Приоритетные биологические угрозы национальной безопасности РФ

Экспоненциальное распространение вируса COVID-19 в феврале-марте 2020 года мобилизовало Российскую Федерацию активизироваться в вопросе сдерживания и противодействия новым вызовам и угрозам, в особенности в области борьбы с созданием и генерализацией биологического и химического оружия. Фактор развития биологической науки, в том числе молекулярной биологии, генной инженерии, микробиологии и различных биотехнологий, способен спровоцировать обширную диффузию вирусных инфекционных заболеваний, которые, под завуалированной основой естественной вспышки эпидемии, могут являться запланированным террористическим актом [8, с. 113]. В условиях возрастания влияния террористических организаций на международной арене рождаются новые ухищренные приемы и методы осуществления разного рода террористических атак, в том числе биологического и химического характера. Кроме того, период охватившей пандемии показал уязвимость международного сообщества перед такими видами угроз, что послужило стимулом разработать гибкие нормативно-правовые акты для моментального реагирования.

Биотерроризм нельзя считать абсолютно новым видом угрозы национальной безопасности государств, так как неоднократно фиксировались очаги применения биологического оружия в разных точках планеты. Однако даже в состоянии подписания и ратификации большинством стран Конвенции о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении (КБТО) [2] подпольные исследования и разработки не приостановились. Об этом свидетельствуют вспышки биотеррористических атак в Далласе (1984 год) и в Токио (1993 год) [6, с 13]. Апогеем стала ситуация в США: ровно через месяц после печально известной атаки террористов на башни Всемирного торгового центра, а именно 11 октября 2001 года, на территории США был зафиксирован первый случай применения бацилл сибирской язвы [3, с. 62]. Данный террористический акт отличался профессиональным исполнением: применялась специальная биологическая рецептура, ориентированная на массовое поражение людей. Инструментом распространения инфекционной болезни послужила рассылка писем [6, с. 12].

На фоне этого феномена активизировался процесс приращения исследовательских работ на тему противодействия биологическому террору. В начале 2000-х годов среди отечественных     специалистов     над     этой     проблематикой     работали

И. В. Покровский, Г. Г. Онищенко и Б. Л. Черкасский [4]. Однако чуть позже М. В. Супотницкий в своем труде «Биологическая война: введение в эпидемиологию искусственных эпидемических процессов и биологических поражений» выделил ряд некомпетентных умозаключений, обозначенных вышеуказанными авторами. Одной из самых значимых критичных оценок подверглись аргументы о наличии свободного доступа у малоразвитых стран к биологическому оружию [5, с. 54]. Ближе ко второй декаде XXI столетия объем отечественных научно-исследовательских работ на тематику биологической безопасности, значительно увеличился. Из всего обилия аккумулированного материала, в данной публикации были использованы результаты исследований следующих авторов: В. Б. Агафонов и Н. Г. Жаворонкова [1], С. Н. Орехов и А. Н. Яворский [3], М. В. Супотницкий [5, 6], Е. Н. Хлопова и В. О. Масальская [8]. Также был проанализирован ряд трудов представителей иностранной научной мысли, рассматривающих сущность и конфигурацию биологических оружия, а именно вирусов, которые представляют потенциальную угрозу национальной безопасности государства.

За год до начала пандемии COVID-19 11 марта 2019 г. на территории РФ был издан официальный документ «Об Основах государственной политики Российской Федерации в 2

области обеспечения химической и биологической безопасности на период до 2025 года и дальнейшую перспективу», который определял основные теоретико-концептуальные положения, оценку угроз национальной безопасности в биологическом и химическом спектре, а также цели, принципы, приоритетные задачи и механизмы реализации государственной политики в области обеспечения биологической и химической безопасности. Вышеотмеченный юридический документ выступил фундаментом и катализатором для последующих законодательных актов: например, 2 декабря 2019 года в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации был внесен проект федерального закона «О биологической безопасности Российской Федерации». По оценке ряда специалистов, а именно, В. Б. Агафонова, Н. Г. Жаворонковой, данные нормативно-правовые акты носят «бланкетный» или рамочный характер: иначе говоря, базовые механизмы и эффективность правоприменения располагаются за гранью закона и находятся в издаваемых «во исполнение» закона актах Правительства РФ, ведомств, в инструкциях и положениях, исходящих из смысла содержания закона о безопасности [1]. Как справедливо отмечено, задача законов о безопасности, вне зависимости от формы ее протекания, во-первых, не должна стремиться описать все виды существующих угроз и опасностей, в отличие от выработки четкого алгоритма действий; во-вторых, описание опасностей совместно с угрозами требуется изложить в документах простым, доступным и понятным для населения государства языком.

