Природный капитал как фактор устойчивости экономического роста: анализ мировой динамики

Ростов-на-Дону, Россия, ,

ства государств в сложную совокупность транснациональных корпораций, наднациональных систем регулирования экономики, глобальные рынки, трансграничные системы производства и распределения и т. д.

Эти две системы, глобальная экология и глобальная экономика, неотделимы друг от друга. Природная среда в своей основе является источником и проторесурсом мировой экономики, тогда как экологические условия являются факторами чисто экономического потребления или производства, инвестиционной привлекательности или инновационной способности.

Вопросы устойчивого экономического роста и состояния окружающей среды находились в центре внимания на протяжении всей истории экономической мысли: классические теории основывались на фундаментальном характере земли и природных ресурсов как факторов и первичных источников экономического роста, а следовательно, на зависимости его динамики и перспектив от качества природной среды (например, обоснованные еще в 1865 г. С. Джевонсом опасения по поводу ограниченности угля (Jevons, 1865), невозможность продолжительного устойчивого экономического роста в силу конечности пахотных земель, обоснованная классиками политэкономии Д. Рикардо (Рикардо, 2007) и Т. Мальтусом (Мальтус, 2007) экономические эффекты истощения природных ресурсов (Hotelling, 1931; Stiglitz, 1974)).

Американский ученый С. Кузнец одним из первых предположил связь между динамикой экономического роста и уровнем загрязнения окружающей среды, проанализировав статистику выбросов в атмосферу крупных городов США и других стран мира (Kuznets, 1966).

Вопросы экологии и экономического роста стали актуальны для мировой науки с начала 2000-х гг., когда устойчивое развитие было признано единой универсальной концепцией, рассматривающей состояние окружающей среды как ключевой фактор успеха для экономического прогресса страны.

Большое количество исследований по обеспечению экономического роста в эпоху экологической глобализации (включая неэффективное управление природными ресурсами) было проведено как в отраслевом контексте (Arrow еt al., 1996), так и в региональных условиях (Ayesha, Kashif, 2004) с целью обосновать целесообразность чисто экономических (Ayong Le Kama, Schubert, 2004) и политических (Ederington et al., 2004) изменений и реформ.

Еще в 2005 г. вопросы экологии были включены в фундаментальную монографию – «Руководство по экономическому росту» в качестве ведущего параграфа, в котором авторы изначально исходили из того, что связь между экономическим ростом и окружающей средой существует (Brock, Taylor, 2005). Это была попытка найти ответы на вопросы, какова связь между экономическим ростом и качеством окружающей среды; как мы можем избежать ограничений роста, налагаемых условиями окружающей среды; на чем будущие исследования должны сосредоточить свои усилия.

Затем Дж. Халькос и Е. Пацианос изучили влияние экономического роста и государственных расходов на окружающую среду, используя показатели 71 страны за период 1970–2008 гг. В частности, они проверили гипотезу о существовании перевернутой U-образной связи между экономическими показателями и загрязнением, а также гипотезу о прямой отрицательной связи между бюджетными расходами и загрязнением (Halkos, Paizanos, 2014).

Особый интерес представляют попытки ученых выявить взаимозависимость между динамикой окружающей среды и отдельными экономическими показателями страны или территории. Так, в 2011 г. Р. Лопес, Г. Галинато и А. Ислам опубликовали исследование, в котором была предложена модель, предсказывающая, что перераспределение структуры государственных расходов в пользу социальных и общественных благ снижает загрязнение (López et al., 2011).

• Э . Месаган сосредоточил внимание на роли прямых иностранных инвестиций во взаимосвязи между качеством окружающей среды и экономическим ростом и рекомендовал стране скорректировать свою экологическую политику для привлечения надлежащих технологий для ускорения эколого-экономического прогресса (Mesagan, 2015).

Альтернативными концепциями неоклассического подхода к определению устойчивого долгосрочного роста, канонизирующими принципы природопользования и приоритета состояния окружающей среды являются представления школы экологической экономики, общим существенным элементом которых является допущение об абсолютных пределах уровней использования природных ресурсов из-за ограничений взаимозаменяемости природного и антропогенного капиталов.

Стремление к ограничениям на использование природных ресурсов выражается в попытках включить в модели устойчивого экономического роста информацию о потоках и запасах природного капитала, а также в тенденции к классификации товаров, материалов по типу концентрации в них стоимости невозобновляемых природных ресурсов, а также по географическому принципу (в зависимости от обеспеченности конкретных территорий природным капиталом).

