Принципы государственно-частного партнерства в процессе модернизации сферы образовательных услуг

Для обоснования принципов государственночастного партнерства обратимся и уточним содержание понятия «государственно-частное партнерство», исходя из представленных в современной литературе научных результатов. Отметим, что всплеск интереса к данному феномену произошел в середине прошедшего десятилетия, то есть, по завершении восстановительного роста в экономике России, когда государство и частный бизнес обратились к поиску эффективных форм инвестиционного развития страны. Данное обстоятельство позволяет понять содержание государственночастного партнерства.

Под государственно-частным партнерством в сфере образовательных услуг мы понимаем активное взаимодействие государственных и частных образовательных организаций, органов государственного управления, частных инвесторов, субъектов смежных сфер бизнеса в целях модернизации и последующего инновационного развития данной сферы.

К сожалению, государственно-частное партнерство в современной России получило распространение, в основном, за пределами сферы образовательных услуг. Например, в экономической системе Краснодарского края данная форма взаимодействия государства и частного бизнеса формально подкреплена созданием центра ответственности за ее развитие – Министерства стратегического развития, инвестиций и внешнеэкономической деятельности Краснодарского края. Вместе с тем, практические шаги по реализации потенциала ГЧП в регионе ограничились следующими проектами:

• –    реабилитация и развитие систем водоснабжения и водоотведения Азово-Черноморского побережья Краснодарского края;

• –    инвестиционная программа ООО «Краснодар Водоканал»;

• –    строительство очистительного завода по сжиганию илового осадка в Адлерском районе г. Сочи;

• –    строительство порта Тамань, главный инвестор ФГУП «Росморпорт»;

• –    строительство круглогодичного курорта «Горная карусель» в городе Сочи, который включает в себя объекты инфраструктуры Олимпиады – 2014» [1].

Как видно, среди названных проектов нет ни одного образовательного проекта, хотя в Стратегии социально-экономического развития Краснодарского края до 2020 года среди стратегических направлений развития региона названы следующие направления:

• –    достижение современного качества образования;

• –    повышение научного и образовательного потенциала [2].

Очевидно, что для достижения соответствующих стратегических целей в сфере образовательных услуг востребован потенциал государственночастного партнерства, однако, в Стратегии никаких конкретных мер или инструментов в данном отношении не содержится, что обрекает указанные выше стратегические направления на не реализацию.

Также можно отметить ориентацию Стратегии на активное развитие межрегионального сотрудничества в первую очередь с соседними регионами: Ростовской областью, Ставропольским краем и Республикой Адыгея, которое направленно на взаимные поставки продуктов и услуг, кооперацию в сферах промышленного производства, транспорта, строительства, научнотехнической и инновационной деятельности, сотрудничество в АПК, в сфере образования и подготовки специалистов, в спортивной и туристской деятельности, реализацию инвестиционных проектов, имеющих важное межрегиональное значение, решение общих проблем социальноэкономического развития и другое.

Интересен, но малопродуктивен для современной России опыт государственно-частного партнерства в наиболее развитых странах мира, поскольку здесь действуют совершенно иные институты. Вместе с тем, из этого опыта можно извлечь важный урок – современное государство призвано быть инициатором рациональных структурных преобразований в различных сферах общественнохозяйственной жизни, создавая кластерные проекты, точки роста новых экономических отношений, научно-образовательные холдинги, меж– секторальные интеграционные формы и др.

В связи с этим отметим, что роль государства в развитии современных активных форм новых экономических отношений высока, как в развитых странах, так и в развивающихся странах. Характерен пример Финляндии, которая за счет эффективной кластерной политики смогла за два последних десятилетия преодолеть свою прежнюю роль индустриального «довеска» к сырьевой экономике России, модернизировала национальную экономику и вышла в мировые лидеры в области производства средств телекоммуникации. Здесь государственные решения в 32% случаев формировали кластерные инициативы, в 27% случаев инициатива исходила от частного бизнеса и в 35% случаев правомерно говорить о смешанной инициативе [3].

Стоит отметить особые экономические зоны, которые уже давно являются примером государственно-частного партнерства, для инвесторов механизм особых экономических зон предполагает преференции по трем направлениям: налоговые и таможенные льготы, государственное финансирование инфраструктуры, снижение административных барьеров. Еще одним важным фактором является гарантированная комплексная застройка выделенной территории, что может обеспечить для инвесторов синергетический эффект [10].