В статье 8 Федерального закона «О биологической безопасности в Российской Федерации» от 30.12.2020 № 492-ФЗ прописаны 11 биологических угроз (опасностей) [7]. Однако отмеченный Федеральный Закон вводит собственную теоретико-понятийную трактовку «биологических угроз (опасностей)», которая смывает границы между понятием «угроза» и «опасность», что автоматически делает их по отношению друг к другу конгруэнтными. В то же время угрозы представляют собой потенциально возможные события, действия, процессы или явления, способные причинить ущерб безопасности, или, как описывает это понятие Е. А. Олейников, угроза – наиболее конкретная и непосредственная форма опасности, то есть актуализированная (уже действующая опасность) [9, с 28]. Поэтому будет целесообразным выделить конкретные приоритетные биологические угрозы, способные, в рамках сложившийся конъюнктуры пандемии, оказать давление на национальную безопасность РФ.

В мире представлено огромное разнообразие бактерий и вирусов, большинство из которых представляют опасность для человечества в связи с масштабом распространения и неблагоприятным исходом. Некоторые представители бактерий, такие как Yersinia pestis, Bacillus anthracis, Vibrio cholerae, являются наиболее опасными и могут быть использованы в качестве биооружия. Среди вирусов также можно выделить наиболее патогенных 3

представителей: вирусы геморрагической лихорадки (вирус Эбола), Variola major и SARS-CoV-2 [15].

• I.    Yersinia pestis (бактерия чумы). Бактерия относится к семейству Enterobacteriaceae и представляет собой аэробную неподвижную грамотрицательную палочку [19]. Фактором вирулентности являются эффекторные белки внешней мембраны Yersinia (Yops), которые непосредственно транслоцируются в клетки-хозяева через систему секреции третьего типа, чтобы ингибировать бактериальный фагоцитоз и подавлять выработку провоспалительных цитокинов [11]. Бактерия вызывает инфекцию, которая сопровождается чумой (бубонной, легочной, септической). Самая тяжелая форма – бубонная чума (или гнойный аденит), характеризующая инкубационным периодом от двух до восьми дней и следующими симптомами: лихорадкой, ознобом, общим недомоганием [10]. Y. pestis классифицируют как биологический агент категории A для потенциального биотерроризма. Переносчиками являются инфицированные блохи, которые паразитируют на грызунах.

• II.    Bacillus anthracis (сибирская язва). Бактерия принадлежит к семейству Bacillaceae и представляет собой аэробную или факультативно-анаэробную грамположительную и спорообразующую палочку [10]. Основными факторами вирулентности являются токсины и антифагоцитарная полиглутамическая капсула, которые определяются двумя плазмидами вирулентности, а именно pXO1 и pXO2. Первая плазмида кодирует два токсина: летальный фактор (LF) и фактор отека кальмодулин-зависимая аденилатциклаза (EF) [16]. Плазмида pXO2 необходима для производства капсулы поли-γ-d-глутаминовой кислоты, которая обеспечивает выживание бактерии в макрофагах. В зависимости от пути инокуляции различают ингаляционную, кожную и желудочно-кишечную сибирскую язву, но все они имеют схожие симптомы: лихорадку, недомогание, тошноту и болевые ощущения. Признана биологическим агентом категории A [17].

• III.    Vibrio cholerae (холерный вибрион). Подвижная, грамотрицательная бактерия с одним полярным жгутиком. Выделяют два основных фактора вирулентности: холерный токсин и токсин-корегулируемые пили. Последний отвечает за адгезию и колонизацию возбудителя к микроворсинкам слизистой оболочки тонкого кишечника. Холерный токсин влияет на повышение внутриклеточного цАМФ за счет активации аденилатциклазы, что вызывает диарею и потерю жидкости организмом [13]. Бактерия вызывает холеру, основными симптомами которой являются обильная диарея, дискомфорт в животе и рвота. Бактерию относят к биологическому агенту категории B.

• IV.    Zaire ebolavirus (вирус Эбола). Вирус принадлежит семейству Filoviridae. В центральной части вириона расположена молекула одноцепочечной РНК отрицательной полярности. Вирус Эбола вызывает геморрагическую лихорадку – острый вирусный синдром.