Устойчивость природного капитала: региональная динамика. Окружающая среда в контексте настоящего исследования будет рассматриваться не как набор природных ресурсов или физические условия жизни населения, а как отношения, возникающие вокруг распределения природного капитала, который по утверждению, например, М. Белой, в настоящее время является основным лимитирующим экономическое развитие фактором (Белая, 2016).

Для оценки устойчивости природного капитала были использованы показатели так называемого экологического следа и эффективности природопользования в 50 странах мира в период с 2001 по 2019 гг., в частности:

• –    количество ВВП на 1 га пахотных земель, долл. США, отражающее эффективность использования естественного капитала (50 баллов за максимальное значение в выборке);

• –    выбросы углекислого газа (кг) на единицу ВВП (50 баллов за минимальное значение в выборке);

• –    доля природных ресурсов в формировании ВВП, отражающая зависимость экономического роста от потребления натуральных ресурсов (50 баллов за минимальное значение в выборке);

• –    энергоемкость ВВП, которая характеризует затраты энергии (кг нефтяного эквивалента) на производство единицы ВВП (50 баллов за минимальное значение в выборке);

• –    водоемкость ВВП определяет затраты пресной воды (кубометры) на производство единицы ВВП (50 баллов за минимальное значение в выборке);

• –    доля возобновляемой источников энергии в общем энергопроизводстве (%) (50 баллов за максимальное значение в выборке).

Мировыми лидерами в интегрированной оценке устойчивости экологического капитала в 2019 г. были страны Европы – Швейцария, Великобритания, Италия, а также Израиль (табл. 1). Россия и еще 4 страны постсоветского пространства, к сожалению, попали в категорию аутсайдеров по причине высокого экологического следа и зависимости экономики от потребления природных ресурсов (стоит отметить, что наше исследование проводилось без учета природного потенциала стран, исходя из его обязательной конечности в любом государстве мира).

Таблица 1 – Интегрированная оценка устойчивости экологического капитала (страны-лидеры и аутсайдеры в 2019 г.)

Страны		Годы
		2001	2005	2010	2015	2016	2017	2018	2019
Страны-лидеры
1	Швейцария	243	243	245	249	249	249	249	249
2	Великобритания	186	202	204	219	218	218	218	217
3	Италия	208	202	206	206	208	208	207	210
4	Израиль	197	195	189	201	204	204	207	209
5	Австрия	209	205	201	209	207	209	209	207
6	Франция	198	197	194	202	202	205	204	207
7	Германия	185	185	187	196	199	202	202	204
8	Нидерланды	186	188	183	189	195	197	198	200
9	Испания	187	183	191	190	192	195	195	198
10	Япония	195	187	185	190	191	191	191	189
Страны-аутсайдеры
46	Россия	45	51	56	53	55	54	54	54
47	Таджикистан	80	92	103	79	62	58	54	53
48	Казахстан	41	37	31	42	36	39	38	38
49	Иран	62	61	57	38	41	42	33	30
50	Узбекистан	15	21	24	33	34	25	24	26

В странах Ближнего Востока устойчивость природного капитала снизилась (кроме Израиля), причем в государствах – экспортерах нефти (газа) падение значений оказалось существенным и стало свидетельством негативной динамики (особенно в Иране), что позволяет прогнозировать и дальнейшее снижение показателей (рис. 1).

Рисунок 1 – Интегрированная оценка устойчивости природного капитала в странах Ближнего Востока и Северной Африки (МЕНА), 2001–2019 гг.1

В то же время в странах Европы ситуация с устойчивостью природного капитала существенно улучшилась, особенно в Великобритании, Польше и Словакии. Практически все из участвовавших в исследовании государств демонстрируют оптимистичную динамику, позволяя прогнозировать рост устойчивости природного капитала в них в третьем десятилетии века (рис. 2).

Интересно отметить, что только одна страна Европы – Норвегия, которая также является крупнейшим экспортером природного газа – ухудшила собственные показатели, хотя и не так

Рисунок 2 – Интегрированная оценка устойчивости природного капитала в странах Европы, 2001–2019 гг.

