Проблема социальной целостности и партикулярности в общественных связях и системном подходе

В рамках концептуального взгляда на современное российское общество как общество транзита от социализма к капитализму и единиц переходного изменения – собственности, роли государства, гражданского участия, функции элит, возникает сравнительная картина двух обществ. Одно – монопарадигмальное, статичнооднозначное, бессубъектное, с главным субъектом социального изменения – государством. Другое общество – полипарадигмальное, динамично-многозначное, прагматическое, субъектно-деятельностное, разрозненное по группам интересов, с возможной перспективой стать демократическим, институционально цивилизованным гражданским обществом.

Неотъемлемой задачей в реализации данной перспективы является социальное управление происходящими процессами и в том числе областью общественных отношений и их коммуникативных проявлений с целью определения и реализации деятельностного потенциала общественно-коммуникационных связей как агента перемен.

Социальные трансформации, понимаемые не только как кризис, но и как поиск и отбор наиболее социально значимого и перспективного, позволяют обществу адаптироваться к социаль- ным изменениям, формируя новые и эффективные идеи, стратегии, проекты, методы разрешения противоречий и конфликтов. На исход трансформации в культурно противоречивом капиталистическом обществе может влиять множество факторов, среди которых, в частности, Д.Белл выделяет технико-экономическое развитие, собственность, политическую и культурную системы [6]. Такие системы в постиндустриальной логике Д.Белла, по сути, и есть поле общественных отношений – локомотив социальной динамики, новой сферы производства стратегий и смыслов общественной деятельности.

В свою очередь общественные отношения, под которыми мы понимаем совокупность ценностных и поведенческих моделей социальных акторов в конкретных исторических условиях, конституируют не просто поведение, а целерациональное социальное взаимодействие, результаты и способы которого могут как ускорять, так и тормозить социальную трансформацию. Таким образом, общественные отношения выступают влиятельным регулятором социальной динамики как отдельных субъектов, так и общества в целом.

Одними из форм такого «прагматического» социального взаимодействия являются «общественные связи», или в английской транскрипции «паблик рилейшнз» - социальная технология управления общественными отношениями и общественным мнением в целях получения определенных реакций от целевых аудиторий. Согласно одной из научных версий, общественные связи есть частный случай массовых коммуникаций, согласно другой, они являются более широким, чем массовые коммуникации, понятием. Но есть и компромиссный подход, которого, в частности, придерживается один известный теоретик и практик отечественных общественных связей А.П. Ситников, рассматривающий современную коммуникацию, прежде всего, как эффективную функцию, которую в условиях стремящегося к постмодернизму российского общества возможно реализовать лишь посредством «вписывания своих действий в широкий социально-политический, психологический, культурный и духовный контексты» [5, с. 15]. Именно такой способ установления и развития общественных связей, по нашему мнению, может приводить их субъектов к консенсусу и пониманию, а социальную систему – к целостности и устойчивости.

Проблема выявления места и роли коммуникации в обществе ставит перед социологией коммуникаций многоаспектные научные задачи: выявление коммуникативно-информационной природы и механики социальной реальности, определение сущности и типов «коммуникативных систем» и законов их функционирования, структурного статуса коммуникаций в обществе, их периодизации и условий эволюционности [1]. Такой комплексный взгляд на коммуникации предполагает, с одной стороны, изучение коммуникаций в их тесной связи со спецификой социальных явлений, с другой стороны, их функционирование на микро- и макроуровнях. Иначе говоря, в управлении социальными изменениями важно понимать, какие законы могут вмешиваться в развитие общества, каков ресурсный потенциал субъектов трансформаций.

Общенаучным основанием, позволяющим рассматривать проблему факторов эволюционирования общества в целом и соотношение социального целого и его частей в общественных преобразованиях, является системный подход. В нем проявляется взгляд на общество как социально целостный организм, имеющий природу, отличную от природы отдельных его частей. Основное положение подхода свидетельствует о том, что функциональность целого определяется эффективностью всех его элементов, однако же роль их в производстве изменений не может превышать рациональности самой системы [3]. Данный постулат, выведенный в свое время основоположником системного взгляда на социальные процессы Т.Парсонсом, позволяет расширять научный поиск путей устойчивости российского социума.

Акцент на целостности социального объекта в его взаимосвязях с другими частями системы в противовес его «атомизму» или «элементариз-му» стал ответом на кризис научного познания общественной динамики, полисубъектности общества на рубеже XIX-XX веков. Предметом изучения ученых стали не объекты, а их взаимосвязи. В ходе системного взгляда на социальные процессы раскрывается естественный характер одновременно интегрирующей и дезинтегрирующей динамик общественной эволюции, что по-своему усложнило понятие социальной целостности, связей внутри нее и сформулировало понятие их типологии и механизмов и границ целостности. Данная проблематика легла в основу одного из течений системного подхода – структурализма, идеей которого была статика структуры и прочтение целого в зависимости от того, из каких частей оно состоит (институт, группы, классы, связи, символы и прочие единицы). Одними из ответвлений структурализма стали структурная лингвистика Ф.дэ Соссюра, семиотика Ч.С. Пирса и Ч.Морриса, которые рассматривали социальный факт как системнознаковое языковое устройство или отношение между знаками-символами, составляющими своего рода сеть общественных связей [2].

