Принятие Петром I императорского титула в контексте эволюции представлений о характере власти московских государей

В статье рассматриваются вопросы идеологического обоснования принятия Петром I императорского титула. Поднимается проблема соотнесения царского и императорского достоинства. В частности, обосновывается тезис о том, что великий князь Иван III, отказавшись от предложенного ему королевского титула, имел амбиции на равный с императором Священной Римской империи статус. Титул царя, принятый Иваном IV, воспринимался в Московском государстве и странах Западной Европы как равный императорскому. В статье показывается, что со временем в Западной Европе статус московских правителей начинают понимать как королевский и в официальных обращениях от имени императора к ним обращаются так же, как и к остальным европейским королям - «пресветлейшество». В этом контексте рассматриваются имперские амбиции самозванца Лжедмитрия I, который называл себя «цесарь» и предпринял акт коронации своей жены Марины Мнишек, которая именовалась «государыня цесарева». Акцентируется внимание на предпринятой в царствование Алексея Михайловича Романова неудачной попытке убедить римского императора признать московского царя за равного правителя и обращаться к нему не «пресветлейшество», как к королям, а «величество». На данном примере показывается, что, сумев убедить население Московского государства в своей преемственности Рюриковичам, первые Романовы не смогли восстановить в глазах европейских правителей пошатнувшийся в годы Смуты статус русской монархии. В работе акцентируется внимание на обусловленных эволюцией общественного мышления различиях в смысловой нагрузке титулов «царь» и «император». В Новое время источником власти является не только Бог. Высшую власть Сенат просит Петра I принять от имени общества. Император в Новое время - это не только исполнитель воли Всевышнего, а также служитель государству для достижения идеалов общественной пользы и благоденствия подданных. В заключении статьи делается вывод о том, что идея преемства верховной власти от Византийской империи в начале XVIII в. утрачивает былую актуальность, императорский титул воспринимается в политической культуре как обозначение высшей власти и предъявление амбиций на лидерство в мировой политике.