Ситуация в Азии намного более пессимистичная – кроме Китая ни одно государство не демонстрирует в регионе существенных ростов устойчивости природного капитала и положительной динамики на перспективу. Несмотря на успехи Филиппин, их тренд сменился на нисходящий и, очевидно, тенденция сохранится в ближайшие годы. В Индии и Бангладеш наблюдаются восходящие тренды, весьма возможно, что эти государства улучшат показатели устойчиво-

Рисунок 3 – Интегрированная оценка устойчивости природного капитала в странах Азии, 2001–2019 гг.

На американском континенте ситуация относительно стабильная только в США. В Бразилии тренд роста устойчивости природного капитала сменился на нисходящий после 2014 г. (хотя достигнутые в 2019 г. показатели все еще выше аналогичных в 2001 г.). Мексика и Аргентина демонстрируют рост устойчивости экологического капитала после крутого падения в нулевые, Канада и Колумбия – на нисходящих тенденциях с 2013 г. (рис. 4).

Рисунок 4 – Интегрированная оценка устойчивости природного капитала в странах Америки, 2001–2019 гг.

В Африке только в Эфиопии наблюдался рост устойчивости, причем на с 2009 года – стабильный благодаря реализуемым программам модернизации народного хозяйства и социальным реформам. Несколько улучшилась с 2013 г. ситуация с природопользованием на Мадагаскаре, хотя показатели 2001 г. все еще не были достигнуты в 2019 г. Остальные государства позиционируются в зоне турбулентности, но все существенно снизили устойчивость природопользования в анализируемый период (рис. 5).

Рисунок 5 – Интегрированная оценка устойчивости экологического капитала в странах Африки, 2001–2019 гг.

Наконец, среди стран СНГ можно выделить Азербайджан, хотя и в этой стране показатели устойчивости экологического капитала падают с 2015 г., на нисходящих трендах – также все остальные страны, несмотря на то, что интегрированная оценка устойчивости природного капитала в период 2001–2019 гг. сократилась только в Беларуси, Таджикистане и Казахстане. Россия достигла определенного прогресса в устойчивости природопользования в 2008–2012 гг., однако с 2014 г. рост прекратился (рис. 6).

Рисунок 6 – Интегрированная оценка устойчивости экологического капитала в странах СНГ, 2001–2019 гг.

Выводы: баланс через ограничения или безграничный дисбаланс? Географический фактор, очевидно, является определяющим для трендов устойчивости природного капитала, нежели величина доходов на душу населения. Как видно по данным рис. 7–9, никакого единства в этом отношении среди стран с сопоставимым уровнем дохода нет.

Рисунок 7 – Интегрированная оценка устойчивости природного капитала в странах с высоким уровнем дохода на душу населения, 2001–2019 гг.

Рисунок 8 – Интегрированная оценка устойчивости природного капитала в странах с высоким средним уровнем дохода на душу населения, 2001–2019 гг.

Рисунок 9 – Интегрированная оценка устойчивости природного капитала в странах с низким средним и низким уровнем дохода на душу населения, 2001–2019 гг.

В половине стран с высоким уровнем дохода устойчивость природного капитала снизилась и продолжает падение. Аналогичная ситуация наблюдается и среди государств со средним высоким доходом, а также среди стран с низким средним и низким доходом.

Пандемия коронавируса, с одной стороны, оказалась самым серьезным с начала тысячелетия испытанием на прочность как для национальных экономик, так и для глобального народного хозяйства, серьезно переформатировав популярные в допандемийные времена представления об экономической устойчивости, стабильности роста и эффективности транснациональных производственно-распределительных структур (Абдрахимов, Анпилов, 2020).

С другой стороны, имеющиеся макроэкономические показатели развития стран в период пандемии (обусловившей шоковое экономическое падение в 2020 г. и стремительное восстановление позиций в ряде стран в 2021 г.) позволяют нам уже сейчас сделать выводы, подтверждающие адекватность предложенной методики оценки устойчивости природного капитала стран мира.

Однако стоит отметить, что аналогизировать негативные последствия пандемийных ограничений для национальных экономик с достижением последних в сфере устойчивости природного капитала полностью не представляется корректным по ряду причин.

Во-первых, это произошло из-за неэкономического характера самого пандемического шока, его причины исходили не из саморазрушения глобальной экономики или достижения пределов глобализации. Никакого принципиального изменения государственной экономической модели в пользу устойчивости и стабильности роста (кроме как в выступлениях политиков и экспертов) не наблюдалось, поэтому говорить о старте полноценного фазового перехода к модели эколого-экономической устойчивости не представляется возможным.