Вследствие чрезвычайной вирулентости и высокотрансмиссионной природы вирус признан биологическим оружием категории А. Передача вируса происходит от летучих мышей, либо через промежуточного хозяина – нечеловеческого примата [20]. Заражение происходит в результате передачи от человека к человеку через прямой контакт или контакт с инфицированными жидкостями организма или загрязненными фомитами. Патогенез представлен подавлением иммунитета, цитокиновым штормом, аномалией свертывания крови и сосудистой дисфункцией [14]. Крупная вспышка лихорадки Эбола в государствах Западной Африки на период с февраля 2014 года по декабрь 2015 года унесла десятки тысяч человеческих жизней и была признана ВОЗ угрозой мирового масштаба по причине фиксации единичных случаев заболевания в США, государствах Европы и иных уголках Земного шара.

• V.    Variola major (вирус оспы). Вирус относится к семейству Poxviridae [12]. Вирусный геном представлен линейной двухцепочечной ДНК. Инфекция распространяется воздушнокапельным путем, реже, при прямом контакте. После первичного заражения вирус начинает размножаться в дыхательных путях и мигрировать в регионарные лимфатические узлы, а уже затем распространяется в селезенку, костный мозг и дистальные лимфатические узлы. После инкубационного периода начинается продромальная фаза с такими симптомами, как высокая температура, общее недомогание и головные боли. Наиболее яркой особенностью оспы является сыпь, приводящая к хорошо известным кожным поражениям [16].

• VI.    SARS-CoV-2. Вирус принадлежит к семейству Coronaviridae. Геном вируса представлен линейной одноцепочечной РНК положительной полярности. Тяжелый острый респираторный синдром коронавирус 2 вызывает заражение COVID-19 [10]. Проникновение вируса в клетки-хозяева опосредуется спайковым гликопротеином (белком S), состоящим из двух функциональных субъединиц S1 и S2. Субъединица S1 осуществляет связывание с рецептором на клетке-хозяине, а S2 участвует в слиянии мембран вирусов и клеток-хозяев. Вирус передается через фомиты или воздушно-капельным путем при тесном незащищенном контакте между инфицированным и неинфицированным. Одними из наиболее распространенных проявлений являются лихорадка и сухой кашель. У большинства больных можно наблюдалась двустороннюю пневмонию [21].

Список потенциальных биологических угроз требует более строгой и обоснованной типологизации по причине усиления фактора обеспечения национальной безопасности в области противодействия биологическим опасностям и угрозам.

Таким образом, в ходе данного исследования, во-первых, была выявлена корреляция между появлением на международной арене потенциальной глобальной биологической угрозы и параллельными разработками в научном сообществе трудов, посвящённые данной тематике: в период рассылки писем с сибирской язвой в США как в иностранной, так и в 5

отечественной академической среде начинаются публиковаться работы по «биологическим угрозам», «биологической войне», «биотерроризме» и др. В последующие годы регистрируется явный пробел и дефицит в публикациях подобного рода, даже на фоне разрастания пандемии свиного гриппа 2009 года, угрозы лихорадки Эбола в 2015 года, но с момента возрастания угрозы COVID-19, снова прослеживается тренд в пользу возникновения новых работ по «биологическим атакам», «химическом оружии» и иным проблематикам. Во-вторых, отмечена неэффективности существования Всемирной Организации Здравоохранения (ВОЗ), которая неоднократно подверглась критике: в мае 2020 года тогдашний Президент США Д. Трамп разорвал отношения с организацией, и лишил ее финансовой поддержки. В-третьих, контрпродуктивность ВОЗ послужила стимулом для наращивания национального фактора в разработке вакцин, включая обновление и укрепление законодательства в области противодействия биологическим угрозам. По заключениям ряда авторов, выпущенный пакет отечественных нормативно-правовых актов по вопросу «биологической безопасности» неоднозначен и носит рамочных характер, однако наблюдается прогресс в генерализации отраслевых документов, направленных на более подробное описание угроз и опасностей, а также механизмов противодействия, которые было бы невозможно изложить в целостной стратегии национальной безопасности.

Пандемия COVID-19 повлияла раз и навсегда на жизнь мирового сообщества, в том числе заставила государствам углубиться в вопрос обеспечения химической и биологической безопасности, которая, даже с учетом ослабевания пандемии, остается приоритетным направлением, так как отмечается тенденция обнаружения биолабораторий, где завуалировано могла вестись деятельность по созданию оружия массового поражения.