Несмотря на финансовый кризис, особые экономические зоны можно и нужно развивать. Именно они могут стать одним из моторов будущего роста. Однако для этого необходимо внести ряд корректив в практику их создания и функционирования:

• –    стимулировать привлечение частных инвестиций в создание инфраструктуры ОЭЗ, опираясь на концессионные механизмы;

• –    законодательно оформить возможность создания особых экономических зон регионального уровня;

• –    увеличить налоговые стимулы ОЭЗ за счет льгот по федеральным налогам;

• –    расширить перечень разрешенных видов деятельности для портовых и технико-внедренческих ОЭЗ;

• –    использовать механизм ОЭЗ, в первую очередь, для стимулирования экономического роста в проблемных регионах;

• – расширить возможности влияния регионов на функционирование ОЭЗ вплоть до передачи отдельных зон в управление субъектам федерации, также возможно создание частных управляющих компаний;

  – стимулировать предоставление дополнительных сервисов резидентам ОЭЗ (консалтинговые, юридические, финансовые услуги, образовательные услуги, аренда оборудования и т.д.).

Но в целом, российские особые зоны, являясь эффективным инструментом государственно-частного партнерства, имеют большой потенциал развития за счет частных инвестиций. Главное – установление «прозрачных» правил игры, дружественной среды администрирования, вовлечения бизнеса в оперативное управление ОЭЗ, повышения качества государственного и муниципального управления, применения положительного зарубежного опыта. При таком подходе ОЭЗ можно рассматривать как некий консенсус, баланс интересов государства и бизнеса на уровне региона и страны.

Стоит рассмотреть пример Канады, структура производства которой несколько схожа с российской, формирование государственно-частных точек активного роста новой экономики стало системным компонентом государственной национальной инновационной стратегии развития. Для реализации основных целей данной стратегии в 2004-2005 гг. государством были созданы и реа- лизованы ориентированные на перспективу в 10 – 15 лет Технологические кластерные инициативы, явившиеся общественным ответом на низкий уровень научно-исследовательской деятельности в канадских корпорациях, а также на формирование в пространственной организации страны регионов депрессивного типа.

Однако, рассматривая принципы взаимодействия государственных и частных организаций, наибольший интерес вызывает опыт быстро преобразующегося Китая, где государство активно использует возможности преобразования старых индустриальных структур, опираясь на созданные с помощью государственно-частного партнерства точки роста новой экономики в крупных университетах; здесь интеграционное взаимодействие обрело не только меж– секторальный, но и межотраслевой характер, что обеспечивает извлечение значительного синергетического эффекта.

Структурируем процесс создания активных зон роста новой экономики в современном Китае:

– изначально (первый этап развития государственно-частного партнерства) государство отдавало приоритет формированию типично индустриальных точек и зон активного роста новой экономики, обеспечивая формирование и инновационное развитие соответствующих промышленных зон персоналом и организационно-технологической культурой; здесь возможности сферы образовательных услуг просто предлагались новым точкам роста в качестве некоторого внешнего ресурса. Характерным примером такой политики стало развитие автомобильных кластеров в провинции Гуанчжоу, где было сосредоточено более 300 предприятий, действующих на основе технологического и финансового участия иностранного капитала, а государство обеспечило им приток современных кадров, подготовленных в национальных образовательных центрах;

– в дальнейшем (второй этап развития государственно-частного партнерства) государство изменило свою политику и стало отдавать приоритет формированию продвинутых, постиндустриальных кластеров, которые складывались вокруг наиболее сильных университетов (Циньхуа, Фудань и др.), опираясь на их научно-образовательный потенциал; при этом были созданы специальные инновационные технологические парки. Отметим, что инвестирование таких зон инновационного роста обеспечивалось государством диверсифицировано, с использованием многих каналов: правительственные гранты, иностранные инвестиции под гарантии государства, вложения венчурного капитала из Китая, поддержанные государством, территориальные государственные гранты и др. [4].

Выделим характерную для данного этапа интеграцию крупных университетов и зон активного инновационного роста, что весьма перспективно для современной России при условии изменения вектора ее социально-экономической политики в сторону инновационного роста.

Обобщение приведенных выше положений, позволяет обосновать наиболее важные принципы государственно-частного партнерства в процессе модернизации сферы образовательных услуг современной России.