Однако ряд ученых, к числу которых относятся Б.Малиновский, К.Гемпель, Р.Мертон и другие, считали структурный подход неполноценным без учета функций объекта. Данная идеология получила название «функционализм». Согласно функционалистам, функция есть результат деятельности элементов по отношению к более высокому целому. Соответственно методика оценки функций элементов системы должна строиться на выведении их из потребностей системы. Таким образом, функция – это, по сути, включение части в целое или «обязательство» части перед сохранением целого. И, наоборот, эффективность целого возможна относительно единой функции, которой подчинены части целого. Соответственно автономные системы, акцентированные на замкнутых интересах, согласно функциональной логике, должны сталкиваться с угрозами системы. Однако общественная практика современных обществ, на что указывал ряд оппонентов, опровергает данное положение, демонстрируя устойчивость парти- кулярных взаимосвязей, явно нарушающих баланс общественной системы. Следовательно, либо тезис о поощрении элемента или части системы за подчинение общей функциональности является ошибочным, либо данное противоречие – парадокс социальных систем. Сам Т.Парсонс объясняет лояльность системы по отношению к своим социально дисфункциональным элементам программированием такого результата системой [4].

Позже под воздействием идей кибернетики Т.Парсонс попытался ответить на этот вопрос, значительно модифицировав свою теорию в структурный функционализм и сформулировав универсальные законы социальных систем. Основные положения новой теории Т.Парсонса сводятся к следующим основным принципам: 1. Любое социальное действие складывается из суммы единиц действия и типов общественных связей и рассматривается как часть определенной системы с «сохраняющимися границами»; 2. Все системы, и общественные тоже, самоорганизуются и сохраняют свою целостность в результате норм и ценностей, делающих части целого взаимозависимыми, что и обеспечивает интеграцию; 3. Сохранение целостности и устойчивости системы зависит от того, как эффективно общество сможет управлять интеграцией входящих в систему подсистем и их дифференцированными функциями.

Таким образом, в новой функциональной логике Парсонс предусматривает управленческую роль человека, которому, по словам Э.А. Капитонова, «остается только поиск оптимальных форм этой организации и трудная борьба за их воплощение в действительность, в которых обратная связь помогает поддерживать равновесие социальной системы» [2, c. 165].

Данные принципы легли в основу методологии изучения социальных процессов, начиная не с объектов, а с дефицитных для соблюдения устойчивости системы и ее элементов функций. Причем единицей системы Т.Парсонс, в противовес идее социального действия М.Вебера, выбирает не взаимоотношения ее элементов, а их функциональную зависимость. Если проецировать данную логику на сферу общественных связей, то их зоной функциональности должна стать помощь социальным субъектам в осуществлении их взаимодействия не только ради своей, но и устойчивости системы. Однако пока практика расходится с теорией, и в российском обществе мы видим модели частнопартикулярных общественных связей, устраивающие систему.

Наиболее акцентированно, чем в структурнофункциональном подходе, проблема конструктивистского начала отразилась в теории социального действия и учении М.Вебера об идеальных типах. Их ученый называл «интересом эпохи, выраженным в виде теоретической конструкции» [2, с. 157]. Составными частями идеальной модели того, что наиболее объективно отвечает интересам человека, конструирующего эпоху, по Веберу, являются различные ценности – политические, нравственные, культурные, а также правила и традиции так называемого социального общения, вытекающие из этих ценностей. В силу этого в научном познании они становятся своеобразными критериями исходного состояния общественного сознания, что может быть основанием для планирования изменений. Несмотря на свойства утопии, идеальный тип М.Вебера как система ценностей современного общества является актуальным базисом в объяснении конструктивистского потенциала коммуникаций и общественных связей, который состоит в возможности внесения целесообразности и организованности как в модели поведения, мышления людей, так и в жизнь всего общества.

Объяснение противоречия, как найти способ формирования функции социальной целостности, сохраняя при этом партикулярные свойства автономных социальных систем и свойственную им статику, так и не нашло окончательного ответа в классической науке, и сейчас, в современных условиях острой необходимости интеграционных стратегий, стало еще более нетривиальной задачей социологии. Этот и другие проблематичные аспекты стали предметом современной дискуссии между сторонниками структурно-функционального и деятельностного подходов в отечественной социологии. В частности, В.А. Ядов критикует структурнофункциональные принципы за статичность и устаревание в условиях динамизма, глобализма и культурного плюрализма современного российского общества [7]. Соглашаясь с данными аргументами, мы все же убеждены, что синтез двух обозначенных подходов, учитывающих как место и обусловленную им функциональность в структуре общества, так и активистско-интегративный потенциал социального субъекта, представляет собой наиболее эффективный концепт для изучения современных коммуникаций.

Итак, мы убедились, что рассмотрение предметного поля современных общественных связей невозможно без обращения к социологическому взгляду на общество, объясняющему социальные процессы и закономерности его раз- вития. Устранение противоречия между социальным целым и частью, как конфликта между устойчивостью социальной системы современного российского общества и партикулярными интересами его участников, может рассматриваться как функция современных связей с общественностью, интегративного посредника между обществом и его деятельными субъектами.

Как возможно обеспечить интеграцию разрозненного целого, не нарушая внутренней статичности системы в условиях ее консервативности? Данная проблема представляет собой один из ключевых вопросов современной социологии, направленной на поиски и реализацию объединительных, в том числе коммуникационных, стратегий, соответствующих современному этапу развития российского общества.