Во-вторых, пандемия коронавируса, ставшая мировым шоком в 2020 г., довольно быстро отошла на второй план – многие государства смогли адаптироваться к новым условиям глобальной экономики (мирохозяйственные связи не были разрушены, а лишь трансформированы в результате пандемийных ограничений), восстановить значения макроэкономических показателей уже в 2021 г. и полны оптимизма улучшить собственные достижения в текущем временном периоде.

Несмотря на многочисленность публикаций об улучшении состояния окружающей среды в условиях пандемии1 (впрочем, равно как и об ухудшении2), в контексте проведенного нами исследования маловероятны улучшения оценок предикторов устойчивости экологического капитала (сокращение выбросов углекислого газа сопровождается падением ВВП в большинстве стран мира, доля природных ресурсов в его формировании с учетом сокращения других отраслей в структуре хозяйства может даже вырасти, энергоемкость и водоемкость ВВП также не продемонстрируют положительной динамики в условиях экономической паники; предприятия, скорее всего, будут намного меньше инвестировать в природоохранную деятельность и заморозят текущие экологические проекты).

В сбалансированной модели устойчивой экономики все отрасли и рынки должны функционировать в соответствии с принципами экологически чистого экономического развития, а корпоративная экологическая социальная ответственность – это ключевая философия долгосрочной миссии и стратегии развития финансовых институтов и других хозяйствующих субъектов.

В обществе, которое в рамках сбалансированной модели устойчивого развития является выражением среды своего проживания, также происходят определенные трансформации, например, разделение работы и улучшение баланса между профессиональной деятельностью и личной жизнью, борьба с системным неравенством, измерение благосостояния с учетом реальных условий окружающей среды, укрепление человеческого и социального капитала, культуры и ценностей потребления.

Условия справедливости и экологические ограничения в совокупности означают установление равных долей на душу населения в рамках экологического предела, приближающегося к устойчивому уровню (Meyer, 2004).

Лимиты должны быть установлены для добычи дефицитных невозобновляемых ресурсов, выбросов отходов (особенно токсичных и опасных), использования «ископаемых» источников подземных вод и добычи возобновляемых ресурсов. Необходимо создать эффективные механизмы для достижения целевых показателей в рамках этих ограничений и в дальнейшем интегрировать их в убедительную экономическую основу.

Странам, как было показано выше, вне зависимости от достигнутого ими уровня благосостояния, необходимо создавать новую экологическую макроэкономику, в которой долгосрочная стабильность больше не зависит от неуклонного роста потребления, что потребует изменений в конфигурации ключевых переменных.

Устойчивая макроэкономика в сбалансированной модели должна быть экологически и социально грамотной, чтобы покончить с отделением ее от общества и окружающей среды. Первым шагом в достижении этого должна стать реформа национальной системы учета, чтобы то, что мы измеряем, было приведено в большее соответствие с тем, что действительно важно (интеграция экологических переменных в национальные счета и отказ от «фетишизации» ВВП).

Существенной предпосылкой устойчивого развития является освобождение людей от пагубной привычки потребительства, а также предоставление возможностей для устойчивой и полноценной жизни. По этой причине потребуются структурные изменения, ликвидирующие порочные стимулы непродуктивной конкуренции за статус, создающие структуры, обеспечивающие людям возможность для процветания менее материалистичными способами.

Достижение этого означает поиск новых способов удовлетворения желаний и устремлений, которые сейчас реализуются посредством товара. Преимущества с точки зрения процветания, вероятно, будут более существенными. Менее материалистическое общество повысит удовлетворенность жизнью каждого отдельного индивида, более равноправное общество снизит важность статусных благ. Экономика, слабее ориентированная на потребление, улучшит баланс между работой и личной жизнью людей. Увеличение инвестиций в общественные блага обеспечит долгосрочную отдачу от национального процветания.

Без глобальных структурных изменений маловероятно, что предприятия, отдельные лица или правительства примут участие в необходимом переходе к сбалансированной модели устойчивой и конкурентной экономики. Предприятие ограничено производительностью в условиях краткосрочных инвестиций, люди – социальной логикой потребительства, правительство пытается преодолеть противоречия между перспективами сиюминутной выгоды и долгосрочным видением национального прогресса. Пока экономическая стабильность зависит от роста потребления, даже в самых богатых странах правительства будут склонны отдавать предпочтение условиям развития, не связанным с повышением устойчивости народного хозяйства.