К одному из таких принципов отнесу расширенное воспроизводство совокупного потенциала конкурентоспособности участников партнерства. Раскрывая данную позицию, следует акцентировать внимание на том, что участие образовательных организаций в формировании и развитии точек инновационного роста в рамках государственночастного партнерства обеспечит им резкое ускорение собственного развития, а также модернизацию имеющихся технологий, инфраструктуры, человеческого фактора.

При этом можно обеспечить более продуктивное освоение инвестиционных ресурсов, чем в случае создания административных квази– интегрированных структур, где инвестиционные ресурсы по инерции проедаются и не обеспечивают никакого преобразования. Вершины инновационного роста дают возможность образовательным организациям сформировать у себя интеграционное взаимодействие образовательной и научной ветвей деятельности и сформировать механизмы квалифицированного управления знаниями, представляя собой определенно замысловатую задачу, чем координирование финансовыми или трудовыми ресурсами, а также материальными активами.

Отметим, что именно управление знаниями дает возможность получать принципиально новые преимущества в конкурентной борьбе, поскольку позволяет использовать недоступные большинству рыночных субъектов сигналы о перспективных технологиях, будущих потребностях и спросе, преобразуя в соответствии с такими сигналами свой научно-образовательный процесс [5].

Принцип, которому следует отдать наибольшее предпочтение – это ориентация на извлечение участниками взаимодействия многокомпонентного социально-экономического и, по своей природе, синергетического эффекта. При его обосновании, акцентируем внимание на возможности извлечения существенного синергетического эффекта во взаимодействии крупных государственных университетов и малых частных образовательных структур, ориентированных на дополнительное образование, предоставление научных услуг, подготовку в поступлению в университет и др.

Для современного этапа развития характерна тенденция к созданию малых научно-образовательных предприятий как «сателлитов» крупных государственных университетов; отметим, что в современной России такие «сателлиты» рискую трансформироваться в обычные фирмы-присоски, обеспечивающие перераспределение активов и проведение «скрытой» приватизации государственных образовательных организаций. Но это лишь одна сторона дела. Представляется, что более перспективны следующие формы государственночастного партнерства:

– союзы крупных государственных университетов с дополняющими их и обладающими значительным потенциалом рыночной активности малыми частными образовательными организациями; в основе таких союзов может лежать долгосрочный контракт;

– научно-образовательные холдинги, формирование которых позволяет учесть уроки создания федеральных университетов и избежать непродуктивных процессов столкновения интересов представителей различных механизмов управления образовательными организациями, чьи права были принудительно прекращены в результате квази– интеграции.

Остановимся на последней форме. Раскрывая ее содержание, используем определение, в котором Т. Келлер трактует холдинг, холдинг-компанию как предприятие, главной областью деятельности которого является рассчитанное на длительный срок долевое участие в одном или нескольких других предприятиях, самостоятельных в организационно-правовом отношении [6].

Холдинг является предпринимательским интеграционным объединением с частичной правовой самостоятельностью входящих в него субъектов, поскольку они не утрачивают своей организационно-правовой самостоятельности и не лишаются рыночной инициативы. В свою очередь, холдинговая компания как совокупность организаций, не отбирает у них статус юридического лица, однако ставит их в полную экономическую зависимость по отношению к себе.

Такая зависимость позволяет холдингу проводить централизованную политику – воля входящих в холдинговую компанию участников определяется волей основного участника, то есть, головной холдинговой компании, и это подчиняет интересы всех акционеров и участников хозяйственных обществ и товариществ, входящих в холдинг. При наличии организационно-правовой независимости входящих в структуру холдинга организаций они становятся фактически связанными «системой участия».

Приведем вариант структуры образовательно- го холдинга (рис. 1) [7]. Выделим перспективные сильные стороны образовательного холдинга:

– наличие эффективной и ориентированной на постиндустриальные преобразования единой стратегии развития;

– эффективное взаимодействие мощной образовательной структуры с государственными органами;

– ускорение развития технологий интеграционного взаимодействия между образовательными организациями;

– формирование качественно новых конкурентных преимуществ и благоприятного имиджа национального образования; обретение образовательными организациями современной техники, технологий и освоение ими новых прогрессивных методов обучения;

– формирование эффективных механизмов управления образовательным и научным процессами в крупных организациях.

