверстливый’ Пск., гряства ‘крупный песок из развалившихся под действием жары и воды камней’ Мар., Молв. Новг. В данных словах отражается «значительное сходство с соответствующими иноязычными словами, не будучи, однако, заимствованиями в прямом смысле слова» [11: 14].

Освещая вопрос о фонетических изменениях при вхождении прибалтийско-финской топонимии в русскую в пределах Заонежья, И. И. Мул-лонен приводит примеры преобразования одиночных согласных в консонантные сочетания под воздействием tt -структуры русского анлаута, которая, по предположению исследователя, «провоцирует появление звукосочетаний пл -, кл -, др -, гл - в адаптированных прибалтийско-финских топонимах с инициальным одиночным согласным» [9: 286]:

Пламбина Ламбина (< кар. Iambi ‘лесное озеро’) в Толвуе, Климнос в Толвуе и Климмох в Кузаранде (< kim , kiim ‘токовище’), Хмелезеро < * Melajarvi ( mela ‘кормовое весло’) и др. [6: 286]. См. также [8: 177].

Прив еденные в данной работе материалы, лишь частично представляющие своеобразие заонежского говора, подтверждают наблюдения В. Н. Майнова:

«Заонежанин и говорит-то не так, как вообще севе-ряк, многое сохранил он из древненовгородского наречия, кое-что прихватил от всяких соседних “детей корельских”, и потому его говор сейчас узнаешь и отличишь заонежанина в толпе русских крестьян» [7: 89].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Наряду с топонимией, богатейшая лексика говоров Заонежья, отражающая разные исторические пласты, с одной стороны, хранит интересные в этимологическом отношении корни, с другой – содержит инновационные единицы, возникшие на собственно русской основе, но изменившиеся под влиянием соседней иноструктурной – в данном случае прибалтийско-финской ‒ языковой систе- мы. Как показывает материал, лексикализация фонетических явлений происходит прежде всего при перестройке анлаута.

Представленный в данной работе материал показывает своеобразие заонежского диалекта как уникальной языковой системы, в которой проявляется тесная взаимосвязь единиц фонетического и лексического уровней. Такие явления, как заонежское «яканье» (ляпанье), мена звуков, ликвидация среднеязычного начального согласного, упрощение консонантных сочетаний в анлауте, обусловленные длительным сосуществованием русского и прибалтийско-финских народов, выделяют говор Заонежья на общесевернорусском фоне.

* Исследование выполняется в рамках реализации комплекса мероприятий Программы развития опорного университета ФГБОУ ВО «Петрозаводский государственный университет» на 2019 год.

BALTIC-FINNISH PHONETIC COMPONENT IN THE LEXIS

OF THE ZAONEZHYE DIALECTS*

The article presents the main features of the dialect of the northern part of Lake Onega coast (Zaonezhye), which reflect the complex history of this territory settlement and the formation of a regional dialect system. It describes the phonetic phenomena that developed under the influence of the Baltic-Finnish languages: recessive shift of stress, accompanied by a change of first syllable vowels (such as lyázhit < lezhít, s tá boy < s tobóy ); transition of [j] into [g’] [d’] at the beginning of a word ( gízdit’ < yezdit’, des < *dezd < yezd ); simplification of consonant combinations ( gverstá > verstá, greslíviy < reslíviy ) and others. The article focuses on the lexicalization of certain phonetic phenomena, dialect words existing only in the Zaonezhye dialects.

* The study is carried out as part of the 2019 Development Program for PetrSU as a pillar university.

Cite this article as: Mikhailova L. P. Baltic-Finnish phonetic component in the lexis of the Zaonezhye dialects. Proceedings of Petrozavodsk State University. 2019. No 7 (184). P. 38–43. DOI: 10.15393/uchz.art.2019.399