Вместе с тем, для развития холдингов в сфере образовательных услуг современной России недостает главного – механизма акционирования активов, которыми располагают государственные и частные образовательные организации. Без такого механизма холдинги останутся невостребованными механизмами повышения интеграционного взаимодействия в сфере образовательных услуг нашего современного государства.

Следующий принцип отражает системное обновление основных компонентов капитала человеческого фа образовате но адапти ных услуг ственной и структур (от англ. Clusterpreneur – созидатель, инициатор, движущая сила создания кластера).

Проблема создания предпосылок для возникновения самостоятельных территориальных образовательных кластеров, создаваемых и управляемых частным бизнесом, есть проблема выбора того самого государственного инициатора, который возьмет на себя ответственность и финансовые обязательства по возведению инфраструктурных объектов и бизнес объектов остальных участников. Очевидно, что этот выбор должен делаться с учетом потенциала, которым располагает та или иная государственная образовательная организация.

Интересна концептуальная идея В. Прохоровой, где она приходит к выводу о том, что наиболее перспективной для Краснодарского края является научно-образовательная субрегиональная система. При этом принимается во внимание новый для России опыт формирования «локомотивов» развития науки и образования – федеральных университетов, миссия которых – формирование и развитие элементов человеческого капитала и инновационных нематериальных активов в хозяйственном пространстве федеральных округов [8].

Возможно, федеральный университет способен сконцентрировать значительные научные и образовательные силы различных профилей, чтобы организовать и скоординировать работы по устойчивому обеспечению приоритетных программ социально-экономического развития территорий в составе федеального окга высококвалифициро-ими и тех, доводить сти до ры-ночного«признания».

вана лишь у в основу

Управляющая компания

I

Совет директоров

Материнская компания

Дочерняя             Дочерняя             Дочерняя

организация 1          организация 2          организация 3

Рисунок 1. Организационная структура управления образовательным холдингом

создания совокупности федеральных университетов была положена административная парадигма экономической политики, то есть, к крупным классическим университетам в центрах федеральных округов были просто присоединены ранее самостоятельные государственные организации сферы высшего образования, причем все присоединенные участники такого административного проекта потеряли обособленную позицию на рынке образовательных услуг и свои рыночные «бренды» [8].

Анализируя интересную концептуальную идею В. Прохоровой, представляется, что на современном уровне развития двух секторов сферы образовательных услуг, с учетом слабых материальных предпосылок интеграционного взаимодействия образовательных организаций, реалистичнее вести речь о создании образовательного кластера, ядром которого (инициатором формирования кластера) мог бы стать классический университет – например, Кубанский государственный университет. Указанный кластер не только «оживит» меж– секторальное взаимодействие образовательных организаций, но и активизирует использование потенциала государственно-частного партнерства для системного обновления основных компонентов капитала, человеческого фактора и институтов данных организаций.

Обоснование и раскрытие следующего принципа государственно-частного партнерства, также актуально в процессе модернизации сферы образовательных услуг. Симметричное распределение конечных результатов и общественно-хозяйственной ответственности между участниками взаимодействия. Данный принцип отражает характерный для современной России феномен экстенсивного роста сферы высшего образования [9,11,12]. Благодаря такому феномену, в стране наметилась тенденция к превращению высшего образования не только в массовое явление, но и в некий обязательный атрибут современного человека. Диплом о высшем образовании стал неким аксессуаром успешного человека. У данного явления есть две стороны: позитивная, которая заключается в притягательности образования, в придании им некоторого общего культурного облика значительной части населения; негативная, которая заключается в быстром обесценении столь дорогого и редкого в большинстве стран мира статуса, как настоящее высшее образование.

Если данная тенденция сохранится, то в ближайшие несколько лет в России более половины молодежи соответствующего возраста будет иметь дипломы о высшем образовании, которые, однако, останутся без адекватной реализации в общественном производстве. В решении обозначенной проблемы можно пойти по весьма простому пути:

создать в пределах монументальных университетов элитные точки роста (научно-образовательные центры ответственности), которые отвечали бы за подготовку специалистов высшей квалификации на протяжении всего периода обучения студента. Одновременно с этим, сотрудники предполагаемых центров и сами студенты должны иметь преимущественное положение во всем – в заработной плате, условии труда и отдыха, социальном пакете, статусе и т.п. Принципиально важным является закрепление положения престижного подразделения на институциональном уровне, то есть, внесение соответствующих изменений в нормативные документы образовательной организации.